Глава 2

Внутри дом оказался не только просторным, но и с большим вкусом обставленным и уютным, несмотря на отсутствие тут хозяйки. В таком месте хотелось поскорее сменить дорожное платье на удобную одежду, сесть у очага и попросить горячего шоколада, а затем наслаждаться им, неторопливо смакуя каждый глоток, чтобы растянуть удовольствие.

Впрочем, Гвен хватило бы и очага. Хоть она и согрелась в карете, северный климат ей явно не подходил. Сыграло свою роль и то, что в пансионе она лишь раз в день выходила на короткую прогулку, а потому давно не проводила столько времени на свежем воздухе, как сегодня.

На счастье, в гостиной, куда её проводили, к приходу хозяина ярко разожгли камин, и Гвен, присев в кресло, протянула руки к огню.

– Я распорядился приготовить вам комнату, – сообщил альд Линтон, вернувшись после недолгого отсутствия. – Но боюсь, воздух в гостевых покоях может оказаться немного затхлым, у меня давно никто не останавливался.

– Ничего страшного! – смущённо отозвалась Гвендолин. – Вы так любезны со мной, хотя я всего лишь…

– Вам бы больше понравилось, посели я вас в помещениях для прислуги? – с мягкой иронией произнёс сквайр. – Не нужно принижать себя, Гвен. Вы ведь не крестьянская девчонка, понятия не имеющая о манерах, а будущая учительница, светоч знаний в здешних глухих местах.

В его словах не слышалось насмешки, но Гвендолин всё же казалось, что он подтрунивает над ней, и она смутилась ещё сильнее.

– У вас замечательный дом, – сказала невпопад. – И эти акварели – это так… мило…

Она не нашла другого слова. Висевшие на стене и вдоль уходящей на второй этаж лестницы акварели, изображавшие деревенские пейзажи, и правда, были по-простому милы, но казались совсем неподходящим украшением для обиталища обеспеченного холостяка.

– Вам действительно нравится? – улыбнулся хозяин. – Это работы моей сестры. Они напоминают мне о ней, о детстве и беззаботной юности, которые мы провели вместе в этом доме. Но с тех пор, как Мэрион вышла замуж и перебралась в столицу, я остался один. Потому и радуюсь так гостям, даже случайным. Вы ведь не откажетесь скрасить мне этот вечер?

– Я? – пролепетала Гвен. – Я не знаю…

– Поужинайте со мной, – предложил сквайр. – А после… Что вы делали в пансионе в свободное от занятий время?

– Читала книги.

– А ещё?

– Пыталась написать свою, – призналась она, должно быть, от растерянности.

– Про Арчибальда?

– Как вы догадались? – удивилась Гвен.

– Это несложно, – улыбнулся сквайр. – Но, пожалуй, о книгах мы поговорим в другой раз. Может быть, вы… играете в карты?

Гвендолин покраснела: подобные развлечения в пансионе не поощрялись.

– Немного, – повинилась она. – Но мы никогда не играли на деньги, вы не подумайте! Только на желания.

– На желания? Интересно. А со мной вы сыграли бы?

Гвен совершенно растерялась. С одной стороны, она не хотела обидеть сквайра отказом и неблагодарностью за гостеприимность. С другой, никогда не играла в карты с мужчиной – только с другими ученицами в пансионе.

Арчибальд, впрочем, совершенно точно бы не отказался, окажись он на её месте.

– У вас будет время обдумать моё предложение за ужином, – добавил альд Линтон, и Гвен с облегчением перевела дух.

Ужин подали простой и сытный – холодное мясо, сыр и морковный пудинг. Наверное, без хозяйки некому было составлять сложное меню, а хозяин не стремился питаться разносолами. Сама же Гвендолин так проголодалась, что ей и чёрствая горбушка пришлась бы по вкусу.

– Мне нравится, когда у девушек хороший аппетит, – заметил Карлион Линтон, чем снова вогнал Гвен в краску.

