Я вернулась в номер, разбавила «Мартель» фруктовым соком, баночку которого купила в своем любимом автомате, и села перед окном со стаканом в одной руке и сигаретой – в другой. Передо мной был ночной Париж, где-то далеко на горизонте маячила Эйфелева башня, а дома вокруг площади постепенно погружались во мрак: одно окно гасло за другим.

Постепенно от лирических грез я перешла к довольно практическим размышлениям, а именно: сколько денег у меня осталось после всех моих безумств, и что нужно будет купить завтра, потому что «парижский шопинг» я оставила, так сказать, «на закуску».

В Париж я прилетела, имея с собой огромные, по моим понятиям, деньги. Полная ревизия моих средств показала, что я успела промотать больше трети, не купив практически ничего, просто – на красивую жизнь. Расстраиваться по этому поводу я не собиралась: за такие воспоминания можно заплатить.

Да! Ведь накануне я получила от администрации двести евро в качестве компенсации материальной и моральной. Следовательно, у меня есть возможность привезти обратно в Москву часть валюты и обратить их в рубли. Жить тоже на что-то надо, поездкой в Париж жизнь не заканчивается. Или приобрести что-нибудь по дороге: когда я летела в Париж, то была слишком поглощена собственными переживаниями, чтобы думать о каких-то покупках…

Додумать план на завтра я не успела: коньяк, наконец, оказал свое действие, и меня безудержно потянуло в кровать. Душ я принимала уже на автопилоте и отключилась, едва коснувшись подушки головой. Беспрецедентный случай в моей практике: в эту ночь я не видела снов. Во всяком случае, мне показалось, что я только что легла, когда выяснилось, что я уже проснулась, а за окном – дивное солнечное утро.

Сегодняшний день в нашей группе был объявлен «свободным», то есть наша сопровождающая бралась проводить всех желающих по самым знаменитым магазинам Парижа. Тех же, кто не хотел участвовать в таком мероприятии, вежливо попросили заняться чем-нибудь, лично им интересным.

Одна супружеская пара снова отправилась в музей Родена, о чем гордо оповестила всех членов группы, а я просто молча расправилась с завтраком и постаралась испариться как можно незаметнее. Этот день я не собиралась проводить с коллективом, этот день был моим и только моим. И меня ждал тот самый, облюбованный еще в самом начале поездки бутик, недалеко от улицы Феру. Так что заодно пойду попрощаться с любимыми местами.

На сей раз я уже ни у кого не спрашивала дорогу, свободно ориентируясь в лабиринте улочек Латинского квартала. Дойдя до Люксембургского сада, я сделала небольшой перерыв на сигарету. День был потрясающим: теплым, безветренным, на небе не просматривалось ни единого облачка. Как я где-то слышала, такое называется «погода для богатых». И я ведь действительно ощущала себя эдакой состоятельной дамой, благо денег в сумочке было достаточно.

Посидев на солнышке, я отправилась дальше и через десять минут оказалась в искомом месте – прямо перед магазинчиком, где у двери стояли два манекена в каких-то умопомрачительных одеждах. Я чуть было не проявила малодушие, решив, что это, наверное, все-таки дорогой бутик и неплохо бы было найти что-то поскромнее. Но тут меня заметила продавщица – и «процесс пошел» уже помимо моей воли.

Первым делом она затащила меня в примерочную кабину, которая находилась на втором этаже заведения. Так что все пути отступления были практически отрезаны. После этого поинтересовалась, а что, собственно, желает мадам. Поскольку мадам сама хорошенько не знала, чего ей хочется, продавщица взяла инициативу в свои руки и начала с немыслимым проворством таскать снизу вверх целые охапки одежды самых разных цветов и фасонов.

Наконец, я определилась в своих желаниях: черные легкие брюки, маечка с коротким рукавом и светлый пиджак. Монбланы тряпок вокруг меня значительно поредели и я приступила к собственно примерке. И тут заметила, что в магазине появился еще один покупатель, точнее, покупательница: знакомая мне баба с отталкивающей внешностью. Признаюсь, в этот момент мне стало как-то не по себе: ну не могут же все эти встречи быть «случайными». За мной явно приглядывали.

