Но восточные и полувосточные люди не понимают прелести опасных связей. Они ничуть не боятся своих законных жен. Родящиеся от грешной любви черноглазые младенцы не кажутся им прожженными наглецами и вымогателями. Их не возбуждает сознание того, что в любую минуту может случиться разоблачение и удар семейным сковородником по темени. Их не тешит, что чьи-то лучшие годы (с тридцати пяти по сорок шесть включительно) поглощены ими нехотя, в пол-укуса, как пирожок на улице.

У восточных людей просто не развита фантазия, решили девчонки. Любой бывший сотрудник «Мехмаша», считали они, заводит романы не от избытка здоровья, а от того же, от чего пьет, – от дури. Плюс мания величия и доля садизма. Ему просто нравится знать, что она ждет его. Она ставит на стол два бокала, возбуждающе длинных. Она весь день готовит какую-то рыбу по-гасконски, от которой прошлый раз он всю неделю икал. Для него она красит волосы в отвратительный баклажанный цвет, читает советы людоеда-сексолога, покупает трусики из бечевок, ходит на курсы спортивного стриптиза и плясок живота.

Зная все это, он чувствует себя пупом земли, и ему довольно. Когда придет долгожданный вечер любви, он бессовестно пробормочет в телефон какое-нибудь вранье про тестя или аккумулятор и преспокойно отправится к себе домой, где доест вчерашние котлеты с позавчерашним пюре (он последняя инстанция спасения; жена, дети и кошка несвежего не едят и оставляют ему). После такого подвига с чистой совестью можно прилечь и небрежно переключать каналы. Тогда перед ним будет все время возникать высокооплачиваемая красавица модель и страдать, сознавая свою потливость. Так ей и надо! Пусть помучается до полуночи! И чтобы каждые семь минут! А если вообразить, что и та сейчас одна и рыдает и ночь ей кажется вечной, а небо с овчинку…

Страсть Алима Петровича тоже была жестока, но жестока иначе. Анжелика могла сколько угодно тешиться званием жены, владеть квартирой, почти такой же просторной, как «Фурор», и новой «маздой» пылкого красного цвета. Она могла считать персонал «Фурора» собственным крепостным балетом. Ее наряды стоили бешеных денег. Ее бесчисленные туфли и сапоги не уступали в совершенстве обуви самого Алима Петровича.

Однако ревнивый супруг требовал, чтобы она не покидала дом без его ведома. На всякий случай он звонил ей по мобильнику каждые четверть часа. Он не подпускал привлекательных, по его мнению, мужчин на расстояние, с какого Анжелика могла бы их разглядеть. Но больше всего огорчало красавицу то, что Алим Петрович категорически запретил ей загорать. Круглый год Изора оставалась белоснежной, как Афродита, только что выбравшаяся из морской пены. Это вызывало у Алима Петровича восторг, непонятный цивилизованному человеку, и бешеное желание.

За полчаса до предполагаемой рекламной акции Анжелика-Изора наконец-то появилась в «Фуроре». Как всегда, она сверкала белизной лица, волос и кожаных брюк, туго набитых ее драгоценной плотью. Следом за Анжеликой плелись две какие-то девицы.

– Эдуард Потапович, Илюшка! Тащите из фургона аксессуары! – с порога распорядилась Анжелика. – Яну, Аллу и Олесю Анатольевну ко мне! Илюшка, марш в подсобку переодеваться. А Катя, представитель фирмы «Фруктикон», зачитает нам сценарий. Акция называется «Шоу радостного вкуса».

Одна из вновь прибывших девиц, с длинной челкой и таким толстым носом, что он вряд ли уместился бы у нее в горсти, важно кивнула. Крепостная труппа Анжелики Шишкиной привычно потянулась в подсобку.

– Наша фирма представляет новую продукцию эксклюзивного спектра – общеукрепляющие леденцы… – на ходу забубнила девица с толстым носом.

Свой текст она вызубрила до того, что выдавала его автоматически, без всякого усилия и даже вдохов, как жужжит муха. При этом она быстро водила глазами вправо и влево, отчего вздрагивала и шевелилась ее длинная челка.

Илья оперся о притолоку и перевел взгляд на другую девицу, приведенную Анжеликой.

И хорошо, что оперся! Иначе то, что случилось в следующую минуту, наверняка обрушило бы его на зеленый линолеум подсобки. Изора и Тара из нордического замка, несколько одноклассниц, соседка снизу Нина Борисовна – любительница загорать на балконе, все модели «Плейбоя» за последние пятьдесят лет, все участницы девичьих групп с их веселыми ляжками и оголтелыми улыбками, все девушки, что когда-либо проходили мимо, волнуясь бедрами, все женщины с коварно подведенными глазами и губами, блестящими, как горячее варенье, – все они мигом исчезли со света и из памяти, испарились, забылись. Осталась одна она.

