– Бейли, даже не удивлён тому, что вижу тебя тут, – оскалился он и встал прямо перед девушкой, сурово сдвинув брови. – Сколько лет уже пытаешься попасть в отряд? Работа в офисе тебе подходит куда больше, там ведь не надо думать.

Оливия вздёрнула подбородок, стараясь не подавать вида, что этот напыщенный индюк способен её задеть. За пятнадцать лет в гильдии она так и не смогла выяснить, чем заслужила такую неприкрытую ненависть, ведь Говард цеплялся к ней ежедневно, но научилась не воспринимать его слова всерьёз.

– Пресс, сто раз, – нагло ухмыльнувшись ей в лицо, процедил подполковник.

Девушка стиснула зубы, опустилась на нагретое солнцем покрытие и закинула руки за голову. Летняя духота вязкой дымкой оседала в лёгких на каждом вдохе, но Оливия упорно поднимала корпус, не отводя сосредоточенного взгляда от носов кроссовок, ведь стоило ступням оторваться от пола, как Говард тут же замолкал, останавливая счёт. Паузы между подъёмами становились всё длиннее, ноги заметно подрагивали от напряжения, но сдаваться Лив не собиралась, ведь именно этого он и ждал.

– Скажите нам, мисс Бейли, – подполковник благосклонно улыбнулся, походя на добродушного учителя, опрашивающего нерадивого ученика. Только этот вид был всего лишь маской, а каждое слово сочилось ядом. – Чем отличается укус дикого от ликанта?

Оливия перевела дыхание, готовясь дать прекрасно известный ей ответ, но эту заминку Говард расценил как провал.

– Вы бесполезная кучка оболтусов, которая только позорит звание охотника! – взорвался он. – Знали бы наши предки, во что превратится гильдия через пару сотен лет, задавили бы вместе с волками!

Между бровей залегла упрямая складка, превратив его лицо в страшную гримасу. Карие глаза сверкали злобой из-под нависших век, прожигая насквозь каждого, кто осмелится поднять взгляд.

– Охотниками становились лучшие из лучших! – рычал подполковник. – Те, кто действительно понимал ответственность, возложенную на их плечи. Те, кто готов был защищать людей, беречь города и отдавать собственные жизни. Те, кто не боялся в одиночку дать отпор ликантам.

Говард свирепел с каждой фразой, выплёвывая слова, словно пулемётную очередь, в бледные лица. Каждый из ребят знал, что любая эмоция может окончательно вывести его из себя. Багровеющий, со вздувшейся веной на виске подполковник внушал неимоверный ужас, но никто из них не хотел, чтобы неконтролируемый поток ярости нашёл свою цель.

– Благодаря им мы с вами сейчас дышим и имеем большую часть земель в своих владениях, – продолжал надрываться Говард. – Благодаря им города всё ещё процветают, а волки прячутся в лесах, боясь встретиться с гневом гильдии. Но вам плевать на все силы и жизни, что были отданы за вашу безопасность. Гильдия для вас лишь модное звание и позёрство.

Он замолчал, с ненавистью оглядывая присутствующих, и собрался было покинуть площадку, но, сделав шаг, обернулся и добавил:

– Пока я жив, вам придётся постараться доказать, что кто-то из вас достоин!

В воздухе повисло напряжённое молчание. Ни охотники, ни молодой лейтенант не решались его нарушить. Последний пристыженно смотрел в сторону, ожидая, что подполковник в любой момент может вернуться и отстранить его от проведения тренировок или лишить звания охотника. Лишь убедившись, что командующий исчез из поля зрения, он прочистил горло и неуверенно предложил:

– Тренировка окончена, можете расходиться.

Оливия поднялась на ноги и поплелась в казарму следом за остальными. Хотелось скорее добраться до душевых и смыть с себя унижение, тонким слоем налипшее на кожу. От хорошего настроения, с которым она проснулась, не осталось и следа, но Оливия не для того всю неделю перебирала пыльные папки в архиве центральной базы, чтобы какой-то солдафон посмел испортить ей выходной.

Тёплые струи приятно ласкали тело, унося за собой в слив неприятные мысли и освежая голову. Закрутив вентиль, Оливия почувствовала уже знакомое волнение, из-за которого почти не спала ночью. Зародившись где-то в центре живота, оно расползалось по венам до самых кончиков пальцев.