Продавщица попыталась выяснить, что нужно новой клиентке, но та помотала головой и что-то пробормотала. Наверняка сказала, что просто смотрит. Ясно было, что покупать эта баба ничего не собирается, так что продавщица оставила ее в покое, правда искоса поглядывала, чтобы ничего не пропало. Я могла бы ее успокоить, сказав, что это мною интересуются, а не товаром, но благоразумно промолчала и сделала вид, что ничего вообще не заметила. Буквально вся ушла в примерку модных тряпок.

Фактически, так и произошло, поэтому исчезновение бабы я пропустила. Мне было не до того: я делала окончательный выбор. Взмыленная, но в общем-то довольная мною продавщица стала подсчитывать стоимость отобранных туалетов. Очень скоро выяснилось, что таких расходов мой бюджет не потянет. Пришлось стать скромнее в желаниях, то есть как-то ужаться. Ценою сверхчеловеческих усилий мне удалось, наконец, достигнуть почти идеального сочетания покупок и платы за них.

В результате получился очень даже неплохой ансамбль: черные шелковые брючки с замшевым пояском, черная, с чуть лиловатым оттенком шелковая маечка с коротким рукавом и круглым вырезом, белый со слегка кремовым оттенком пиджак в талию и легкая косынка на шею, которая собирала весь ансамбль в единое и гармоничное целое. За это я и уплатила, получив в качестве премии совершенно роскошную штуку: пояс из желтого металла, составленный из цифр – пятерок и шестерок. Вряд ли я осмелюсь надеть эту штуку в Москве, но… пусть будет.

Выйдя из магазина с двумя фирменными пакетами в руках, я поняла, что пришло время подкрепиться. И не просто выпить кофе, как это у меня до сих пор водилось, а хоть что-то поесть, поскольку до ужина оставалась еще масса времени. В нескольких шагах от магазинчика обнаружилось очаровательное кафе, за столиками которого было не слишком много народу. Туда я и направила свои стопы, предвкушая радости индивидуальной, чисто французской трапезы.

Я заказала салат, омлет и половину графинчика розового вина. Меню было явно где-то и когда-то мною вычитано, так что сомнений в его стопроцентном местном характере у меня не оставалось. Кажется, даже официант на сей раз не заподозрил во мне русскую, потому что не говорил, а тараторил, и свидания на вечер назначить отнюдь не пытался. Впрочем, в Латинском квартале полно иностранных студентов, а туристы поодиночке сюда обычно не захаживают.

Обед или второй завтрак – называйте как хотите – прошел просто восхитительно. Заодно я отдохнула и расслабилась: напиться местным вином довольно проблематично, во всяком случае, я лично столько не выпью, но тонизирует оно неплохо. Поэтому за кофе я достала блокнот с ручкой и принялась прикидывать, какие сувениры и кому я должна привезти.

Асе подарок запланирован не был: если я вернусь в Москву с тем, что передал ей Анри, она и так будет счастлива. Других подруг у меня не было, сослуживцы о моей авантюре не знали, близкие родственники проживали в других городах. Значит, оставался мой супруг, которому нужно найти что-то необыкновенное.

А если деньги еще останутся, то потратить их как-нибудь поинтереснее. Например, купить себе настоящее французское белье. Или домашние туфельки из белого атласа, отороченные чем-то воздушным и тоже белым. От последней идеи я отказалась сразу, представив себе, что сотворит Элси с такой обувкой. А вот собачке нужно что-то привезти, иначе это будет форменным свинством. Она же друг человека, значит и мой друг тоже.

На какой-то момент я вспомнила о возможной слежке и незаметно осмотрелась. Вроде бы никого подозрительного я не заметила, но… Судя по всему, кое-что все-таки усвоила из наставлений Анри, потому что когда расплачивалась с официантом, поинтересовалась, где у них тут «удобства», а там очень удачно рядом оказалась дверь черного хода. Им я и воспользовалась, после чего оказалась в совершенно пустом переулке из которого выбралась где-то в полукилометре от кафе, так, что не сразу определила свое местонахождение.

