Глава VIII

Мария стояла в прихожей и осматривалась по сторонам. На стенах висели портреты, старинные фотографии в рамках, элементы индейской одежды, перья, с потолка свисала дюжина «ловцов снов» и еще тьма каких-то не виданных ею ранее оберегов. Правда, несмотря на превалирующую индейскую тематику в интерьере, квартира уже давно и надолго пропахла китайской лапшой из соседнего супермаркета и насыщенным карри. Последовав примеру Эрика, Лазарь также сняла обувь в прихожей и прошла в гостиную, служившую и спальней, и столовой, и кабинетом. Индеец молча отнес продукты на кухню, по дороге включая радио в коридоре. Девушка прошла на кухню. Индеец довольно хмыкнул.

– Ну и каков мой диагноз? – в шутку спросил он.

– Не знаю… – она взяла со стола яблоко и откусила его. – Тебе нужна справка о вменяемости?

Она подошла к пожелтевшей от времени фотографии, висевшей в рамке у холодильника.

– Это мой прадед, который, кстати, предсказал нашу встречу.

– А у холодильника – это почетное место, ближе к еде, так сказать? – улыбнулась Мария.

– Просто чаще всего я подхожу к холодильнику и тут вижу его, – пожал индеец плечами.

– Ты тут один живешь? – Мария продолжала есть яблоко и осматривать квартиру.

– Когда как. – Разложив продукты по полкам, он включил чайник. – Чай, кофе будешь?

– …Чая будет достаточно.

– Вот и отлично, тем более что кофе есть только одна порция, – пробубнил себе под нос Эрик.

– Тогда давай кофе, – услышала его Лазарь.

– Черт…

Наконец они сели в гостиной друг напротив друга, каждый со своим горячим напитком.

– Почему психология? – нарушил молчание индеец. – Почему именно эта область из всех возможных?

– Разве ответ не очевиден? – подняла на него глаза Лазарь. – Потому что это именно то, чему я училась. Зачем изобретать велосипед…

– Я про изначальный выбор. – Эрик поставил чашку на деревянный стол, заваленный газетами и журналами.

– Чтобы понять себя и… – она вдруг замолчала.

– И свой дар?

Мария кивнула неохотно.

– Помогло?

– Нет. Особенно когда понимаешь, что психология далека от идеалов древности, а уже давно служит иным целям.

– Каким же?

– Не познанию, а предсказанию и управлению поведением человека.

– Разве ты в конторе Гэбриэла не помогаешь людям?

– Помогаю… избавляться от лишних денег. – Она притянула к себе свою сумку и достала оттуда пачку сигарет.

– В этом доме не курят.

– Иди к холодильнику и спроси своего прадеда обо мне еще раз – он скажет тебе, что я курю, причем тогда, когда хочу. – Лазарь уже вовсю себя ругала за то, что поддалась эмоциям и пришла в гости к индейцу.

– Это грубо, Мария, – мотнул головой Эрик.

– Что у тебя за план, Чингачгук? Что тебе напророчил твой прадед, что ты готов преследовать меня повсюду? – она выпустила клубок дыма в сторону открытого окна, не сводя взгляда с индейца.

– План… – прошептал индеец и опустил голову, уставившись на расшитый ковер. – Твоими руками достичь общих целей… – еще тише проговорил он.

– М-м, знаешь, мистер Загадочность, прежде чем использовать, меня нужно задобрить. – Она поднялась к дивана и подошла к окну. – И наши цели не могут иметь ничего общего. Ты слишком, – она задумалась, подбирая нужное слово, – радеешь за человечество, за эту планету… Тогда как мне нет никакого дела до человеческого вида и места их обитания.

– Твой путь саморазрушения пагубно на тебя влияет. В том нет твоей вины, но тебе нужно с этим бороться. На то ты и Тень.

– Что, прости?

– Ты – Тень.

– Чья? Отца Гамлета? – хмыкнула Мария.

– Твое имя ведь Тень? – Индеец подошел к Марии. – Твое настоящее имя означает тень. Прадед так говорил. – Лазарь молчала. – Он говорил, твой предок был великим воином, настоящим Пахана – потерянным белым братом…

– У каждого в роду найдется воин. – Девушка выбросила докуренную сигарету в окно. – И я не исключение.