Впрочем, Тара… Должна же быть у Альфила Тара – единственная! Наверное, это она и есть? Конечно! Конечно!

Это Илье стало ясно мгновенно, хотя он даже не успел как следует ее рассмотреть. Сначала она вошла в его существо узким зыбким силуэтом. В следующий момент обозначилось круглое личико меж длинных кулис распущенных русых волос. Потом проявились голубые глаза, поставленные широко и чуть вкось, и розовая улыбка.

– …чтобы привлечь внимание лояльного потребителя к новой продукции и оттенить ее непередаваемые вкусовые качества, – закончила девица из фирмы.

Ее глаза сразу перестали бегать, а челка шевелиться.

Сценарий рекламного действа и впрямь оказался несложным. У входа в «Фурор» горластые фабричные девчонки должны были зазывать потребителя, выкрикивая слоган: «Фруктикон – моя услада!» В центре зала поставили рекламный лоток с листовками и образцами товара. У лотка толстоносая девица время от времени должна была методично прокручивать свой зазубренный текст.

Однако главной приманкой для публики должны были стать официально зарегистрированные символы компании – бегемотик Фруктикон и некая Ягодка. Роль Фруктикона и его фирменное одеяние – плюшевый фиолетовый комбинезон и метровая фиолетовая башка – достались Илье.

– Ягодки у нас в «Фуроре», к сожалению, не водятся, – ехидно заметила Анжелика. – Поэтому мы пригласили Ксюшу Ковалеву из студии Кирилла Попова.

Ее зовут Ксюша Ковалева?

Илья поежился: звучит вульгарно. Такое имя он и запоминать не будет. Она Тара! Вот что ей идет – короткое, нежное, терпкое имя. Оно похоже на случайный удар по лицу зеленой веткой, густой и душистой. Так бывает, когда идешь себе, думаешь о своем, не замечаешь ничего вокруг – и вдруг бац!

Да, случайный удар! Случайное счастье! Тара, ты в сердце пожара, где не был никто никогда!..

– Илья, не стой как чурбан! – весело закричала Анжелика, предвкушая забойное рекламное действо. – Переодевайся скорей – через двадцать минут начало акции. Девчонки уже на улицу пошли! Ну-ка, лови!

Своими белыми руками она подхватила груду фиолетового плюша и метнула в Илью. Тот едва устоял на ногах – костюм бегемотика оказался тяжелым, особенно голова. У головы была отвратительная пасть в виде двух красных подушек с набивными тряпичными зубами, очень захватанными. Илья был явно не первым воплощением Фруктикона.

– Ужас какой! Может, пусть лучше Снегирев все это наденет? – слабым голосом возразил Илья.

Он ни разу еще не рядился в такие громоздкие одежды. Раньше ему приходилось лишь раздавать рекламные листовки и задавать дурацкие вопросы.

Присутствие Тары лишило его сил и наглости. Зеленый линолеум качался и плыл под ногами, будто Илья ехал в поезде.

Анжелика-Изора гневно тряхнула белой шапкой своих неправдоподобных волос:

– Нет, Снегирев нам не подойдет – у него рост метр с кепкой, а костюм рассчитан на высокого мужчину. Не капризничай, Илюшка! Твоя мама обещала, что ты будешь стараться. И не вздумай халтурить, как в прошлый раз, когда ты выбросил листовки в туалет. В наше время денег даром никто не платит. Девчонки, вы готовы? Марш на крыльцо!

Яна, Алла и Олеся Анатольевна уже были наряжены в фиолетовые фартучки поверх демисезонных пальто. Фиолетовые банты на макушках сильно подчеркивали возраст бывалых фабричных девчонок.

– И-и-и начали! – скомандовала Олеся Анатольевна.

Девчонки сиплыми профессиональными голосами начали славить Фруктикона.

– Хорошо, но надо жизнерадостней, – сказала привередливая девица с длинной челкой.

Группа кричальщиц гуськом потянулась к выходу. Через минуту с улицы сквозь толстые стены «Фурора» донесся клич: «Фруктикон – моя услада!» Клич утонул в сиплом гарканье и поросячьем визге. Очевидно, к рекламной группе подтянулись праздные члены ложи алкоголиков и подростки (может быть, даже те самые, что подложили вчера петарды Алиму Петровичу).

Шум, визг и гогот с улицы говорили о том, что рекламная акция сумела привлечь внимание покупателей.

