– Кстати, я буду вам очень признательна, если вы довезете Нелю домой, – неожиданно для Никодимовой сказала вдруг Оксана и с особым выражением посмотрела ей в глаза. – Понимаете, она оказалась тут совершенно случайно… шла мимо и… в общем, подвернула ногу. Я сейчас вызову такси и… вы только не волнуйтесь, – предупредила она возражения, которые могли вырваться из уст нового товароведа, но, к чести его, так и не вырвались, – все оплачу. Вы с Нелей живете на соседних улицах, так что вам по пути, а я буду спокойна за подругу. Вы согласны?

– Конечно, я помогу вашей подруге, – все тем же неподражаемым голосом отозвался Алексей, вынул из кармана мобильник и вызвал такси. – И платить за меня не надо. Я и сам способен…

Когда Алексей предложил Неле руку, Оксана у него за спиной соорудила на своем лице такое странное выражение, что Никодимова от испуга даже не сообразила, что надо хромать. Оксана для примера тут же припала на одну ногу, исхитрившись при этом пребольно ущипнуть Нелю за бок. Та очень натурально взвизгнула и завалилась на товароведа всем своим тяжеленьким телом. Алексей мужественно принял удар и осторожно повел несчастную к выходу. Возле такси Оксана мигала Неле уже обоими глазами попеременно, а Никодимова никак не могла прийти в себя от восторга. Оксанка молодец! Настоящая подруга! Лихо все завернула! Теперь бы только не оплошать. То, что так хорошо началось, должно так же хорошо и закончиться. А то прямо стыдно будет перед заботливой подругой…

– Вам куда? – спросил Нелю Алексей, когда они забрались в салон «желтого такси» нового образца.

– В К-купчино. Н-на Малую Бухарестскую, – запинаясь от неожиданного поворота событий, пролепетала Никодимова.

Алексей наконец улыбнулся настоящей широкой улыбкой и сказал:

– Мы действительно живем рядом. Я – на Малой Карпатской.

Неля в этот восхитительный момент смогла только согласно кивнуть, красиво качнув своими специально для него завитыми локонами.

До самого Дунайского проспекта новый Оксанкин товаровед молчал. Молчала и Неля, потому что никак не могла придумать, что бы такое значительное сказать. Она несколько раз тяжело вздохнула, и Алексей наконец разродился, но всего одним словом:

– Болит?

– Болит, – согласилась Неля, с трудом вспомнив, что у нее должно болеть.

– Если бы сразу, то можно бы холодный компресс, – сказал он. – А теперь уж что…

– Да… теперь уж что… – эхом откликнулась Никодимова.

– Теперь уж только согревающий…

– Я обязательно сделаю согревающий…

Неле очень хотелось, чтобы он посоветовал ей еще что-нибудь, но Алексей, пристально глянув в окно, спросил:

– А вы не будете возражать… Неля, кажется (она быстро кивнула, потому что заранее знала, что ни в чем не станет ему возражать), если мы по пути заедем в детский сад?

– В детский сад?!! – Никодимова так удивилась, будто Алексей признался в том, что сам является его воспитанником и собирается после Оксанкиной комиссионки поспеть еще и на тихий час.

– Да… у меня там дочка… Наташенька… Она, знаете ли, ненавидит детский сад, а сегодня как раз есть возможность забрать ее пораньше. – Он всем корпусом развернулся к Неле, которая еще раз поразилась совпадению цвета их глаз, и, благородным жестом прижав правую руку к груди, заверил: – А потом мы с Наташенькой обязательно поможем вам добраться до дома! Она у меня славная! Вот увидите!

Неля Никодимова уже ни на что не хотела смотреть. На ее голубенькие глазки набежали слезы, которые она сдержать так и не сумела. Да и чего сдерживать? Только что родившаяся мечта об общности взглядов уже лопалась мыльным пузырем. Конечно же, он женат! И даже имеет собственную Наташеньку, которая ненавидит детский сад! Оксане, видимо, просто не удалось у него спросить о семейном положении. Э-э-х, такая красивая комбинация разваливалась на глазах!

Слезы мелкими капельками побежали по крутым никодимовским щечкам.

– Неужели так больно? – участливо спросил Алексей и даже выдал ей собственный потрясающей чистоты платок с клетчатой каемочкой.

Неле очень хотелось швырнуть этот платок ему в лицо, но она не посмела. В чем он, собственно, виноват? В том, что она, как только его увидела, так и запала на него? Пришлось промокнуть глаза, стерев при этом вместе с тушью половину своей привлекательности.

– Но если так… то мы… конечно… сначала завезем вас… – растерялся товаровед.

– Нет-нет, – всхлипнула Неля. – Какая разница? Давайте сначала заберем вашу дочь, раз уж она так ненавидит детский сад. Я, знаете, тоже его здорово ненавидела вместе с тамошней манной кашей…

Последнее Нелино заявление так понравилось Алексею, что он опять улыбнулся и стал объяснять водителю, каким образом лучше всего проехать к нужному детскому саду.

