8

Воротившись в столицу, Михаил помчался к Марианне, выкинув из головы мысль о делах. Она преследовала его всю поездку, и Крисницкий сам не понял, что на него нашло – проводила она его совершенно спокойно, давая понять, что отдых в одиночестве длиною несколько дней и ему и ей пойдет на пользу. Чувствовал он себя юнцом, не способным контролировать желания и чувства.

Марианна, как обычно перед вечерними выступлениями, полулежала на крошечном диванчике с резными подлокотниками и в сотый раз перечитывала пьесу, которую должна была изобразить на сцене, сама мало веря в написанное, жестикулируя и вообще выглядя забавно. Обычно она проводила утро в репетиционном зале, обед дома, занимаясь повседневными делами или встречами с Крисницким, тоже весьма занятым человеком. Вечером неизменно в любом состоянии и настроении госпожа Веденина оказывалась на сцене, привнося что-нибудь свое в любую роль и не увлекаясь излишним пафосом драматизма. Одаренная лицедейка, она даже на волне успеха чувствовала, как жизнь просачивается сквозь пальцы, словно привередливый песок. «Одно хорошо, – думала она, – хоть Островский создает что-то стоящее, не так противно». Когда пламя желания играть или чувствовать угасало, она казалась невероятно апатичной. Наедине со своей душой, как сейчас.

Обаяние и женственность служили ей оружием в борьбе за принятие в труппу театра, но никак не теперь. Приходилось вежливо отклонять слишком настойчивые ухаживания и терпеть циркулирующие по столице слухи, что любовников у нее зараз не бывает меньше дюжины. Михаил иногда поражался, насколько при своей явной притягательности для мужчин она бывает несчастна поклонением, а оттого необходительна. В каждом зрителе она страшилась увидеть угрозу своей свободе и безопасности. Каким образом она вообще умудрялась уделять время Крисницкому при всегдашней своей одержимости игрой (порой несколько спектаклей в день), понимала разве что она сама. Нервная и обидчивая, Марианна часто подвергалась травле, что, как и совокупность остальных проблем, не прибавляло ей бодрости. Создавая видимость собственной праздности и общительности, она недоумевала и даже посмеивалась про себя, что никто кроме ближайших друзей не понимает ее настоящую, беря за образец ее характера роли ветреных особ в водевилях или социальных комедиях. Ее навязчивые отталкивания мужчин обнажали близкому окружению целомудренность, но только сама Марианна догадывалась, насколько чрезмерен страх пострадать, как тысячи тысяч женщин. Только Михаилу удалось прорваться к ней и в какой-то мере разбудить чувственность.

Актриса Александрийского Императорского театра. Немалое достижение, если учесть, что росла она не в актерской среде и не готовилась с детства, как иные. Обучалась, конечно, в Петербургском театральном училище, но много позже остальных девиц. Если она и выйдет замуж за кого-нибудь, это будет означать конец карьеры, складывающейся столь успешно. Не на офицера, конечно, она нацелилась, тогда ее изгонят официально, но все же… Как сочетать растущую семью и выступления, восхищающие свет, но им не поощряемые, она не имела ни малейшего понятия, а опыт предшественниц только подтверждал ее печальный настрой. Поэтому Марианна при всех проблесках свободолюбия в данном вопросе предпочитала склонить голову и отдаться обстоятельствам.

Да она и готова была бросить театр несмотря на любовь к нему. Очень уж ей надоели постоянные намеки, интриги, сплетни… Да, она отдаст это за возможность жить спокойно, любить и лелеять… Невозможно было представить более неподходящий характер для актрисы, но она успешно скрывала свои истинные мотивы за блеском непокорности идеала, к которому мало кто умел приблизиться.

