Маленький белый домик под номером 11 в Мраморном переулке стоял в стороне от проезжей части, и к нему вела длинная дорожка, обсаженная высокими вязами. Ветви колыхались на ветру, пока Калиста шла к двери. Возвращение домой для неё было сродни пробуждению – в это время она становилась собой. Калиста улыбнулась. Молли вернётся не раньше чем через час, так что можно спокойно пообщаться с близкими.
Калиста взбежала на крыльцо, и тут же над домом, громко рыча, пролетел самолёт. Дойдя до двери, девочка остановилась – она заметила карточку, сунутую в щель.
В нос ей ударил запах одеколона, тот самый, который она почуяла в школьной столовой. Она достала карточку и прочла, ощутив холодок на коже: «Джеремайя Винтерс, риелтор». Ниже было написано красной ручкой: «Надо поговорить. Пожалуйста».
У Калисты закружилась голова; она схватилась за косяк, чтобы устоять. От карточки исходили боль и отчаяние. Она знала эту фамилию. Винтерс, отец первого пропавшего мальчика.
Тринадцатилетний Девон Винтерс пропал неделю назад. Как и сказал Питер, сначала полицейские решили, что он просто убежал из дома. Но, судя по силе горя, исходившего от карточки, его отец в это не верил. Полиция, видимо, тоже.
Калиста сунула карточку в задний карман и вошла в дом.
Едва она шагнула в прихожую, появилась бабушка Джози в клетчатой шали. Редкие седые волосы стояли дыбом на голове, словно белый нимб. Бабуля кипела энергией. Что-то её явно взволновало.
– Здравствуй, детка, – негромко сказала она, остановившись в двух шагах, и от приветливой улыбки её морщинистое лицо пошло весёлыми лучиками. – Как дела?
Едва Калиста открыла рот, чтобы ответить, бабушка громко пожаловалась, ткнув в сторону кухни:
– Твой отец мне все нервы вымотал. Я же ему сказала, что в этот суп не кладут томатную пасту.
Папа добродушно рассмеялся из кухни.
– А я сказал, что кладут, – откликнулся он. – Тут такое началось!
Калисте даже нравились их мелкие стычки из-за еды, и она охотно делилась ими с мамой, когда та возвращалась с работы, но сегодня выдался неудачный день. Во-первых, Молли чуть не украли, а во‐вторых, Калиста выяснила, что двое мальчишек действительно исчезли. Отец одного из них искал ответ. И не только он. Нужно было приниматься за дело и собирать сведения.
Калиста бросила рюкзак у двери и двинулась мимо бабушки по коридору.
– Ты куда? – с обидой спросила бабушка Джози. – Скажи сначала, как дела!
– Прости, бабуля, мне надо поговорить с папой.
Калиста огляделась, ища отца.
– Папа, ты что-нибудь выяснил про Высокую Даму? – спросила она.
Мак показался из кухни в клетчатой тёплой рубашке и тяжёлых ботинках – так он всегда одевался на работу. Его красивое лицо слегка посерело, углы рта безрадостно опустились.
– Пока нет, – ответил он. – Ты нездорова? Что-то ещё стряслось? Как там Молли?
– У Молли всё хорошо, – сказала Калиста. – Она в школе. Я… – Она замолчала и потёрла виски.
Рано или поздно, конечно, пришлось бы рассказать папе и бабушке о пропавших мальчиках – она нуждалась в помощи. Но внезапно на Калисту нахлынули головная боль и дурнота. В последнее время это случалось всё чаще. Дар отчаянно боролся за жизнь.
– Дочка… – сказал папа и наклонился к ней.
Тут входная дверь распахнулась и стукнула о стену. На пороге стояла растрёпанная Нора, согнувшаяся под тяжестью магазинных пакетов в обеих руках. Она улыбнулась Калисте и весело поинтересовалась:
– Кто поможет?
Калиста подавила боль и быстро взяла у мамы один из пакетов. Папа через её плечо заглянул внутрь.
– Спроси, купила ли она томатную пасту для супа, – с волнением спросил он.
Бабушка Джози тихо чертыхнулась у него за спиной.
– Ты купила томатную пасту? – спросила Калиста.
Нора рассмеялась и обвела комнату взглядом.
– Это папа спрашивает? – уточнила она. – Скажи ему, что в этот суп не кладут томатную пасту.