Индеец вернулся к креслу и сел в него, сделал глоток уже остывшего чая и снова задумался о чем-то своем.

– …Мое настоящее имя… Тогай Акечета, я родом из племени Оглала-Лакота. Родился и вырос в резервации Пайн-Ридж, в Южной Дакоте. Богом забытое и оставленное Великим Духом на растерзание времени место. Мой прадед Кохана Чайтон, Стремительный Сокол, был вождем нашего племени и одним из последних шаманов, кому посчастливилось общаться с Великим Духом. А я был последним, с кем общался прадед.

Южная Дакота, Пайн-Ридж, 18 ноября 1982 года

Кохана Чайтон сидел на плохо сколоченной скамейке у своего дома-фургона вблизи водонапорной башни. Он получил этот дом в качестве гонорара еще в далеком 71-м. Он был предназначен для семьи из трех человек, но кто виноват, что семья Коханы насчитывала куда больше людей. Сейчас в этом трейлере ютилось шестнадцать человек. Не было никаких удобств, и цивилизация белых людей была далека от этих мест. Но все трудности лишь придавали сил племени.

Холодный осенний ветер бил в лицо, а старик лишь улыбался ему. Иногда он мечтательно смотрел в небо, отчего-то сегодня он очень ждал заката. Его пятилетний правнук Тогай с нескрываемым любопытством наблюдал за ним из окна их семейного навеки припарковавшегося трейлера. Кохана подмигнул мальчугану и жестом руки разрешил к нему подойти. Мальчик с огромными глазами цвета грецкого ореха и с иссиня-черными прямыми волосами подошел к шаману. Старик притянул его к себе так, будто давно его не видел. Кохана набросил ребенку на плечи свою теплую накидку, расшитую вручную изображениями мустангов.

Вместе они сидели молча и смотрели в небо. Тогай пытался проследить, куда смотрит дед, и также устремлял свой взгляд на пустоту в небе.

– Деда, а куда ты смотришь, что ты ищешь там, в небе?

Старик улыбнулся, как только заметил сверкнувшую на небе бледную звездочку.

– Смотри на звезду, Тогай, только что родился бледнолицый друг нашего народа.

– Пахана?

Чайтон улыбнулся и покачал головой.

– А кто же?

– Вестник Великого Духа… Странник с далекой земли, земли крови и меда. Через три десятилетия этот странник спасет тебя, сын мой. – Мальчик обратился в один сплошной слух, каждое слово шамана навеки отпечатывалось в сознании. – У вестника этого есть удивительный дар, который он будет считать проклятием. Не ищи с ним встреч, духи будут вести вас. В пятый раз встретишься с вестником, в тот день будет ему знак, открывающий дорогу к его дару…

– Что у него за дар, деда?

– Он усыпляет защиту и проникает в суть… так я вижу. Когда вестник придет к тебе сам – прими его как брата. Говори с ним, – старик сильней прижал к себе правнука, – вместе вы пройдете длинный путь, и вместе вернете вы утраченное… – Кохана смотрел на эту звезду, и не было у него никаких сомнений, что эта далекая сверхновая оправдает все его ожидания.

Старый индеец еще много всего шептал на ухо Тогаю, а потом вдруг замолчал. Дыхание его становилось все тише, пока не прекратилось вовсе. Кохана Чайтон, Стремительный Сокол, умер на девяносто пятом году жизни. Его глаза были открыты и устремлены к звезде, таявшей в лучах заходящего солнца.

Наше время

Мария сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. Она молча посмотрела сначала на индейца, потом отвернулась к окну.

– Ты ничего не скажешь? – нарушил тишину Тогай.

– …Что ты хочешь вернуть? – не поворачивая головы, спросила Лазарь.

– Я хочу вернуть своему народу то, что у нас отняли.

– Свободу? – хмыкнула Лазарь, чуть закатывая глаза. Такой банальности она не ожидала.

– …Америку. – Тогай поднялся с места, ловя на себе удивленный взгляд девушки.

