– Общее хобби… Наверное, только сын. Ну, еще мы любим путешествовать, но получается это редко. У Людмилы есть увлечение, правда, довольно дорогостоящее…

– Пусть она сама расскажет, – мягко прервал его доктор.

– Я… – Людмиле вдруг показалось неловким рассказывать это, – собираю кукол.

– Кукол? Как интересно. И давно?

– С детства. А теперь вот, коллекционные. К сожалению, они очень дорогие. Поэтому коллекция пополняется редко.

– Значит куклы, – улыбнулся Шталь. – Вы не поверите, но я хотел предложить вам одну методику. Она называется «Кукловод и Марионетка». Это одна из разновидностей психодрамы. Но это чуть позже. Скажите, Людмила, а почему вы собираете кукол? Что они для вас?

Людмила растерялась. Она вдруг поняла, что никогда не задумывалась об этом.

И вдруг вспомнила ту старую, найденную в стене бабушкиной квартиры куклу. Ту самую куклу в розовом газовом платьице, удивительно тонкой работы. И умершую девочку Олю, которую никогда не видели ни она, ни ее мама. Вспомнила бабушкино лицо, когда она держала в руках найденную куклу и нежно, едва касаясь пальцами, гладила ее по волосам. Как, прижимая игрушку к груди, шептала ей: «Не бойся. Я тебя никогда не оставлю. Ты больше не будешь одна…». И как теплел фарфор от ее дыхания, а стершиеся краски на кукольном личике будто снова оживали, и кукла ей улыбалась…

Людмила вдруг поняла, что куклы всегда были для нее друзьями, собеседниками, защитниками. Они были живыми.

Но сказать это вслух не решилась.

– Не знаю, – ответила она. – Просто они такие красивые.

Шталь внимательно посмотрел на нее поверх очков, и Людмиле показалось, что он ей не поверил.

– Ну, а у вас, – обратился доктор к Руслану, и она выдохнула с облегчением, – совсем нет никаких увлечений?

– Боюсь, у меня просто нет на них времени, – ответил он.

– Поверьте, – улыбнулся Шталь. – Если временем правильно распорядиться, его окажется вполне предостаточно на все – и на работу и на отдых. Просто нужно найти себе занятие по душе. И считайте, что это мой рецепт на лекарство от вашей усталости. Ну а теперь давайте попробуем поиграть!

Шталь встал, подошел к столу и вынул из ящика разноцветные бумажные круги, как в игре «Твистер». Разложил на полу. Потом достал черную шелковую повязку для глаз.

– Людмила, подойдите ко мне.

Она встала, нервно одернула узкую юбку. Поправила воротничок строгой блузки, будто он ее душил. Облизала пересохшие губы. Сделала несколько шагов к Шталю и остановилась, не зная, куда деть руки.

– Я завяжу вам глаза, – Шталь показал ей повязку.

Людмила беспомощно оглянулась на мужа. Но Руслан улыбнулся. Ему явно нравилось происходящее. Она устыдила себя за трусость. Глубоко вдохнула, чтобы совладать с волнением. Это ведь она уговаривала Руслана сюда прийти. Так что придется играть в эти игры до конца.

Прохладный шелк лег на лицо, погрузил ее в непроницаемую темноту. И тут же обострились все остальные чувства.

Она напряженно вслушивалась в каждый звук, чтобы угадать то, что не могла увидеть. Вдруг стали ярче запахи. Лакированное дерево, кожа, немного табака и воска. Чужой незнакомый мужской парфюм, сдержанный и строгий.

Жесткие сильные пальцы сжали плечи, ее подтолкнули вперед. По звуку шагов и движению воздуха ощутила присутствие Шталя за спиной.

– Представьте себе, что перед вами глубокая пропасть, – сказал доктор прямо над ухом, и она вздрогнула. – Те кружочки, что я разложил на полу – узкий мостик из дощечек, которые местами прогнили. Безопасно наступать только на некоторые из них. Если наступить на другие или мимо – сорветесь вниз.

Людмила вдруг ощутила страх и противный зуд в ногах. Она отчаянно боялась высоты, всегда с огромным усилием преодолевала себя, когда нужно было помыть окна в их квартире на шестом этаже. Попыталась успокоиться, начала считать удары собственного сердца. Получалось не очень. Паника медленно расползалась по телу, будто яд, захватывая клетку за клеткой. Хотелось сорвать с глаз повязку и убежать. Инстинктивно подняла руки к лицу, и услышала озабоченный голос Шталя:

– Вам нехорошо? Прекратим?