Двадцать пять лет. Немалый срок, а нет ни детей, ни мужа. Конечно, это не великое благо, но… Она как никогда красива и купается в славе и обожании. Но не один из зрителей, уходящих вечерами из театра с ее образом перед глазами, и не подумает, что она не меньше их жен, изможденных бесконечными родами, жаждет счастья. А добиться его в условиях, в которые брошена, не представляется возможным. А ведь Марианна пытается еще держать осанку, шутить и наряжаться.

Так что приход Крисницкого, цветущего и прекрасно одетого, не доставил ей радости, а лишь разбередил затянувшиеся за время его прозрачного отъезда рубцы. Его загадочность многие искушенные дамы считали настоящим лакомством.

Вопреки заверениям «приличного» общества, которое с удовольствием посещало ее премьеры, но приходило в ужас от одной мысли, что подобная особа может окрутить кого-нибудь из его доблестных сынов (жениться на актрисе!), она не была распутна. Михаил стал первым ее любовником и первой любовью, которую она пыталась потушить в себе, но которая горела столь сильно, что начала вызывать у нее страх. Она знала, вернее, признавала, хоть и не исключала, что их отношения способны закончиться браком и даже втайне надеясь на это, что они не поженятся. Не оттого, что Михаил был негодяем, хотя ему в некоторой степени, как и всем жителям нестойкой планеты, эгоизм был присущ. Просто женитьба на актрисе – дерзкий поступок, и Мишель всеми силам старается упрочить собственное положение, а не губить его. Что же, в конце концов, почти все проживали отведенные им часы за выполнением правил, кем-то когда-то установленных. Но только сумевшие побороть страх и перешагнуть через них оставались в памяти поколений.

Когда-нибудь Мишель обязательно возьмет в жены смазливую девчушку с чистейшей репутацией и пугливыми, как бывают у собак, которых вечно все шпыняют, очами… И с повинной прилетит к ней, моля о прощении и продолжении столь удачного знакомства… Боже, какие они лицемеры! Смеют считать себя чем-то лучше нее, хотя сами погрязли в пороке, семейных дрязгах и ханжестве. Лучше молчать и смотреть, как рушатся судьбы окружающих, чем проявить не то чтобы добросердечие и сердобольность… Обыкновенное понимание! Как будто только те, кто попадается, ведет себя недостойно, так почему не задуматься над своими недостатками, а не клеймить неудачника, подорвавшегося на происхождении, манерах или связях?! Боже, боже, как выжить в этом змеином клубке, и главное – что делать дальше?

Противнее всего было то, что все это старательно замалчивалось. Двуличие с давних пор потеряло для Марианны спасительную привлекательность. Только спесь, разочарования и насмешку нашла она в этом высшем обществе. И почему Мишель так благоговеет к нему? И почему он, несмотря на явное пренебрежение к ослепительным ослам, плывет вместе в ними? Конечно, он не пресмыкается, слишком раскованно и без всякого раболепия ведет себя с этими прожженными аристократами, но… Возможно, это его стихия, только она быстро приелась ей. Когда-то Марианна мечтала о шикарной жизни. Но главное в ее надеждах было… А, она сама уже не помнит. Да, когда-то дети не были ей столь приятны, как теперь. Сейчас она с умилением наблюдает за топотом крошечных ножек по улицам и больше всего хочет взять незнакомого ребенка на руки. Однажды она видела такую красивую девочку…

Марианна вздохнула. Ей тоже всю жизнь придется прожить по чьей-то указке. Если, конечно, она не собирается стать изгоем. Ведь она почти стала им, по крайней мере, для семьи. В тот день, когда пошла на сцену, воплотив давнишнюю недосягаемую мечту. Хотя с каких пор семья думает о ней? Просто смешно. Она ни о ком не думает, разлагаясь изнутри.