Впереди, довольно близко от меня, возвышались всем известные башни Нотр-Дама, их я и избрала ориентиром, поскольку пару раз уже успела побывать и в самом соборе, и около него. В магазине сувениров я купила Сергею небольшую фляжку коньяка в виде Эйфелевой башни и зажигалку с тем же дизайном. Ему еще предназначалась презентованная мне Анри шариковая ручка, так что я сочла супруга вполне обеспеченным подарками.

А вот с сувениром для Элси пришлось побегать, пока, наконец, меня не вынесло к небольшому магазинчику под названием «Ваши любимцы». Там я даже несколько растерялась от обилия примочек, предназначенных для «братьев наших меньших», так что когда добралась до собачьего отдела, начисто позабыла, как по-французски сказать ошейник.

Впрочем, в моем довольно приподнятом настроении меня это не слишком смутило и я попросила у продавца «собачьи бусы». Молодой человек оказался смышленым и через пару минут разложил передо мной с полдюжины всевозможных ошейников – на любой вкус. Заодно сообщил, что к одной из моделей предлагается бесплатная металлическая пластинка, на которой они могут тут же, при мне, изобразить любую надпись. А мадам, если желает, может попить кофе в бистро напротив.

Модель была, конечно, дороже остальных, но идея с бляхой мне понравилась. Я расплатилась с продавцом, написала на листочке бумаги то, что хотела бы видеть выгравированным, и действительно пошла пить кофе, тем более, что уже нуждалась в перерыве на отдых.

Через пятнадцать минут молодой человек принес мне мою покупку: темно-коричневый ошейник с ярко начищенной латунной бляхой, на которой было написано «Элси» и номер нашего домашнего телефона. Пусть теперь и собачка будет знать, куда ей звонить в случае чего.

Когда я уложила все покупки в один пакет и проверила, не забыла ли я что-нибудь из сумочки на столе, то обнаружила, что из маленького бокового кармашка что-то торчит, типа уголка бумаги. Я потянула за него и извлекла на свет… сотенную купюру. После нескольких секунд совершенно понятного и объяснимого ступора, я поняла, кто мог туда положить такие деньги. Что ж, возможно, у французов так и принято.

Это, между прочим, в корне меняло мои планы. Так что вместо того, чтобы отправиться в отель, я отправилась на поиски хорошего магазина типа «Дамского счастья», только не такого большого. И нашла прелестный магазинчик, торгующий дамским бельем, да таким, которое я если и видела, то только на рекламных картинках в самых дорогих глянцевых женских журналах. Особенно приятно было то, что все имевшееся там великолепие можно было померить, а не покупать «на глазок».

В результате я обрела несколько совершенно умопомрачительных вещичек, которые, тем не менее, могла носить любая нормальная женщина, а не только фотомодель, и завершила свою вакханалию покупок приобретением очень красивой зажигалки, перламутровой, сугубо дамской. После чего поняла, что своим ходом я до отеля уже не доберусь и взяла такси.

В общем, на ужин я явилась совершенно обессиленная, но в великолепном настроении, которое не покидало меня весь вечер, несмотря на град язвительных замечаний, который вызвало мое появление на такси. Кто-то все-таки это заметил и поделился с остальными.

Ума не приложу, почему все эти тетки, денег у каждой из которых было как минимум раза в три больше, чем у меня, так злились. Правда, мне тут же объяснили причину такого отношения к моей персоне: кто-то все же видел меня с Анри, и ладно бы, если бы на пешей прогулке в Булонском лесу. Нет, в самый «пикантный момент», когда я выходила из машины возле нашей гостиницы, а Анри придерживал мне дверь и затем поцеловал руку.

– Это, наверное, ваш родственник? – ехидно поинтересовалась одна из дам.

– Да, – небрежно ответила я, – по мужской линии.

– Очень красивый мужчина, – не унималась дама. – Держу пари, что женат.

– Разумеется, женат, – все так же равнодушно ответила я. – И дети есть, так что все счастливы.

– И завтра он поедет вас провожать в аэропорт?

– Не думаю, – ответила я, стремясь как можно быстрее закрыть тему. – Все, что просили ему передать из Москвы, я передала.

