Глава 4

К обеду распогодилось. Обняв куртку, я сидела на заднем сидении тонированной Мазды и делала вид, что не замечаю взглядов водителя.

– Там крючок есть, на ручке сверху… – Он поправил зеркало заднего вида так, чтобы видеть не только мои лицо и плечи, но и грудь.

– Нет, спасибо, – я вежливо улыбнулась. – Мне так удобнее.

На самом деле, удобнее всего было бы надеть её, но в ней было так жарко, что вместе с потом начинала течь тоналка. Повесить же вообще не вариант – водолазка, которую притащила Ленка, была, конечно, красивая, с люрексом, но на мою фигуру не рассчитана. Грудь распирала шелковистую ткань так, что та даже слегка просвечивалась, и вдобавок сиськи колыхались на каждой кочке, отчего натирались и предательски топорщились соски. На плоской Ленкиной фигуре эта водолазка однозначно смотрелась лучше.

«Надо завязывать с макаронами, блин…» – я думала так лет с четырнадцати лет, раз по десять на дню, но не завязывала, так как из еды дома были только они, хлеб с бабушкиным вареньем и картошка. Поэтому и нарезала каждое утро круги на стадионе. Ну как каждое… Когда не приходилось работать за мамку.

Примерно через час мы въехали на территорию бывшего пионерлагеря. Теперь он был частично заброшен, частично в процессе строительства чего-то грандиозного. Мы прошли мимо глубокого котлована, из которого уже поднимались ряды свай, мимо склада стройматериалов, мимо стоянки всякой стройтехники и рядов вагончиков для строителей. Строители те, несмотря на субботний день, что-то копали, таскали, стучали и перекрикивались между собой на иностранном языке.

– Турки, – поймав мой заинтересованный взгляд, пояснил парень, тот, что был за рулём. – Работают качественно, быстро, а стоят не намного дороже наших алкашей. Думаю, может, и обслугу для территории потом из Турции выписать. Посмотрим, как с инвестициями срастётся.

– В смысле… Это всё твоё? – я машинально завертелась, окидывая взглядом гигантскую стройку.

– Моё и Серёгино, – он кивнул на второго парня, – мы, типа, партнёры. Скоро здесь будет элитный загородный клуб. Крутое место, где можно цивильно отдохнуть, сечёшь? Не хуже чем в Европе. – Шумно, со смаком вдохнул: – Чуешь, место какое? Какой воздух? Нда-а-а… А я ведь, прикинь, отбывал тут каждое лето по две смены, когда ещё сопляком пионерским был. Батя всё хотел, чтоб я человеком вырос. Ну, типа отличником – честным, идейным. Чтоб в кружок судомодельный ходил… А я, один хрен, был двоечником и стоял на учёте за то, что гонял этих самых пятёрочников и отжимал у них пирожковое бабло, – он рассмеялся. – Где они теперь, эти ботаны? Батрачат на таких плохишей, как я. Вот и вся математика… – Приобнял меня. – Сечёшь, в чём правда жизни, Ленок?

Я не стала его поправлять. Глянула на Ленку, что шла немного впереди под руку со вторым парнем, и просто согласно кивнула. Раз тот Сергей, значит, этот и есть её Тоха…

Парням было лет по двадцать пять, оба они носили причёску «ёжик», оба в адидасовских – не аБибасовских, а именно адидасовских! – спортивных костюмах, поверх которых были накинуты кожанки. У обоих на шеях желтели цепи в палец толщиной, а под мышками пузатились барсетки. Двое из ларца, иначе и не скажешь. Только что Тоха пониже, потолще и рыжий, а Серый более подтянутый и чернявый.

