Вавилон, уровень 5. Центр всеобщих благ

Обеденный перерыв проходил в столовой Центра благ, и там же мельком удавалось увидеть, как работают их кураторы, наблюдавшие через мониторы за своими секторами. Они сидели в прозрачных кабинетах, окруженные многочисленными экранами, а вокруг крутились пестрые голографические диаграммы. Наверное, это было что-то очень важное, графики ведь просто так не строят.

Ши-Вэй наблюдал за ними с легким почтением, раздумывая о том, что как раз такая работа ему подошла бы. Чем меньше физической нагрузки, тем легче руке. Поэтому он без устали им улыбался и искренне надеялся, что из трехсот с лишним рабочих запомнят именно его. В конце концов, он не отбывает здесь наказание, а направлен из Центра занятости. Это делало его в собственных глазах чуть лучше и ценнее прочих.

Миккель видел его тайные надежды, но не знал, стоит ли заговаривать на эту тему. Не хотелось разочаровывать. Похоже, Ши-Вэй не очень разбирался в том, как работают все социальные программы «Фау». «Мы – утиль. Нас некуда девать, нас нужно кормить, нам дают псевдоработу. Когда мы ломаемся, нас никто не чинит. Нас усыпляют. И так будет со всеми. В этом смысл винтиков и шурупов. Не мы строили этот механизм. Не нам пожинать его пользу». Порой он радовался, что эти мысли не срываются с губ с пророческим апломбом. Это просто размышления. Кружение смыслов внутри каждого человека.

Миккель много понимал, но пока еще никогда не возражал. Покуда он служил чему-то.

– Эй, солдат, что нос повесил? – раздался рядом хрипловатый голос.

Рика. Он и не заметил, как она подсела.

– Пытаюсь понять, из чего делали это пюре.

– Сбыт блевотины, – вклинился с глубокомысленным выводом Пакито.

– Блевотина – это ресурс, – кивнул с ухмылкой Карим.

– Все ресурс. И сопли в носу.

– Почему вы такие мерзкие? – скривилась Верука. – Мы же едим.

У нее в отличие от всех был домашний ланч-бокс, где дымилось что-то пряное в пучках свежей зелени.

Миккель в очередной раз поймал себя на мысли, что стоило одному из их горе-группы заговорить, как тут же подхватывали и другие. Но если они замолкали, то все вместе. Неплохой признак слаженной команды, несмотря на то что они друг друга едва переваривают.

– Дай попробовать из твоей тарелки, девочка, – начал Пакито докапываться до Веруки, и они затеяли очередную перепалку.

– Как тебе работается? – поинтересовался Миккель у Рики.

– Как и должно. Если не страдаешь, это не считается.

– Отличное мерило собственной пользы.

– Скорее пользы такого труда.

Она отставила свой термос и рассеянно обвела глазами публику вокруг. Миккель не намеревался ввязываться в беседу, но Рику хотелось спросить о большем. Странное влечение на стыке незаданных вопросов.

– Собираешься оставаться при Центре, пока не предложат работу? Или попытаешься получить трудовую визу на верхние уровни?

– Да мне и внизу хорошо, – отстраненно пробормотала она.

– В своем ли ты уме? – шутливо вопросил он.

– О да, – с необычной серьезностью отреагировала Рика.

– Что за неприязнь к верхним? – заметил Миккель.

Ее взгляд на секунду загорелся, точно кто-то поднес спичку к ее тайне.

– Кто их здесь любит?

Вопрос был в точку. Не только их группа. Миккель смотрел на другие команды и понимал, что это за контингент. Бездомные, должники, сироты на государственном попечении, инвалиды. Они тот же мусор, только их нельзя просто так утилизовать, как большую свалку. Невольно он покосился на Веруку – единственную, кто был с верхних среди всех работников. Она что-то с жаром объясняла Ши-Вэю, но за день ее взор подернулся скулящим отчаянием, словно не это она ожидала увидеть.

– Нравится изучать людей? – вкрадчиво спросила Рика, подмечая все его взгляды.

– Хобби у меня такое. Изучать что бы то ни было, – ровно ответил он.

– Держу пари, Верука отработает свое наказание и больше носа ниже дома не сунет, – откровенно заявила странноватая собеседница. – Ее сломает чужое несчастье, которого вокруг слишком много. На горе смотреть невозможно. Если пытаться сопереживать всему, лопнет сердце. Если игнорировать – перестаешь чувствовать все остальное тоже.

