КНЯЖЕСКИХ КРОВЕЙ

– Пошла вон отсюда, – спихнув Аксинью с постели, прошипел Павел, – завтра приходи.

Аксинья встала с пола и, потирая ушибленное бедро, посмотрела на Князя:

– Вам не понравилось?

– Мне все понравилось, – Павел сел на кровати. – Дела у меня есть. Помимо тебя, как ты понимаешь, я надеюсь.

– Так, может, я здесь подожду? – Аксинья встала напротив окна, от чего ее формы только подчеркнулись в свете зимнего солнца.

– Одевайся и иди отсюда. Завтра приходи после обеда.

– Спасибо, Князь! – девушка бросилась в ноги к Павлу, – Я приду, приду, слышите!

– Вот дура-то, – князь поморщился. – Красивая, любястая, но дура. Иди домой и по пути зайди к Юре-воеводе. Пусть идет ко мне.

Надев сарафан, Аксинья засеменила к выходу из спальни.

Проводив девушку взглядом, Павел встал и подошёл к окну.

Зима в этом году какая-то совсем уж лютая. В легендах о таких ничего не было сказано. Разве что в книгах Вечных можно было найти что-то о подобных зимах: завывающий ветер, метель, холод такой, что кровь в жилах стынет. Уж не гневается ли природа за то, что Восточный народ присвоил себе чужие знания?

Павел слышал от отца и старшего брата о четырех чужаках, приходивших в эти земли четыре годовых цикла назад. Чужаки были умнее и, как выяснилось, проворнее местных. Они смогли уйти, оставив за собой, как гласит легенда, разрушения и боль.

Очень странная штука – легенды. Павел год назад собрал у себя свидетелей и участников тех событий. Все они были тогда молодыми бойцами и все, как один, рассказали, что чужаки умчались на железной и гремящей машине, вынырнув из огня. Павел читал о таких машинах в одной из книг. Машины эти назывались танками и использовались они для войны.

Кто знает, куда исчезли те пришельцы. Танк на дороге разбомбили железные птицы. Узнать, были ли там чужаки в тот момент, не представлялось никакой возможности. Может, и сбежали. Но это и не так важно. Главное, что они оставили после себя великие знания, которые помогут людям востока стать самым сильным народом этих земель.

Павел не мог сказать точно, где будут кончаться его владения в случае удачных походов. В старой книге он прочитал, что земля круглая. Она похожа на огромную ягоду, но, как ему показалось, это ерунда какая-то, а не знание. Может быть, древние цивилизации специально в своих библиотеках держали особые книги, предназначенные для того, чтобы запутать тех, кто будет жить после них? О, как же это сложно – вычленять истинное и распознавать ложь!

Натянув яркую красную рубаху и черные шаровары, Павел открыл створку шкафа и достал бутылку с золотистой жидкостью. Вынув пробку, он прямо из горлышка сделал несколько глотков. Чудесный напиток делают южане! И, ведь, не говорят, как. Чувствуется, что из меда, но каким способом они добились такой консистенции и, главное, эффекта, сложно было предположить. Ну и ладно! Хорошо, хоть, поставки стабильные, и есть, что на обмен дать.

В дверь постучали.

– Да, входи.

В комнату ввалился Воевода в облепленном снегом тулупе:

– Зверь ты, Павел! Отправил девку в такую пургу. Оставил бы тут, а послал бы стрельца.

– Да, к чему мне она, кроме, как в постели покувыркаться? Только мешает своими разговорами. А к тебе у меня дело серьезное есть.

– Какое, Князь? – Юра скинул тулуп прямо на пол, – Или ты решился-таки?

– Да, Юрий, решился я. Эта весна станет нашей весной. Я прочитал много книг о том, как вели войны наши предшественники, но остановился, когда стал читать про плюющее свинцом оружие. Пока у нас нет возможностей разобраться с ним, да и сколько у нас таких?

– Одиннадцать, но зарядов совсем мало. Не наступать нам с этими штуками. Пусть лежат как крайнее оружие обороны.

– Вот и я думаю.

Павел, начитавшись о древних царях, волей-неволей перенимал описанные писателями привычки. Каждое слово, что он говорил, он считал, должно быть весомым. Говорить мало и тихо. Молвить, а не говорить – вот оно слово княжеское!