Она уже почти выкрикнула «Да», но почувствовала, как ее обняли родные руки. С наслаждением вдохнула знакомый запах. Страх тут же отступил.

– Ничего, – тихо сказала Людмила. – Я в порядке.

– Хорошо, – согласился Шталь. – Итак, Руслан, ваша задача – провести Людмилу по мостику через пропасть. Вы можете подавать жене любые команды. Управляйте ее движениями. Только не дотрагиваться! Готовы?

Они ответили почти вместе. Голос Руслана прозвучал уверенно и воодушевленно, Людмила еле выдохнула свое «Да».

Ей и правда казалось – она балансирует на хлипком мостике над бездонной пропастью. Сердце гулко бухало, Людмила слышала свое хриплое дыхание, пальцы заледенели, будто на холодном ветру. Отчаянно пыталась точно выполнять короткие приказы Руслана, но каждый раз боялась опустить ногу на пол, будто там был не паркет, а ненадежные, прогнившие доски.

– Еще один шаг, – подбадривал голос Шталя, – последний! Вы прекрасно справляетесь!

– Вправо… еще… теперь левее! Да… Нет! Еще вправо… опускай… Нет!

Пошатнулась, голова закружилась. С ужасом поняла что падает, падает в пропасть…

Теплые сильные руки поймали ее.

– Держу, Милочка. Я тебя держу.

Казалось, повязка сползла сама.

Людмила часто заморгала, привыкая к свету, судорожно стиснула руку Руслана – словно все еще стояла на краю пропасти. Всхлипнула.

Руслан в ответ сжал её ладонь. Боясь оторваться друг от друга, они, даже усевшись в кресла, не разжали рук.

Руслан поглаживал её стиснутые пальцы, и туман страха рассеивался. Она несколько раз глубоко вздохнула. Заглянула в родные серые глаза. И прочла в знакомом взгляде такое давнее и почти забытое – нежность, заботу, тревогу. Как тогда. В первый раз…

– Давайте попробуем проанализировать ваши ощущения. Людмила? Я видел, что вам было страшно. Почему? – спросил Шталь.

– Я боюсь высоты, – она смутилась, понимая, как глупо это прозвучало.

– У вас богатая фантазия. Сразу видно творческую личность, – мягко улыбнулся Шталь. – Но что помогло вам справиться со страхом?

– Голос… – Людмила посмотрела на Руслана и снова ощутила тепло. – Голос моего мужа.

– Великолепно! – просиял доктор. – А вы, Руслан? Что ощущали вы?

– Ответственность, – ответил он и сжал руку Людмилы. – Я осознал, что от меня зависит жизнь моей жены.

Шталь кивнул.

– Вот именно. Теперь постарайтесь запомнить эти ощущения. Зафиксируйтесь на них. Это поможет лучше чувствовать друг друга.

Они ехали домой молча. Но в их молчании больше не было отчуждения. Они молчали не каждый о своем, как это бывало раньше. Они молчали вместе. И в этой тишине была какая-то особая, завораживающая магия.

За выходные Людмила переписала, наконец, статью Житниковой. Она изменила название на «Связующую нить» и закончила ее словами: «Не рвите те волшебные ниточки, что протянуты между двумя любящими сердцами. Берегите их, всеми силами укрепляйте. И однажды эти ниточки станут стальными канатами, протянутыми над пропастью отчаяния».

В понедельник Людмила сидела в кабинете Большовой и смотрела, как руководство напряжённо знакомится с материалом статьи.

Большова читала вдумчиво. Иногда бросала короткие реплики:

– Ну да, неплохо… А вот тут очень хорошо!

Судя по всему, текст ей нравился. Людмила поняла это по тому, как главред принялась накручивать на палец цепочку кулона.

Глядя на неё, Людмила, по привычке принялась было теребить обручальное кольцо, но его на месте не оказалось. " Может, сняла и забыла дома? – подумала Людмила. Кольцо, особое, с гравировкой "Руслан и Людмила" по ободку внутри, она не снимала почти никогда.

– Так, ну вобщем, все вполне-вполне, – удовлетворенно произнесла Большова. Закрыла файл со статьей и вернула Людмиле флешку.

