Анри решительно взял меня под руку и повел куда-то вглубь музея. Похоже, той бабе, которая вызвала у меня такое раздражение, это не понравилось. Она сделала странное движение, как если бы собиралась последовать за нами, но во время опомнилась. Классическая ситуация: кого-то уводят в подсобку, чтобы одарить там вожделенным дефицитом. Будь это в родной Москве, я бы не удивилась, но здесь… Впрочем, женщины во всем мире одинаковы. А может, она тоже русская.

Анри провел меня в небольшой, но элегантный кабинет и… запер дверь на ключ. Мне это не очень понравилось, но, может быть, по сценарию так и полагалось. Да и чего, собственно говоря, бояться? Не убивать же он меня собирается.

– Кто вы? – спросил он вдруг, даже не предложив мне присесть.

Так и знала, что этот дурацкий маскарад ни к чему хорошему не приведет.

– Ася, – после небольшой заминки ответила я. – И должна вам сказать, что эта весна в Париже еще прекраснее, чем обычно.

Дурацкая фраза, но что делать, если именно ее выбрали в качестве пароля! Похоже, Аська все-таки перечитала детективов, причем не самого высокого пошиба.

– Париж прекрасен во все времена года, – с готовностью отозвался мой собеседник, – Простите, но мне казалось, что Ася знает английский.

– Зато Ася не знает французского, – огрызнулась я.

Помешались они на английском языке, честное слово! Мало того, что в Москве плюнуть некуда, чтобы не угодить в вывеску или рекламу на английском, так еще в Париже ко мне будут приставать с этим дурацким языком. Не знаю и знать не хочу!

А мужик очень и очень недурен собой, похож на того актера, который в моем культовом фильме «Три мушкетера» играл злодея-Рошфора, да и во многих других фильмах выступал в том же амплуа. Высокого роста, худощавый, смуглый, с начинающей седеть пышной черной шевелюрой и орлиным профилем. Везет же мне на персонажи из любимых произведений! То – Портос, то – Рошфор…

– Впрочем, это не важно. Что же касается дела…

Я молча вынула из сумочки конверт и протянула его Анри. Еще немного и мои мучения, наконец, закончатся.

А если ему приспичило побеседовать с Асей по-английски, пусть приезжает в Москву. Я не намерена портить себе остаток поездки чужими дурацкими играми. Железного занавеса на них нет!

Анри ловко распечатал конверт и быстро пробежал глазами какие-то бумаги. Похоже, прочитанное его устроило. Он удовлетворенно кивнул и убрал конверт в сейф. А оттуда достал… шариковую ручку. Миленькую, но совершенно обычную: сама видела такие в Париже несколько раз.

– Вот это вы передадите Асе. А это – небольшие сувениры для вас. Компенсация за беспокойство.

В качестве сувениров мне достались небольшой флакончик духов в шелковом мешочке и необычайно красивая пудреница. На ее крышке был выведен затейливый орнамент, и все это дело венчала королевская лилия. Не пудреница – мечта!

– Это наше, фирменное, – сказал Анри, явно довольный моим восхищением. – Я надеюсь, она будет напоминать вам о вашем путешествии в Париж.

Я достала из сумочки матрешку и вручила ему. Убогий, конечно, подарок, но что еще я могла изобрести? А это, как ни крути, русская экзотика, почти символ России. Не водку же ему дарить, в самом деле! Может, он непьющий…

– А как вас зовут на самом деле, мадам? – спросил Анри.

Я замялась. Но очень быстро разозлилась на всех тех, кто имел хотя бы косвенное отношение к этой поездке. Миссию я свою выполнила? Выполнила. Ну и славненько, теперь буду жить так, как хочу. Надоели эти загадки, сил никаких нет.

– Меня зовут Елена и я подруга Аси.

– Я бы принял вас за ее родную сестру. Сходство потрясающее.

– Долго старались… – пробормотала я.

– Кстати, что вы делаете завтра, мадам? – вдруг круто сменил направление беседы Анри. – Если у вас есть немного времени, я мог бы показать вам Париж.