Миновав стройку, мы пошли по растрескавшимся асфальтным дорожкам: мимо заброшенных двухэтажных корпусов, мимо цементных изваяний пионеров с горнами, через поросшую бурьяном площадь с гнутым флагштоком. Щебетали птицы, грело солнышко, воздух благоухал хвоей… а я шла, закрывая злосчастные сиськи скрещёнными на груди руками, и вспоминала рассказы тёти Зины о «мафии новых русских». Так она называла предпринимателей, «вылезших в люди» из бандитской среды – кто спиртом на старте торговал, кто валютой, кто проститутками… Теперь же эти нувориши «держали бизнес» – водочный, золотовалютный, строительный, «сферу услуг»… Тётя Зина рассказывала также, что проституток они делают из простых девчонок – похитил, изнасиловал, на иглу посадил, и всё…

За еловой стеной открылась ухоженная поляна с до сих пор ещё цветущими клумбами и пустым бассейном. Он не был древним, как лагерь, наоборот, сверкал на солнце новенькой лазурной плиткой и стальными поручнями, а вокруг тянулась мощёная деревом терраска с шезлонгами, составленными один на другой. Дорожка вела к двухэтажному срубу с огромными окнами и резным крыльцом.

***

В холле на полу и на приземистой кожаной мебели лежали звериные шкуры, на стенах – головы лосей, кабанов, волков. Среди них загадочно поблёскивали медные, возможно даже антикварные блюда. Повсюду было оружие, похожее на то, что рисуют в учебниках по истории: какие-то мечи или секиры, топорики, обломанные стрелы с железными наконечниками и громадные луки. На каминной полке выстроились чучела хищных птиц. У меня аж дух перехватило от восторга. Живут же люди!

Но оказалось, что это всего лишь баня. Двухэтажная громаднейшая баня! Охренеть… Я ходила по холлу, трогала всё, до чего могла дотянуться, словно пытаясь насытиться этой роскошью, и чуть не ревела от зависти. Да-а-а… Это вам не тот стянутый тросами, растрескавшийся барак из красного кирпича, куда весь общажный массив ходил мыться по субботам. Это просто сказка какая-то…

На втором этаже находилась бильярдная и две спальни с громадными кроватями. Они казались такими уютными и удобными – не то, что моё кособокое кресло-кровать. Из-под нереально мягких шерстяных покрывал сверкали хрусткие белоснежные простыни. Я присела на краешек постели – матрац упруго спружинил, приглашая лечь, и меня сразу потянуло в сон. Ленка плюхнулась рядом, раскинула руки:

– Шикарно, правда? А ты ехать не хотела! Будешь за целку свою держаться – так всю жизнь и проведёшь в жопе общажной, не посмотришь, что такое настоящая жизнь! Кобыря-а-ака!

Она схватила меня за плечи, повалила рядом с собой.

– Ну, чего ты молчишь? Классно же, а?

От прикосновения к прохладной постели я покрылась мурашками, почувствовала, как напрягается грудь.

– Классно. – Голос не послушался, получилось, что я сказала это одними губами. Я закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы, и повторила: – Классно, Лен.

Она коснулась моего остро торчашего соска. Я подумала случайно, но пальцы её тут же сжались, теребя его, поигрывая. По животу, спине и рукам пробежала новая толпа мурашек. Я не знала, как реагировать, поэтому просто осталась лежать с закрытыми глазами.

– Кобыркова, Кобыркова… Цены ты себе не знаешь. Были бы у меня такие сиськи… – она задрала мою водолазку, обнажая грудь. – Ненавижу свои тощие. Жизнь вообще несправедливая сучка – одним третий размер, другим минус первый. – Она попыталась уместить грудь в ладонь, уминая её в пальцах. – Шикардос, охренеть же можно… Ну почему я не мужик, а? – Приподнялась вдруг на локте и прильнула к соску губами.

Читала я как-то в «СПИД-инфо» о том, как на зоне женщины трахаются с женщинами. У них это называется как-то, типа, «полизухи», что ли. Ещё там писали, что, выйдя на свободу, многие бабы так и не могут перестроиться обратно на мужиков…

Между тем, Ленка смело целовала, покусывала мою грудь и, кажется, не собиралась останавливаться. Было больновато, но, блин, на удивление приятно! Только не понятно – а мне-то что делать? Обнять её в ответ? Это казалось такой глупостью, что я продолжала лежать как бревно, боясь шелохнуться.