– Со своим доктором согласуй и можешь отдавать корректорам. Пойдет в ближайший номер.

– Спасибо, – ответила немного рассеянно Людмила, вся в мыслях о своей пропаже.

– Хорошая работа, – похвалила ее Большова. – Ну иди, иди. Трудись.

И вытянула новую сигарету из полупустой пачки «Vouge».

У себя в кабинете Людмила нашла визитку доктора Шталя и набрала номер его мобильного.

Доктор ответил не сразу, и Людмила слушала в телефонной трубке вместо гудков Китайский танец из балета Чайковского «Щелкунчик».

– Шталь, слушаю.

– Здравствуйте. Это Сикорская беспокоит. Можете говорить? Я бы хотела согласовать с вами текст статьи, если вас не затруднит.

– Конечно, давайте.

– Вам текст сбросить по электронке? Или вы лично хотите посмотреть, подкорректировать?

– Подкорректировать, да. Хорошо было бы, если вы заехали ко мне лично. Только я сегодня не в офисе. Можете приехать ко мне домой?

Она была уверена, что доктор улыбнулся.

– У меня нашлась одна вещь. Как мне кажется, принадлежащая вам. Вы, случаем, не теряли обручального кольца? С гравировкой …

– Как хорошо, что оно нашлось! – радостно откликнулась Людмила. – Я заметила пропажу только сегодня. Конечно, я приеду. И привезу статью. Диктуйте адрес.

Через полчаса она стояла перед небольшим четырехэтажным домом на канале Грибоедова.

Квартира доктора Шталя под номером десять занимала весь верхний этаж. Дверь Людмиле открыла девушка, лет двадцати, скромная и молчаливая. Пропустив ее в полутемный коридор, жестом указала на приоткрытую дверь слева и растворилась в мягкой полутьме.

Испытывая непонятное волнение, Людмила открыла дверь и вошла в просторную комнату с высоким лепным потолком. Большое окно, закрытое жемчужно-серой шелковой портьерой, стены заставлены стеллажами с книгами, письменный стол, массивный и явно антикварный, изящная кушетка на резных ножках с бархатной спинкой. Шталь сидел в большом кресле у окна с раскрытой книгой в руках.

– Людмила! Проходите, проходите.

Доктор радушно улыбнулся и положил книгу на подоконник. Людмила достала из папки распечатанный экземпляр статьи и протянула его доктору.

– Вот. Решила распечатать на бумаге. Надеюсь, я не раскрыла никаких ваших профессиональных секретов, – сказала она и разволновалась. Неожиданно поняла, что ей очень важно одобрение Шталя.

– Не стойте, садитесь, – доктор указал ей на кушетку. – Спасибо, я и правда, не слишком жалую тексты в электронном виде. И книги по старинке покупаю. Совсем другие от них ощущения. Один запах новой книги чего стоит!

– Да, – согласилась Людмила. – Мне муж давно предлагает купить ридер. Стыдит за несовременность. И зовет транжиркой. За книги и моих кукол.

Доктор мягко, понимающе улыбнулся ей и спросил:

– Вы не голодны?

– Нет, спасибо, – смутилась Людмила. Она с детства не любила, когда в гостях ей предлагали еду.

– Ну тогда чай. Я люблю китайский, красный. Настоящий. Мне специально привозят его из провинции Юннань. И капелька коньяку бы не помешала. На улице опять дождливо. И руки, вон, у вас замерзли.

Людмила и правда зябко передернула плечами. Мысль о чашке горячего чая показалась привлекательной.

– Да, чай – было бы замечательно, – ответила она. – Только без коньяка. И хорошо бы зеленый. Я люблю зеленый чай.

– Зря, зря, – покачал головой Шталь. – Хороший коньяк никогда не повредит. Это не алкоголь, лекарство. А зеленый чай у меня тоже китайский. Жасмин, эрл грей?

– Если есть, то клубничный, – ответила Людмила и опять смутилась.

Доктор кивнув и позвонил в серебряный колокольчик, взяв его с серебряного же подноса тонкой чеканки.

В кабинет почти бесшумно вошла та самая девушка, что открыла ей дверь. Длинные прямые волосы, темные, почти черные, стянутые в тугой хвост на затылке. Узкая черная юбка до колен с молнией сзади снизу доверху, простая белая блузка, высокие каблуки. Строгий офисный наряд смотрелся странно в домашней обстановке кабинета. Людмилу удивило еще ее странное колье, плотно обхватывающее шею, больше всего напоминающее ошейник. Усиливая сходство, на нем висел округлый медальон с выгравированным вензелем.