Здравствуйте! А я-то собиралась избавиться от парика и очков. Оказывается, в них-то я и неотразима: не помню, чтобы в Москве, где я ходила в своем натуральном виде, кто-то пытался назначить мне свидание. Во всяком случае, последние пять лет.

– Завтра? Да ничего особенного, кажется. У нас экскурсия на Эйфелеву башню, но я боюсь высоты и…

Я осеклась на полуслове. Получалось – вроде бы изыскиваю повод для встречи. А между тем, как я с запозданием сообразила, сие предложение могло быть чистой формальностью, обычным проявлением вежливости. Французы – они такие.

– Прекрасно! – с энтузиазмом откликнулся Анри. – Значит, я заеду за вами в гостиницу. Только… приходите, если можно, без парика. В натуральном виде вы мне наверняка понравитесь еще больше.

– Вы уверены? – скептически осведомилась я. – Неужели так заметно, что это парик?

– Заметно для тех, кто умеет замечать такие вещи, – ответил Анри. – Что ж, будем перестраиваться на ходу, и, честно говоря, я этому рад.. Прежний сценарий меня не слишком вдохновлял.

Так… Московские загадки плавно перетекли в парижские тайны. Зачем нужно было столько мороки, чтобы привезти в Москву обыкновенную шариковую ручку? И документы прекрасно можно было послать по почте или через Интернет. Нет, ситуация мне определенно переставала нравиться. Во что же меня втравила драгоценная подруга?

– Тогда до завтра, мадам, – с изысканной вежливостью сказал Анри и, приложившись к моей руке, галантно проводил к выходу.

Я вышла из музея в некотором смятении и, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, присела за столик в ближайшем кафе, тем более, что наша группа все еще осматривала музей, точнее, делала там покупки.

Фишка состояла в том, что любые духи там продавались чуть ли не в три раза дешевле, чем в магазинах, поскольку были не в фирменных флаконах и коробочках, а просто в металлических золотистых пузырьках, наподобие аптечных. Кто же из наших дам упустит такую возможность? Кроме меня, в группе сумасшедших явно не было.

В порядке исключения вместо кофе я заказала мартини и принялась размышлять о том, что случилось, пытаясь как можно более четко выстроить цепь событий и хотя бы чуть-чуть разобраться в ситуации.

Поручение я вроде бы выполнила. Ручка пусть себе лежит у меня в сумочке, ничего интересного в ней нет. Флакончик духов прелестен, на запах – наплевать, какой бы он ни был, все равно при случае кому-нибудь подарю. Я – жуткий консерватор в плане ароматов и, как выбрала много лет тому назад «Клима», так и сохраняю ему верность, хотя в последнее время это становится все более накладным. Впрочем, любые другие приличные духи обошлись бы не дешевле.

А вот пудреница… Она с первого взгляда мне ужасно понравилась, и чем больше я ее рассматривала, тем сильнее восхищалась. Вещица была безупречной, даже то, что у лилии на орнаменте один из зубчиков был с небольшим изломом, ее не портило. Словом, сувениры мне понравились. И я переключилась на мысли о предстоящем свидании.

Особых сомнений у меня не было: Анри вызвал у меня большую симпатию, а от прогулки по Парижу в его обществе у меня ничего не отвалится. К тому же не исключено, что это последнее романтическое свидание в моей жизни. Муж? Муж далеко, и вряд ли у меня возникнет желание информировать его об этой части моей поездки. Да и неизвестно еще, что это будет за свидание. Может, прямиком отправят в Бастилию за то, что выдаю себя за другую. Или произойдет еще что-нибудь экзотическое.

За соседним столиком кто-то громко брякнул ложечкой о чашку, и это заставило меня оторваться от размышлений. Я подняла глаза и увидела… ту самую бабу, которая так не понравилась мне в музее. Она жадными глазами разглядывала пудреницу, которую я так и не удосужилась убрать обратно в сумку.