– Хороший вывод.

Миккель по привычке вглядывался и в ее лицо. Черты постоянно менялись и ускользали. Можно ли назвать Рику приятной? И да, и нет. В какой-то момент ее облик вдруг неуловимо перетекал во что-то другое. Только взгляд оставался по-прежнему настороженным, и в его глубине горело темное пламя. Оно жалило.

– Что ты там видел за пределами башни, а, солдат? – спросила Рика.

С отзвуком ее слов вспомнился расходящийся над головой небосклон. Одна половина – лиловая, другая – золотая. За дымкой облаков полыхает солнце. Вокруг пустыня с почти стершимися остатками зданий.

– Там ничего нет, – честно ответил он, слегка склоняясь к ней, чтобы его было лучше слышно в нарастающем гомоне. – Но есть ощущение… – Миккель замялся, не зная, как сформулировать. – Чувство… пространства. Ты понимаешь, что мир уходит не вглубь, а вширь.

– Видел ли ты других людей? – почти невесомо коснулся его уха следующий вопрос. – Другие башни, быть может?

– Нет, – отрывисто качнул он головой. – Земля пуста. Это данные со спутника. Люди есть только под землей и на Вавилоне. Тех, что внизу, я видел. Они бродят в туннелях под нами, вечно роют что-то… Ищут вход на Вавилон. Как правило… одиночки, сбежавшие от своих кланов, выживающие благодаря удаче.

В лице Рики появилась странная мечтательность. Миккель точно сказку ей рассказал, хоть выходила та хуже некуда. Но показалось, что сейчас они больше не со всеми, а застыли на стыке миров, говоря о чем-то, что знакомо и понятно только им.

– А нелюдей ты видел?

Это прозвучало шепотом. Миккель едва заметно опустил подбородок:

– Их не так много в моем секторе. И это… люди, – с промедлением ответил он. – Они ими были. И думают они как люди. Просто потеряли свое лицо. Некоторые нападают, потому что привыкли так выживать. Некоторые никуда не бегут и взглядом просят, чтобы мы закончили их мучения.

На них словно надвинулась невидимая тень. Галдящие Пакито с Каримом пропали. Лампы над головой стали тусклее. Взгляд Рики не выражал сострадания, но в нем застыла необъяснимая парализованность.

– Да, солдат. Много ты повидал, – кратко пробормотала она, уставившись куда-то в сторону.

– У меня есть имя.

– Миккель, знаю. – Рика поднялась и бросила со смешком, глядя на него свысока: – Я буду звать тебя солдатом. Ты словно собой становишься, когда тебя имени лишают. – С этими словами она перешагнула через скамью и пошла куда-то в сторону умывальников.

Миккель растерянно смотрел на ее удаляющуюся спину. Этот разговор проходил в двух измерениях: на железных сиденьях Центра благ и параллельно на изломе реальности, где среди скелетов зданий стояли двое, привыкшие видеть небо.

* * *

Все это время Ши-Вэй пытался сделать только одно – влиться. В работу, странноватый, полукриминальный коллектив и Центр благ. Он всегда думал о себе как о части целого. Человек-винтик, прилаженный на своем месте. Пусть эта деятельность не приносит ни гроша, но лучше здесь при деле, чем пассивное ожидание подачек от Центра занятости. Мир за пределами его поселения Куанг пока только пугал. Ши-Вэй работал за троих и доделывал то, что забросили Пакито и Карим. Ему помогали Верука и Барби. Верука оказалась совсем не высокомерной, а Барби в глубине души добродушной. Миккель тоже старался его поддерживать. Их общество внушало какую-то надежду.