– А зачем она вам, Америка? – Она направилась к индейцу. – За годы изгнания вы не сделали для нее ничего, а теперь что? Возглавить ваш бунт предлагаешь и повести вас в светлое будущее? А может, еще умереть за вас скажешь? – ее голос отдавал сталью и буквально резал и без того напряженный ледяной воздух в комнате.

– Никакой бунт не принесет нам желаемого, его подавят в зачатке! Лидеров и вдохновителей убьют и снова забросают резервации самогоном и наркотиками. – Он сделал шаг к Марии и положил руки ей на плечи. – Поверь, мы проходили через это не раз. И каждый раз по нам наносили такой удар, что выстоять смогли единицы. – Тогай смотрел в глаза Лазарь, но даже сквозь ее темно-коричневые линзы он чувствовал, как она смотрит в него, в его суть.

– Тогда что? – Лазарь убрала его руки и сделала шаг назад.

– Есть горстка людей, стоящих за всем происходящим. Именно они на протяжении долгого времени не дают миру дышать спокойно.

– Да ты, друг мой, конспиролог. – Мария слегка хлопнула себя ладонью по лбу. – Как я сразу не догадалась… Масоны, иллюминаты и новый мировой порядок… я угадала? – она села на диван.

– Тогда почему ты назвала людей на вечере памяти врагами?

– Потому что все они имели отношение к преступлению против моего народа.

– Но не только твоего. Не вы первые, не вы последние. Ты же понимаешь, что не будь этих людей, то многого бы не случилось?

– Хмм, как говорится, хорошие люди должны собраться и убить плохих людей? Это твой план? – Лазарь снова закурила. – А ты в курсе, что если отрубить многоглавому змею голову – на ее месте вырастет другая? Свято место пусто не бывает. – Она покачала головой, выпуская дым и забираясь на диван с ногами.

– А никто и не говорит рубить по одной голове. – Тогай хитро улыбнулся и сел в кресло напротив Марии. – Я говорю о самоубийстве змея, он сам откусит себе головы, сам бросится на нож.

– Ок, а что будет дальше? Ну, умерли все плохие, дальше что? Их приспешники останутся и…

– Не останутся, – перебил ее индеец. – Для этого должна быть разрушена вся система.

– А какая мне польза? Как это ваша свобода вернет мне утраченное? – она вдруг осеклась и задумалась. – Или я жертвенный агнец, жаждущий смерти, и потому отличная находка?

– Не все, что ты потеряла, можно вернуть, но многое.

– Я не против смертельного финала, но против того, чтобы мне врали. Что твой прадед предсказал бледнолицему вестнику?

– Он сказал, что ты вернешься домой, туда, где все началось.

– И? – развела она руками.

– Исполнишь задуманное, сказал. Я его, правда, не очень понял, он произнес непонятную фразу на нашем языке.

– Какую фразу?

Тогай закрыл глаза, вспоминая дословно:

– …Прах с гор разносится по полю, я вижу голову в руках у девы, и старец, обретающий покой, возносит добрую весть на небо… Такую вот.

– Прах по полю… – повторила шепотом Мария. – Он ведь говорил тебе мое имя?

– Тень, он звал тебя Тенью. Ведь тебя так зовут?

– Это лишь значение имени. Кстати, что значит твое?

– Тогай – Воин. Просто имя. Мне не дали прозвища, не то время было. Не проявил себя, видимо.

– Звучит неплохо, – улыбнулась Лазарь.

– Твоя очередь.

– А у тебя разве тут не клуб анонимных конспирологов? – Она затушила сигарету в блюдце. – Можешь звать меня Тенью. – Мария отряхнула руки. – Отличный позывной.

– Я серьезно, – нахмурился Тогай.

– Зачем тебе это? Мария Лазарь – недостаточно?

– При всем уважении, имя Мария имеет совсем другое значение.

– Придет время – расскажу, а пока я послушаю твой план.

– План рассказывать буду не я.

– У нас есть сообщники? – продолжала саркастично Лазарь.

– Можно и так сказать, собирайся. Мы идем к моему другу. Он покажет тебе весь размах заговора.

– Против кого?

– Против нас всех.