Неля сидела в машине возле ограды детского сада с потухшим взором и размышляла о причинах своей невезучести, когда дверца с грохотом распахнулась. Неля вздрогнула, а рядом с ней на заднем сиденье в одно мгновение оказалась удивительно некрасивая большеротая девочка. Она была в нелепой розовой вязаной шапке, которая совершенно не шла ни к ее лицу, ни к цвету волос, такому же рыжему, как у отца. Из-под темно-синей мальчиковой куртки выбивалось салатовое фланелевое платьишко с отвратительными катышками, свидетельствующими о долгой носке.

«Вот так мамаша! – с неприязнью подумала о жене Алексея Неля. – Мужу – так чуть ли не накрахмаленный платочек, а девчонку нарядила, будто огородное чучело!»

– Познакомься, Наташенька! – ласково пропел Алексей, когда они уже ехали к Малой Бухарестской. – Это тетя Неля. У нее болит ножка, и мы с тобой сейчас поможем ей дойти до дома.

– Как у муравья? – простуженным басом спросила Наташенька и очень смачно шмыгнула носом.

– При чем тут муравей? – удивился товаровед.

– Солнце скроется, муравейник закроется… Я инвалид, ножка болит, – Наташенька процитировала классику отечественной детской литературы и еще раз шмыгнула носом.

– А-а-а! В этом смысле! – Алексей очень обрадовался, что дочь так хорошо себя рекомендует при посторонних, и наставительно заметил: – В этом смысле ты права. Всегда надо помогать тем, кто в твоей помощи остро нуждается!

Неля Никодимова не нуждалась ни в чьей помощи вообще, а уж в помощи такого нелепого существа, как дочь Алексея, тем более, но машина уже подрулила к ее подъезду, и нужно было из нее выходить и изображать из себя опаздывающего в муравейник муравья. Стоило ей ступить на твердь асфальта, ведущую к дверям, как Наташенька тут же прилепилась к ее локтю, не столько помогая, сколько повиснув на нем. Попросив водителя подождать, Алексей пристроился с другой стороны, и они оба, преисполненные гордостью от своей миссионерской деятельности, потащили тяжеленькую и фальшиво хромающую Нелю к подъезду.

Когда дверь квартиры распахнулась, Наташенька все тем же простуженным басом спросила:

– Там у вас что? – и мгновенно просочилась в прихожую.

– Наташа! Немедленно вернись! – крикнул в гулкую глубину квартиры Алексей и беспомощно посмотрел на Нелю. Та пожала плечами и вынуждена была пригласить его зайти.

Наташенька уже сидела с ногами на пуфике возле зеркала и красила себе губы красной помадой, которая вчера была куплена Нелей к Оксанкиному сарафанчику с маками.

– Что ты делаешь, негодная девчонка! – рассердился папаша, бросился к дочери, вырвал у нее помаду, прочертив кровавый след на розовой веснушчатой щечке, и сильной рукой вдруг нечаянно отломил красный столбик у самого основания. – Простите… – прошептал он, стараясь не глядеть на Нелю, – я вам куплю… обязательно… точно такую же…

Неля хотела сказать, что не стоит беспокоиться, поскольку таких помад в магазине навалом, а до лета, когда она пригодится к сарафанчику и красной сумочке, еще очень далеко, но не успела. Наташенька вдруг залилась громоподобным плачем, завалившись всем телом на туалетный столик и расплющив при этом тюбик с тональным кремом.

– Это она… потому что спать пора… в детском саду тихий час… вот дочь и капризничает… – извиняющимся тоном начал объяснять Неле Алексей, одновременно пытаясь отодрать Наташеньку от туалетного столика.

Он сам здорово перемазал брюки выдавившимся из лопнувшего тюбика кремом персикового тона, но с ревущей дочерью так ничего и не смог сделать, потому она отчаянно цеплялась за зеркальную створку.

– М-может, пока чаю… – предложила совершенно растерявшаяся Неля. Ей уже представлялись полностью раскуроченная Наташенькой квартира и возвратившаяся от больной сестры мама, впавшая по этому поводу в нервный шок. Единственное спасение Неля видела в пирожных, которые находились у них в холодильнике и которые, как всякие сладости, непременно должны любить дети. – С эклерами…

– Нет, ну что вы… не стоит беспокоиться… – живо отказался Алексей, а Наташенька особенно басисто рыкнула и завопила:

– Хочу эклеров!!!

– Ну вот видите… – развела руками Неля и поспешила в кухню, забыв, что надо хромать, но Алексею тоже было не до ее псевдовывихнутой ноги.