Он хотел её поцеловать!

Вернувшись к себе, она бросила взгляд на часы. До прихода Ульриха оставалось чуть больше часа, но находиться в четырёх стенах было невыносимо, и Оливия поспешила на свежий воздух.

На центральной базе вовсю кипела жизнь. Со стороны главных ворот проследовала группа охотников, вернувшихся с рейда. Они отпускали шуточки и смеялись, но каждый мечтал только об одном – поскорее добраться до постели. Заметив её, один из парней отделился от толпы и подошёл, приветливо улыбаясь.

– Доброе утро, Лив, – он чмокнул её в щеку и тут же подставил свою.

Их дружба началась два года назад, когда шестнадцатилетний кадет Коди Торрес впервые попал в гильдию. Он сразу нашёл общий язык с Оливией и Ульрихом, благодаря весёлому и лёгкому нраву. Но за нескладной тогда ещё мальчишеской фигурой и добродушной улыбкой скрывались несгибаемая сила воли и упорство, благодаря которым Коди добивался своих целей.

Желая достичь высот, он всегда на первое место ставил учёбу и тренировки. Его, как и Ульриха, часто выделяли среди остальных курсантов, проча блестящую карьеру. Заявка на перевод из второго отряда в первый уже лежала на рассмотрении, и Торрес изо всех сил старался доказать, что действительно достоин этого.

– И тебе, ковбой, – улыбнулась Оливия, глядя на привычный головной убор в руках друга – широкополую шляпу. – Как прошёл рейд?

– Как всегда, – сморщил нос тот. – Скучно, долго, изматывающе.

– Брось! Это же так круто! Скорее бы и меня распределили в отряд. Уже представляю, как выпущу серебро прямо в тушу дикого, – мечтательно протянула Оливия под разразившийся гогот остальных ребят. – Что?

– За стеной всё не так, Оливка, – снисходительно ответил другой охотник, Дэйв Мэтьюс, и манерно зачесал назад вьющиеся тёмные пряди. – Те рейды, что были лет пятнадцать назад, и те, что есть сейчас, – разные вещи. Мы просто ходим по лесу, как кучка идиотов. Днём дикие давно не суются на нашу территорию – да их даже на нейтрале сейчас редко встретишь, сидят в своих норах. Единственные, кого стоит остерегаться, – это кабаны.

Ребята снова залились смехом, когда Дэйв приставил пальцы к губам, изображая бивни, и попытался поддеть ими плечо Лив, но та лишь раздражённо отмахнулась.

Дэйв всегда казался ей слегка высокомерным и легкомысленным для охотника. Попав в гильдию за заслуги своего деда, он не стремился стать отличным бойцом, надеясь на поблажки со стороны главного офиса. Постоянные отгулы, которые он проводил в городе, и опоздания уже давно должны были стать поводом для увольнения, но почему-то он до сих пор оставался на центральной базе, и даже числился в одном из передовых отрядов, тогда как Оливия, несмотря на соблюдение дисциплины, всё ещё оставалась в запасе.

– Серьёзно, Лив, это раньше наши почти каждый день погибали в схватке с дикими, а теперь единственное, из-за чего может умереть охотник, – это старость.

Торрес ободряюще сжал её плечо, видя, как поникла Оливия.

– Да успокойтесь вы уже! – рявкнул он на свой отряд, который продолжал театральное представление, защищаясь от нападения «кабана».

– Зачем тогда всё это? – кивнула она в сторону площадки, где занимались курсанты.

– Наверное, дань традициям, – неопределённо пожал плечами Коди. – В любом случае пока ликанты топчут с нами одну землю, всегда нужно быть начеку.

Он бросил задумчивый взгляд на мемориальную табличку с именами всех погибших на войне. Истории о том героическом противостоянии передавались из уст в уста, воспитывая в молодом поколении охотников силу духа и уверенность в величии и непобедимости гильдии. Однако даже горожане, живущие вдали от стены, знали, что оборотням доверять не стоит. Слишком ярко горел в памяти многих тот неожиданный прорыв стены у северного форпоста, произошедший пятнадцать лет назад.