Поганка какая! Терлась около меня в музее, чуть не увязалась за мной к Анри, а теперь еще пялится на мой подарок. Завидует, небось, что самой такого не досталось. Я сунула пудреницу в сумку и с вызовом уставилась на бабу: что, съела? Глупее, конечно, вести себя было невозможно, но, по-видимому, воздух Парижа сыграл со мной злую шутку, начисто лишив осторожности и чувства меры. Знать бы, где упадешь…

Чтобы отвязаться от бабы, я взяла в руки ту газету, которую купила утром специально для свидания с Анри и стала ее просматривать. И тут меня ожидал несколько странный сюрприз: в конце одной из полос я увидела фотографию… Этьена. Вид у него был, прямо скажем, не самый блестящий. Я впилась глазами в сопроводительный текст и совсем ошалела.

Там было сказано, что солидный бизнесмен, вице-президент какой-то компании, стал жертвой нападения неизвестных хулиганов, когда накануне вечером возвращался домой. Его избили и ограбили, то есть забрали абсолютно все, что при нем было, да еще карманы вывернули. Я сверилась с лежавшей у меня в сумке визитной карточкой: все правильно Этьен Мартен, вице-президент… Бывают же совпадения на свете!

Тем временем баба за соседним столиком вроде бы потеряла ко мне интерес, отвернулась и стала приводить в порядок свою прическу – надо сказать, довольно невзрачную.

И тут меня пронзила страшная мысль: я собираюсь идти на свидание без парика, а как выглядят мои собственные волосы? И что делать, если я – ну, разумеется! – не сообразила взять с собой фен? Придется либо идти в парикмахерскую и выкладывать неизвестно сколько денег, либо… не ходить на свидание вообще. То есть выбора как такового, сами понимаете, не было.

Зато было свободное время до ужина и деньги, которые я фактически еще даже не начинала тратить. То есть никаких крупных покупок не делала, а кофе и мартини не в счет. Потом мне пришла в голову довольно здравая мысль: чем дальше от центра будет находиться парикмахерская, тем дешевле обойдется мне это удовольствие.

Я расплатилась, собрала свои нехитрые пожитки и пошла сначала в музей: предупредить нашего гида, что я отправляюсь в «самостоятельное плавание», поскольку следующий номер программы – визит в музей Родена – меня не слишком соблазнял. Понимаю, что такое пренебрежение великим искусством меня не красит, но…

После этого, сверившись предварительно с картой, я направилась в сторону своего, уже почти родного отеля, который, как показывала карта, был довольно далеко от респектабельных и, следовательно, дорогих кварталов. Попутно выяснила, сколько стоит укладка в шикарном салоне: около ста евро. Ну, такие деньги я, конечно, не собиралась платить, поэтому отправилась в путь, имея в виду найти что-нибудь поскромнее и, главное, подешевле.

Искомое обрелось где-то на половине пути: небольшой, всего на два кресла, салончик на тихой боковой улочке. Я осведомилась о цене: оказалось, вполне терпимо, причем на сумму, мысленно определенную мною на это удовольствие, можно было сделать еще и маникюр. Конечно, в Москве мне бы в голову не пришло выложить больше тысячи рублей на украшение своей персоны, но пятидесяти евро за то, чтобы стать красавицей, почему-то не было жалко.

Наверное, потому, что я испытала самое настоящее потрясение, когда вошла в салон и объяснила, что мне нужно. Впрочем, потрясение испытала не только я: весь не слишком многочисленный персонал заведения сбежался посмотреть на русскую, которая хочет сделать укладку и маникюр. Такого они еще не видели и, если честно, вряд ли увидят снова: мои не слишком богатые соотечественницы-туристки предпочитают тратить свои евро совсем по-другому.

Я тоже была потрясена, потому что ни разу в Москве не переступала порога салона красоты: меня вполне устраивала соседняя парикмахерская, где стрижка стоила пятьдесят рублей. Маникюр я вообще всю жизнь делаю сама, но тут вдруг безумно захотелось привезти «парижский маникюр» – напала такая блажь и все тут.