– Я же тебе говорила, – заявила бабушка Джози, с гордостью поправляя шаль.
Папа просиял и подошёл к жене.
– Скажи маме, что сегодня она прекрасно выглядит, – попросил он Калисту.
Калиста фыркнула.
– Папа, перестань.
Но Нора улыбнулась, угадав, что сказал муж.
– Я займусь ужином, – произнесла она и по пути на кухню прошла прямо сквозь Мака.
Призрак быстро вернул себе целостность, продолжая нежно глядеть Норе вслед. Калиста, в свою очередь, долго смотрела на отца. Она пыталась запечатлеть в памяти его черты. Ещё неделя – и он исчезнет.
Вскоре она перестанет видеть папу и бабушку Джози. При мысли о том, что она их потеряет, Калисте снова стало больно. Об этом было нестерпимо думать. Вот она и не думала. Не позволяла себе вспоминать о скорой разлуке.
– Не давай горю править, – сказала ей когда-то тетя Фрея.
Калиста хорошо запомнила этот совет и старалась не расслабляться. Семья нуждалась в её поддержке.
Призрак бабушки Джози Калиста видела с восьми лет. Мак Уинн погиб в результате несчастного случая на работе два года назад. Для всех знакомых, а особенно для родных, это была огромная потеря.
На похоронах тетя Фрея стояла рядом с Калистой. Роскошная женщина, высокая, модная, как с обложки. На ней была стильная чёрная шляпа с тонкой вуалью, опущенной на лицо, на руках звенели золотые браслеты. Калиста в жизни не видела таких красивых людей, как тетя Фрея, – и таких могущественных. Энергия исходила от неё тёплой волной, хоть Фрея и перестала видеть духов.
После похорон Калиста держалась на почтительном расстоянии от папиного гроба, а мама рыдала, сидя на стуле. Молли отвела в сторонку соседка. Внезапно тетя Фрея схватила Калисту за руку и слегка её стиснула, привлекая внимание.
– Я знаю, ты не плачешь, потому что для тебя папа жив, – сказала Фрея, понизив голос. – Но однажды он уйдёт, Калиста. Отсроченная скорбь – твоё счастье. Однако сейчас семья нуждается в тебе. Им нужен тот, кто видит оба мира. Это ты. Твоё дело – окружать мать и сестру любовью. Понимаешь?
– Понимаю, – сказала Калиста.
Так она и поступила, иначе сломалась бы под грузом маминой печали. Калиста не вытерпела бы боль потери, особенно теперь, когда на ней лежала забота о маме и Молли.
– Вот и хорошо, – сказала тетя Фрея. – Когда-нибудь настанет день, когда тебе понадобится их помощь. Но это время ещё не пришло. Крепись. Не давай горю править. Обещаешь?
– Обещаю, – ответила Калиста.
Фрея немного расслабилась и раздвинула губы в сочувственной улыбке. А потом одобрительно кивнула, напоследок сжала руку племянницы и наконец её выпустила.
– Хорошо, – твёрдо сказала она. – Очень хорошо.
Она взглянула на гроб, и на глазах у неё блеснули слёзы.
– Обязательно скажи Маку, что я буду страшно по нему скучать, – добавила Фрея дрожащим голосом и вышла.
Калиста некоторое время стояла неподвижно, не глядя на гроб. Она отказывалась признавать его существование. Это всё не имело никакого смысла. Дух Мака был дома и ждал её возвращения. Она не нуждалась в прощании. Папа никуда не делся.
Она решила, что поступит так, как обещала тёте Фрее. Будет крепиться.
С тех пор она так и жила. С папиной помощью Калиста помогала маме разбираться со счетами, заполнять чеки, находить потерянные вещи. Калиста стала голосом Мака – ну а со временем жизнь в доме вошла в колею. Папа полностью принадлежал Калисте, и она дорожила каждой минутой. И всё это время она оставалась сильной, как и обещала. Она заботилась о матери и сестре.
Внезапно в гостиной сам собой включился телевизор. Калиста и Мак заглянули в комнату. Бабушка Джози поправила шаль и с любопытством подалась вперёд. Началась новая передача.
– Сообщают, что в небольшом городке Мидоумер пропал второй мальчик, – с сочувствием сообщил ведущий. – Об исчезновении тринадцатилетнего Томаса Хассела вчера рано утром заявила в полицию его мать. Подросток пропал ночью прямо из спальни…
На экране появилась фотография, и Калиста ахнула. Она знала этого мальчика.
