Вечером этого же дня Фред пригласил Наташу в ресторан. Замаячившие впереди перемены наполнили его душу каким-то смутным азартом, захотелось развлечься, расслабиться, может быть, даже повеселиться.

* * *

«Наташа сегодня очень хороша», – отметил про себя Фред. Он заметил, что она сделала другой макияж, не такой, какой делала обычно: сегодня она нанесла на веки золотистые тени, контур подвела еле заметной коричневой линией, ресницы, слегка тронутые тушью, выглядели естественно и ненавязчиво.

Фред, как это ни парадоксально, разбирался в женском макияже. Он был по натуре любопытен и привык уделять внимание любой новой информации. Эти знания он черпал из женских журналов, которые листал в ожидании своей очереди в парикмахерских. Фред также отметил изящество Наташиного наряда: простое кремовое платье средней длины, перехваченное на талии ярким тоненьким пояском. Никакой откровенной эротики, только изящество, ставшее сильным оружием в руках женщины, умеющей им пользоваться.

Он сидел и любовался Наташей, которая замерла, глядя куда-то вдаль, мимо него. Он не произнес еще ни слова, кроме приветствия, хотя с момента их встречи прошло уже пятнадцать минут. Наташа тоже молчала. Фред оставил без внимания даже ее многозначительный взгляд, словно спрашивающий его мнение о том, как она выглядит. Наташу, как и любую женщину, иногда настигали сомнения в присутствии любимого мужчины: правда ли она хороша? Нравится ли она ему? Не считает ли он ее наряд скучным или, наоборот, вызывающим? Но Фред был неумолим: ни единым словом не выдал он своего восхищения.

Наташа совсем расстроилась. Она так переживала перед сегодняшней встречей, так старательно выбирала образ. Она хотела выглядеть мило, спокойно, уверенно и в то же время сексуально. Подчеркнуто простое платье было выбрано специально, чтобы Фред (этот наблюдательный педант) почувствовал, что она настолько уверена в себе, что в любом, даже самом простом платье может затмить признанную красавицу. Она специально воспользовалась золотистыми тенями, чтобы создать иллюзию легкости и беззаботности; не стала сильно красить ресницы, чтобы не перегрузить макияж, отказалась от помады в пользу едва заметного блеска. Все, буквально все было продумано до мелочей и должно было служить определенной цели и производить определенное впечатление.

Стоит отметить, что Наташа, как настоящая современная женщина, неплохо в этом разбиралась. Она понимала, что макияж может быть разным, что существуют целые многошаговые схемы по его нанесению, что быть женщиной в хорошем смысле этого слова – целая наука, требующая затрат в виде усилий и времени. Ей нравилось постоянно быть разной, постоянно менять свой образ, «играть» разных героинь. Это пристрастие к сценической игре в жизни было часто обусловлено чисто прагматическими соображениями: желанием понравится нужным людям, добиться расположения и доверия, чтобы заручиться необходимой (чаще в работе) поддержкой. Может быть, психологом Наташу назвать было нельзя, но у нее было некое внутреннее чутье, помогавшее ей определить, кого хочет видеть перед собой собеседник, после чего она просто придерживалась определенной линии поведения и использовала дозволенные данным образом мимику и жесты. И совершенно естественно, что к поведенческой тактике она также успешно добавляла свой «новый» внешний вид, чтобы производить нужное впечатление на нужных ей людей.

Фред портил ей всю игру. Он никак не выдавал своего отношения к ее облику, от прямых вопросов умело уклонялся. Но была у их отношений и оборотная сторона: Наташа не хотела ни в кого играть, она хотела быть самой собой, особенно после того как год назад они съехались. Однако понять, насколько это «сама собой» нравится Фреду, было невозможно. Наташа замечала, что Фред очень внимателен к ее внешности, внимателен к деталям, он словно постоянно оценивает ее, но положительную ставит ей оценку или нет, никогда не сообщал. Наташа пыталась постоянно поменять в своем облике какую-нибудь мелочь, чтобы не прерывать этой своеобразной игры, но в глубине души она начинала почти ненавидеть Фреда за его скрытый садизм, за то, что он такой сложный, прекрасно при этом понимая, что его сложность (которая проявлялась не только в желании мучить людей своей непроницаемостью) как раз и была самой его привлекательной чертой – женщин тянет к чудакам.

Подошла официантка. Наташа и Фред сделали заказ, ни разу не взглянув друг на друга. Когда официантка отошла от их столика, Фред посмотрел на Наташу и наконец нарушил тягостную тишину вопросом:

– Ты не против, если завтра к нам приедет Паша? Нам надо поговорить о делах.

