Глава четвёртая

Олег пытался понять, что привлекало его в этой девушке. С одной стороны, Ксения не выглядела наивной маленькой девочкой, но с другой – была в ней какая-то бесхитростность и чистота души, которую он уже давно не встречал. Она казалась прилетевшей из другого мира. Её серые глаза смотрели без всякого кокетства и лукавства, а во взгляде можно было прочитать всё, что у неё происходило в душе. Если её хвалили за хорошее исполнение – она радовалась как ребёнок, а когда после концерта ей не понравились слова Олега – её серые глаза потемнели и стали свинцовыми. Она разозлилась и ушла стремительной пружинистой походкой, так что он даже не пытался её догнать, но из-за этой искренности она понравилась ему ещё больше…

Олег видел, как оценивающе на неё смотрел Стасов, и это его страшно злило, потому что Ксюша, по-видимому, всё принимала за чистую монету и не подозревала тайных намерений избалованного солиста. Не имея права вмешиваться в её судьбу, Олег всё-таки не мог остаться к ней равнодушным – он решил её защищать. Да, он и сам женат, и спрашивая себя, что же движет им в желании завести дружбу с Ксенией, честно себе отвечал – она ему нравится, очень нравится, но кроме дружбы он ей ничего не мог предложить. Новая любовь и новые обязательства его пугали, и по отношению к этой девушке у него не было никаких тайных мыслей.

В иллюминаторе уже давно была ночь, и ничего не было видно, но судя по качке корабля, ветер был сильный.

"А как там Ксюша? Вдруг она опять мучается из-за скрежета в своей каюте?" Эта мысль смела подступившую было дремоту, и Олег стремительно встал с постели. Быстро одевшись, он поднялся на палубу и порадовался, что не уснул…

На палубе стояла одинокая фигурка Ксюши, подставив лицо встречному ветру, который ворошил её русые волосы. Неожиданно она повернулась и быстро пошла в его направлении… Олег вышел из тени.

– Ой, это ты, Олег? – вздрогнула Ксюша.

– Я, – улыбнулся он, – чего ты испугалась?

Даже в темноте было видно, что Ксения смутилась.

– Просто все уже спят, я и не ожидала никого здесь встретить. Сама засыпаю на ходу, да только… – она вздохнула, – в моей каюте не заснёшь. Такой скрежет… – она округлила глаза, – у меня кровь стынет в жилах.  Помоги мне перенести лежак в музыкальный салон, он вроде не закрывается на ночь.

– Подожди, у меня предложение получше, – остановил её Олег, – мой сосед по каюте сошёл в Ярославле, там у него родственники… Так вот, вторая кровать свободна. Пойдём ко мне?

Ксения от него отшатнулась и ничего не ответила, замерев от неожиданного предложения.

– Ксюша, не подумай ничего дурного, я тебе предлагаю просто по дружбе, – поспешно продолжил Олег, – я не маньяк и не сумасшедший, можешь мне поверить.

Она рассмеялась и засунула руки в карманы.

– Хорошо, пойдём, если так.

Они спускались, и Олег видел, что Ксения чувствовала себя неловко, боясь на него смотреть. В каюте он показал ей свободную кровать и предложил устраиваться, а сам пошёл в душ. Когда он вернулся, она уже лежала, закрывшись одеялом по самое горло.

– Всё-таки мне неудобно, – проговорила она после небольшой паузы. – Если бы Гриша узнал, что я ночую в каюте мужчины, ему бы это точно не понравилось… Придётся скрывать сей факт…

– Да, ситуация щекотливая, но согласись, разные обстоятельства в жизни бывают… А изменяют люди не только физически…

– Как это? – не поняла Ксения, – как можно изменить не физически?

Олег пожал плечами.

– Увлечься другим человеком, мечтать о нём и забыть свою семью… Разве это не измена?

Ксюша приподнялась на локте, с вниманием слушая его.

– Ты так говоришь, будто на себе это испытал.

– Да, только увлёкся не я, а моя жена, – горько усмехнулся Олег. – Я бы уже давно развёлся… Только из-за сына и живу с этой… женщиной.

