Глава 1. Содружество

Человек больше не царь природы. Это давно уже стало аксиомой. Именно поэтому добытчиков учат в первую очередь скрытности и осторожности. Быстро и как можно незаметнее подняться на поверхность, тихо проскользнуть, схватить нужное и драпать назад. И только в случае крайней необходимости вступать в бой. При этом шансы уцелеть в любом случае минимальны.

Именно поэтому я, Яков Круглов, шагая посреди широкой улицы, смотрелся дико на фоне руин мертвого города. Если бы у меня не было респиратора на лице и короткоствольного «калаша» в руках, то можно было подумать, будто я просто прогуливаюсь по улице. На это намекала и вальяжная, неспешная походка, и то, как я, спокойно, даже лениво, осматривался по сторонам.

На самом деле я вовсе не был рассеян. Наоборот, выходя на поверхность, я никогда не позволял себе расслабиться ни на секунду. Я прекрасно знал, что необходимо отмечать каждую мелочь. Как говорится в старой поговорке: «Дьявол кроется в деталях»…

Мои глаза – глаза опытного добытчика – старательно осматривали бетонные стены домов, задерживались на окнах, с особым вниманием следили за происходящим в переулках и подворотнях. Митинская улица была пуста. В оконных проемах не мелькали даже тени, за стальными дверьми подъездов – тишина. Все зверюшки попрятались от начинающейся непогоды… Вот и отлично, пусть сидят в покинутых людьми квартирках. Я направлялся домой – станция метро «Пятницкое шоссе» находилась в двух шагах от меня. Заплечный рюкзак сегодня был полон, так что найду, чем порадовать своих соседей. Благо, в жилых митинских высотках пока что можно найти немало ценного. Правда, ради некоторых вещичек приходится серьезно рисковать. Но меня никто не может назвать трусом.

На пересечении с Ангеловым переулком пришлось замереть и целиком превратиться в слух. Тихо? Да вроде, никто не шумит. Хотя всего пару часов назад мне довелось столкнуться здесь с летунами – мутантами, представляющими собой дикую помесь мотылька и летучей мыши. Маленькие, а прыткие, сволочи, да еще и уродливые. Вроде морда мышиная, но глаза фасетчатые, да еще и с антеннами на башке. И крылья странные, покрытые чешуйками. Мерзость, одним словом. Даже на их трупы, до сих пор валяющиеся в снегу, никто из падальщиков не позарился. Тогда я пристрелил летунов, а сам даже царапины не получил – этих гадов всего-то парочка и была. Наверное, от стаи отбились или чувство голода их совсем с ума свело: обычно такие твари нападают, только если их не меньше дюжины. Вдруг остальная стая сейчас где-то неподалеку? Недавно вон в тридцать пятом доме по Дубравной пришлось целое гнездо выжигать – расплодились эти паразиты сильно, пришлось наделать коктейлей Молотова и забросать ими подвал высотки. Сколько стекла и дефицитного бензина тогда потратили… Зато выжгли несколько сотен летучих кровопийц.

Но сегодня их больше не наблюдалось. И в зданиях активной жизни тоже не чувствовалось, на первый взгляд. Супермаркет по правую руку пуст, торговый центр по левую – тоже. Даже в высотной башне, находящейся рядом, тихо. Кроме завываний ветра ничего не слышно. Вялая, сонная тишина везде.

Что ж, тем лучше. Значит, никто не помешает добраться до входа в метро. Осталось пройти чуть-чуть до вон того проржавленного остова автобуса, обогнуть его, и…

Интуиция – очень странное чувство.

Она уже не раз спасала меня. И именно поэтому я резко остановился, хотя находился прямо напротив заветного подземного перехода. Совсем рядом меня подстерегает смертельная опасность. Но где? Наверняка в зданиях, больше негде. По правую руку – продуктовые магазины и торговый центр. Все это давно уже вычищено. Здания пустовали с самого Разрушения, и ни одна тварь там почему-то никогда не селилась. Строения были мертвы, я чувствовал это. Нет, опасностью разило точно не оттуда.

Жилые дома? В шестнадцатиэтажках по Митинской часто устраивали берлоги всякие плотоядные зверюшки. Но сейчас, бегло осмотрев ближайшие высотки через прицельную планку автомата, я не увидел ничего угрожающего.

Ладно, черт с ним. Потом разберемся. А сейчас пора домой.

Но сдвинуться с места я не смог. Потому что вдруг понял, куда мне не следует идти. Опасность притаилась вообще не на поверхности. Она ждала внизу. В метро.

– Что за хрень? – пробормотал я.

Там, под землей, находится мой дом. При этом на припорошенных снегом ступеньках, ведущих вниз, не наблюдалось совершенно никаких следов. Значит, никто не заходил внутрь через единственный уцелевший вход на станцию. И почему же тогда на меня напал такой дикий страх?