– Нет, – мягко ответила Наташа. Из всех знакомых Фреда он единственный ей нравился. Искренний, немного наивный, Павел располагал к себе всех. Единственное, что не нравилось Наташе, это его работа.

– И что же вы будете делать? – спросила она.

Фред хмыкнул.

– Работать.

– А, ясно, – больше Наташа спрашивать не стала: бесполезно.

Она и так неплохо представляла себе, чем они займутся. Паша работает в модельном агентстве, а Фреду периодически приходится по работе заниматься подбором людей для рекламы, которую он сам и придумывает. В его обязанности входит не только придумать и представить идею, но и приготовить все для ее воплощения. Спасибо доверию шефа! Значит завтра эти два деловых человека будут сидеть и пялиться весь вечер на обнаженных и полуобнаженных девушек. А потом тех, которых выберут, пригласят на встречу и будут смотреть на них вживую. Наташа почувствовала, как начинает злиться. В такие моменты она отчетливо понимала, что ей не хватает самого банального: похвалы своего любимого мужчины. С каждым днем она все больше и больше зацикливалась на этой мысли и доводила себя чуть не до истерики. Ей было просто необходимо получить от Фреда хоть какой-нибудь залог его к ней любви. К тому же ей как женщине, привыкшей получать внимание в изобилии, катастрофически не хватало этого внимания теперь. Это была пытка для Наташиного самолюбия! А тут еще эти регулярные просмотры обнаженных девиц. И снизившееся за год влечение Фреда к ней, Наташе. И панический страх измены…

Видимо, злость отразилась на Наташином лице, потому что Фред хихикнул и сказал:

– Опять злишься, что мне придется на девушек смотреть?

– Нет, не злюсь, – Наташа заставила себя улыбнуться.

– Думаешь, что я тебе изменю.

«Зачем он это делает, зачем? – пронеслось в Наташиной голове. – Он же знает, что я не могу спокойно разговаривать с ним на эту тему, он же знает!»

– Нет, не думаю, – Наташа смогла взять себя в руки, и ответ прозвучал спокойно.

– Ну я же вижу. Тебя бесит, что я смотрю на других девушек, особенно красивых молодых девушек.

Это прозвучало так, словно Наташа составляла полную противоположность этим красивым молодым девушкам. Фред еле заметно улыбался. Ему нравилось иногда помучить людей, и Наташа не стала исключением.

– Нет, не бесит. Ты можешь делать все, что захочешь.

У Наташи внутри все кипело, но внешне она оставалась невозмутимой.

– То есть ты хочешь сказать, что я могу тебе изменить и тебя это нисколько не рассердит и не расстроит? – Глаза Фреда зажглись нехорошим блеском.

– Да, можешь. И мне будет совершенно все равно. Просто если я об этом узнаю, мы расстанемся.

Наташа произнесла эти слова спокойно и уверенно, словно оглашая условия договора. Не переставая глядеть на Наташу, которая отвернула голову к окну, Фред слегка подался вперед.

– То есть тебе все равно? – переспросил он. – Тебя не волнует, что мы больше не сможем быть вместе? Тебя беспокоит только факт измены?

– Ты не на том делаешь акцент. То, что мы не сможем быть вместе, следует из факта измены. Мы с тобой об этом уже как-то говорили. Давай не будем портить вечер.

– Никто не портит тебе вечер. Ты сама начала об этом говорить. Давай теперь разберем все до конца. То есть тебя беспокоит, что я найду интересной другую женщину и признаю тем самым, что не ты одна у нас самая прекрасная? – Фред откровенно издевался.

– Неважно, что меня беспокоит. Попробуй изменить, узнаешь, что за этим последует.

Наташа посмотрела на Фреда зло, с вызовом. Она вновь почувствовала неприязнь к этому человеку, которого хоть и любила, но в последнее время начала понимать. Его выходки, регулярные попытки вызвать Наташу на ссору, вывести ее из себя стали ей надоедать. Наташа, возможно, впоследствии пожалеет о том, что не всегда бывала сдержанна и старалась сгладить конфликт, не поддаваясь на провокации, но терпение ее не бесконечно!

Принесли заказанные блюда. Наташа тут же уткнулась в свою тарелку и начала есть принесенный рис с овощами очень маленькими порциями и вдобавок китайскими палочками, что давало возможность полностью сосредоточиться на еде и спрятаться от устремленных на нее глаз Фреда. Фред не торопился приступать к еде. Он несколько мгновений сидел молча и глядел на Наташу лукаво сощуренными глазами, после чего знаком подозвал к себе официантку.

– Девушка, будьте добры, передайте это, – при этих словах Фред написал что-то на сложенной салфетке, – вон за тот столик, той очаровательной блондинке.