– Что такое? – спросил Мак, глядя на дочь.
– Я его видела, – сказала Калиста. – Я…
Бабушка, встревожившись, вошла в гостиную.
– Кого видела? – спросила она и взглянула на экран.
– Пропавшего мальчика, – сказала Калиста. – Он был у меня сегодня утром. Но он не казался недавно умершим. Он уже как будто всё забыл. А значит… что это значит? – спросила она, повернувшись к бабушке.
Бабушка Джози вздохнула и поджала губы. При виде тревоги на её лице у Калисты заколотилось сердце.
– Принеси-ка ты мои книжки, – сказала бабуля. – У нас большие проблемы.
Не все привидения понимают, что они мертвы. Калиста это знала с тех пор, как начала видеть духов. В большинстве случаев её по какой-то неведомой причине посещали именно мальчики. Бабушка однажды объяснила ей, что мальчишки чаще погибают от несчастных случаев – тонут, разбивают голову и так далее. От сочетания травмы и шока они, как правило, не уходят сразу в иной мир. Они медлят и ищут родных. Ищут маму.
Мальчик, который навестил Калисту утром, казался совсем растерянным. Ей следовало сразу догадаться, что он умер… особо травматичным образом. Она видела жертв убийства лишь несколько раз, но знала, что убийство с гарантией лишало призрака памяти, стирая момент смерти. Вот почему жертвы редко помнили своих убийц; родных это страшно разочаровывало.
Калиста жалела, что не поговорила с Томасом. Ей стало стыдно, что она его прогнала.
Пока мама, ни о чём не подозревая, возилась на кухне с ужином, Калиста взяла в подвале стопку бабушкиных книг – многотомную историю семьи – и вернулась в гостиную.
Бабушка Джози покачивалась в кресле, постукивая маленькими ступнями по полу. Калиста села и разложила книги на коврике, ожидая указаний.
Пока бабушка изучала обложки, Калиста повернулась к папе.
– Я думаю, Томаса убили, – негромко сказала она, и лицо Мака наполнилось скорбью. – Он совершенно ничего не понимал. И рубашка у него была в крови. Сначала я подумала, что это давний призрак, но теперь мне ясно – до бедняжки ещё не дошло, что он умер. Это значит… это ведь может значить, что его убили?
Калиста редко общалась с жертвами убийств – обычно они прибегали к помощи медиумов постарше, хотя она во многом их превосходила. Просто взрослые, даже мёртвые, не любят обсуждать эту тему с детьми. А большинство убитых были взрослыми.
– Да, потеря памяти может означать убийство, – согласился Мак.
Он взглянул на мать. Та кивнула и указала дрожащим пальцем на шестой том. Калиста удивилась, потому что раньше они никогда не открывали эту книгу. Интересно, что там такое?
– Примерно в середине, – сказала бабушка Джози, внимательно наблюдая за Калистой, которая придвинула книгу к себе. – Глава о затерянных душах.
Она помолчала, и её тёмные глаза увлажнились.
– Соберись с силами, – негромко произнесла она. – Нет ничего печальнее, чем потерять ребёнка.
В комнате настала тишина. Калиста знала, что бабушка Джози говорит по личному опыту. Пусть даже бабуля покинула мир живых, Калиста хорошо ощущала её непреходящую скорбь. Гнёт семейного горя. Вирджиния Уинн приходилась Калисте тёткой, хотя Калиста никогда её не видела. Старшая сестра Мака в детстве была талантливым медиумом, необыкновенно мощным, известным не только в Мидоумере, но даже в Нью-Йорке. Бабушка Джози говорила, что Вирджиния превосходила всех в их роду и со временем обещала стать ещё сильнее. Но, к сожалению, в тринадцать лет… Вирджиния пропала. Бабушка Джози не любила об этом говорить, а Мак был слишком маленьким и ничего толком не помнил. Однако из перешёптываний старших Калиста поняла, что полиция нашла тело Вирджинии ровно через тринадцать дней после исчезновения девочки. Вердикт гласил: смерть от естественных причин. Бабушка Джози в это не верила.