– Кобыркова, а может, ну их нахрен, мужиков? Давай станем лесбиянками? Я, чур, активная! – Смеясь, она оторвалась от одной груди и, навалившись на меня, прильнула ко второй, одновременно поставив колено между ног.

– О-о-о, это я вовремя…

Ленка, запрокинув голову, рассмеялась:

– А то! Иди сюда! Смотри, какая вкусняшка.

Меня будто ужалили. Я отпихнула её, лихорадочно одёрнула водолазку и села, приглаживая волосы.

Это был Тоха. И он уже переоделся, вернее – разделся. Теперь на нём была только простынь, обёрнутая вокруг бёдер. Волосы на груди редкие, рыжие. Плечи конопатые. Довольно рыхлый, хотя и не висячий ещё живот противно дрожал при каждом движении. Он посмотрел на меня, сально ухмыльнулся.

– Пойдёмте, там парилка готова и вискарик уже остыл. Сейчас туда-сюда и шашлычок принесут. Давай, давай… Не задерживай.

Махнул рукой, приказывая идти следом, и вышел.

– Коль! – крикнула ему вслед Ленка, – Ко-о-оль, а где простынки взять можно?

Он не ответил, и Ленка решительно встала.

– Пойдём! Нельзя заставлять ждать. Наверняка всё в парилке приготовлено. Ну чего ты на меня уставилась? Слыхала – сейчас шашлык принесут! Не знаю, как ты, а я скоро сдохну от голода!

Ей, судя по всему, не терпелось начать веселье, мне же – будто кипятка в грудь плеснули.

– В каком смысле Коля? Ты говорила, твоего зовут Антон!

– Ну да. Моего бывшего, звали Антон. Но мы с ним расстались в прошлый четверг.

– А это тогда кто?

– Это Коля и Серёжа, Кобыркова, ты чё тупишь? Ой, да ладно тебе, не заморачивайся! Пошли уже!

Я не шелохнулась, и ей пришлось сменить тон:

– Да нормальные ребята, Мил, перестань. А если у тебя опять обострение невинности – посмотри по сторонам и спроси своих тараканов – в такой роскоши не всё ли равно кому сосать? Я, например, тоже волнуюсь, потому что даже не знаю, как они нас поделят. Я, может, хотела бы с Серым, а достанусь Коле, и что теперь – истерить?

– Я не пойду.

Сцепила руки на груди, пытаясь унять панику. Вот это попадос! Ленка села рядом.

– Люд, ты чё… Ты чё, не понимаешь, что ли – поздняк метаться! Если мы сейчас не пойдём, если ломаться будем, то они нас просто туркам своим отдадут, и всё! Ты хочешь, чтоб тебя по кругу пустили? Их там человек сто, Люд! Ты сама дура и меня подставляешь… Ну что, что ты мне прикажешь делать?!

Она замолчала, обкусывая ноготь на большом пальце, и я увидела, как дрожит её рука. Ленка боялась не меньше моего, и я вспомнила вдруг сцену из романа «Тихий Дон», где казаки заманили в казарму девку и отымели её всей сотней… Вспомнила описание той девки после того, как её отпустили: с безумными глазами, нелепо сводящая и разводящая ноги…

– Лен, давай сбежим?

– Как? Тут собаки по всей территории. И потом – куда? Ты хоть представляешь, где мы сейчас?

– Примерно.

– А сколько до трассы добираться представляешь? Лесом! Нет, Люд, проще по-хорошему дать хозяевам и не рисковать.

– Лен, я не могу так. Я не могу!

Она зажала мне рот, повалила на кровать.

– Ти-и-ихо ты! Чего ты не можешь? Расслабиться и получить удовольствие – пожрать икры, выпить вискарика и отыметь одного из этих крутяшков? Не он тебя – ты его, Люд! Это игра такая – кто кого. Не будешь дурой, тебя и не будут считать дурой, а понравишься – ещё и бабла дадут! Не нужно тебе, что ли, бабло?

– Лен, зачем? Зачем ты это сделала?