– Будем надеяться, что этого никогда не случится, – улыбнулся Коди и, подмигнув, поспешил догнать товарищей, ушедших к казармам.

Оливия хмуро посмотрела ему вслед, а затем развернулась и направилась в другую сторону, желая поскорее оказаться как можно дальше от людей. В голове всё ещё крутился разговор с охотниками, и она никак не могла принять, что все её мечты о рискованных рейдах, убийствах оборотней и приятной усталости в конце успешной операции оказались ошибочными.

Рассказы Ульриха всегда звучали иначе. Он уже год как состоял в первом отряде, принимал участие в ночных рейдах и помимо этого заступал в наряды на наблюдательной вышке в северной части стены. За всё это время он ни разу не пытался разуверить подругу в фантазиях о том, как будет проходить её первое дежурство за стеной. Неужели всё, что Оливия слышала от него, могло быть приукрашено или даже выдумано? Мог ли Ульрих соврать ей?

От этой неожиданной мысли Оливия даже остановилась и недоумённо покачала головой. Нет, о таком даже думать было глупо. Она прекрасно знала, как выглядел друг, когда пытался солгать. Бегающий взгляд, желание поскорее перевести тему и минимум подробностей – для того чтобы обмануть её, Ульриху пришлось бы лезть вон из кожи. Однако неприятное чувство недосказанности никак не отпускало.

Казармы остались за спиной, жилые и административные здания сменились хозблоками, но Лив упорно шла дальше, пока впереди не замаячила кромка леса, и только тогда перешла на бег, словно это могло исправить ситуацию. Свежий ветер обдувал лицо, помогая дышать полной грудью. Она двигалась привычным маршрутом, огибая препятствия в виде валунов и острых камней, не замечая, как проходит время в этом единении с природой. Остановившись у озера, Оливия перевела дух, уперев руки в колени, а затем опустилась на влажную траву и достала из кармана маленький шоколадный батончик, который почти каждое утро волшебным образом оказывался в одном и том же месте – на прикроватной тумбе.

Возвращаясь из душа, она первым делом бросала туда взгляд и невольно расплывалась в улыбке. Но сколько бы раз Оливия ни пыталась уловить момент, когда Ульрих подкладывает ей сладость, поймать его так и не смогла. Наблюдая за лёгкими волнами, медленно облизывающими берег, Оливия отправила в рот кусочек подтаявшего шоколада и блаженно прикрыла глаза.

Сегодня они наконец расставят все точки над «i». От этой мысли внутри снова приятно заныло. Это же Ульрих. Её друг детства и самый близкий человек. Тот, с кем они ловили тритонов в этом самом озере и лупили палками траву, представляя, как будут ходить в рейды и выслеживать диких.

Тот, чьи волосы вчера пахли терпкой хвоей и дождём. И почему она раньше этого не замечала? Ульрих часто помогал ей на тренировках: ставил удар и всегда ловил, удерживая от падения. Его руки на плечах или талии были чем-то естественным, но теперь от одного лишь воспоминания по коже бежали мурашки. Их губы были настолько близко, что хотелось сократить эти ничтожные миллиметры, отчаянно податься вперёд и почувствовать мягкое прикосновение. Раствориться в крепких объятиях, наслаждаясь тем, как стирается эта тонкая грань между дружбой и любовью.

Оливия тряхнула головой и смущённо зарделась. Теперь стало понятно, почему неловкие ухаживания Дэйва Мэтьюса вдруг прекратились, стоило Оливии рассказать Ульриху о попытках парня позвать её на свидание.

Неужели всё это время, пока она видела в нём только друга, Ульрих смотрел на неё совсем иначе? Так, как теперь Лив смотрит на него.

Чувствуя, как горят щёки, она зачерпнула в ладони прохладную воду и умылась. Капли медленно стекали по шее, пока она придирчиво разглядывала своё отражение. Ненавистные веснушки снова стали ярче и испещрили всё лицо. Когда-то в детстве Ульрих в шутку сказал, что Оливия будто стояла рядом с буксующим в грязной луже мотоциклом. Получив кулаком в живот, он, конечно, долго потом извинялся, но отчаянное недовольство собственной внешностью с тех пор так никуда и не делось.