Много лет, до самой смерти, бабушка Джози пыталась связаться с духом дочери. Но Вирджиния не показывалась и не отвечала на призыв. Мак убеждал бабушку прекратить поиски; он говорил, что Вирджиния, вероятно, уже окончательно ушла в иной мир. Это было больное место, их личная невыразимая трагедия. Отчасти именно поэтому горожане обращались к Уиннам, когда кто-нибудь пропадал. Они знали, что Уинны всё прекрасно понимают. Но уже давно в Мидоумере никто не пропадал. Очень давно… до сих пор.
– Здесь, – сказала бабушка Джози, перестав качаться, и подвинулась вперёд.
Глава называлась «Затерянные души». Меж страниц лежал сложенный листок бумаги с пожелтевшими краями. Калиста развернула его и увидела старую, нарисованную от руки карту окрестных болот. Одно место было обозначено крестиком.
Калиста положила листок на место и прочла главу, на которую указала бабушка. Там шла речь о затерянных душах, перечислялось то, чего следовало ожидать. Но Калиста сразу поняла, что дело в другом. Сбоку на странице буквально сияла надпись, обведённая красным; она так и дрожала от боли. Калиста перевернула книгу и прочитала: «Проклятие Вирджинии Уинн».
У Калисты всё сжалось в животе. Ей стало страшно.
Мак попросил её читать вслух. Вероятно, раньше он этого не видел. Бабушка Джози сидела молча и наблюдала за внучкой. Калиста сделала глубокий вдох и начала:
– «Смерть Вирджинии Уинн легла проклятием на семью Уиннов. Проклятие тринадцатью тринадцати лишает медиумов дара, прежде чем они достигнут полного расцвета. Ритуал совершили, похитив самого могущественного медиума в этом роду в возрасте тринадцати лет и принеся его в жертву внутри круга…»
Калиста замолчала, разглядывая нарисованный круг с тремя волнистыми красными линиями и десятью острыми углами внутри. Это был всего лишь рисунок, но от него исходило… нечто злое.
Калиста перевела дух и продолжала:
– «Жертв убивают на тринадцатый день, когда они окажутся на черте, разделяющей живых и мёртвых, прежде достижения ими полной силы. Проклятие ненарушимо. Душа жертвы обречена скитаться целую вечность, скрепляя собой проклятие».
Калиста ахнула и взглянула на бабушку. Мак в ужасе зажал рот ладонью. Для медиума оказаться в состоянии неопределённости – хуже смерти. Двинуться дальше нельзя. Общаться с живыми нельзя. Вечное ничто. Это и есть затерянная душа.
– Почему ты мне не сказала? – тихо спросил Мак, повернувшись к матери. Бабушка Джози плотно сжала губы, как будто сдерживая чувства.
– Я не верю, что ничего нельзя сделать, – ответила она, сердито взглянув на сына. – Я боялась, что ты перестанешь искать сестру, если я скажу тебе, что она стала затерянной душой. Нельзя сдаваться, Мак. Мы не можем бросить Вирджинию.
– Мама, – печально произнёс Мак, – я и не сдавался. Я тебе не говорил – но я не переставал её искать.
Он сжал руку матери – духи могли прикоснуться друг к другу. Бабушка кивнула и грустно улыбнулась.
– После гибели Вирджинии, – продолжала бабушка Джози, вновь обратившись к внучке, – медиумы из нашей семьи в тринадцать лет стали терять дар. Все шесть моих детей, включая твоего отца. Все мои внуки. Те, кто на момент проклятия был уже взрослым, не понесли потери – я, например, сохранила дар почти полностью до последней минуты. Но дух дочери мне так и не удалось обнаружить. И вот-вот проклятие лишит дара тебя.
До сих пор Калиста как будто не сознавала, что находится под проклятием. Мысль о потере дара от этого возмутила её ещё сильнее. Какая несправедливость!
– Что бы ни случилось с пропавшими ребятами, – продолжала бабушка, – это не просто совпадение. Если в Мидоумере похитили двух тринадцатилетних мальчиков – это знак. Предостережение. Угроза.
– От кого? – спросила Калиста. – Надо выяснить, кто виноват! Если ребята гибнут… – Она не договорила, а бабушка нахмурилась и отвела взгляд.
Тревога на бабушкином лице испугала Калисту. Сколько ещё ребят пропадёт в Мидоумере? Может быть, все местные школьники в опасности?
Хотя Калиста по большей части чувствовала себя невидимкой в родном городе, она любила Мидоумер. Она должна была встать на его защиту. Вне зависимости от действия проклятия она должна была защищать семью.
О проекте
О подписке