Такси, конечно, пришлось отпустить. Наташенька, поедая эклер, в подробностях пересказала Неле сначала историю про муравья, потом книжку «Чей нос лучше?», а потом заснула прямо за столом с надкушенным третьим эклером в замурзанных пальчиках, которые она наотрез отказалась мыть перед едой. Ее ничуть не испугали налипшие на них болезнетворные микробы, о которых в два голоса пронудели ей Алексей с Нелей. Видимо, микробы казались девочке такими же своими ребятами, как бианковские насекомые, с готовностью помогавшие муравьишке вовремя поспеть в муравейник.

– Вы извините, Неля, что так получилось, – смущенно сказал Алексей, с любовью глядя на некрасивое личико спящей дочери. – Сейчас я еще раз вызову такси, и мы освободим вас от нашего присутствия.

– Ничего страшного, – опять пожала плечами Никодимова, философски закончив: – Всякое бывает…

– Кстати, как ваша нога? – вспомнил отец Наташеньки, которому вдруг стало стыдно, что из-за его дочери этой ноге так и не было уделено должного внимания.

– А вы знаете, она вдруг совершенно перестала болеть! – улыбнулась Неля, которой окончательно опротивело притворяться, тем более что и особой нужды в этом уже не было.

– Но вы все равно сделайте на ночь компресс, – посоветовал Алексей.

– Обязательно сделаю, – согласилась она.

Когда Оксанкин товаровед с виноватым лицом вынес свою спящую дочь из квартиры на лестницу и за ними захлопнулась дверь, Неле очень захотелось заплакать. Она уверяла себя, что ничего плохого не случилось, а даже наоборот, случилось хорошее: она увидела, какие страшненькие дети получаются от этого Алексея, а потому не стоит о нем и сожалеть, но слезы почему-то сами собой катились и катились по ее круглому лицу и капали прямо на густо-оранжевый джемперок, расплываясь на могучей Нелиной груди темными грустными пятнами.

А поздним вечером позвонила Оксана и коротко спросила:

– Ну как?

– Как-как! Никак! – отрезала Неля. – Неужели ты как работодатель не могла узнать, что товаровед женат! В конце концов, ты имеешь право знать его семейное положение: мало ли придется оставить его работать сверхурочно!

– Нель! Он сказал, что не женат… – растерялась Оксана. – Неужели соврал? Тогда я зря приняла его на работу. Зачем мне товароведы, которые врут по пустякам?

– Вот-вот! Ты завтра приглядись к нему получше! У него еще и ребенок имеется! Уж-жасная дочь!

– Про ребенка-то он мне сказал… И про детский садик, из которого надо забирать его обязательно до шести. Я еще спросила, а не может ли это делать жена, а он сказал, что у него нет жены… А откуда ты взяла, что она у него есть?

Теперь растерялась Неля. А действительно, с чего она взяла, что у него есть жена? Платочек, конечно, был чистый и отглаженный, но… с другой стороны, девчонка одета так, будто у нее вместо матери злобная мачеха, которая непременно отправит ее за подснежниками в самую лютую зиму.

– Ну-у-у… я не зна-а-аю… – протянула Неля. – Я подумала, что если есть ребенок, то и жена должна быть…

– Так, он сам тебе про жену ничего не говорил?

– Ничего…

– Значит, все-таки нет жены! Значит, не соврал! – обрадовалась Оксана.

– А как же ребенок? – не сдавалась Неля.

– Себе, видать, забрал при разводе. Такое, знаешь, тоже бывает!

– Бывает, конечно…

– Что ты какая-то заторможенная? – рассердилась Оксана. – В моем кабинете пожирала Алексея глазами, а теперь лопочешь что-то невнятное. Выходит, я зря старалась, такси вам организовывала? Ты хромать-то не забывала?

– Не забывала, но, понимаешь, я все время думала, что у него есть жена, а потому… ну… в общем… ничего не сумела…

– Раньше ты мне с таким воодушевлением пересказывала журнальную статью о том, как завоевать женатого мужчину, который, как оказалось, вовсе даже и не женат, а теперь в кусты, да?

– Оксанка, ты не представляешь, какая у него дочь! Это же гремучая смесь лягушки, муравья и терминатора.

– Ты что, ее видела?

– Она самовольно проникла в мою квартиру, раздавила тональный крем, который мне подарила Валька с четвертого этажа, и сожрала почти три эклера за один присест!

– И сколько же ей лет?

– Не знаю… Лет пять, наверно.

– Тогда все еще поправимо. Ты вполне можешь ее перевоспитать в своем вкусе!

– Ты думаешь?

– Я просто уверена!

Когда подруги попрощались, Неля еще раз представила себе дочку Алексея. Вообще-то если ее отмыть от болезнетворных микробов, приодеть, то, может, она и сойдет за нормальную девочку. Все-таки Наташенька здорово похожа на своего отца, который Неле сразу понравился.