– Думаю, также, что, как снег стает, отправлю твоих генералов в города наши и южные селения. Каждому дам я грамоту, которую передадут они местным главам. Будем трубить сбор и с разных сторон, но в одно время атакуем город Вечных. Будут потери. Воины будут гибнуть, и каждая смерть станет кирпичиком в стене нашей победы. Пока есть Вечные – они держат во власти страха наши земли, и в этом страхе теряется истинное величие моего народа.

– Как же поступим с Вечными?

– Того, кто будет против нашего, тех под расстрел или сечу шашками, а тех, кто поймет всю неблагоразумность сопротивления, сформируем в класс вечных учителей. Дадим им жизнь и неприкосновенность взамен на то, что они называют технологиями. Пусть они возглавят заводы, пусть они научат нас выплавлять металлы и добывать электричество!

О, электричество! Мечта восточного народа. Невесомое и невидимое простыми глазами запускает оно машины и дарит свет!

– Ты хочешь пустить Вечных в нашу империю?

– Я хочу их использовать, и ежели поймём мы, что они больше ничему нас не могут научить, избавимся от них. Ты сам знаешь, что вечных можно убить, как убили они первого просветителя Вечного Ренегата.

Юрий завороженно слушал Князя. В отличие от своего отца Павел казался насквозь нереальным человеком. Говорил он сложно и красиво. Речь лилась как весенний ручей, то жизнь давая, то снося преграды на своем пути.

За время правления Павла Восточные земли сильно изменились. Желая укрепить свою власть, молодой Князь выстроил целую систему. Восточное Городище и остальные поселения Павел разделил на районы по десять дворов, назначил старост, которые, в свою очередь подчинялись городовому. Городовых Павел назначал из проверенных и обученных грамоте и военному делу солдат личной Малой Княжеской Дружины. Дружина эта стала своеобразным трамплином к политической карьере, и если раньше молодежь нехотя шла в армию, сейчас приходилось отказывать части желающих – кто-то по здоровью не проходил, кто-то и вовсе был дурачком, наплевавшим на науки, но считающим, что только его мускул хватит для службы.

– Новобранцы! – приветствовал на осеннем строевом смотре солдат Павел, – Помните, вы – самые лучшие сыны нашего отечества! Вечные не хотели, чтобы мы знали и умели то, что знаем и умеем сейчас! Благодаря военной хитрости моего отца Леонида мы получили все это от пленных Вечных, пришедших сюда по пророчеству древнего просветителя Вечного Ренегата. Мы как стебли, рвущиеся сквозь щели между камней. Стебли крепчают и превращаются в мощные стволы, раскидав каменные глыбы! Очень скоро мы докажем, что мы есть – полноправные хозяева этой земли! Мы уже не боимся Вечных! Пусть они хоть черепа рисуют на своих железных птицах, но если раньше мы в страхе бежали врассыпную, то теперь в злобе уходим в укрытия. Они уже ничего не могут сделать с нами! Они начнут жечь города? Но у нас много городов и с нами ещё больше поселений славного народа южан. Мы здесь власть, а не мешающие нам жители Вечного Города! Они держат в своих руках множество достижений прошлого, и пришло время нам заполучить их!

В тот осенний день городская площадь потонула в одобрительных криках. Павел стоял на сколоченной из досок трибуне, возвышаясь над рядами солдат. Лицо князя было полно восторга и переполнено величием. Он чувствовал, будто за ним, прямо за его спиной клокочет черная непроглядная тьма Истории, и именно он призван осветить ее огнем своей власти и мощи.

– Павел, – вырвал его из воспоминаний голос Юрия, – ты давно был на могиле отца?

– Перед самым снегом, – ответил Павел, – Леонид был великим князем. Именно он не побоялся в открытую начать освобождение от Вечных. Мой старший брат слишком мягко правил. По-человечески мне жаль, что он не с нами, но как политик – я рад этому.

Павел замолчал. Юрий слишком много знал. Он постоянно ненароком напоминал о том дне, когда Антон был найден в лесу с топором, воткнутым в голову, а Павел стоял рядом, перемазанный кровью брата:

– Это… Это не я, – единственный живой наследник смотрел на солдата, – это не я…

– Да… – Юрий стоял с натянутым луком и целился в убийцу Князя, – конечно не вы, наследник. Разве вы бы убили своего брата?

