Шесть месяцев я лежала в госпитале. Хотели ампутировать ногу, ампутировать выше колена, потому что начиналась гангрена. И я тут немножко смалодушничала, не хотела оставаться жить калекой. Зачем мне жить? Кому я нужна? Ни отца, ни матери. Обуза в жизни. Ну кому я нужна, обрубок! Задушусь… И я попросила у санитарки вместо маленького полотенца большое… А меня в госпитале все дразнили: “А здесь бабушка… Бабушка старая лежит”. Потому что, когда начальник госпиталя увидел меня первый раз, спросил: “Ну а сколько же тебе лет?”. Я ему скоренько: “Девятнадцать. Девятнадцать скоро будет”. Он засмеялся: “О! Старая, старая, это уже возраст”. И санитарка тетя Маша меня так дразнила. Она мне говорит: “Я дам полотенце, поскольку тебя к операции готовят. Но буду за тобой смотреть. Что-то не нравятся, девка, мне твои глаза. Не надумала ли ты чего плохого?”. Я молчу… Но вижу, что и правда: готовят к операции. Я хотя и не знала, что такое операция, ни разу не резанная, это теперь географическая карта на теле, но догадалась. Спрятала большое полотенце под подушку и жду, когда все затихнут. Заснут. А кровати были железные, думаю: завяжу полотенце за кровать и задушусь. Только бы сил хватило… Но тетя Маша не отошла от меня всю ночь. Сберегла она меня, молодую. Не заснула… Сберегла глупую…