Наташа вздрогнула: по голосу Фреда она поняла, что он улыбается. Ей стало нехорошо. Краем глаза она видела, как официантка подошла к нужному столику и вручила салфетку девушке. Наташа продолжала есть рис, автоматически отправляя пустые палочки себе в рот. Ее голова была по-прежнему опущена, поэтому со стороны казалось, что она спокойна, просто очень увлечена едой. Через несколько секунд она пришла в себя, к ней вернулась способность думать. Буквально за доли секунды она приняла решение. Любовь и привязанность в ее сердце сменились презрением и равнодушием, и ей сразу стало легче, потому что в этот момент для нее решилось многое. Она была почти благодарна Фреду за то, что он избавил ее от необходимости еще неизвестно сколько решать для себя, нужен ей этот мужчина или нет, надеяться, анализировать, планировать. Она почувствовала себя свободной, почувствовала, что к ней стали возвращаться те мечты и надежды, которые когда-то делали ее счастливой.

Наташа взглянула на Фреда, улыбнулась. Молча и спокойно доела вилкой свой рис. Вновь подошла официантка и протянула Фреду ответ от девушки, написанный на обратной стороне той же салфетки. Фред, глядя Наташе в глаза, картинно разорвал салфетку, не читая.

– Видишь, это всего лишь шутка, – сказал Фред Наташе.

– Вижу, – Наташа снова не сдержала улыбки. Фред, как ей показалось, насторожился.

– Ты же не думаешь, что это что-то значило? – спросил он немного взволнованно.

– Не думаю, – ответила она.

Принесли десерты. Они ели молча: каждый думал о чем-то своем. Наташа все это время была спокойна. Казалось, она забыла о шутке. Фред попросил счет, прошло еще несколько минут, пока официантка несла счет и он расплачивался. Потом они, все так же молча, вышли из ресторана, сели в Наташину машину и поехали домой, все так же в полной отчужденности тишине.

Когда вошли в квартиру, Наташа сняла платье и надела джинсы, достала чемодан и спортивную сумку и стала выгребать из шкафа свои вещи.

– Что ты делаешь? – как-то испуганно спросил Фред.

– Собираю вещи, – просто ответила Наташа.

– Зачем? Это что, шутка?

– Нет, шутишь у нас ты, а я очень серьезна.

– Да брось, Наташ, ты не можешь этого сделать! – Фред подошел к шкафу и неловко попытался загородить от Наташи полки с вещами.

– Почему не могу? Делаю ведь, – она закрыла заполненный чемодан и принялась за сумку.

Наташа не видела лица Фреда, но ей казалось, что он выглядит глупо. Ей стало его жаль. «Главное, не поддаваться слабости!» – подумала она и проглотила подступивший к горлу комок. Фред все так же стоял и молча смотрел.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – наконец выдавил он.

– Зато я хочу.

Слезы снова защекотали глаза, и Наташа вновь мысленно отругала себя за слабость. Потом можно, но не при нем.

Одежда была уложена, оставались кое-какие мелочи. Она быстро прошла по комнате, сунула в сумку рамку со своей фотографией, сгребла из ванной косметику, зубную щетку выкинула в мусорное ведро. Чашка, на которой по-детски написано «Наташа + Фред», отправилась туда же, лишь на мгновение задержавшись в Наташиной руке.

Наташа взяла сумку и чемодан, жестом запретила Фреду помочь и скрылась за дверью, вставив в замочную скважину с обратной стороны ключ.

Фред забрал ключи, прошел на кухню, достал из шкафа коньяк и рюмку. Пить ему не хотелось, но было просто необходимо чем-то заглушить жгучую нестерпимую боль, которая из сердца разливалась по всему телу. Фред понимал, что только он виноват в случившемся, что нельзя играть с чувствами любимого человека, что это жестоко, это подло. Он смутно помнил, что заставило его так повести себя сегодня в ресторане: это злоба, это неверие в то, что кто-то на белом свете может действительно его любить, что есть кто-то, кто может быть ему преданным и верным, злоба на самого себя за то, что он не верит в счастье, что он каждую секунду ждет от жизни подвоха, ждет предательства, беды. И человеческая психика, видимо, устроена так, что когда чего-то боишься, то торопишься это воплотить в жизнь, иногда неосознанно, потому что самое страшное в жизни человека это неизвестность, это незнание жизни наперед. У кого-то хватает сил ждать от жизни лучшего, надеяться на то, что все сложится благополучно, а кто-то не может найти в себе силы верить в счастливое стечение обстоятельств. И сейчас Фреду в очередной раз стало казаться, что в его настроении, в его страхах виновато общество, которое испортило ему нервную систему, которое научило его бояться людей, бояться жизни.