Я еще раз внимательно осмотрел ту часть перехода, которая находилась у меня в поле зрения, до боли в глазах изучая каждую трещинку на камнях. Зачем-то принюхался и с шумом выдохнул. Вот только без всякой пользы – респиратор не пропускал запахи, а снимать его здесь и сейчас – величайшее табу.

А может, это не шестое чувство вовсе? Просто у меня крыша поехала. С кем не бывает? А уж с моей-то профессией…

Нет, с катушек просто так не слетают. И если внутренний голос подсказывает, что не стоит заходить в переход, то лучше не рисковать.

Я развернулся и быстрым шагом направился туда, откуда пришел. Да ну его, это «Пятницкое шоссе». Лучше через «Митино» зайдем…

А ведь все же есть немалые плюсы в том, чтобы ходить в рейды в одиночку. Я отвечаю только за себя, могу сам обозначать и менять свой маршрут, как душе угодно. А вот с напарником пришлось бы долго и нудно спорить, доказывать, настаивать, а то и умолять. И, вообще-то, со стороны мой поступок и в самом деле выглядит дико. Развернуться прямо на пороге родного убежища, испугавшись незнамо чего, и пойти к другой станции метрополитена – этого точно никто бы не понял. Сам бы покрутил пальцем у виска, учуди мой товарищ подобное. Так что хорошо, что рядом никого нет…

Как и прежде, я держался середины дороги. Хотя со стороны и это решение могло показаться абсурдным: человека здесь не увидит только слепой. Но зато и на меня неожиданно не нападешь – охотник сам окажется на виду. К тому же, вплотную к высоткам идти слишком опасно – паучки вряд ли спят… Паучки… Смешно. Это скорее паучищи. Размером с людей вымахали со времен Разрушения. С внешней стороны улиц они обычно не охотятся. Предпочитают внутренние дворы и подворотни. Вот там порой приходится искать лазейки, чтобы пробраться между их сетями-ловушками. И горе тому добытчику, кто этих лазеек не знает: в лучшем случае напарники успеют подстрелить мутанта и спасти незадачливого товарища, а в худшем… Не раз мне приходилось натыкаться на высушенные трупы тех, кто считался пропавшим без вести.

А кроме больших пауков, попадались особи и поменьше – «всего лишь» с человеческую голову или с ладонь. Вот эти предпочитали нападать на жертву сверху, с подоконников, карнизов, а то и просто со стен. Из-за них и приходилось выбирать для прогулок проезжую часть.

На пересечении с Третьим Митинским переулком я заметил цепочку следов, которая шла мне наперерез. Какая-то тварюшка прошла здесь совсем недавно. А ведь двадцать минут назад следов еще не было. Впрочем, бояться нападения неведомого мутанта не стоит. Зверь направился как раз туда, где не так давно сплел сеть огромный паучище. Скатертью дорога. Кому-то сегодня повезет с ужином…

Вот и знакомый до боли перекресток Митинской и Дубравной. Все те же подземные переходы, соединенные со входом на станцию «Митино», все та же серая буква «М». И никакого чувства скрытой угрозы. Интуиция замолчала сразу же, как только я ушел от «Пятницкого шоссе». Да, именно интуиция, не паранойя. Теперь я был уверен в этом на все сто. Интересно все же, от чего меня пыталось уберечь шестое чувство? Скоро выясним…

Перед тем как спуститься, я не удержался и посмотрел на запад, в сторону Красногорска. Моему взору открылись высотные дома, все еще стоявшие по обе стороны широкой Дубравной улицы, и здание РТС в самом ее конце. Все, как и прежде.

Интересно, решусь ли я когда-нибудь?..

Тяжело вздохнув, я начал спускаться вниз.

* * *

Митинское Содружество состоит из трех северо-западных станций Арбатско-Покровской Линии – Пятницкого шоссе, Митино и Волоколамской. В первые дни после Катастрофы этот отрезок московского метро стал домом для тысячи с лишним человек. Хотя за двадцать лет население трех станций сильно уменьшилось – в 2033 году во всей общине осталось не больше пятисот жителей.

Митинцам, волею случая выжившим в тот роковой день, пришлось очень нелегко. Сильных разрушений станция избежала. Спальный район, да еще и замкадный, что с него взять… Зато ближайшим окрестностям досталось сполна. Практически вплотную к столичным домам примыкал город Красногорск, славившийся знаменитым оптическим заводом имени Зверева. Оптику делали для всей страны, да еще и по заказу министерства обороны. Разумеется, этот город враг в свое время не пожалел, ударил от души. От Красногорска одни фонящие развалины остались. Соваться туда после Разрушения было сущим самоубийством. Вдобавок ко всему, взрывной волной были уничтожены два моста – Мякининский, для метропоездов, и автомобильный, являвшийся частью МКАД. Так что с западной и с южной стороны в Митино теперь было не пробраться. Все ниточки с «большой землей» оказались оборваны. Путь в район был закрыт и с востока: на Волоколамском шоссе творилась такая чертовщина, что возвращавшиеся оттуда разведчики порой сходили с ума.