– И кем же она увлеклась?

– Ты не поверишь – сначала мы вместе ходили в обычную церковь, даже ездили волонтёрами на Валаам, а потом она попала в секту, стала одеваться во всё чёрное и спать на полу. Забыла домашнее хозяйство, перестала замечать сына и меня. Я пытался достучаться до её разума, но, по-моему, опоздал. Вот сейчас приеду, не знаю, что меня ждёт. Хорошо, что её мать с нами живёт, хоть за ребёнком присмотрит.

– А почему ты не уйдёшь от неё?

– Грозит, что не даст видеться с сыном.

– А сколько ему лет?

– Десять. Самый возраст, когда хочется с ним пообщаться, что-то рассказать. У него такие вопросы глубокие возникают… А ей на всех наплевать. Хотела квартиру продать, да, к счастью, мать выступила против – на неё квартира записана.

– Как всё сложно у тебя, – сочувственно прошептала Ксюша.

Олег невольно залюбовался ею – её русые волосы чуть растрепались и лежали крупными локонами на плечах. Пока она его слушала, то, по всегдашней своей привычке, так теребила мочку уха, что казалось, длинная серёжка в виде серебряной капельки не выдержит такого натиска. Когда она наклонялась к нему, задавая вопрос, серые большие глаза и тёплая улыбка освещали её лицо.

Ксения ещё ничего не знала о нём, а он почти не знал её, но у них обоих было такое ощущение, что они дружны уже очень давно и давно доверяют друг другу.

– А ты счастлива в браке? – после недолгого молчания спросил Олег. Он тоже залез на свою кровать, но спать ему совсем не хотелось.

– Не знаю, – на её лице появилась грустно-мечтательная улыбка, – когда я выходила замуж, то думала, что буду очень счастливой. Но права оказалась моя мудрая бабушка, которая предупреждала меня, что мы с Гришей очень разные. Да и детей у нас нет… Веришь ли, иногда даже не знаю, о чём поговорить с мужем за обедом или ужином. Разве это нормально? О своих делах он не рассказывает, а мои его не интересуют… И в последние годы мне было бы очень скучно, если бы не театр. – Она закрыла глаза, – если бы ты знал, как мне нравилось работать в театре… В нём столько жизни, столько эмоций… Хорошо, что меня приняли в Михайловский. Правда, говорят, здесь не просто получить роль новеньким солистам, но мне повезло – видишь, Плетнёв со мной стал заниматься, а завтра я выступаю со Стасовым, – с гордостью закончила она.

Ему не хотелось пугать Ксюшу, но промолчать он не мог.

– Ксения, остерегайся этого человека…

– Кого? Стасова?

– Да, ты, наверное, слышала, что он известный ловелас, говорят, у него и дети есть от разных браков.

– За кого ты меня принимаешь? – рассерженно ответила Ксюша, – я не собираюсь крутить с ним роман, тем более что я всё-таки замужем, и больше всего на свете ненавижу враньё, а потому изменять мужу не собираюсь.

– Ты не собираешься, а ему наплевать на твои желания… Берегись его.

– Не беспокойся, я девочка взрослая – сумею за себя постоять.

Повисла неловкая пауза, и Ксюша решила устроиться поудобнее на кровати.

– Давай спать, спокойной ночи, – произнесла она, и Олег согласно ответил:

– Спокойной ночи…

Утром Олег ещё спал, когда Ксюша потихоньку вышла из его каюты, надеясь так рано никого не встретить из хористов. Она аккуратно прикрыла дверь и повернулась… На неё во все глаза глядела Юлька… Вид у подруги был ошарашенный.