Доктор что-то тихо сказал ей и она вышла.

Вскоре девушка вкатила в кабинет сервировочный столик на колесиках с китайским керамическим чайником и двумя чашками-бочонками без ручек.

Она ни разу не подняла глаз на Шталя, а на Людмилу посмотрела быстро, вскользь из-под ресниц. В ее мимолетном взгляде Людмиле почудились тревога и неприязнь. Эта молчаливость, опущенные глаза, бледное бесстрастное лицо так живо напомнили Людмиле ее любимых кукол.

Доктор отослал девушку небрежным жестом. И внимательно посмотрел на Людмилу, будто оценивая ее реакцию. Потом встал, чтобы собственноручно налить Людмиле чаю. Терпкий, пряный аромат окутал ее теплым облаком, и она с удовольствием обхватила чашку, согревая пальцы.

Шталь уселся обратно в кресло и вернулся к чтению.

Тихо тикали часы. Секунды, минуты падали в пустоту.

– Ну что же, – наконец сказал доктор, откладывая рукопись. – Мне нравится. Прекрасная статья! Очень верные и проникновенные слова. Браво!

Людмила смущенно улыбнулась.

– Спасибо, но я всего лишь редактор, – сказала она и поставила чашку на столик. – Простите, что отняла у вас время. Мне пора. Как только выйдет статья, я пришлю вам номер журнала. Хотя, вы вряд ли читаете женские журналы…

– Обязательно присылайте! И да, чуть не забыл, ваше кольцо.

Шталь взял его со стола и протянул Людмиле.

– Вы обронили его в кресло, где сидели. Мария нашла его только сегодня и позвонила мне. Я попросил привезти кольцо сразу после нашего разговора. Если бы мы не договорились о встрече, моя помощница связалась бы с вами или доставила его вам домой.

– Эта глупая привычка теребить кольцо, – смущенно сказала Людмила и с облегчением надела его на палец.

– И еще кое-что…

Шталь встал, открыл дверцу одного из книжных шкафов и достал оттуда куклу-марионетку – печального Пьеро с мучнисто белым лицом и в одежде с длинными рукавами.

– Мне привез ее из Венеции итальянский коллега, – сказал Шталь, протягивая куклу Людмиле. – Она прекрасно дополнит вашу коллекцию.

– Что вы, доктор! Я не могу принять, это слишком дорогой подарок.

Людмила смущенно смотрела на куклу. И вдруг вспомнила, как сама была марионеткой там, в офисе доктора, и как падала в пропасть, и теплые сильные руки Руслана, подхватившие ее в самый последний момент.

– Спасибо, – растроганно сказала она и прижала куклу к груди.

Доктор проводил ее до двери, пожал руку на прощание и вдруг сказал:

– А знаете что? Я очень рад знакомству с вами и вашим мужем. И был бы рад увидеть вас у себя в гостях. Скажем, в субботу. Подумайте.

Глава 4

Печальный Пьеро поселился в стеклянном шкафу между японкой Окиной и принцессой с острова Гаити. На удивление, марионетка очень понравилась Антошке, который никогда не проявлял к маминым куклам интереса. Людмила побоялась, что сын сломает дорогой подарок и подергать марионетку за веревочки не дала. Антон надулся. Но ненадолго. Людмила быстро заслужила прощение, разрешив ему, вопреки отцовскому запрету, часок посидеть за компьютером.

Руслан вернулся с работы чуть раньше обычного и застал сына за этим занятием. Антон застыл в ожидании отцовского гнева и кары в виде еще одной недели без интернета.

Но Руслан только потрепал его по русым вихрам, обнял Людмилу и шутливо прорычал ей на ухо:

– Пришел страшный голодный волк. У него жуткие колики в животе. Если его сейчас же не накормят ужином – он всех проглотит живьем!

Антон облегченно выдохнул, пробурчал что-то типа «Взрослые… а такие глупости…» и снова ринулся в виртуальную танковую атаку.