Но не надо об этом! Марианна так любит сцену, талантливых драматургов, цветы, восхищение, прилив сил, который испытывает, когда до нее доносится дрожание аплодисментов… А под личиной красавицы – актрисы прячется неуверенная и раскрепощающаяся только в творчестве женщина, до сих пор надеющаяся, что мать, после безобразной сцены с неповиновением выбросившая ее на улицу с несколькими рублями и давшая единственный верный за всю жизнь совет – ехать к дяде в Петербург, одумается и простит, дав, по крайней мере, возможность ощущать, что Марианна хоть кому-то нужна. Конечно, дело было в новоявленном отчиме, но это так отвратительно, что Марианна поежилась, вновь вспоминая те времена. Разве не должна мать была стать на сторону ребенка? Да, Марианна решительно не верит в счастливые союзы.

Путь к Олимпу сценического мастерства был долгим, но не слишком тернистым. Ведениной повезло – дядюшка оказался человеком прогрессивным, хоть и несдержанным на язык, и многому научил ее, познакомил с нужными людьми, которых знал благодаря пристрастию к азартным играм. Ей не пришлось завязывать слишком близкие отношения с влиятельными особами.

Крисницкий прервал летящие растворяющиеся в тумане действительности воспоминания. Со смелостью знатока он пересек гримерную и впился ей в руку сухими губами.

– Мишель, – начала было Марианна, поскольку хотела выплеснуть все, что копилось на душе, но решила выждать и с благодарностью позволить ему с нежной силой обнять себя.

– Я скучал, – голос Крисницкого звучал глухо из-за близкого соседства с ее хаотично заколотыми волосами.

– И я, – протянула она, чувствуя, как тени невзгод отступают.

Что все ее волнения по сравнению с редкой удачей любить?

Вот почему она позволяла ему приходить и каждый раз, если поначалу и не хотела, оказывалась плененной искренней теплотой его глаз. Марианна про себя называла это «свечением». Да, это была связь, не любовь, а именно связь, но она ничего не могла сотворить с собой. Сродни наваждению, безумию, пусть и не роковому, но все же, это чувство раскрашивало жизнь.

– Маша, я женюсь, – вымолвил он, подняв на нее свои удивительно холодные и в то же время страдающие глаза, безмолвно, но настойчиво взывающие к прощению и благоразумию.

Он долго ждал, прежде чем признаться. Ни словом не заикнулся, пока все существовало на стадии подготовки. Но теперь тянуть нельзя. Не должна Марианна узнать все от чужих, это будет удар для нее. Да что он, все равно будет больно. Нет, не стоит думать об этом, к чему понапрасну расстраивать себя и портить жизнь другим?

Марианна задышала совсем неслышно, не ответила, лишь отвела глаза и безуспешно попыталась встать на ноги. Он держал ее, напряженно вглядываясь в смену чувств на ее лице. Но никаких особенных изменений он не прочитал, что повергло его в благодарность.

– И… – голос ее зазвучал хрипло, – что ты хочешь от меня? Ты свободен, всегда был свободен, как хотел.

Казалось, сердце вот-вот неуверенными толчками пробьет оболочку ребер, но Марианна, несмотря на неизвестно откуда пришедшее волнение (она ведь всегда знала, что этот день наступит, пусть и в немой мечте алкала иного), говорила на удивление спокойно. «Ты всегда была разумной женщиной», – как будто прочитала она возможные мысли Михаила.

Но он думал, что, скорее всего, действительно выглядит подлецом, раз позволяет себе так поступать с женщиной, которую искренне, пусть и своеобразно, любит.

– Машенька, только не переживай, мы сможем видеться…

– Да-да, – поспешно бросила она, опасаясь, как бы он не сказал чего-то еще. – Ты прости, мне пора. Сегодня спектакль.

Михаил решил, что и так отделался малой кровью, хотя какая-то недосказанность не давала ему успокоиться. Сбитый с толку, неуверенный в завтрашнем, он откланялся, но сдаваться был не намерен. А чего он ждал? Комедии с легким исходом? Конечно, придется помучиться, но главное, дело сделано. Он не даст ей уйти.