– Нет, не убил бы, – Голос Павла вдруг стал тверже, – и ты сам видел несколько человек, прилетевших на железной птице, будущий воевода. Так ведь?

Юрию не нужно было ничего больше объяснять. Он ослабил тетиву и спрятал стрелу в колчан. Такое, ведь, бывает раз в жизни! Как было написано в одной старой книге, кто был ничем, тот станет всем.

– Понимаешь, солдат, ведь если ты скажешь, что это я, то княжеский род оборвется, и в борьбе за титул главы наших земель знать перегрызет друг друга. Тебе, максимум, подарят дом, но, скорее, дабы ты не баламутил воду, отправят служить в дальние поселения, где ты погибнешь в стычке с одичалыми племенами южан или бросишься со скалы от тоски.

– Верно говорите. Я прекрасно понимаю. Вечных мы не смогли остановить, сами еле ноги унесли.

– Вот молодец!

Павел планировал после коронации убрать Юрия, но тот оказался действительно смышленым и полезным. Простой лучник знал о тактике и войне больше, чем его начальники:

– Я много читаю, всю жизнь свою посвящаю тому, чтобы стать лучшим воином, – после первого строевого смотра, где он был представлен новым воеводой, рассказал Юрий. – Солдаты пренебрегают книгами, а офицеры лишь кичатся былыми заслугами.

Князь Леонид за четыре года до этих событий совершил ряд преобразований в армии, введя систему званий и поощрений. С одной стороны он добился большей дисциплины, но с другой – заставил солдат ради очередного повышения буквально выслуживаться перед старшими.

Леонид с войском несколько раз пытался взять Вечный город, но постоянно что-то мешало. То солдаты разбегались, увидев, как к ним навстречу летят железные птицы, то в ужасе отступали, видя как раскаленные капли металла с грохотом и треском буквально разрывают их товарищей на куски. Кровь, дым, паника и никакой организации.

Леонид ушел вовсе не героически. Он не погиб в походе, не сгинул в плену. Он умер в постели с красивой женщиной, но перед самой смертью смог дать начало новой жизни. Через месяц родился Павел. Старший брат Антон стал ему как отец. Он взял в жены молодую любовницу Леонида, и больше ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что Павел княжеских кровей. Возможно, если бы не это, он бы так и остался бастардом, но вышло все так, как вышло.

Антон, несмотря на кажущуюся воинственность, всё-таки не стал продолжателем дела отца. Нет, он нигде не говорил, что война закончена. Он просто сакцентировался на совсем других вещах: выбрал из читающих людей учителей, создал школы. Но пока люди читали книги и изучали странные науки, Вечные продолжали уничтожать все вокруг. Правда, периметр их деятельности существенно расширился. Теперь лишь по отзвукам взрывов можно было догадаться, где идет бомбежка.

– Друзья! – Антон любил так обращаться к жителям своих земель. – Мой отец смог добыть нам самое ценное, что может дать князь. Он открыл нам науки и искусства. Он недооценил силу творчества, но я познакомился с музыкой, я познакомился с тем, что такое стихи – и это прекрасно! Он ошибался, изгоняя тех, кто решил освоить эти искусства, и мы должны наверстать то, что так неосмотрительно упустили. Я призываю вас всех идти в наши школы, где вы постигните чудо творчества и радость познания. Это поможет нам найти диалог с Вечными. Пока мы с ними в состоянии войны, но сколько можно терять наших людей, нападая на неприступную крепость? Сколько можно подставлять мужей и сынов под раскаленные стрелы и небесный огонь? Вечные сильнее и умнее нас, и наша цель не воевать, а стать наравне с ними.

Толпа в ответ выдохнула раскатистое «Ура!».

Всем надоела война. Жители городища, дальних селений и подвластных земель юга не понимали, той настырности, с которой князь ведет людей на Город Вечных. Тем более это было непонятно в свете того, что Вечные ни разу сами не напали, они лишь отражали атаки.

После того выступления Антон с Павлом пошли прогуляться в лес.