– Ну-ка, быстрей переодевайтесь, – торопила Анжелика, потирая руки. – Декоративная тележка уже установлена в зале!

Илья не хотел к тележке, но повиновался. Он вяло расстегнул бирюзовый халат и стянул докторскую шапочку.

– Свитер тоже снимай, не то упреешь в этом балахоне, – посоветовала ему Ксюша Ковалева.

Прямо с небес слетел нежный голос Тары! Он поцеловал Илью в горячий лоб, как целует ветерок.

Илья послушно стал стягивать свитер через голову. Когда он вынырнул из-под жарких шерстяных складок, то снова чуть было не свалился на пол подсобки: Тара, ничуть не конфузясь, успела скинуть и юбчонку, и серую кофту, в которых пришла. Сейчас она натягивала лиловые плюшевые сапожки. Сквозь тонкие колготки просвечивали загорелые ноги и красные трусики. Тара наклонилась к своему сапогу так низко, что ее волосы упали на линолеум, а две круглые смуглые грудки почти выпрыгнули из маленького красного бюстгальтера.

Дурнота блаженства повела Илью в сторону. Он ударился плечом о шкаф, который только что стоял довольно далеко.

– Илья, не выделывайся! – топнула Изора длинным белоснежным каблуком. – Одевайся быстрей!

Илья с трудом облачился в фиолетовый комбинезон. Он все время попадал обеими ногами в одну и ту же стеганую штанину и еле просунул руки в уродливые толстые лапы. Когда его придавила бегемотья голова, мир сжался до размеров щели в лиловой морде. В эту щель, как в очень широкоэкранном кино, Илья мог теперь видеть лишь кое-что прямо перед собой.

Но он ничуть не огорчился. Напротив, он почувствовал радостную легкость освобождения от себя и своего смятения. В конце концов, доблестный рыцарь Альфил тоже облачен в сияющие латы, а его мужественное узкое лицо порой закрывает тяжелое забрало.

– Ну-ка, Илюшка, пройдись! – потребовала Анжелика.

Илья сделал несколько шагов, как ему показалось, в направлении двери. Однако фиолетовая голова, задумчиво склонившись набок, понесла его к столу, уставленному хлипкой одноразовой посудой (здесь только что перекусили завотделами «Фурора»). Стеганому боку бегемота столкновение не повредило, а вот стаканчики и тарелки друг за дружкой с тихим цоканьем запрыгали на пол.

Илья дал обратный ход. Перед щелью его забрала оказалось лицо Тары, смеющееся мелкими белыми зубами и круглыми щечками. На Таре было фиолетовое мини-платьице в фирменных ягодках и с большим декольте. Илья оцепенел.

– Эх, надо было заранее порепетировать… Ладно, несмертельно! – решила Анжелика. – Мы потихоньку выведем бегемота и поставим возле тележки. Стоять-то он сможет! Илья, теперь помаши нам рукой. Да не той, а левой!

Илья пошевелил бегемотьей конечностью, похожей на диванный валик. Анжелика осталась довольна и скомандовала полный вперед.

В торговом зале они появились друг за другом, как того и требовал сценарий. Впереди шествовала Тара с корзинкой, полной леденцов. Следом Илью под руки, как Вия, вели Анжелика и старик Снегирев, который, как всегда, подскочил очень вовремя.

Илья старался следовать сценарию и все время мотал тяжелой башкой. Его появление было встречено смехом покупателей. Какая-то подслеповатая старуха испугалась и громко охнула. Динамик заквакал полечку из допотопного мультфильма.

 
Это славный Фруктикон!
Посмотри, как он силен!
Съешь зеленый леденец —
Будешь мускулистый молодец! —
 

продекламировала Тара своим тонким, надтреснутым голоском.

От этих звуков у Ильи сжалось нутро, горячее под плюшем и поролоном, а глаза заволокло непрошеной мутью.

Правда, он все-таки был в состоянии сообразить, что последняя строчка стишка никуда не годится. Недаром его мать писала корпоративные куплеты! У Тамары Сергеевны слова тоже часто не лезли в строку. Приходилось мучиться, подставлять что-то другое, тоже негодное, не в том месте переломленное ударением. Нужное находилось не скоро. Лишь в самом крайнем, не важном или очень срочном случае Тамара Сергеевна могла состряпать такую нескладушку, какую официально утвердила фирма «Фруктикон».

Прочитав стишок, Тара стала раздавать из своей корзинки дармовые рекламные леденцы. Толстоносая девица делала то же самое, черпая товар с декоративной тележки, которая была обвешана фиолетовыми шариками и ягодными флажками.

