В 1132 г. потерпевшая поражение армия, отступая под натиском противника, вышла на левый, восточный берег реки Тигр. На противоположном, западном правом берегу, на высоком утесе стояла неприступная крепость Тикрит, защищенная со стороны суши глубоким рвом. Тайный ход, прорубленный в скале, вел из цитадели к реке. Единственной надеждой отступающих было укрыться в крепости, что зависело от решения ее коменданта. К счастью, он проявил дружеское расположение и помог беглецам переправиться через Тигр. Предоставленные им паромные суда послужили делу возвышения дома Саладина. Спасавшийся бегством полководец, обязанный своей жизнью своевременно оказанной помощи, был Имад ад-Дин Занги, могущественный атабек Мосула. Спустя годы, когда победа вновь осенила его знамена, он не забыл о своем долге перед Тикритом. Памятуя об оказанной ему поддержке, он покровительствовал коменданту во всех его взлетах и падениях. Этим комендантом был отец Саладина.
Айюб, получивший по обычаю сарацин прозвище Неджм ад-Дин, или Звезда Веры, удачливый комендант крепости в непростое время, хотя и был мусульманином и уроженцем Востока, принадлежал к великой арийской общности племен и народов. Он не был ни арабом, ни тюрком, но курдом из клана Равадийя и родился в деревне Аджданакан близ Двина в Армении. С незапамятных времен курды вели пастушеский образ жизни в горных областях, расположенных между Персией и Малой Азией. Их клановость и склонность пользоваться тем, что плохо лежит, и в то же время присущие им рыцарское представление о чести и гостеприимстве и безусловная отвага роднили их с арабами «Дней невежества» еще до утверждения ислама и шотландцами-хайлендерами до начала реформ фельдмаршала Дж. Уэйда. Курды были доблестным и воинственным народом, невосприимчивым, как правило, к цивилизации, не привыкшим подчиняться чужой воле и обладавшим многими достоинствами. Немаловажно и то, что из их среды вышел Саладин. О его более далеких предках ничего не известно. Биографы пишут, что его семья была «одной из самых известных и уважаемых в Двине», но, даже если это утверждение и верно, это чисто провинциальный взгляд. Двин, или по-арабски Дабиль, был столицей Внутренней Армении в X столетии. Это был большой, окруженный стеной город, в котором размещалась резиденция губернатора провинции. Его жители были в основном христианами, которые вели успешную торговлю одеждой из козлиной шерсти. Процветало также ковроткачество, в качестве красителя использовали кошениль, известный как кырмыз, из которого получали малиновую и карминовую краски. Евреи и христиане жили здесь в мире под властью мусульманских завоевателей, и армянские церкви стояли рядом с мечетями, где молились мусульмане.
Но Двин уже клонился к упадку, когда Шадхи, сын Марвана и дед Саладина, стал главой «видной и уважаемой» семьи. Поэтому он предпочел, чтобы его многочисленные сыновья делали карьеру в Багдаде, где при дворах халифа и султана могли быть реализованы их честолюбивые планы. Ни о жизни Шадхи, ни о его характере ничего не известно, кроме того, что он был тесно знаком с греком Бирузом, который прежде был рабом в Двине, но сумел подняться до высокого поста при дворе персидского монарха, стал наставником сельджукских правителей, а затем был назначен правителем Багдада. Шадхи обратился к старому другу, и Бируз, покровительствуя ему, сделал его сына Айюба комендантом крепости Тикрит. Возможно, вся семья сопровождала его на новое место службы. Известно только, что Шадхи и его сын Ширкух отправились вместе с Айюбом.
И если последний оправдал доверие своего патрона, проявив мудрость и осмотрительность в своих действиях, Ширкух, неуравновешенный и страстный, разрушил благополучие семьи. Из благородных побуждений он убил обидчика близкой ему женщины, отомстив, таким образом, за оскорбление, нанесенное ей. Бируз уже и так был крайне недоволен тем, что Занги, которого он не любил, было предоставлено убежище, и он был не намерен оставить без последствий преступление Ширкуха. Братьев попросили искать себе другое место службы. Они покинули Тикрит с тяжелым сердцем и посчитали зловещим знамением тот факт, что в ночь их изгнания из крепости у Айюба родился сын. Невозможно было представить худшее предзнаменование, ибо младенец, чьи крики беспокоили собиравшихся в путь людей в ту ночь в крепости Тикрит в лето Господне 1138-е, был Юсуф, известный впоследствии на Востоке и Западе под почетным прозвищем Благочестие Веры, Салах ад-Дин. (В мусульманском летоисчислении это был 532 г., и он находится во временном интервале между 19 сентября 1137 г. и 8 сентября 1138 г. Месяц, в который родился Саладин, неизвестен, и поэтому годом его рождения вполне может быть 1137 г.)