По-моему, мне поверили ровно наполовину: женская интуиция – вещь кошмарная, благодаря ей иной раз всплывают такие факты, что остается только руками развести от изумления. Кстати, мужчины так скептически относятся к этому женскому качеству потому, что… смертельно его боятся. Приема ведь нет не только против лома…

По-видимому, дамы жаждали продлить столь интересную беседу, но мне-то как раз совершенно не хотелось ее развивать, чтобы не испортить чудный день. Не так уж часто в моей скромной жизни происходят такие праздники души и именины сердца. А сплетней и намеков я всегда могу наслушаться всласть в своем родном институтском коллективе. Там женщин тоже хватает, и им последнее время тоже абсолютно нечем заняться. Вот и чешут язычки в курилке.

В том же превосходном расположении духа я позже упаковала свою сумку, которая стала значительно увесистее, хотя некоторые вещи пришлось положить в отдельный пакет. Его и небольшую сумку через плечо я планировала взять с собой в салон авиалайнера, равно как и основную, дорожную. Насколько я помнила, салон самолета был таких размеров, что позволял брать туда все, что угодно: от пластикового пакета со всякими мелочами до рояля нормального – концертного – размера.

Отлет предполагался ранним утром, так что я сочла за благо пораньше лечь спать, чтобы не суетиться в последнюю минуту. И в этот момент у меня зазвонил телефон. Я даже подпрыгнула от неожиданности.

– Алло, – сказала я, сняв трубку.

Слава богу, это на всех языках звучит одинаково.

– Мадам, для вас есть пакет. Вы спуститесь сами или доставить вам в номер?

На какое-то время я опешила: никаких посылок и бандеролей не ожидалось. Разве что Анри?… Еще какой-нибудь сюрприз? Потрясающий мужчина! Но…

– А кто принес? – осведомилась я. – От кого пакет?

– Увы, мадам, я отлучался на несколько минут, а мой напарник ничего не заметил. Когда я вернулся, пакет уже лежал на стойке. Прикажете доставить?

– Он большой? – спросила я.

– Нет, что-то вроде коробки конфет.

– Я спущусь сама, – ответила я портье. – Только оденусь.

Я положила трубку и тут же снова сняла ее, чтобы набрать другой номер. Как прав был Анри чуть ли силком навязав мне позывные своего мобильного телефона. Прежде всего я должна была спросить, его ли это проделки. Конечно, сюрприз при этом получался не совсем такой, как задумывалось, но…

Но та самая женская интуиция, о которой я упоминала чуть выше, подсказала мне именно такое поведение, как оптимальное. Умнею, что ли? Вот что парижский воздух делает с людьми!

– Эллен? – услышала я в телефонной трубке голос Анри. – Приятный сюрприз.

– Простите, что беспокою…

– Что-нибудь случилось?

– Если честно, не знаю. Только что позвонили из вестибюля и объявили, что у портье для меня пакет. Он хотел прислать его с кем-нибудь мне, но я сказала, что спущусь сама. Простите за бестактный вопрос: вы мне ничего не передавали?

– Нет, дорогая, хотя, наверное, должен был. Но я исправлю эту ошибку, причем немедленно. Спускайтесь в холл и ждите меня где-нибудь в уголке, чтобы портье не увидел.

– Так вы приедете? – радостно ахнула я.

– А вы сомневались?

В голосе Анри мне почудилась какая-то странная интонация: то ли тщательно скрываемая нежность, то ли беспокойство. Все равно я была очень рада, что еще разочек – возможно, последний, – увижу его.

Господи, я что – влюбилась? Как говорится – приплыли.

Я спустилась в холл не на лифте, а по лестнице, и пристроилась в углу за огромной кадкой с каким-то фикусом или пальмой – в общем, довольно ветвистым растением. И начала внимательно изучать обстановку: мне казалось, что некто, принесший якобы посылку, должен находиться тут же. Но в холле шла обычная, постепенно замирающая к вечеру жизнь, и ничего подозрительного вроде бы не наблюдалось.

А минут через пятнадцать появился и Анри, причем не один, а с еще каким-то мужчиной средних лет, который держал в руках небольшой чемоданчик. Анри практически немедленно обнаружил меня в моем укрытии и сделал еле заметное движение головой, которое, судя по всему, должно было означать: не высовываться. Что ж, ему виднее, как мне себя вести в такой ситуации.

Спутник Анри подошел к стойке портье и, достав из кармана какую-то книжечку, негромко произнес только одно слово: