Читать книгу «Принимая во внимание» онлайн полностью📖 — Станислава Рема — MyBook.
image
cover

 





 









 











– Товарищи! Я вас собрал вот по какой причине. – Полковник прокашлялся в кулак, продолжил. – На границе Союза Советских Социалистических Республик и Китая сложилась тяжёлая обстановка. – Проклов заметил, как Еремчук опустил голову: будто раньше обстановка была спокойна! Однако, продолжение фразы заставило капитана не только вернуться в исходное положение, но и напрячься всем телом. – Сегодня, как мне лично сообщили из Москвы, в десять часов утра, по местному времени, на территории, находящейся под охраной 57-го погранотряда произошло нарушение границы с применением огнестрельного оружия.

Ого, чуть не сорвалось с языка старшего лейтенанта Проклова. Такого действительно ещё не было. Виктор взглянул на Еремчука, и увидел тревогу в глазах капитана. Иванов, тем временем, выдержав паузу, продолжил.

– Есть убитые. В том числе и с нашей стороны.

В кабинете воцарилась гнетущая тишина. Проклов, уткнувшись взглядом в стол, провёл языком по вмиг пересохшим губам. Кто и о чём думал, догадаться было несложно. 57-ой погранотряд нёс службу в Уссурийском крае, всего в какой-то тысяче километров от Благовещенска. Для Дальнего Востока не расстояние. Соседи. А это значило одно: жди нападения и на других участках границы. Не исключено, и на сам город. Вот тебе бабушка и Юрьев день!

– Товарищи! – Василий Трифонович снова нервно оправил китель, будто это движение добавляло мыслей в его изрядно полысевшую голову. Он, как заметили все, явно нервничал. А переживать было с чего. Полковник в подобной обстановке оказался впервые. В обстановке, когда он должен принять единственное и верное решение. А вот тут то и была закавыка: принимать личное решение – это не «ЦУ» выполнять от вышестоящих органов. Тут, за неверный подход, могут и по шапке дать, если что не так сделаешь. Либо вообще голову снять, тогда шапка и вовсе не пригодится. Иванов попытался сдержать тяжёлый вздох, но у него это получалось с трудом. Лицо, за последние часы, побледнело, отекло. Живот неожиданно вырос из-под кителя. И проклятые руки! Они не могли совладать с собой. Их била мелкая, противная дрожь, а потому, Василий Трифонович постоянно пытался прятать их в карманах галифе. Отчего вид полковника становился просто комичен. Впрочем, он этого не замечал. – Каковы будут ваши соображения, товарищи? По поводу доведённой информации.

Проклов с трудом оторвал взгляд от крышки стола и посмотрел руководство. Стало противно за мужика. Куда делись лоск, чопорность? Под глазами начальника управления образовались круги. Всегда прекрасно выделенный пробор на голове, сегодня дал косину. Виктор снова опустил взор. И это руководитель боевого подразделения! «Доигрались, мать вашу, – сама собой прожгла мозг лейтенанта шальная, как пуля, мысль, – А ведь кто-то, не сегодня – завтра, кровью за его нерешительность умоется!»

– Итак, товарищи! – Иванов терпеливо ждал. – Так кто выскажется? Давайте, так сказать, соображения! Подключайте опыт! Знания! Обсудим! Так сказать, соединим воедино ваши, так сказать…

«Ещё минут пять молчания, – усмехнулся Проклов, – И «борова» начнёт трясти! Любопытно посмотреть на такую картину».

– Да какие тут соображения? – неожиданно произнёс Малышев. Майор уверенно поднявшись с места. – Задача перед нами поставлена одна – защита Родины! А потому, предлагаю следующее. Во-первых, собрать полную информацию о том, что происходит на наших пограничных участках. Еремчук, – резкий поворот головы в сторону капитана, – на это тебе выделяется час времени. Во-вторых, необходимо распределить по заставам сотрудников управления, в помощь «особому отделу», чтобы мы могли контролировать ситуацию на местах. И это следует сделать немедленно! В-третьих, перевести погранотряды, воинские части, военные училища, управление в состояние повышенной боевой готовности. – Малышев взглянул на Иванова, в ожидании, что тот что-то добавит, но, после секундной паузы, понял: говорить, кроме него, некому: А потому решил продолжить. – Товарищ полковник. Необходима информация о характере нападении. Как всё проходило? С чего началось? Какие силы использовали китайцы? Какое оружие было применено со стороны противника? Если только огнестрельное – одно обстоятельство. Если применили ракетные установки – другое. Вы сможете это выяснить? Зная детальную обстановку – проще принять правильное решение. К тому же, станет понятно, с чем мы имеем дело: с провокацией, пусть даже вооружённой, – майор тяжело выдохнул, и добавил, – или с военным конфликтом. У меня всё!

Малышев сел.

– Кто ещё хочет высказаться? – Иванов с надеждой смотрел на присутствующих. Последние слова майора, по логике, были верны. Но вот по сути… Василий Трифонович прекрасно понимал: если ему сразу не сообщили всё в деталях, на которых настаивал Малышев, то в ближайшее время его тем более никто и не во что посвящать не станет.

Над столом некоторое время висела напряжённая тишина.

– Да причём здесь ракетные установки? – раздался с другой стороны стола голос Скворцова. – Разве непонятно: мы имеем дело с началом военных действий! Немцы тоже начинали с провокаций.

– Не факт! – моментально отреагировал капитан Еремчук. – Нападение было совершено четыре часа назад. И только на одном участке границы. Остальные-то участки в целости!

– Откуда нам известно, что на одном? – не унимался оппонент, – Это успели сообщить об Уссури. А если на других участках целые казармы вырезали? Да так, что те и сообщить о нападении не успели? А что у нас происходит, товарищ полковник? С наших застав какие-либо сообщения сегодня были?

Скворцов даже не понял, что нанёс прямой удар по Иванову. Действительно, тот ни словом не обмолвился об Амурских заставах. Полковник почувствовал, как холодный пот струйкой спустился от шеи, вдоль позвоночника, к пояснице. Василий Трифонович мысленно выругался: первое, что он действительно должен был сделать, так это проверить сообщения с погранотрядов! Выяснить обстановку на местах. А он растерялся, запаниковал. Кинулся собирать совещание…

– Да, там, вроде, будто всё, пока спокойно. – Растерянно проговорил Иванов. – По крайней мере, штабы погранотрядов ничего плохого не передавали.

– Да в порядке всё! – встрял в разговор Козлов, явно желая поддержать начальство. – Я, перед тем, как идти на совещание, посмотрел сводки. Всё спокойно! Да и если бы что-то у нас случилось, то давно бы об этом знали и без пограничников: местное население бы позаботилось.

– Если бы, да кабы… – сквозь зубы, зло проговорил Еремчук.

– Что вы сказали? – не расслышал Иванов.

Капитан поднялся.

– Я, в отличие от старшего лейтенанта Козлова, с которым вместе прибыл на совещание пять минут назад, к сожалению, не успел ознакомиться с последними сводками. Так, как не знал причину сбора. Потому, предлагаю немедленно связаться со всеми погранотрядами и заставами, и всё выяснить не по слухам, а от командиров. И связаться не только с нашими заставми, а и с отрядами края.

– Да кто вам такое позволит? – Козлов вскочил с места. – Это прямое нарушение инструкции!

– Ничего, не в первый раз. – Это уже был не намёк со стороны капитана, а прямой выпад. – Выйдем через «Рубин», напрямую. И всё проясним. Их, думаю, тоже волнует, что происходит у нас. А по поводу законности? Да, незаконно. Зато эффективно. Будем владеть информацией через полчаса!

Иванов молчал. Ситуация для него сложилась просто отвратительная. Дать согласие – нарушить инструкцию. Не дать – показать свою неспособность принимать быстрые, волевые решения.

Молчание затянулось.

Малышев не вытерпел первым.

– Старший лейтенант Козлов. После совещания пройдём с вами в помещение связи. Я лично выйду на «Рубин». – Иванов вскинул голову. Майор закончил фразу. – Если вы, товарищ полковник, непротив.

– Действуйте! – облегчённо выдохнул Иванов. – И мне докладывать незамедлительно обо всём!

– Так точно! – Малышев повернулся в сторону Еремчука. – Займитесь подготовкой и распределением оперативного состава на заставы.

– Слушаюсь! – Капитан вскинулся. – Разрешите выполнять?

Вопрос, вроде, как относился к Иванову, но все присутствующие понимали: Еремчук обращался к майору. Тот кивнул головой, и офицер, приставив стул к столу, направился к дверям.

– Можете идти! – с запозданием мотнул головой Иванов, и тут же суетливо добавил. – Но докладывать обо всём! Немедленно! Лично! Без промедлений!

Проклов с силой сжал зубы: голос полковника звучал по-бабьи истерично. Или то ему только казалось?

– Товарищ полковник, – снова раздался с противоположной стороны стола голос начальника второго отдела, – а действительно, что сообщает по данному поводу Москва? То есть, какое решение принято в столице?

Иванов несколько секунд медилил с ответом. Подбирал выражения.

– В ЦК и Политбюро, – наконец выдавил он из себя, – сейчас, как раз именно в этот момент, обсуждают данную проблему. Политического решения ещё нет.

«Понятно, – мысленно отреагировал Виктор, – Вот отчего у него постная рожа. Ни тут, ни там, никто толком ничего не знает. А что-то делать нужно! А что, без наличия «политического решения»? О, дилемма! К нам информация, скорее всего, пришла из Хабаровска. С Москвой «боров», наверняка, попробовал связаться, но его, судя по его постной физиономии, послали куда подальше. Вот отсюда и растерянность. А как иначе? Горит место под ним, ой как горит!».

– Хорошо! А как отреагировал на ваше сообщение наш обком партии? – не сдержался, поддел таки, Проклов.

Иванов вынул из-под стола правую руку и нервно провёл ладонью по полированной столешнице, как бы смахивая с неё пыль. А ладошки-то мягкие, невольно, в который раз, отметил про себя Виктор, к физическому труду непривычные. Зато привыкшие девок щупать…

Начальник областного управления быстрым взглядом прошёлся по присутствующим и прокашлялся:

– Степан Степанович, наш первый секретарь, получил сообщение всего полчаса назад. Понятное дело, отреагировать быстро возможности не имел. Но, вынес решение. Обком соберётся завтра, с утра. Именно по данному вопросу. На нём мы обязаны выступить с сообщением о происшедшем. – Василий Трифонович особенно выделил интонацией слово «мы» и обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. – На нас возложена задача проинформировать товарищей, членов обкома партии о сложившейся обстановке. А также высказать собственные соображения по поводу того, как будем действовать в случае агрессивной активности китайцев на нашем секторе границы. Вот так.

Степаном Степановичем именовали первого секретаря Амурского обкома КПСС, товарища Аврамеева.

Проклов склонил голову. А вот и второй удар по начальству. Ещё похуже первого. Москва то далеко, а Аврамеев близко. И ещё неизвестно, как Степан Степанович высветит действия полковника перед Кремлём.

Все молчали. И причина молчанию имелась. Сказать то было что, да только кому? До сих пор Иванов любую инициативу воспринимал в штыки. По началу подчинённые артачились, и пытались хоть как-то сопротивляться деспотической манере поведения начальства, но после смирились: в конце концов, не себе, же самому яму рыть? Так всё само по себе, да по воле руководства и текло. До поры, до времени. И вот то времечко то и настало!

Иванов вторично прокашлялся:

– Если более некому высказаться…

Козлов рывком вскинулся с места:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Слушаю.

– Я так думаю, нам следует все силы, а не только оперсостав, как предлагал товарищ майор, всё управление рассредоточить по заставам. Так сказать, усилить нами границу. Особенно, в Благовещенском погранотряде, что находится в черте города. Для подстраховки.

«Идиот, – мысленно проговорил Проклов, – Да нас даже по одному на все заставы области не хватит. И оперативниками «особого отдела» не усиливают заставы. Их отправляют для контроля и поддержания бесперебойной связи с управлением».

– Старший лейтенант Проклов, – неожиданно донёсся голос Иванова, – вы, кажется, не согласны с мнением старшего лейтенанта Козлова?

Заметил, догадался Виктор и медленно поднялся с места.

– Так точно, товарищ полковник, не согласен.

– Поясните, в чём конкретно. – Иванов тяжело откинулся на спинку стула, и с глухим хлопком опустил ладони обеих рук на стол. – Или это так, эмоции?

– Никаких эмоций, товарищ полковник. – Малышев отметил спокойствие в голосе Проклова. Тот, в отличие от Козлова, говорил тихо, словно прокручивал каждое слово в голове, перед тем, как вытолкнуть его на свободу. – Я думаю, нам следует продолжать спокойно вести наблюдение за действиями противника. Именно спокойно. Без проявления активности. Думаю, китайцы от нас в данный момент ждут действий. Конкретных, и активных. Вооружённое нападение на Даманский произошло пять часов назад. За это время противник мог воспользоваться ситуацией внезапности и напасть как на Благовещенск, так и на другие пограничные поселения вдоль всей границы. Ему для подобных действий ничто не мешало. Лёд на Амуре стоит прочный. Однако, судя по всему, со стороны Китая сегодня не было запланировано ни одного движения в нашем секторе. Что, на мой взгляд, даёт основание полагать: на Уссури произошла провокация, а не крупномасштабная операция. А на провокационные действия следует отвечать спокойно и адекватно. Об этом, товарищ полковник, вам и следует доложить на обкоме партии.

– То, что я буду докладывать, позвольте решать мне самому, – Иванов махнул рукой, показывая тем самым, что лейтенант может дальше не продолжать. – У кого ещё какие будут соображения?

– В целом, старший лейтенант прав. – Вновь взял слово Малышев. – На начало военных действий действительно мало похоже. Но и, как тут только что предлагалось, просто сидеть и наблюдать, мы не имеем никакого права. Если не проявим активность, противник решит, что мы спасовали. И тогда дальнейшее развитие событий трудно даже спрогнозировать. Но, и бросить весь состав управления на усиление застав…. – Майор с последними словами обернулся к Козлову. – У нас есть обязанности, которые мы должны выполнять. А если кому-то захотелось добыть награду на переднем крае – пишите рапорт. Теперь, по сути. Есть предложение: обратиться за помощью к обкому партии, чтобы к патрулированию в пограничной полосе города и расположенных вблизи от границы населённых пунктов, присоединилось областное управление внутренних дел. Думаю, это будет достаточно эффективно. Военнослужащие из УВД прошли строевую службу, многие из них владеют приёмами рукопашного боя. Все умеют обращаться с оружием. Такое подспорье для пограничников будет только кстати.

– Вот, – Иванов прищурился, но на этот раз не затравленно, как несколько минут назад, а хитровато, и вместе с тем, простовато. – Это уже более – менее приемлемая мысль. И понятная. Думаю, в обкоме её поддержат. Милиция всегда стояла на страже интересов трудящихся. Так, так, – Иванов потёр друг о дружку мягкие ладошки рук, – какие ещё будут соображения? В конце – концов, не одному же Александру Константиновичу сидеть и думать?

Проклов поморщился: это точно, себя «боров» в стан мыслителей никогда не причислял.

Иванов ещё раз окинул взглядом присутствующих:

– Что ж, товарищи офицеры. Коли, пока, нет иных мнений, с этого момента управление переходит на военное, так сказать, положение. Что сие означает, думаю вам объяснять не нужно. О выходных забудьте. Каждый по своим местам. Все свободны! Если будут какие предложения – немедленно докладывайте. Малышев и Проклов, – полковник кивнул в сторону подчинённых, – вас попрошу остаться….

Малышев кивнул Виктору, чтобы тот присел рядом, и, взглянув на начальника, поморщился: из Иванова, судя по всему, никак нельзя было выбить гражданское. Что за фразы: так сказать, сие означает, военное положение… Ёлы – метёлы, – матюкнулся в душе майор, – и кто нами руководит?

13 марта, 1969 года. 11. 56

Глебский вытянул из бокового кармана пальто носовой платок, и, отвернувшись в сторону, высморкался.

– Что произошло после? – не смотря на помеху, продолжал задавать вопросы столичный следователь.

Малышев поёжился. Март. Всего – на всего март, холод на улице ещё тот, зимний.

– Нам, то есть мне и старшему лейтенанту Проклову Иванов приказал продумать план действий партийных и общественных организаций области в условиях сложившейся обстановки. Который Василий Трифонович должен был доложить на следующий день, на заседании обкома партии.