Он с ненавистью думал о том, что жизнь здесь, в этом городе, отравляет его. Со всех сторон ему твердят, что жить страшно, что все плохо, что кругом только несчастья. Телевидение, радио, газеты и журналы в один голос твердят о катастрофах, о возможных несчастьях, люди обличают друг друга в обмане, в аферах, в зверских нечеловеческих предательствах, они грабят и воюют, они представляются страшными зверями, которые не знают ничего, кроме собственного страха, который и порождает эту агрессию. Люди зарабатывают деньги друг на друге, и уже далеко не всегда деньги связаны с взаимовыгодным сотрудничеством. Люди не гнушаются ничем ради популярности, они готовы каждые полгода кричать на весь мир о грядущем конце света, лишь бы фильмы-катастрофы никогда не выходили из моды и приносили деньги, неиссякаемый поток денег. И им совершенно все равно, что люди, неважно, верят они в это или нет, портят себе нервы, страдают, становятся несчастными, что из-за этого в мире все меньше и меньше доброты, что на место доброго и светлого заступает темное, желчное и злое. Фред посмотрел на ополовиненную бутылку и подумал: «Жаль, что люди становятся такими».

Глава 4

Фред открыл глаза. В еще не проснувшемся сознании отрывки сна расползлись между воспоминаниями вчерашнего дня. В такие мгновения рассудок еще не включается в свою постоянную анализаторскую работу и воспоминания вливаются в мысли бессвязными элементами, и какими бы болезненными ни были впечатления накануне, в эти минуты они не внушают никаких переживаний. Но мгновения эти длятся недолго, и вот Фред уже беспокойно задвигал под одеялом ногой, повернулся на другой бок. Вчерашние тоска, негодование на себя самого больно навалились на весь его организм, придавили своей тяжестью грудную клетку. Желая переключиться с тоскливых мыслей на что-нибудь другое, Фред обвел глазами комнату: на бледно-желтой стене длинной ровной полоской разместился солнечный блик, проникший на стену сквозь неплотно сдвинутые шторы. Солнечный узор был яркого золотистого цвета, местами в кружевных тенях от попавшихся на пути стеблей и листьев комнатных растений. Фред отыскал глазами самое большое незапятнанное тенями пространство на блике и стал внимательно его изучать. Внутри этого яркого участка колебались какие-то пары, может быть, вызванные смешением холодного зимнего воздуха и выхлопных автомобильных испарений, и казалось, что по стене ровным тонким слоем бежит вода.

Фред зевнул. Вставать не хотелось. Он с ужасом представил, как холодный воздух заполонил пространство комнаты, и там, за пределами кровати с ее теплым уютным одеялом, царствует мрачная меланхоличная пустота. Он стал перебирать в голове образы из сна, обрывки воспоминаний, чтобы отыскать среди них тот, который умиротворит его, успокоит и поможет снова заснуть и проспать до звонка будильника. Представилась Наташа, но он усилием воли отогнал от себя ее легкий образ, чтобы не спровоцировать ненужные воспоминания и навеянные непременным сожалением теплые чувства.

Это усилие окончательно разбудило Фреда и отрезвило от приятной сонной полудремы. Беспорядочные мысли забегали и засуетились: заботы, напоминания, планы, проекты, не забыть, позвонить, написать, сказать, сделать, забронировать, договориться, напомнить, решить. Фред почувствовал раздражение и рывком откинул одеяло.

* * *

До нового места работы добираться пришлось меньше по времени, чем до прежнего. Рабочий день начинался с десяти, а когда Фред толкнул тяжелую входную дверь, было всего девять сорок. Секретарша изящно поднялась навстречу новому сотруднику, улыбнулась широкой равнодушной улыбкой.

– Доброе утро. Эдуард Владимирович просил меня все вам здесь показать и представить вас нашим коллегам. Вам удобно сделать это сейчас или вы сначала хотите посмотреть на свое рабочее место?

– Давайте сейчас.

– Хорошо, одну минуту.

Она вернулась к своему столу и подняла трубку.

– Оля, меня не будет десять минут. Звонки перевожу тебе. Следуйте за мной, – обратилась она к Фреду. – Меня зовут Марина, первое время можете обращаться с организационными вопросами ко мне.

Фред не успел ответить, потому что девушка снова заговорила, отворяя стеклянную дверь, первую в широком коридорном проеме, в котором они оказались.

– Проходите, пожалуйста. Это Ольга Михайловна, бухгалтер. С ней вы будете обсуждать финансовые вопросы.