– Ну ты даёшь, Ксюха, не теряешься, – растягивая слова, произнесла она. – А по виду тихоня…

Ксюша дёрнулась оправдаться, но вспомнила, как пошло и глупо звучат в таком случае слова: "Это не то, что ты подумала" и промолчала. Что толку оправдываться? Юля всё равно не поверит. Ксюша развернулась и пошла к себе собираться – теплоход подходил к Нижнему Новгороду, где должен был состояться самый ответственный для неё концерт. От волнения Ксюша ощущала тяжесть в желудке и за завтраком не смогла съесть ни крошки. Олега она не видела, да и не до него ей было сейчас…

Хористы столпились на палубе и с тревогой наблюдали за свинцовыми тучами, грозившими разродиться ливнем. Все уже привыкли к хорошей погоде в средней полосе России и с удивлением узнали от матросов, что Нижний Новгород входит в пятёрку самых дождливых городов…

До автобуса пришлось бежать, закрывшись курткой. Ксюша села рядом с Юлькой, которая всё ещё многозначительно на неё смотрела.

– А где твоя вторая серёжка? – неожиданно заметила приятельница.

Ксюша схватилась за ухо и стала вспоминать, где она могла её потерять.

– Да какая разница… Недорогая бижутерия, плевать…

– А я догадываюсь, где она может быть, – с усмешкой заметила Юлька.

– Слушай, я у него ночевала просто потому, что в моей каюте стоял ужасный скрежет из-за больших волн. Так уже было в первую ночь, я тебе говорила. А у него кровать пустая в каюте. Между нами ничего не было. Веришь?

Юлька дёрнула плечом, словно отмахиваясь от разговора. Но все мысли Ксении были сейчас о будущем дуэте со Стасовым, и продолжать разговор о ночном происшествии ей и самой не хотелось.

С Дмитрием Алексеевичем они репетировали ещё два раза, и каждый раз ей казалось, что она всё больше и больше превращается в Амалию, которая хочет умолить Ренато о пощаде. Голос Стасова обладал огромной эмоциональной силой, которая действовала на неё гипнотически. Она ощущала себя словно в другой реальности, где люди живут более интересной жизнью: страстно любят, ревнуют, сражаются за любовь, страдают. И этот мир открыл для неё свои двери…

Наверное, из-за плохой погоды в филармонии имени Ростроповича на концерт Михайловского театра набился полный зал. Не было удушающей жары, а потому хористы пели с воодушевлением. Приближался дуэт Стасова и Ксении.

Ксения надела длинное белое платье с глубоким декольте и открытыми руками. Костюмерша соорудила ей высокую причёску, и когда Ксения вышла на сцену, шурша шёлковой тканью, то ощутила себя дамой барочной эпохи. Она посмотрела на Стасова: в противоположность ей он был одет по-современному – в чёрные брюки и такую же рубашку, но никто бы в нём не узнал того артиста, к которому все привыкли – с барскими манерами, по большей части молчаливого и малообщительного…

При первых звуках музыки Стасов превратился в Ренато – его чёрные глаза зло заблестели, обжигая Ксюшу ревностью и гневом, бархатный голос зазвучал словно труба, призывающая все кары Господни на голову несчастной женщины, а руками он так выразительно жестикулировал, что ей хотелось отодвинуться от него подальше, чтобы не оказаться задушенной, как Дездемона… Ксюша прониклась страхом Амалии и слёзно стала умолять о прощении и милосердии:

Умру, но прежде из милости

хотя бы разреши мне

единственного сына

прижать к груди,

и коль отказываешь жене

в этой последней просьбе,

то не отвергай мольбы

моего материнского сердца.

Её пугал какой-то тёмный огонь, горевший в глазах Стасова даже тогда, когда он молча на неё смотрел и слушал… Голос Ксюши зазвенел, словно в нём появились слёзы. Верхние ноты обрели жалобную окраску, ей захотелось упасть на колени и заплакать по-настоящему…

Аплодисменты были оглушительными. Как сквозь туман Ксюша видела букеты цветов, которые ей передавал Стасов, улыбаясь немного снисходительной улыбкой. Но ей было всё равно, что он думает о ней – главное, она всё спела хорошо…

После концерта Ксения чувствовала себя опустошённой – такие сильные эмоции она не испытывала никогда… К ней подбежала Юлька с поздравлениями. Глаза у неё горели от восторга, но у Ксюши хватило сил только слабо улыбнуться и еле слышно поблагодарить.

– Там тебя Стасов ждёт, пошли, – потянула она Ксению за локоть.