Музыка гремела. Хотя на улице продолжали надрываться фабричные девчонки, шум из динамика, декольте Тары и Илья в плюшевых доспехах сманили всю публику в торговый зал. Среди зевак замелькали почти такие же фиолетовые, как Фруктикон, лица Вовки, Коли и Пирожка, друзей-алкоголиков Толяна Ухтомского. Рядом веселилась их подруга Нинель с синяком под левым глазом. Она отчаянно пробивалась к корзине леденцов, дарующих мускулистость.

Было полно и подростков в одинаковых черных шапочках, натянутых на одинаковые лица. Они гоготали без передыху.

Скоро веселить народ Фруктикону стало невмоготу: какой-то карапуз настолько пленился рекламным чудовищем, что все время вис на его толстой фиолетовой ляжке. Илья оперся о тележку и попробовал избавиться от непрошеного поклонника дрыганьем ноги. Тогда карапуз (его щеки и карманы были полны леденцов) стал разбегаться издалека и, подпрыгивая, повисать на груди любимого героя.

– Фруктикон! Милый Фруктикон! – визжал малыш.

– Чей это ребенок? Беспризорный, что ли? Целый час меня достает! – простонал Илья из поролоновых глубин бегемотьей башки.

– Это Лидки Хромовой сынок, из колбасного, – ответил старик Снегирев.

Он так и остался торчать у тележки, наслаждаясь зрелищем.

– Эдуард Потапыч, сходите к Хромовой, пусть уберет своего поганца. Не то я накапаю Алиму, что ее сын сорвал рекламную акцию, – пообещал из башки Илья.

– Ладно! С тебя бутылка, – весело согласился Снегирев.

В свое время Илья возрастал, как и этот поганец, болтаясь по магазину. Однако цивилизованный Алим Петрович персонал держал в строгости и не позволял приводить детишек на работу. «Это маркет! – говорил он, сверкая яхонтовыми очами. – Это не цыганский табор!» Проштрафившихся наказывали без всякой жалости.

 
Вот веселый Фруктикон!
Он прикольный и умен!
Леденец возьми ты красный —
Умным будешь, учиться прекрасно! —
 

выкрикнула Тара новую порцию чепухи.

Нинель первой потянулась к лотку, желая поумнеть.

– Илюшка, давай пляши! – подсказал сзади Снегирев и дал Фруктикону веселого школьного пинка. – Сынишку Хромовой я нейтрализовал, так что руки у тебя развязаны. Пляши! Анжелика передала, чтоб ты больше веселился. Говорит, ты малоактивен. Смотри, не позовут больше на акцию! Толян Ухтомский уже предлагает вместо тебя своего дружка, Вовку.

– Вовка мылся последний раз в прошлом веке, – возмутился Илья. – Он костюм измарает.

– Все равно пляши! Анжелика велела!

Илья пошевелил стегаными бедрами, махнул ногой, поднял обе руки разом, и силы его иссякли. Он попробовал подпрыгнуть. Голова-подушка больно мотнулась.

– Бегемот спятил! – крикнул один из подростков, а его приятели засмеялись неестественными гнусными голосами.

Кто-то бросил во Фрутикона липкую бумажку из-под леденца, скатанную в шарик.

 
Стань таким, как Фруктикон… —
 

начала было Тара новый куплет.

Самый крупный и плечистый из подростков (скорее всего, ему стукнуло уже лет двадцать) нагло склонился к декольте Тары и спросил на весь «Фурор»:

– А почем, телка, твои шары?

Илью будто кипятком залили в его поролоновом футляре. Он шагнул вперед, наступив мягкой тупой лапой на сапожок Тары. Затем он толкнул подростка-негодяя в грудь, залихватски выставленную из расстегнутой куртки. На этой груди красовался зеленый треугольник – символ местной хоккейной команды «Углеводород».

Своих сил Илья не рассчитал, как и особенностей траектории движения больших ватных тел. Он вообще ничего не рассчитывал! Но лишь тронул он наглую углеводородную грудь, как уже лежал на скользком фуроровском полу. Правда, лежал рядом и негодяй, посмевший обидеть Тару. Теперь можно было лупить его поролоновым валиком руки по орущему лицу с носом-пипкой. И Фруктикон лупил!

Ревел из динамика мультяшный марш. От шального удара ноги Фруктикона легко и весело покатилась куда-то вбок тележка с леденцами. Фиолетовые шарики над ней бились друг о друга и испуганно подпрыгивали. Кричала Тара и еще какие-то женщины.

Лишь несколько минут спустя бирюзовые охранники «Фурора» пробились сквозь толпу. Они растащили участников поединка.