– Как ты не понимаешь, что Вечные нам не друзья? Они имеют кучу того, что нам нужно, и нам надо просто взять это, не боясь, что нас за это покарают, сожгя какую-нибудь деревню.

– Ты ещё слишком молод, Павел. Политика нашего отца привела к тому, что мы потеряли много хороших воинов. Воинов, которые так и не были нормально обучены…

– Так надо обучить их! – перебил его Павел, – объединить знания Вечных с нашей решительностью и показать, кто хозяева мира! Мы здесь власть, а не они. Нужно взять их город, присоединить западные острова, и тогда мир будет вечным и непоколебимым.

– Ты думаешь слишком примитивно. Они умнее, и если мы возьмём их силой, то они все равно победят нас знаниями.

– А при чем тут тогда твои увлечения стихами, музыкой и рисованием?

– Через творчество постигается образ мышления наших сильных и развитых предшественников. Я тут читал про одного поэта, так он…

– Ты слишком распыляешься! – снова перебил Павел, – нам надо обучать воинов, а не устраивать поэтические соревнования.

– Одно другому не мешает, Павел. Да, мы в состоянии войны, но если мы перестанем вести себя агрессивно, возможно, что Вечные ответят нам взаимностью.

– А ты не думаешь, что они рано или поздно сделают из нас рабов?

– Скорее они перебьют нас, если мы будем постоянно бряцать оружием в их сторону. Пора остановить кровопролитие.

– Ох, как ты не прав…

Павел сам не осознал сначала, что он делает. Он резко выдернул из-за пояса свой боевой топор и с размаху воткнул топорище в голову брата.

– Только кровопролитие, только тотальное наступление, только подготовленные воины…

Антон не ответил ему. Он просто упал в траву. Даже в лице, кажется, не изменился. Павел долго всматривался в его остекленевшие глаза, а потом почувствовал, что кто-то смотрит на него.

– Это не я…

Смерть князя Антона сплотила народ. Любимый всеми правитель погиб от рук Вечных. Тех самых, с кем он так хотел подружиться.

– Вы знаете, что случилось, – на церемонию возведения в великокняжеский чин съехались несколько тысяч людей из разных уголков Восточных и Южных земель, – Мой брат, который искренне хотел завершить войну, сам стал жертвой тех, кого так сильно хотел видеть друзьями! Вечные сами показали свое истинное лицо и свой оскал. Мой брат создал все условия для того, чтобы мы стали умнее, чтобы мы освоили древние искусства, и мы не должны посрамить его память. Мы должны учиться и применять в деле великого освобождения все то, чему научимся.

Павел помнил ту речь практически дословно.

Он стоял у окна и смотрел на снег. Верный, хотя и хитрый Юрий стоял у него за спиной.

– А давай-ка выпьем медового напитка?

– А, давай.

Павел вновь достал бутылку и разлил медовуху в две алюминиевые кружки.

Зима парализовала жизнь в Восточном Городище. Но она же дала время на активное обучение граждан великим наукам предшественников.

– По весне мы выступим в поход. Одновременно из разных точек. Южане обойдут город с северной стороны, а мы ударим с юга. Вечные не смогут стрелять одновременно во все стороны. Мы нападем ночью. Мы никогда этого не делали, боясь их железных псов, но и ты и я знаем, что эти псы, как и железные птицы, есть не что иное как хитрые механизмы.

– Нам бы научиться делать такие, Павел.

– Научимся. Все у нас впереди.

– Я давно хотел сказать, – Юрий поставил пустую кружку на стол, – ты страшный человек.

– Я?

– Да, ты!

– Страшный?

– Да, страшный. Для тебя же нет преград. Твое зачатие убило князя Леонида, потом ты убрал брата, а сейчас, скрывая это, готовишь народ к бойне, какой еще не было. Я слушаю тебя и очаровываюсь твоими речами, но память моя иногда возвращает меня к событиям в том лесу…

– Я лишь продолжаю план своего отца. И, да, ты абсолютно прав – меня ничего не остановит. Ни-че-го…

Хмельной напиток дал в голову. Павел смотрел, как падает снег. Пурга закончилась, и снежинки, подобно семенам одуванчика, кружили в воздухе, медленно оседая в сугробах.