Конечно, я даже сама себе не призналась, что делаю все это исключительно ради завтрашнего свидания, но одновременно я испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение – наслаждение сервисом.

Когда мне вымыли голову, порядком уставшую от парика, и приступили к сооружению прически, подошла девушка-маникюрша. Оказывается, тут не принято сажать клиенток за «операционный столик», накрытый белой простыней. Равно как не режут кожу (до мяса) металлическими ножницами. Пилочка, костяная палочка, крем для ногтей, крем для рук, массаж, лак…

И все это – одновременно с укладкой волос в скромную, но элегантную прическу, а девушка-маникюрша сидела на табуреточке рядом и все инструменты у нее на крохотном столике типа сервировочного. Неизвестно ведь, где мадам захочет сделать маникюр – возможно, как я, в процессе укладки. Или сушки под феном. Как пожелает мадам.

Я только хлопала глазами и старательно отвечала на вопросы, которыми меня просто засыпали: действительно ли я из России, как у нас там обстоит дело с женской красотой и женской жизнью вообще. Я старалась отвечать почти правду, лишь слегка маскируя ее по патриотическим соображениям.

Самое большое удивление у присутствующих вызвало то, что в России вовсе не все женщины носят косы, и что парикмахерские, салоны красоты и даже центры косметической хирургии у нас уже имеются.

После того, как все было закончено, а лак просыхал, мне предложили чашечку кофе, и даже помогли закурить сигарету (чтобы не дай Бог не смазать лак!), и продолжали развлекать беседой. И не жалко им времени на уже обслуженного клиента!

Кстати, самый модный маникюр, как оказалось – это имитация его отсутствия. Ногти – квадратные, а под кончиками их подкрашивают специальным белым карандашом. Почти бесцветный лак почти не виден, лишь создает впечатление здорового, розового, безупречно отполированного ногтя. Чистота, свежесть, естественность…

Но мне этот новомодный стиль не очень понравился. Я предпочитаю классику: ногти в форме миндалин, покрытые бледно-розовым лаком. Отсутствием маникюра у нас и так никого не удивишь, так зачем же платить деньги за то, чтобы мне это сымитировали?

И от яркого лака я отказалась наотрез, тоже из соображений практичности: облупится, придется снова идти в салон, а второй раз я себе такую роскошь вряд ли позволю. Хорошенького понемножку. Тем более все и так оказалось чудесно. Из зеркала на меня глядела достаточно миловидная шатенка, прическа которой была как бы рамкой этого лица, подчеркивающей достоинства и сглаживающая недостатки. Причем шатенка выглядела вполне европейской женщиной.

Справедливости ради скажу, что красавицу из меня не удалось сделать даже парижским куаферам. Но и без этого, когда я явилась на ужин, держа голову, точно хрустальный сосуд и благоухая лаком, вся наша группа пришла в безумный восторг, смешанный с ужасом.

Группа моя, напомню, была укомплектована в основном женщинами интеллигентными, состоятельными, в основном, «бальзаковского возраста». Но и в ней две дамы чуть не упали в обморок, когда узнали, что я посетила парикмахерскую и сделала там прическу. У них в голове не укладывалось, что кто-то способен потратить кровные деньги в Париже на такие глупости.

Ужасаться-то мои дамы ужасались, но одновременно и восторгались тем, как может похорошеть женщина, побывавши в руках опытного парикмахера. И это всеобщее восхищение до такой степени меня размагнитило, что я совершила абсолютно несвойственный мне поступок: дала посторонней в общем-то женщине поносить принадлежащую мне вещь. Точнее, тот самый роскошный белокурый парик, который успел мне до чертиков надоесть за время нашего с ним вынужденного совместного сосуществования.

Если бы я знала, к чему приведет подобная мягкотелость с моей стороны, то вряд ли бы совершила нечто подобное. Допустим, трудно что-то предвидеть в незнакомом городе и в совершенно не свойственной атмосфере. Но хотя бы фотография несчастного Этьена должна была бы меня насторожить.