Обеденный перерыв он провел слушая перепалку своих ребят и пожевывая непонятный кокон, набитый плохо проваренным рисом. На зубах скрипело, но он мужался. В какой-то момент Ши-Вэй задумался и не заметил, как остальные стали постепенно расходиться. Он торопливо оглянулся, не желая пропустить начало новой смены, но внезапно накатило. В глазах расплылись циановые круги. Правая кисть пропала, а место стыковки на локте стало нестерпимо давить на протез, наливаясь из-за заторможенной циркуляции крови. По запястью пробежали алые искры, которые ничего хорошего не сулили. От невыразимой боли Ши-Вэй закусил нижнюю губу, чтобы не завыть в голос. Отмирающая искусственная кисть заставляла вспомнить, что у него ее вообще нет. Он скорчился на сиденье, не видя людей вокруг. Они его тоже не видели. Все расходились. Столовая пустела. Прежде чем он потерял бы от боли сознание, его вдруг ухватила чья-то смуглая рука и резко усадила прямо. В рот залезли пальцы, проталкивая какой-то мелкий, скользкий предмет. Ши-Вэй не отдавал себе отчета в происходящем, но интуитивно проглотил. По спине похлопали. Губы коснулись края щербатой кружки. Ши-Вэй пил воду, чувствуя, что боль тупеет и волны спазма сходят. Как будто змея, стиснувшая изгиб локтя, вдруг уползла, дав крови двигаться дальше. Правда, рука все равно едва ощущалась. Но как же стало легко все воспринимать… Мир вокруг подернулся мерцающими бликами, и кто-то потянул его за собой, держа за здоровую ладонь. Ши-Вэй шел на ватных ногах, а в груди что-то тонко запело. Внутри него кружилась золотая юла! Он был в сердце дивной мелодии, похожей на вьющуюся спираль. Ему никогда не было так хорошо…

Брызги воды в лицо. Темнота. Просветление, ширящееся кругами. Запах туалета. Кто-то сжимает его почти омертвевший протез и резко протыкает перепутье искусственных вен чем-то жалящим. Ши-Вэй подскакивает, но рука оживает, посылая импульсы в слегка омертвевшую шею.

– Молодчинка. Раз так скачешь, рано тебе еще помирать.

Перед ним возникло нахальное лицо в обрамлении тяжелых черных локонов. Два колечка в ухе словили свет ламп, и он стрельнул в глаз. Ши-Вэй жмурится. Рука двигается. Все у него в порядке. Только во рту пустыня… Уже придя в себя, он припал ртом к крану и хлебал воду так, будто помирал от жажды несколько дней. Позади раздавалось тонкое хихиканье.

– Это норма. После «белы» всегда так.

– После… чего? – не поверил своим ушам Ши-Вэй, оторвавшись от крана и уставившись на Лаки круглыми глазами.

– «Бела», – спокойно сказал он. – Только не говори, что не слышал.

– Ты мне наркотики дал? – пораженно спросил Ши-Вэй, чувствуя помесь гнева и страха.

Лаки вытаращился на него так, будто тот первый день жил.

– Нет, я тебе витаминку в рот положил, – огрызнулся он. – Иначе бы ты скопытился от болевого шока раньше медицинской помощи.

Жажда отступила сама, словно по мановению волшебной палочки. Ши-Вэй завернул кран и соскользнул на пол, придерживаясь дрожащими руками за склизкие края раковины. Лаки стоял у стены, сложив руки на груди, и взирал на него с легкой жалостью, не переставая при этом катать во рту жвачку.

Ши-Вэй начал понимать, что тот его спас. Но на свой лад.

– Какие последствия? – тихо спросил он.

– После одного раза никаких. Ну, может, просрешься пару раз… «Бела» пока самый безвредный наркотик. Чтоб ты знал, на ее основе ваши «Фау»-врачи делают обезболивающие. Только их колеса легальные, а наши нет. Но по сути одна и та же хрень. Конечно, если подсядешь, скопытишься от обезвоживания. Пилюльки не бывают без побочных эффектов. Первое правило фармацевта.

Сознание вернулось к Ши-Вэю окончательно.

– Спасибо, – почти беззвучно произнесли его губы.

– Спасибо в карман не положишь, – хмыкнул Лаки, полоснув его горящим взглядом.

От этой фразы Ши-Вэй побелел еще больше, а его спаситель начал ржать как болезный конь.

– Ой, ну все… Все. Не смотри так на меня. Я пошутил. Я бываю добрым. Ничего ты мне не должен. Что же мне, нужно было тебя помирать оставить?

Ши-Вэй выдохнул и выдавил подобие улыбки, но скорее чтобы самому поверить в то, что Лаки, как всегда, придуривался.

– А потом? Что ты сделал с рукой, что она ожила? – последовал новый недоверчивый вопрос.

Лаки вынул из кармана маленький ионовый шокер и провернул его вокруг указательного пальца, как пистолет в вестерне.

– Поджарил тебя. Синтетика любит, когда ее шибают таким зарядом. Пару раз тебя это спасет. Рекомендую купить свой собственный.