Людмила разогрела ужин и уселась за кухонный стол напротив мужа. Подперла кулаком подбородок и просто смотрела, как он ест. Вдруг заметила сеточку морщинок у глаз, и несколько седых волосков в его темной шевелюре. Замерла от переполнявшей ее нежности. Этой нежности было так много, что она не помещалась в груди, грозя выплеснуться наружу, перекрыв горло.

Они не могли дождаться, пока истечет отпущенный Антону для виртуального общения час. Наконец, после пятого «последнего китайского предупреждения», он с тяжелым вздохом выключил компьютер и поплелся в ванную.

Людмила разбирала диван, и спиной ощущала взгляд мужа. От него становилось жарко, весело и жутко. Будто в первый раз.

Закончила с постелью и пошла в ванную, посмотреть, чего там так долго делает Антошка. Сын сидел на краешке ванны и увлеченно переписывался с каким-то виртуальным собеседником «Вконтакте» через мобильный. Телефон был изъят немедленно. Надутый сын нехотя почистил зубы и гордо удалился.

Заколола волосы, чтобы не намочить их, и быстро приняла душ. Завернулась в полотенце, задержалась перед зеркалом, чтобы смыть косметику.

Видимо, потеряв терпение, в ванную вошел Руслан. Обнял ее за плечи, прижал к себе.

Теплая ладонь забралась под полотенце. Людмила закрыла глаза и потерялась в обжигающих, дразнящих прикосновениях…

И тут же ахнула, когда ладонь звонко шлепнула ее. Распахнула глаза и увидела в зеркале на стене смеющийся, озорной взгляд мужа. Прислушалась к тому, как впитывается в кожу боль, превращаясь в горячее тепло, которое плавно перетекает, концентрируется где-то внизу живота, сворачивается в теплый клубок.

– Не смог удержаться… – мурлыкнул он. И вдруг опустился на колени и нежно поцеловал то место, где видимо, остался след.

– Как красиво… розовое на белом…. Как цветок на снегу…

– Ну вот, – раздался недовольный голос сына, – а меня когда лупят, потом не целуют. Мам, телефон отдашь?

Людмиле захотелось сгореть от стыда на месте, Руслан вскочил, и хотя тоже смутился, но виду не подал и грозно скомандовал:

– Марш в постель!

Антошка возмущенно хлопнул дверью.

Как только закрылась дверь, Руслан сжал ее до боли, лишая возможности дышать. Не разрывая объятий, не переставая целоваться, кое-как дошли до дивана. Почти до самого утра то засыпали, обессиленные, умиротворенные, то снова как безумные любили друг друга.

Утром она слушала шум закипающего чайника и снова думала о докторе Штале. Вспомнила про свое обручальное кольцо, сняла, полюбовалась гравировкой на внутреннем ободке. Надела обратно. И вдруг осознала символичность того, что кольцо вернул ей именно Шталь. Улыбнулась.

– Милюль… О чем задумалась?

Улыбнулась новому прозвищу, подставила губы для поцелуя, обняла за плечи, ласково взъерошила Руслану волосы.

– Вчера забыла тебе рассказать. Я была дома у Шталя. Показывала статью. Он подарил мне куклу. Марионетку Пьеро. И звал в гости.

– В гости? – удивился Руслан, усаживаясь за стол. – Ну не знаю. Хотя он очень интересный и приятный собеседник. И когда?

– В субботу.

– Ну, хорошо, давай сходим. Один визит вежливости ведь ни к чему не обязывает?

Уходя на работу, Руслан взял ее руку, прижал к своей щеке, потом поцеловал в раскрытую ладонь.

– Люблю, – шепнул он, и Людмиле стало снова нечем дышать от нежности, перекрывшей горло.

Неделя выдалась суматошной. Пришлось ругаться по телефону с внештатными авторами, что срывали все сроки, а потом срочно строчить за них какие-то бестолковые статьи о том, как выбрать губную помаду или какая туалетная бумага мягче. Людмила ненавидела эти пустые никчемные тексты. Если бы не главред Большова, что пыталась изо всех сил удержать «Ивана да Марью» на тонкой грани между приторно розовым женским глянцем и хорошим содержательным журналом, она бы давно ушла.

Людмила почти забыла о данном Шталю обещании. Но вечером в четверг наткнулась взглядом на подаренную им марионетку.

– Ну так что? – спросила она Руслана. – Идем в гости к доктору?

– Так вроде решили, что идем, – отозвался он, не отрываясь от телевизора.

– Хорошо, я позвоню ему завтра.