– Я обещала тебе отдых в бане? Я сделала! С Тохой, без Тохи… Да блин, Кобыркова, в чём проблема-то? Ладно я, а ты-то и так ехала сосать незнакомому мужику! Чё ты из себя строишь теперь? Так, всё, хватит! – она вскочила, решительно взлохматила волосы, оправила юбку. – Пошли! Пошли, говорю, пока они за нами не прислали! Дашь разок – не развалишься, целка-невидимка, бля…

Роскошь первого этажа и альтернатива пойти по туркам немного привели меня в чувство. В конце концов, не такого ли первого раза я хотела ещё вчера? И не лучше ли здесь, чем на отсыревшей даче, в спальнике?

В холле пахло шашлыком, огурцами и чем-то травянисто-дымным, сладким. Гашишем, короче. В огромные окна лилось солнце – так ярко и радостно, что внутри колыхнулось предательское «а местечко-то и правда, отпадное!»

– Леди, чужие! – неожиданно раздался короткий приказ, и откуда-то вылетела псина. Оскалила пасть и замерла в паре шагов от нас – одно движение, и кинется.

Ленка вцепилась в меня и тонко заверещала. Собаки – её кошмар. Она всегда обходила их по другой стороне улицы и орала как резаная, если какой-то шавке, даже самой мелкой, удавалось подойти незамеченной. Я тоже их боялась, но не до такой степени. В общажных кварталах всегда бродили огромные стаи. Особенно весело бывало по весне. Дядя Витя из одиннадцатой комнаты привозил тогда откуда-то охотничье ружьё и отстреливал собак прямо средь бела дня. Какие-то погибали, какие-то пугались и убегали, другие, наоборот, озлоблялись, но оставались. Они сбивались в новые стаи, и всё становилось ещё хуже. Тот же дядя Витя рассказывал мне, что собака, она и есть собака. Просто зверь, с которым надо уметь себя вести. Банально, но главное – не впадать в истерику. Ага… пойди, объясни это сейчас Ленке!

– Хорошая девочка, Леди! Фу! Ко мне!

Псина с лязгом захлопнула пасть и исчезла в пятне солнечного света. Человек на диване – я заметила его только теперь – сдавленно, по-идиотски рассмеялся. Знакомая манера. Примерно так же смеялся тот урод, сын тётки Зины-самогонщицы. Вся общага наполнялась этим жутким звуком, когда он приезжал домой между отсидками. Да и его друзья-сидельцы, приходившие отмечать недолгую свободу кореша, хихикали в похожей манере. Как будто у них там, на зоне, есть курсы по дебильному хихиканию. И я боялась таких типов гораздо больше, чем диких собак.

– Это кто тут у нас ходит без моего разрешения?

Мы с Ленкой стояли как вкопанные. Мужик, лет эдак под пятьдесят, сидел, да какой сидел – буквально растёкся по дивану, широко раздвинув ноги, откинув голову на низкую спинку, и тупо скалился. В пальцах его дымился косяк.

– Чё молчим? Леди, чё они молчат? А может, они немые? И-и-и-хи-хи… Ну-ка ты, с сиськами, иди сюда!

Мы с Ленкой переглянулись, но ослушаться я не могла. Осторожно сделала пару шагов вперёд.

– Иди, иди… Сюда садись! – он похлопал рукой по дивану. – Чё, Леди боишься? Или, может, меня? И-и-и-хи-хи…

Я опустилась на самый край, а мужик вдруг подскочил, вихляясь, как на шарнирах, и сел лицом ко мне, закинув руку с косяком на спинку дивана. Долго разглядывал, наконец смачно затянулся, закрыл глаза, задерживая дым, пока тот не полез из его носа сам по себе. Открыл один глаз.

– А ты ничё так… – он показал на меня двумя пальцами с зажатой в них сигаретой. – Люблю, когда с сиськами. Подружку тоже зови сюда.

Я оглянулась, Ленка робко приблизилась.

– Будешь?

Мужик протянул ей окурок. Она испуганно качнула головой.

– С… спасибо, я не курю.