– И что? Послушай, – Глебский встал напротив майора, – Мне что, из тебя каждое слово вытягивать? Словно из немца?

– Плохое сравнение.

– Другого подобрать не успел. Извини. Так что было далее?

– Странный вопрос. Естественно, приказ выполнили. Разработали тот план. А товарищ полковник его, естественно, зачитал на заседании обкома.

– Всё? Вот так просто? Просто разработали, просто доложили.

– А вас что, прислали узнать о плане, или выяснить причины гибели Иванова?

– Молодец! – Андрей Сергеевич шмыгнул носом: и почему поленился выяснить, какая погода в это время года в данной местности? Пальтишко было, явно, предназначено не для такого климата. – Только меня подобными доводами не достанешь, майор. Ты обязан мне помогать? Вот и будем от этого плясать. И запомни. Мне необходима любая деталь, как воздух. Из деталей складывается большое, целое. А нужно это следствию, или нет – после разберёмся. Как говорится, отделим зёрна от плевел.

– Не боишься копаться в грязном белье?

– А что так осторожно высказался? Я покрепче добавлю: мы не в белье копаемся, а роемся в дерьме. Служба у нас такая. – Спокойно отозвался подполковник. – Так, что то был за план?

Майор кивнул на гранитное, невысокое крыльцо, с мощным, дубовым дверным блоком, с левой стороны от которого, на голубом фоне, под стеклом, красовалась информация следующего содержания: «Амурское областное управление внутренних дел»:

– Пришли.

– Вижу. Повторяю вопрос. Что был за план?

– Не понимаю, к чему эта детализация. Она же к смерти Иванова не имеет никакого отношения.

– Товарищ майор, это я буду решать: имеет, или нет. – Глебский мысленно одёрнул себя. Не так нужно общаться с пусть и временно, но исполняющим обязанности руководителя областного управления КГБ. Потому, как ему нужен союзник, а не тормоз в расследовании. Андрей Сергеевич сгладил слова улыбкой, и тут же продолжил, более сдержанным тоном. – Поверь, майор, если подтвердится, что вашего руководителя убили уголовники, и, что самое главное, при нём не было никаких документов, а причина убийства не связана со служебными обязанностями, моя бригада тут же свернёт работу, и вернётся в Москву. Без всяких претензий к кому-либо! Но, до тех пор, пока я такого подтверждения не буду иметь на руках, будем копать! Тщательно, скрупулезно, настойчиво! Вот потому, меня и интересует всё, что происходило с Ивановым. Особенно в последние дни, перед смертью. Итак…

Малышев посмотрел по сторонам, будто оттуда к нему могла подоспеть помощь.

– Вам прямо сейчас и здесь обо всём доложить? Или, может, найдём другое, более пристойное место?

– А чем тебя это не устраивает?

– Холодно.

– А кафе рядом есть?

Малышев отрицательно покачал головой.

Москвич посмотрел по сторонам. Широкая улица. Как гласила вывеска на здании милиции, имени 50-летия октября. Судя по всему, центральная. Культурная. Аккуратная. Редкие авто. Редкие прохожие. А как иначе: рабочий день в разгаре. Невдалеке, через дорогу, виднелось некое пятиэтажное, судя по внешнему виду, фабричное сооружение. Глебский указал на него рукой.

– Это что?

– Швейная фабрика. В народе называют «швейкой». – Неохотно отозвался Малышев.

– В центре города?

– А чем вас фабрика-то не устраивает?

– Меня? Устраивает! Да только погреться нас туда не пустят.

– Может, всё-таки, сначала пообщаемся с милицией? – предложил майор. – Проясним ситуацию. Глядишь, у них что-то новое появилось за последние сутки.

– Слушай, майор, – Глебский по – мальчишески шмыгнул носом, – думаю, ты финтишь. Честно: тогда что, промеж вас, с Ивановым, кошка пробежала?

– Вроде того. – Вынужденно признался Малышев.

– Понятно.

Глебский ещё раз осмотрелся и выдохнул клубом пара:

– Ладно. Пошли к твоему Ларионову.

Андрей Сергеевич протянул руку к медной ручке.





 



















1
...
...
9