В ее свидетельстве о рождении значилось:
Лорелия-Вирджиния Уэйн
Дата рождения: 13 апреля 1969 года
Место рождения: Бухарест, Социалистическая Республика Румыния
Мать: Алиса-Элеонора Уэйн
Гражданка Великобритании
Отец: Филипп-Джеймс Уэйн
Гражданин США
Ее первым воспоминанием стало лицо матери с выражением непреодолимого отвращения на нем. Мать всегда казалась ей красавицей, хоть эта яркая красота и носила налет искусственности: волосы, окрашенные в цвет прелой осенней листвы, глаза, подчеркнутые черными стрелками. Наверное, не было еще ребенка, неискушенному взору которого лицо матери не виделось бы иконой. Элеонора стояла над детской кроваткой, ее пышные волосы, подсвеченные ночником, озаряли лицо золотым ореолом, а в руках она сжимала подушку, такую же белую, как ее кожа. Затем мать уронила подушку, и опустилась темнота.
Лаура, разумеется, не помнила, что произошло дальше. В ее подсознании затаилось ощущение удушья, ужаса и беспросветности, и это переживание осталось с ней на всю жизнь. От нее отрезали свет, и Лауру накрыла тьма, мягкая и тяжелая. Потом полог беззвучия убрали, и в глаза снова хлынул свет, уже другой: сумрачный и печальный. Девочка увидела испуганного отца, крепко удерживающего руки матери, а лицо той уже не напоминало лик Мадонны, ее сияющий ореол померк навсегда.
Следующим проблеском в воспоминаниях были карие глаза старшей сестры Джемаймы, в которых светилось любопытство и восхищение. Джемми всегда опекала Лауру и стала для нее настоящей семьей вместо той, что была лишь видимостью.
Нет, Лаура не сомневалась, что их родители любили друг друга – они даже никогда не ссорились. Эта благополучная семья жила в собственном доме в районе Венис в Лос-Анджелесе. Доктор Филипп Уэйн был преуспевающим психотерапевтом, у него консультировались многие голливудские звезды. Его жена Элеонора не работала, занималась домом и еще больше – собой. Она была неудавшейся актрисой, нашедшей себя в счастливом замужестве. В возрасте восемнадцати лет Элеонора приехала из Англии покорять Голливуд, но британский акцент и истеричный характер помешали ей преуспеть. С Филиппом она познакомилась, когда попала в клинику с нервным срывом прямо со съемок, где играла официантку. У них вспыхнул роман, результатом которого стала беременность Элеоноры и скоропалительная женитьба. Голливуд оставил в ее манерах некую театральность и капризность, что, впрочем, нравилось мужу.
Обе дочери знали, что у Элеоноры слабое здоровье, хотя она никогда не выглядела больной. Раз в месяц Филипп устраивал жену в частную клинику, откуда та возвращалась заметно посвежевшей. Кроме того, у нее был плохой аппетит. За общим столом Элеонора обычно сидела с отстраненным видом, ковыряя вилкой в тарелке или же вовсе не притрагиваясь к еде. Однако это не мешало ей в возрасте за сорок выглядеть на двадцать пять, у нее не было ни единой морщинки или седого волоса.
Старшая дочь Джемайма унаследовала все самое лучшее от родителей: озорное очарование матери, ум и целеустремленность отца. В двадцать два года она с блеском окончила юридический факультет Калифорнийского университета и готовилась начать карьеру адвоката по уголовным делам. Правда, Джемми мало соответствовала привычному образу адвоката, но ей многое прощалось за успехи. Природный каштановый цвет волос казался девушке скучным, и Джемайма постоянно перекрашивала свои локоны то в черный, то в баклажановый, то в оттенок красного дерева. Она не стеснялась носить самые немыслимые платья с кроссовками или рокерскими ботинками, мини-юбки, облегающие лосины – все то, чем запомнилась эксцентричная мода восьмидесятых.