Всем известно, что девице положено клевать, как птичка, а не набрасываться на еду подобно волку. Но печенье, которое она захватила в дорогу, закончилась слишком быстро, почти не насытив, да и беспокойство не лишало её аппетита, как некоторых знакомых, а совсем наоборот.

Когда закончился ужин, немолодая угрюмая женщина, кажется, бывшая при доме экономкой, провела Гвендолин в приготовленную для неё комнату. Спальня была небольшой, но тёплой, и затхлости тут совсем не ощущалось – пахло крахмалом и сухими цветами ромашки. Воспользовавшись ванной, Гвен переоделась в одно из своих самых лучших платьев, но, чуть поразмыслив, сменила его на другое, попроще. После чего, волнуясь всё сильнее, спустилась по крутой поскрипывающей под ногами лестнице в гостиную, где её уже ждал альд Линтон.

– Я уж боялся, что вы не придёте, а сразу ляжете спать, – проговорил он. – Ведь наверняка устали с дороги?

– Устала. Но вкусная еда и уютная обстановка творят чудеса.

– Приятно слышать. Впрочем, в молодости и дорожные тяготы переносятся легче. Кстати, о чудесах – в вашей книге есть магия?

Такого вопроса Гвендолин не ждала. Вздрогнула. Медленно подняла глаза на Карлиона Линтона. Отблески пламени подрагивали на его волосах, а во взгляде читалось нечто большее, чем простое вежливое любопытство, за которым обычно скрывается скука.

– Нет, – произнесла она, осознав, что пауза чересчур затянулась. – Ни магии, ни магов.

Ей не хотелось писать о них. Да, говорят, и среди тех, кто обладал даром, немало достойных представителей, использующих свои способности во благо. С помощью магии они исцеляли тяжело больных, возводили дома, разыскивали пропавших, создавали уникальные произведения искусства. Но разве люди, делавшие всё то же, не применяя чар, заслуживали меньшего уважения? А для некоторых высокородных альдов, не имевших нужды зарабатывать себе на жизнь, дар был лишь довеском к титулу, подчёркивавшим их исключительность даже среди аристократов. Но они так кичились им, так стремились сохранить в своём роду…

– Удивительно, – прокомментировал её ответ сквайр. – Мне казалось, магия должна интересовать вас в первую очередь, как и всех тех, у кого хорошо развита фантазия. Вы полны сюрпризов, Гвен.

– Быть может, – согласилась она, желая скорее сменить тему. – И я готова сыграть в карты.

– А я их уже приготовил, – заявил альд Линтон.

Он разложил на столике перед диваном пёструю колоду, и Гвендолин, поборов дрожь в руках, потянулась к картам. Почти сразу, как только игра началась, пришлось убедиться, что соперник попался умелый и опытный. Или, может быть, ему просто везло? Как бы то ни было, хозяин приютившего её дома одержал победу, не дав ей ни единого шанса. Гвен оставалось лишь признать поражение и ожидать, какое желание будет загадано.

Стало немного не по себе. Нет, они в особняке не одни, да и едва ли его владелец по ночам обращается в чудовище, но всё же, всё же…

– Вы умеете играть на пианино? – спросил альд Линтон.

Гвен кивнула.

– Тогда сыграйте, пожалуйста. Инструмент настроен, хоть и пользуются им редко – играет только сестра, когда приезжает меня навестить. Вот моё желание.

Вздохнув с облегчением, Гвендолин проследовала к притулившемуся в углу гостиной пианино. Коснувшись рукой клавиш, она будто снова очутилась в музыкальном классе пансиона. Даже вспомнился наполнявший просторное помещение запах лавандового масла от волос наставницы и мастики* от пола.

– Что вам сыграть?

– Что-нибудь на ваш вкус, – милостиво разрешил победитель.

Гвен растерялась. Что может нравиться Карлиону Линтону? С одной стороны, он аристократ, следовательно, ему полагается любить классику. С другой, обитает в сельской местности, а, стало быть, неравнодушен к балладам. Покусав в задумчивости губу и перебрав в памяти все известные ей произведения, девушка начала играть и негромко напевать слова, которым её когда-то научила настоящая Гвенда Грин.