Нет, я настолько была увлечена украшением собственной внешности и предвкушением завтрашнего свидания, что газетное сообщение просто вылетело у меня из головы. Тем более, что кофе с сигаретой в парикмахерском салоне я получила впервые, а подобные «хулиганские инциденты» давным-давно, к сожалению, составляют неотъемлемую часть московской жизни. Во всяком случае, им никто уже не удивляется и не ужасается – рутина.

Заодно я пожалела, что послушалась совета супруга и не захватила с собой что-нибудь понаряднее. Впрочем, это упущение я собиралась исправить позднее: пока я самостоятельно искала свою любимую улицу Феру, я обратила внимание на прелестный магазинчик дамской одежды. Вот и отправлюсь туда послезавтра, устрою себе «шопинг по-парижски».

Большие магазины меня почему-то не манили, наверное, потому, что от них я и в Москве старалась держаться подальше. Опять же романтика маленького бутика в Латинском квартале, на бульваре Сен-Мишель. Одни названия улиц и кварталов чего стоили! И ведь еще неделю тому назад мне присниться не могло, что я окажусь в священных для меня местах. Спасибо Аське, что бы она там ни затеяла: ей действительно удалось подарить мне довольно внушительный кусок счастья.

Так что завтра, так уж и быть, надену то же самое, что сегодня: асин бежевый костюм. Ну, и черную широкополую шляпу, конечно: примерив ее в номере перед зеркалом, я поняла, что именно этого мне всю жизнь и не хватало: широкополой черной романтики.

Тут до меня дошло, что одна из дам настойчиво пытается привлечь к себе мое внимание, а я совершенно ушла в свои мысли и даже ужинаю чисто машинально. Хотя кухня в этом ресторанчике была отменной: ни до, ни после я не ела таких вкусных телячьих отбивных с цветной капустой и каким-то изысканным соусом. Да и пить за обычным ужином легкое белое вино мне тоже, если честно, до сих пор почти не приходилось.

В это время кто-то достаточно бесцеремонно потянул меня за рукав тонкого жакета, который я накинула уже после захода солнца. Я вздрогнула и вернулась к реальности, но, судя по всему, не до конца, иначе никогда не позволила бы событиям повернуться так, как они это сделали.

***

– Фактически операция провалена.. Мадам оказалась хитрее и умнее, сама в западню не полезла. Впрочем, нас предупреждали, что она крепкий орешек. Но такого маскарада никто не ожидал.

– И что теперь делать? Где ее искать?

– Прежде всего, дать ее фото в розыск Интерпола. Если бы мы это сделали раньше, подставная дама дальше паспортного контроля не ушла бы.

– Но в банке данных розыска была ее фамилия.

– Значит, в паспорте фамилия была другая.

– Фальшивый паспорт?

– Не обязательно. Может быть и настоящий. Мы проверили эту группу туристов, там значатся две Анастасии. Одна – ваша новая знакомая, вторая нам совершенно не интересна.

– Моя новая знакомая сказала, что ее зовут Еленой.

– Что? Она забыла с каким именем в паспорте прилетела? Послушайте, может быть, ее стоит все-таки задержать для выяснения личности?

– Я бы не стал. Поработаю пока с ней на свободе. Ставлю что угодно: ее используют в темную.

– Возможно. Но она – наша единственная ниточка, ведущая к настоящей Анастасии. Было бы досадно, случись с ней тут что-нибудь. Хватит того, что пострадал ее случайный знакомый.

– Я организую ее охрану, только она об этом знать не будет. Пусть насладится Парижем, а нам нужно связаться с Москвой. Думается мне, основные события все-таки развернуться там. А Париж – это так, пробный камушек, приезжать сюда лично не было никакой необходимости.

– Учтите, за дело отвечаете персонально вы.

– Не беспокойтесь. Я всегда исполняю свои обязанности добросовестно.

– Я знаю…