– Чё ты ломаешься? – с неожиданным наездом взвизгнул тот и растопырил пальцы: – Брезгуешь, с-сука? Пыхни! Леди, проследи!

Собака подняла голову, нервно, с повизгиванием зевнула, уставившись на Ленку. Та суетливо взяла окурок, затянулась.

– Нормально тяни, чё ты!

Ленка затянулась по-настоящему.

– И-и-и-хи-хи… Штырит? Не? Херово тянешь. Ещё давай.

Он заставил Ленку докурить косяк, а сам всё пялился на мою грудь – пристально, страшно.

– Ну чё? Штырит?

Я увидела Ленкин рассеянный взгляд, и сердце похолодело. Она глупо улыбнулась.

– Нормально.

– И-и-и-хи-хи! – мужик радостно потёр руки. – Ща ещё забьём!

– Мы их ждём, а они Денчика ублажают. Серёг, ты глянь!

В холле появились Коля с Сергеем. Оба в простынях, на головах шапочки.

– Денчик, красава! Что значит серьёзный человек! Мы их и так и сяк уламываем, ждём там, а ты с ходу в оборот взял!

Денчик закрыл глаза, довольно улыбнулся. Он был обдолбан по самое «не могу». Его тощее – нереально тощее! – длинное тело расплылось по дивану, затерявшись в спортивном костюме. Острый кадык подрагивал, глазные яблоки, обтянутые пергаментными веками, лихорадочно бегали в глубоких глазницах.

– Ден, братиш, мы возьмём девочек, покормим их там, вискариком угостим… Ты не против?

Ден, не открывая глаз, мечтательно поднял брови.

– Только не трахайте их без меня.

– Не, братиш, ну ты чё…

– Да о чём разговор, Денчик! Ты сейчас отдохни, а потом приходи к нам.

Тот вытянул вперёд два пальца – кажется, в своей параллельной реальности он всё ещё держал в них косяк.

– Замётано! Вот эта с сиськами – моя!

Мы прошли в комнату без окон, густо пахнущую тёплым деревом, слегка душную, но уютную. Свет здесь был жёлтый, тяжёлый – такой, что сразу поплыло ощущение реальности, стало казаться, будто на улице уже глубокая ночь. Посреди комнаты стояли приземистые кожаные диваны, составленные буквой «П», а по центру между ними – низкий столик с закусками и бухлом.

Сергей первым делом открыл дверь за большим фикусом, ведущую куда-то дальше:

– Девочки, там раздевалка, парная, душ, бассейн. Вперёд!

Мы с Ленкой оставили парней в комнате отдыха и прошли дальше. По дороге сюда я почему-то представляла, что это будет что-то вроде русской баньки из сказок, в которой Баба-Яга обычно парит Иванушку – с вениками, клубами пара и деревянными ковшами в ушате. Попала же в помещение с тремя дверьми, ведущими ещё куда-то, и овальным бассейном, подсвеченным у самого дна сиреневыми лампами. Пол кафельный, очень красивый – как будто настоящий ковёр расстелен. У стен деревянные лавки, на них полотенца и войлочные шапочки.

– Опа, я же сказала, и простыни будут здесь! – глупо хихикнула Ленка и, зачем-то накинув на голову вытянутую из-под полотенец простынь, заглянула в одну из дверей. – Душевая! Значит, там сортир, а там – сауна…

– Лен, а этот Денчик, он кто?

– Ты же слышала – братишка. Хотя по виду больше на папашку тянет.

Она сняла с головы простынь и вдруг расхохоталась:

– Противный просто капец, а туда же – трахаться хочет!

Я её веселья не разделяла. Думаю, если бы не курево, она и сама была бы сейчас совсем в другом настроении… Обхватила себя руками, чувствуя, как стынет кровь.

– Не нравится мне это… Ты думаешь, он и правда припрётся к нам?

– Не к нам, а к тебе, Кобыркова! Это ж ты покорила его своими сиськами!

Она снова рассмеялась и не могла остановиться до тех пор, пока к нам не заглянул Коля.

– Ну вы чё, бля? Сколько ждать?

***