Я бродил по горам и далёким лесам,

Медальон моей милой сжимая в горсти.

Я навстречу бросался любым чудесам,

Ничего не страшась на опасном пути.

Я искал её, звал, но, увы, лишь во снах

Приходила ко мне, чтоб утешить меня.

И у встречных я спрашивал, где же она,

Но качали они головой, и, кляня

Этот мир, шёл я дальше и дальше сквозь ветер и зной,

Унося за плечами глухую тоску…*

– Достаточно! – хрипло произнёс сквайр, прерывая песню.

– Вам не понравилось моё исполнение? – огорчённо вздохнула Гвендолин.

– Не в том дело. Просто… Я вспомнил об одном важном деле. Прошу меня извинить. Доброй ночи!

Он вышел из гостиной, оставив гостью обескураженно глядеть ему вслед.

Оставшись одна, Гвен ещё немного посидела за инструментом, напоминавшим ей о безвозвратно ушедшем прошлом, и отправилась в отведённую ей комнату, переоделась ко сну и забралась под тёплое одеяло. Ложиться спать в незнакомой обстановке оказалось непривычно, но девушка напомнила себе, что гостит в этом доме всего одну ночь, и напоследок можно позволить себе насладиться комфортом, ведь выделенная ей квартира при школе едва ли окажется похожей на особняк Карлиона Линтона.

Любопытно всё же, почему он так резко прервал её пение? Конечно, она не настолько талантлива, как некоторые, но в пансионе Гвендолин хвалили. Может быть, всё-таки следовало бы выбрать нечто классическое?

Карлион Линтон сидел за столом в тёмном кабинете. Перед ним горела, роняя восковые слёзы, одинокая свеча, а в ушах ещё звучал нежный голос случайной гостьи: «Я бродил по горам и далёким лесам, медальон моей милой сжимая в горсти».

Медальон тоже был. Украшенное изящной чеканкой серебро нагрелось в дрожащей ладони, пока сквайр решился открыть крышку и взглянуть на миниатюрный портрет. Каштановые волосы, отливающие золотом, чистые серые глаза, ласковая улыбка…

Похожие глаза и улыбку Линтон видел совсем недавно в своей гостиной, а несколькими часами ранее, на станции, заподозрил у себя безумие, столкнувшись внезапно с такой знакомой незнакомкой.

Случайность? Или судьба?

А, может быть, второй шанс? Разве он не заслуживал его?

– Разве я не заслуживал твоей любви? – спросил он женщину на портрете.

Вряд ли она ответила бы, даже если бы могла.

Линтон закрыл медальон, но не повесил снова на шею, а убрал его в ящик стола и погасил свечу…

*Мастика – жидкая смесь воска с краской для натирания полов.

*Стихи Светланы Казаковой.

Глава 3

Несмотря на солнечную погоду, экономка, разбудившая Гвен поутру, выглядела такой же хмурой, как и вечером. Она сухо сообщила, что хозяин ждёт гостью на завтрак. Лицо женщины выражало неодобрение, и Гвендолин стало не по себе. Чем и когда она успела её прогневить?

Зато Карлион Линтон пребывал в хорошем настроении. Сидя за столом, слишком широким для него одного, сквайр намазывал золотистое масло на ломоть свежего хлеба, и Гвен немедленно захотелось того же самого. Только хорошо бы ещё малинового джема сверху добавить.

– Присоединяйтесь, – с улыбкой пригласил хозяин. – Как вам спалось?

– Просто замечательно! Спасибо.

– Хочу попросить прощения за вчерашний вечер. Мне очень понравилась ваша песня, однако…

– Пожалуйста, не нужно оправдываться! – вспыхнула Гвен. – Это я должна извиняться. Наверняка у вас немало дел, а я свалилась как снег на голову.

– Мне приятно ваше общество.

Тон собеседника и интерес в его взгляде, как и накануне, приводили Гвен в смущение.

– Потому, что вы скучаете по сестре? – предположила она несмело.

– Скучаю. Но такова жизнь. Девушки вырастают и вылетают из гнезда, чтобы свить новое.