Сестры были очень похожи чертами лица, разрезом глаз, формой губ, а также телосложением. Но при этом Лаура напоминала бледную тень Джемаймы. То, что у старшей сестры смотрелось ярким и сочным, у младшей казалось неброским и нежным. Блондинки Лос-Анджелеса были все, как одна, загорелыми и спортивными, а к ее белой коже не прилипали лучи калифорнийского солнца. Лаура не сознавала, что хороша русалочьей красотой севера: длинные прямые волосы, светлые брови и ресницы, беспримесно чистые голубые глаза. Но никогда не завидовала старшей сестре – та была ее кумиром, лучшей и единственной подругой.
Училась Лаура неровно, не под стать отличнице Джемайме. Она быстро увлекалась и столь же быстро остывала. Любила читать, могла с головой погрузиться в любимый предмет, но при этом ненавидела зубрежку, ей не хватало усидчивости. Лаура была мечтательна и подолгу витала в облаках. Окончив школу, она так и не смогла определиться с выбором профессии. Родители не давили на младшую дочь – им попросту не было до нее дела.
13 апреля 1988 года Лауре исполнилось девятнадцать лет. Поздним утром девушка еще дремала в полумраке своих грез, спрятавшись в коконе одеяла от шума города. Она с трудом разлепила веки, даже когда в комнату ворвалась Джемайма, свежая, как апрельское утро. Вместе с ней в комнату бесцеремонно хлынули солнечные лучи и океанский бриз. Сестра раздернула занавески, распахнула окно и начала стягивать с Лауры одеяло.
– Вставай, маленькая лентяйка! Ты же не хочешь проспать свой день рождения?
– Именно этого я и хочу, – пробурчала Лаура, жмурясь от яркого солнца и хватаясь за ускользающее одеяло.
– А я не позволю! – продолжала тормошить ее сестра. – Живо под душ! Сейчас мы выпьем шампанского и пойдем на пляж, затем пообедаем в кафе на набережной, вернемся домой, приведем себя в надлежащий вид и на всю ночь завалимся в клуб, будем танцевать до упада! Я куплю пару коктейлей, тебе ведь еще не продадут.
Смиряясь с этим планом, Лаура вздохнула и села на кровати.
– Может, мы лучше сходим в кино, а вечером посидим дома?
– Ты рассуждаешь как столетняя старуха! – поддразнила ее Джемайма. – Ты не понимаешь, как важно девятнадцатилетие. Это же конец юности! Через год тебе исполнится двадцать, наступит молодость, и годы полетят, не успеешь оглянуться – и тебе двадцать пять, а там и тридцать! А ты и не увидишь ничего, кроме своей темной комнаты.
– Ладно, – рассмеялась Лаура, окончательно проснувшись. – Тебе самой только двадцать два. Вся жизнь впереди, пойдем веселиться!
Вечером, смыв с себя мокрый песок и усталость, Лаура томилась в кресле, пока Джемайма завивала ее волосы в модные мелкие кудряшки. Телефонный звонок прозвучал сигналом к отбытию ежегодной повинности.
– Лора, дорогая, с днем рождения, – сказал отец с другого конца света. – Мы с мамой желаем тебе счастья и исполнения всех желаний.
– Спасибо, – ответила Лаура и ощутила, как затаилась с той стороны телефонного провода Элеонора. – Как Лондон?
Джемайма сделала вид, что не заметила, как похолодел голос сестры. Джемми предпочитала занимать позицию буфера в этой своеобразной семье. Она даже выбрала для учебы Калифорнийский Университет в Лос-Анджелесе, чтобы не бросать сестренку одну.
Между тем Лаура вежливо выслушала рассказ отца о достопримечательностях Лондона, попрощалась и повесила трубку. Девушка знала: что бы она ни делала, между ними всегда будет пролегать мировой океан.
Вскоре обе сестры оказались на дискотеке и подергивались, словно марионетки, в мерцании стробоскопов. Джемайма танцевала самозабвенно, извиваясь подобно язычку пламени, такая же гибкая и неуловимая. Завитки медно-рыжих волос вспыхивали и сыпали вокруг искры ее очарования. Мужчины вились возле нее, как мотыльки около лампы в темную ночь. Лаура старалась не отставать от Джемми, и на нее тоже обращали внимание. В бирюзовом платье с блестками, разрумянившаяся, с подведенными глазами и помадой на губах, она уже не смотрелась бледной копией сестры.