Северное направление оказалось под кронами густого леса, со своими жителями и законами. Гостей там совсем не жаловали. Пройти в сторону Зеленограда, хоть и с некоторыми сложностями, можно было. Вот только куда? Деревеньки и поселки по зеленоградской трассе стояли брошенными. Да и фон в тех местах был опасен, хоть и не так, как в самом Красногорске. За двадцать лет, прошедшие после Разрушения, в Митино оттуда никто не явился. Так что и там тоже делать было нечего.

Жители трех станций метро оказались предоставлены самим себе. Впрочем, это было не так плохо. Когда люди понимают, что помощи ждать неоткуда, то начинают активнее бороться за свою жизнь. Поэтому, когда встал вопрос – либо погибнуть всем поодиночке, либо, сплотясь, выжить, – был выбран второй вариант. В итоге митинцы сумели кое-как наладить свой быт. Станция «Волоколамская» со временем превратилась в военный гарнизон. Южные туннели, ведущие к Москве-реке, часто навещались разными кровожадными зверушками, защищаться от которых нужно было только мощным огнестрельным оружием. Станция «Митино» представляла собой своеобразный центр Содружества – здесь находились жилые палатки. А также роддом, ясли, школа и церковь. «Пятницкое шоссе», как самая маленькая и отдаленная станция, была приспособлена под ферму. Пожалуй, на ее создание ушло больше всего сил и времени. В ближайшем лесу после Разрушения сильно расплодились птицы размером с уток, мясо которых, как ни странно, не фонило и было вполне съедобно для человека. Людям удалось поймать с десяток таких птиц и усадить в наспех сделанные клетки. С тех пор птичек разводили почти так же, как кур. К корму те были неприхотливы, размножались быстро, поэтому проблема с едой через некоторое время была частично решена.

Однако все до единого жители Содружества понимали, что их быт слишком хрупок и зависит от многих обстоятельств. Территория, доступная митинцам, была не такой уж и большой. Замкнутое пространство с невидимыми границами вокруг спального района. И как долго люди смогут продержаться на том, что удавалось добыть на поверхности, – неясно. А многие вещи можно было добыть только наверху. Например, чагу – грибы, которые употребляли, чтобы не заболеть цингой. Они росли только на территории бывшего митинского парка. И кто мог дать гарантию того, что они не исчезнут в скором времени? А одежда и обувь, которую не из чего шить? А топливо для генераторов? Что будет, если оно в скором времени закончится полностью?

И лишь сведения добытчиков, возвращающихся с поверхности, вселяли в людей надежду на светлое будущее. Пока что вселяли…

* * *

Стук приклада автомата в гермоворота отозвался гулким эхом от стен подземного перехода. Некоторое время ничего не происходило, затем тяжелая стальная дверь медленно и с лязгом начала отъезжать в сторону. Но открылась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было просунуть ствол ружья. Что и было немедленно сделано тем, кто находился по ту сторону гермы.

– Хто там? – раздался скрипучий старческий голос. – Вот ща всажу пульку куды следует, без причиндал останешьси!

– Да свои это, Антоныч, свои, – хмыкнул я.

– Яша, ты, что ль?

Высунутый ствол ружья моментально исчез. А через несколько секунд гермодверь открылась уже настолько, чтобы туда смог протиснуться человек.

– Как оно? Не замотался по чужим дворам шастать, сорванец? – спросил смотритель, когда я пролез внутрь.

– Ну, как сказать… Сегодня полегче, чем бывает иногда, – ответил я с улыбкой на лице.

Вот и первый признак того, что я дома. Антоныч. Он стоит на страже этой гермы уже лет пятнадцать, и за это время превратился в такой же атрибут убежища, как и рельсы на путях или потолок станции над головой.

– А у меня здесь все в порядочке, – ухмыльнулся щербатым ртом старик. – Никто лишний не проскакивал. А если бы попробовал, я бы ввалил ему по самые кругляши! – Сказав это, Антоныч нарочито грозно тряхнул двустволкой, а я едва не согнулся пополам от смеха.

Хотя, стоит отдать сторожу должное, – он четко соблюдал все меры предосторожности. Несмотря на то, что в Содружестве не было чужих людей, открывать ворота без предварительных вопросов строго запрещалось. Тем паче, что пару раз особо хитрые мутанты умудрялись точь-в-точь повторить условный сигнал, постучав в герму…