– Сплю и вижу. – Индеец снова бросил на нее хмурый взгляд. – Ладно, ладно, пойдем к твоему другу… Гулять так гулять…

Вдвоем они вышли на улицу и подошли к автобусной остановке. Тогай посмотрел на часы.

– Куда нам ехать? – спросила Мария, усаживаясь на скамейку. – Может, проще поймать такси?

– Клуб конспирологов не ловит такси, – хмыкнул индеец. – Тут недалеко, за мостом сразу.

– А-а, – протянула девушка, – удобно. Пешком дойти не проще?

– Не-а, – в тон ей ответил мужчина. – Вот и наш транспорт.

Они сели в полупустой автобус. Мария села у окна, перед ней сел Тогай.

– На третьей выходим.

– Как скажешь, – пожала она плечами.

Через пять минут они пересекли мост и вышли на остановке «Андерклиф-авеню». Погода ухудшалась, и сильные порывы ветра с реки пробирали до самых костей. Тогай сильней кутался в свой оранжевый шарф и глубже прятал руки в карманы вельветовых брюк, пытаясь хоть как-то согреться. Выйдя на нужной остановке, они пошли вниз по улице, вдоль набережной реки Гарлем. Шли они молча.

– Куда мы идем? – наконец поинтересовалась Мария.

– К другу, сказал же.

– Куда конкретно?

– Тут рядом есть компьютерный клуб «Пересмешник», очень своеобразное подпольное заведение.

– Не вижу рекламы и прочей атрибутики. Наверное, очень популярный клуб, – фыркнула Лазарь.

– Смотря среди кого, – пожал плечами индеец. – Мексиканцам там нравится.

– Чудно, будем трескать бурритас и запивать текилой.

– Я смотрю, ты в ударе. – Он недовольно посмотрел на нее через плечо. – Шутишь много сегодня.

– Радуйся, что шучу. Иначе ты бы плакал.

Через несколько минут сквозь холод и ветер они подошли к одиноко стоящему у подножия холма двухэтажному дому. Когда-то он был белый, но несколько пожаров сделали свое дело, и он до самой крыши покрылся копотью. Окно на первом этаже было защищено решеткой, хотя стекло и так уже было разбито. Над окном сияла вывеска на испанском, мигающая розовым и зеленым цветами: «Компьютерный клуб – интернет для своих». У тяжелой железной двери, изрисованной граффити, толпилась группа молодых парней, латиносов. Они что-то бурно обсуждали, хотя больше это было похоже на выяснение отношений. Музыка из клуба лилась рекой, и тяжелые биты выдавали киберпанковскую депрессию, закравшуюся в души мексиканских интернетоманов.

Мария отметила большое количество мусора у дома, помимо фантиков и алюминиевых банок встречались и использованные шприцы. Лазарь недовольно покачала головой. Потом где-то за домом послышались выстрелы. Тогай замер.

– Не стой так, пристрелят, – хмыкнула девушка, хлопая его по плечу.

– Тут последнее время часто разборки бывают.

– Тебе-то не привыкать, – она ему подмигнула, намекая на недавний инцидент.

– Ха-ха. Очень смешно. Да.

Тогай открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Из помещения хлынул теплый воздух, перемешанный с застоявшимся запахом табака и энергетических напитков. Они вошли внутрь, и дверь захлопнулась. Справа от входа был узкий коридорчик, который вел в миниатюрную кухню, где хозяйничала женщина средних лет. Она что-то проворчала по-испански, увидев новых посетителей.

– Но такос тудэй! Но! Бурритас дэй! – махнула она. Акцент у нее был забавный.

– Мы в клуб. – Тогай кивнул в сторону лестницы.

– Гарсия! – крикнула она громко. – Клиенты!

Перед ними была старая лестница, пережившая пожар, а может, даже не один. Мария поднималась следом за новым товарищем и пальцами касалась шершавой стены – холодной, но на удивление не грязной. Лестница упиралась в дверь комнаты. Рядом с ней сидел на корточках мужчина и задумчиво курил сигару. Он лениво посмотрел на гостей, но тут же потерял к ним всякий интерес. Слева в коридоре тоже были люди, но все они были поглощены друг другом.

– Нам сюда, – рукой указал путь индеец.