– Я не собираюсь делать ничего подобного! – выпалила Гвендолин и тут же прикусила язык, но было уже поздно.

– Не собираетесь выходить замуж? – не без удивления уточнил Карлион Линтон.

– Да. У меня нет ни брата, которого радовало бы моё присутствие, ни родителей, чью старость я могла бы скрасить заботой, и можно полностью отдаться работе…

«И Арчибальду», – добавила она мысленно.

– Не зарекайтесь, Гвен. Однажды кто-то украдёт ваше сердце, и эти размышления покажутся сущей глупостью. Вы от всей души пожелаете никогда не расставаться с этим человеком, подарить ему детей, прожить вместе всю жизнь…

Альд Линтон говорил уверенно, словно сам когда-то испытал подобные чувства. Но как ни любопытно ей было, Гвендолин ни за что не решилась бы расспрашивать о таком едва знакомого человека. Сама она никогда и ни в кого не влюблялась, если не считать Арчибальда, и вряд ли в реальной жизни ей повезёт встретить мужчину, похожего на её героя.

Она вздохнула, заедая тоску яичницей с ветчиной.

Видимо, из-за того, что разговор не клеился, завтрак не затянулся, и уже через полчаса Гвендолин стояла во дворе особняка, ёжась от прохладного воздуха. Хотелось, чтобы поскорее сошёл снег, и солнце стало по-настоящему весенним, но пока природа не собиралась прислушиваться к её желаниям. Шмыгнув носом, Гвен торопливо зашагала к приготовленной карете и заняла место напротив альда Линтона.

– Если возникнут затруднения на новом месте, я настаиваю, чтобы вы обратились ко мне, – сказал он, когда экипаж тронулся с места. – Деревенский староста – неплохой человек, но, боюсь, некоторые ваши нужды он может счесть капризом и оставить без внимания.

– Вы так добры! – растрогалась Гвен. Ощущение чужой заботы казалось пуховым одеялом, в холодный день наброшенным на плечи чьей-то тёплой рукой. – Спасибо вам за приют и угощение, за вашу компанию, за… Боюсь даже представить, что бы со мной стало, если б не вы…

– Полно, хватит вам, иначе я чересчур загоржусь! – отозвался сквайр с добродушной иронией. – Вы отблагодарите меня, если не забудете о моей просьбе и… как-нибудь ещё сыграете со мной в карты.

Вскоре они добрались до места, которому предстояло стать для Гвен новым домом.

Трелони не слишком-то походила на пасторальные деревеньки с гравюр и открыток. Покосившиеся заборы, обрамлённые седыми от инея ветками деревьев, ухабистая дорожная колея, запах навоза, ставший ощутимым, стоило приоткрыть дверцу кареты. Должно быть, в тёплое время года, когда разрасталась живая изгородь, здесь было красивее, но пока никакого особенного вдохновения сельский пейзаж не навевал.

Гвендолин вздохнула и мужественно шагнула навстречу будущему.

Деревенский староста, к дому которого доставил её альд Линтон, оказался приземистым человеком лет пятидесяти. Он комкал в руках потрёпанную шляпу и пытливо рассматривал девушку, точно решая, не попросить ли сквайра вернуть её обратно в пансион, но в конце концов буркнул:

– Отведу вас в школу.

– Оставляю вас в надёжной компании, – сказал, прощаясь Карлион Линтон. – Но вы ведь помните, о чём я вам говорил? Если что, обращайтесь без всякого стеснения.

– Вы с нашим сквайром, часом, не родня? – полюбопытствовал староста, пока Гвен провожала глазами карету.

– Нет, – удивилась она вопросу. – Мы… недавно познакомились.

Собиралась сказать «сегодня», но побоялась, что знакомый с расписанием почтового транспорта староста уличит её во лжи. Да и слуги альда Линтона наверняка бывают в деревне, и, вполне возможно, однажды принесут с собой слухи о том, что новая учительница провела ночь в доме землевладельца.

Щёки Гвен вспыхнули, но, к счастью, староста этого не заметил. Подхватил её саквояж и размашисто зашагал по неширокой улице.