Прежде чем рассказать, куда Айюб увез своего малыша Юсуфа и что выпало на их долю, мы должны кратко обрисовать политическую обстановку, в которой будущий вождь сарацин начинал свою карьеру. Восточный мир в то время сильно отличался от старой империи Халифата. Значительные перемены произошли уже при жизни отца Саладина. Религиозный пыл, который вначале вел армии ислама, продвижение которых было подобно стремительно распространяющемуся огненному палу в степях, от древних арабских земель в Аравии до пустынь Синда (ныне на юге Пакистана) на Востоке (на северо-востоке арабы захватили Среднюю Азию, закрепив завоевания победой над китайцами на р. Талас в 751 г.) и до берегов Атлантического океана на Западе (захватив к 718 г. Испанию и земли на юге современной Франции, но были разбиты в 732 г. при Пуатье франками), не смог сохранить единство обширной империи, сложившейся так удивительно внезапно. Халифат просуществовал более шести столетий, но первоначальная территория империи сохранялась без изменений ее границ едва ли в течение трети этого времени. В VII в. воины наследников арабского пророка Мухаммеда захватили Египет, Сирию, Персию (Иран) и даже области за рекой Окс (Амударья). В начале VIII в. они захватили Испанию. Подобную империю, населенную соперничавшими друг с другом племенами и народами и занимавшую обширные провинции, было невозможно долго удерживать в подчинении центральным властям, которые отдавали распоряжения из Дамаска и Багдада. Правитель любой провинции в мусульманской системе управления легко мог обрести еще большую независимость, чем проконсул Древнего Рима. Сама идея Халифата имела как религиозный, так и административный характер; она побуждала местных правителей брать на себя властные функции, отдавая при этом дань уважения духовному вождю. Религиозные схизмы в исламе, особенно странная и фанатическая преданность имаму Али, последователи которого подвергались преследованиям, также привели к распаду государства.
Уже в IX в. власть в окраинных областях мусульманской империи находилась в руках правителей, которые или отвергали власть халифа Аббасидов в Багдаде, или, по меньшей мере, отдавали ему, как возглавителю верных, лишь внешние почести. Законы халифа даже во дни «доброго Харун ар-Рашида» не исполнялись в Испании и Марокко на западе Халифата, а в Тунисе к ним относились не более чем с определенной долей уважения. Египет, с одной стороны, и Северо-Восточный Иран, с другой, вскоре также последовали примеру западных окраин Халифата, и в середине X в. власть халифа едва ли распространялась за стены его дворца, в котором он был серьезно ограничен в своих правах охраной, состоявшей из наемников, которых он неосмотрительно пригласил для своей защиты. Это состояние полного бессилия продолжалось с небольшими изменениями вплоть до завоевания столицы Багдадского халифата монголами в 1258 г. Время от времени, благодаря слабости соседей или твердой личной власти какого-либо халифа, Аббасиды восстанавливали частично на краткий период свое владычество в долине Тигра и Евфрата. Но даже тогда, когда у халифа была многочисленная армия и он имел больше владений, чем его предшественник, его власть ограничивалась небольшой территорией Месопотамии и его влияние, за исключением его роли верховного главы ислама, было совершенно незначительным в политическом мире Саладина.
Этот политический мир был ограничен рекой Тигр на востоке и Ливийской пустыней на западе. На протяжении полутора веков, прежде чем Саладин начал вмешиваться в дела государства, Египтом управляли фатимидские халифы, схизматическая (шиитская) династия, заявлявшая о своем духовном владычестве, основанном на факте происхождения от Али, племянника пророка Мухаммеда, которая не признавала халифат Аббасидов в Багдаде. В еще большей степени влияла на политику крестоносцев ситуация в Сирии и Месопотамии. Все эти области, от гор Курдистана до Ливана, населяли, что и Аравию, схожие народности с одними и теми же политическими устремлениями. Многие арабские племена с древнейших времен поселились в плодородных долинах Месопотамии, где их наименования сохранились в названиях мест. Племя бедави откочевывало каждый год из Аравии на пастбища близ Евфрата. И многие кланы так и осели во всех областях Сирии. Упадок Халифата дал толчок к образованию арабских государств на территориях, населенных преимущественно арабскими племенами, которые господствовали в X–XI вв. на большей части Сирии и Месопотамии, но к XII в. это закончилось. Арабы остались на своих привычных местах и разбили шатры по всей стране, вплоть до долин верховьев рек в местности Диярбакыр. Они живут там и в наши дни, но уже не как правители тех земель, где они пасли свои стада. Арабское господство в этих областях закончилось навсегда, и началось владычество турок.
В XI в. в пределы Ирана, Месопотамии и Сирии вторглись турки. Их вели потомки Сельджука, вождя туркмен, живших в степях западнее реки Окс (Амударья). В результате нескольких стремительно проходивших кампаний они захватили большую часть Ирана. Затем их войско увеличилось за счет прибывавших из Средней Азии племен турок, и вся Западная Азия, от границ Афганистана до границ Ромейской державы (Восточной Римской империи, названной позднее западноевропейскими историками Византийской) и Египта, была постепенно объединена под властью Сельджукидов. Персы (иранцы), арабы и курды сдались под мощным напором завоевателей. Но как бы ни были велики их владения, вторжение сельджуков имеет большее значение, чем проявление чисто территориальной экспансии. Их приход знаменовал наступление новой эпохи в истории мусульман, это было возрождение мусульманской веры.