Лаура не привыкла к алкоголю, поэтому после пары коктейлей почувствовала легкое головокружение. Она оставила сестру танцевать и вышла подышать во внутренний двор. Девушка была по натуре меланхоличной и замкнутой, а под влиянием спиртного становилась ранимой и слезливой. Приступ необъяснимой глухой тоски, называемой «одиночество в толпе», отбил у нее желание веселиться и танцевать. Лаура присела на крыльцо, готовая расплакаться, когда пожарная дверь вновь отворилась, и следом за ней вышел парень. Впоследствии она никак не могла вспомнить его внешность, но в тот момент показалось, что он «ничего». Лаура взглянула на парня и не сумела выудить из памяти его имя. Вроде бы что-то рокочущее, начиналось на «Р»: то ли Рэй, то ли Рик, но уточнить Лаура постеснялась. Она постаралась улыбнуться ему, однако улыбка вышла жалкой.
– Ты вышел за мной, потому что тебя отвергла моя сестра?
– Нет, просто захотел покурить. – Он пожал широкими плечами и присел рядом с ней на крыльцо. – Хочешь сигарету?
– Нет, спасибо, – мотнула головой Лаура. – Моя мать постоянно курит, и меня это жутко раздражает.
Он затянулся и неспешно оглядел ее с ног до головы, задержав взгляд на округлых коленях и глубоком декольте. Ноги у Лауры были недурны для ее среднего роста – достаточно длинные, с тонкими лодыжками, а пышный бюст считался гордостью многих поколений женщин ее рода.
– Ты сестренка Джемаймы? Лола?
– Лора.
От обиды она неосторожно моргнула, зажмурившись чуть сильнее, чем следовало. Еле сдерживаемые слезы соскользнули с кончиков ресниц и покатились по щекам ярко-синими ручейками, смывая тушь.
– Почему ты плачешь? – недоуменно спросил Рэй-Рик.
– У меня сегодня день рождения, – по-детски выпалила Лаура, не придумав ничего лучшего.
– И что, это повод плакать? Сколько тебе исполнилось?
– Девятнадцать.
– Вот выдумала! – рассмеялся Рэй-Рик. – Да у тебя вся жизнь впереди! Ты уже закончила школу?
– Да, почти год назад.
– И чем ты занимаешься сейчас? Учишься в колледже?
– Нет, – всхлипнула Лаура. – Я не стала поступать в колледж, даже анкет не посылала.
– Почему? Разве ты глупая?
– Надеюсь, что нет. Вроде бы обыкновенная.
– И чем же ты все-таки занимаешься? Работаешь?
– Нет. – Лаура начала осознавать нелепость своего положения и постепенно успокаиваться.
Она достала из сумочки зеркальце, салфетку и принялась вытирать синие разводы под глазами. Девушка вовсе не собиралась откровенничать с незнакомым парнем, но была в нем какая-то располагающая простота.
– Что же ты делаешь целыми днями, как проводишь время?
– Ну… – виновато протянула Лаура, чувствуя себя донельзя избалованной, поверхностной и никчемной. – Я сплю, гуляю по пляжу, езжу в Голливуд, смотрю в кинотеатрах старые фильмы – очень их люблю… Вечерами болтаю с Джемаймой, иногда мы с ней выбираемся куда-нибудь.
– Твоя главная проблема, детка, – это скука, – авторитетно изрек Рэй-Рик и закурил очередную сигарету. – Ты ничем не обременена и поэтому не знаешь, куда себя деть. А ведь живешь в стране великих возможностей. Где же твоя американская мечта? У тебя она есть?
– Наверное, нет. – Лаура задумалась, и ее взгляд затуманился, стал отрешенным. – Вся целеустремленность в нашей семье досталась Джемайме. Мне иногда кажется, что я родилась мертвой… или уже старухой.
– Ты это брось, – сказал Рэй-Рик, выкинув окурок и придвинувшись к ней. – Все у тебя будет так, как ты заслуживаешь. Ты хорошенькая… хоть и странная.
О проекте
О подписке