Проверив время, Оливия чертыхнулась и поспешила вернуться на базу. Она уже подходила к своему корпусу, пытаясь скрыть довольную улыбку, которая появлялась на лице каждый раз, как в памяти всплывал вчерашний вечер, когда ступню неприятно кольнуло. Остановившись и неловко балансируя на одной ноге, девушка стянула кроссовок. Громкий топот тяжёлых армейских ботинок отвлёк её от вытряхивания противных камешков. Оливия вскинула голову, прикрывая ладонью глаза, чтобы разглядеть хоть что-то сквозь лучи палящего солнца.

Пятеро охотников пробежали по дорожке в сторону главных ворот, даже не обратив на неё внимания. Проводив удивлённым взглядом ребят, она обиженно пробормотала себе под нос:

– И вам привет.

Намереваясь уйти в противоположную сторону, Оливия на секунду замешкалась, всё ещё наблюдая за охотниками, когда им наперерез выскочил Коди. Он что-то тараторил, не переставая активно жестикулировать, а после повёл парней за собой.

Оливия удивлённо вскинула брови, заинтересованная происходящим, и двинулась следом. Давно она не видела такого ажиотажа на базе. Это напоминало далёкое детство, когда раз в месяц в их отдалённую от большого города местность приезжал фургон с провизией, и всё подрастающее поколение курсантов, а частенько и взрослые со всех ног мчались к машине, чтобы урвать себе ещё не растаявшее мороженое.

У главных ворот, казалось, собралась вся гильдия. Разделившись на небольшие группы, охотники громко переговаривались и выглядели крайне обеспокоенно. Майор Маркус Джефферсон на секунду отвлёкся от разговора с постовым, задержав полный боли взгляд на Оливии, и тут же крикнул кому-то в толпу:

– Уведите Бейли!

– Пойдём, Лив. – Коди встал напротив неё, мешая рассмотреть то, что находилось рядом с воротами, и мягко коснулся предплечья, стараясь развернуть.

– Что происходит? – Она нахмурилась, пытаясь высунуться из-за его плеча, но Коди сильнее сжал руку и попытался оттащить Оливию подальше. – Пусти меня, – прошипела она, отталкивая его от себя.

– Лив! Не надо! – в отчаянии выкрикнул Коди, когда она сделала несколько шагов вперёд, огибая стоящих перед ней.

Из прицепа служебного джипа, который развозил дежурных на посты, выгружали чёрный мотоцикл. Именно на нём, игнорируя общий транспорт, всегда передвигался Ульрих. Этот байк ему подарил Маркус на шестнадцатилетие. Отмахиваясь от объятий и благодарностей парнишки, он сухо бубнил себе под нос, что всё равно уже слишком стар для такого, а держать в гараже полуторалитрового красавца ему не позволяет совесть.

Вздрогнув от того, как хромированный конь с грохотом завалился на бок, Оливия нахмурилась, представляя, как будет зол Ульрих, когда увидит внушительную вмятину на бензобаке. Переведя внимание с мотоцикла на домик КПП, она ошарашенно замерла. На деревянной лавке лежало тело, прикрытое серым матерчатым мешком, от одного взгляда на которое по спине невольно проскользнули мурашки.

Оливия несколько раз моргнула, растерянно оглянулась, ловя на себе сочувствующие взгляды, и тихо спросила у рядом стоящего Коди:

– Кто это?

Но тот молчал, опустив глаза в пол.

– Кто, Коди? – отчаянный крик пронесся по площадке, заставляя гудящую толпу замолчать.

– Улль погиб, Лив, – едва слышно прошептал он, всё так же изучая щебёнку под ногами.

Оливия коротко хохотнула и ещё раз взглянула на тело, отмечая коричневые ботинки, которые её мозг словно намеренно проигнорировал в первый раз. Любимая обувь Ульриха.

Висок будто пронзили раскалённой кочергой, ввинчивая ту глубоко в голову и сдавливая черепную коробку до нестерпимой боли. Все предметы потеряли чёткость, вибрируя тёмными пятнами, а голоса превратились в белый шум, раздражая каждую клеточку. Сжав голову пальцами, Оливия шагнула вперёд, но колени непроизвольно подогнулись, и она рухнула на нагретый солнцем асфальт, проваливаясь в вязкую, пугающую тьму.