В своей книге «Мусульманские династии», вышедшей в 1894 г., я писал: «В момент их появления империя Халифата исчезла. То, что вначале было государством, объединенным под властью одного мусульманского правителя, теперь стало собранием областей под управлением различных династий, ни одна из которых, за исключением, возможно, Фатимидов Египта (а они были схизматиками), не была способна создать империю. Широкое распространение схизмы [шиизма] способствовало обособлению различных провинций исчезнувшей империи. Требовалось действенное средство, и таковым стало вторжение турок. Эти дикие кочевники, не испорченные городским образом жизни и отличавшиеся прежде безразличным отношением к религии, восприняли ислам со всей горячностью их непросвещенной натуры. Они пришли спасти умирающее государство и возродили его. Их отряды шли через Персию [Иран], Месопотамию, Сирию и Малую Азию, опустошая страны и уничтожая каждую правившую там династию. В итоге турки-сельджуки вновь объединили мусульманскую Азию от западной границы Афганистана вплоть до Средиземноморья под властью одного суверена. Они вдохнули новую жизнь в охладевших к вере мусульман, отразили вновь перешедших в наступление византийцев и воспитали поколение фанатично преданных исламу воинов, которые нанесли не одно поражение крестоносцам».
Мелик-шах, самый благородный из сельджукских султанов (1072–1092), был одним из тех правителей, чьи идеи повлияли на эпоху, в которую они жили. Служить ему и быть его придворным было не только привилегией и большой честью. Находясь на службе султана, каждый придворный формировался как личность одновременно с правителем. Люди учились отстаивать свои принципы. Складывался образ поведения своего времени под влиянием образа жизни правителя. Один арабский историк писал, что каждый высший чиновник и губернатор пользовался уважением только в той мере, насколько он соответствовал примеру, подаваемому султаном. Принятая норма поведения не позволяла заподозрить правителя, что он недолжным образом выполнял свои обязанности. В первую очередь Мелик-шах стремился править справедливо. Все его усилия были направлены на достижение процветания своего народа. Мосты, каналы и караван-сараи были свидетельством его политики поощрения торговли и намерения установить прочные связи между областями в пределах государства. Дороги стали безопасными; как говорили, пара путешественников могла без охраны добраться из Мерва (ныне Мары в Туркмении) в Дамаск (в Сирии). Мелик-шах, великодушный и отважный, справедливый и честный, следовал в своей жизни идеалу мусульманского правителя; и его пример глубоко повлиял на умы его последователей.
Великий по своим нравственным качествам и мудрости в управлении, Мелик-шах во многом был обязан своими успехами еще более умному человеку, занимавшему в государстве самый высокий пост визиря. Низам аль-Мульк принадлежит к великим государственным деятелям в истории. Его мусульманские почитатели с подобострастием говорят о его духовных добродетелях и с восхищением рассказывают о том, как он выучил наизусть весь Коран в 12 лет. Но высшее свидетельство его способностей – процветание и прогресс великой империи на протяжении почти трети века, достигнутые благодаря его трудам. Его умение вести дела соединялось с глубоким знанием юриспруденции и поддержкой образования и науки. Именно Низам аль-Мульк вдохновил Омара Хайяма на астрономические исследования, о чем менее известно сегодня, но что было не менее важным, чем сочиненные им «Четверостишия». Именно он основал несколько медресе Низамия в Багдаде. И наиболее важное, по просьбе Мелик-шаха им была написана «Книга о правлении» (опубликована М. Шефером под названием «Сиасет-наме» в 1893 г. в Париже). Султан принял ее в качестве свода законов; как идеальную концепцию государства, в которой воплощено непререкаемое учение о Божественном Праве. Суверен, несомненно, имеет помазание от Бога. Но доктрина также говорит об ответственности правителя перед Богом в отношении своих подданных, которые вверены его попечению. «Кому много дано, с того много и спросится» – вот основной принцип визиря. Он помнил о словах великого Учителя, и его идеал монарха близок к совершенству. Давая определение характеру правителя, он вспоминает отрывок из старой персидской притчи: «Он должен подавлять в себе ненависть, зависть, гордость, гнев, похоть, жадность, пустые надежды, несговорчивость, ложь, алчность, злобу, насилие, эгоизм, вспыльчивость, неблагодарность и легкомыслие. Ему должны быть присущи скромность, уравновешенность, благородство, милосердие, смирение, щедрость, стойкость, терпение, благодарность, жалость, любовь к знаниям и справедливость». Одно веское суждение, как утверждается, больше поможет правителю, чем могучее войско. Его предупреждают о том, что он не должен поощрять фаворитизм и раздавать незаслуженные награды, что ему следует воздерживаться от чрезмерного употребления вина и от не подобающего правителю легкомыслия; но ему советуют строго соблюдать пост, молиться, раздавать милостыню и выполнять все религиозные предписания. В любых обстоятельствах он обязан «придерживаться срединного пути», ведь и сам пророк ислама Мухаммед, неосознанно цитируя Аристотеля, говорил, что во всем нужно выбирать «среднее».
О проекте
О подписке