Шокер сделал последнюю «вертушку» и скрылся в недрах комбинезона. Лаки присел напротив несчастного Ши-Вэя на одно колено и уже не смеялся. Внимательно он всматривался в лицо коллеги, в чьих глазах все еще дрожала «бела», и наконец тихо сообщил:

– Слушай, солнышко, тебе лапу надо менять. Шокер поможет от силы еще раз. У тебя связки все – говно.

Молчание Ши-Вэя стало слишком всеобъемлющим. Он знал об этом давным-давно. Воздух наполнился его затаенным страхом, который вдруг стал слишком очевидным. Лаки понял все без слов. Мгновение он раздумывал, затем сообщил:

– Я могу помочь, если хочешь. Тебе заменят руку на новую, прочную, и даже бесплатно. Просто перешьют и вставят.

– Как… как такое… – недоверчиво начал Ши-Вэй.

– Нужно знать верных людей, – качнул кудлатой головой Лаки. – Тут ходит много отбросов по станциям и даже зовут тебя из подворотни так тихо: «Пс-с-с-т», как извращенцы какие-нибудь. Они все якобы предлагают выгодную замену, суют свои визитки… Не слушай их, это кидалово. Настоящие дилеры никогда себя не рекламируют. Их находишь через таких, как я. Я тебя к мастерам отведу. Они тебе не только руку заменят. Что еще не свое?

– Колено правое… Но оно еще крепкое, ни разу не сбивалось.

Лаки только хмыкнул, харизматично двинув челюстью.

– Да та же лажа будет. Если хочешь, могу все организовать.

Ши-Вэй сглотнул. Он знал понаслышке, что под землей существует ветвистая траншея лабораторий и фабрик. Там клепали поддельные органы, выводили наркоту вроде «белы» и «мора»… И еще черт знает что. Лаки понимающе улыбнулся и подмигнул искусственным глазом, который на короткое мгновение отлил инфракрасным.

– А чем платить?

– И это первый разумный вопрос из твоих уст, – удовлетворенно хмыкнул этот хлыщ. – Как я сказал, ты платишь ноль. Но ты и есть плата.

– То есть? – тут же засомневался Ши-Вэй.

– Ты будешь работать на тех, кто тебя пропаяет, – сообщил Лаки, обдав его приторным клубничным дыханием.

Он поднялся с колен и помог встать ему. Выплюнул свою ядовито-розовую жвачку куда-то мимо урны и напоследок сказал:

– Подумай. Если что, спроси Лаки как.

Через плечо мелькнула косая ухмылка, и он умчался из туалета с будничным видом. А Ши-Вэй еще пару минут приходил в себя. Требовалось время, чтобы осознать снова, что ему спасли жизнь каким-то виртуозным противозаконным методом. И работу предложили заодно. Причем явно сомнительную.

Выдержки из бесед с куратором

Миккель Скорпен

«…Наш отряд был расформирован, и меня определили сюда через Центр занятости. Что я хотел бы делать? Свою работу. Нет. Я не считаю нашу деятельность работой. Я надеюсь, впоследствии мне подберут что-то близкое к тому… чем я занимался. Да, я рассматриваю свое нынешнее положение как временное. Команда? Ну, это сложно назвать командой. Но мы по-своему стараемся. Нет, я не замечал ничего странного. Все работают. Кто-то хуже, кто-то лучше. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы».

Степан Проповедник

«Да, я выпаивал запчасти из шаттлов. Нет, не сожалею. Потому что мне нужны были деньги. Если я скажу, что после исправительных работ буду заниматься тем же, вы мне еще впаяете парочку месяцев. Насчет команды не в курсе. Хотя Барби вдул бы, буфера что надо».

Леа Барби Андрош

«Дилерство – не мое. Слишком опасно. Я больше в это дерьмо не полезу. Отработаю эти часы, назначенные судом, и вернусь в индустрию. Возраст, конечно, не тот. Получаешь меньше, да и роли так себе… Наша команда – полный отстой. Ну посмотри на них… Их же всех пожалеть хочется!»

Верука Моргенштерн

«Я не считаю себя виноватой и устала повторять, что мне подбросили наркотики. Да, мой социальный статус отличается. Мне завидуют и вообще не любят в группе, если начистоту. Но исправительные работы показали мне правду о нашей башне. Если честно, шокирована уровнем жизни и не понимаю, почему нельзя сделать его лучше. Я учусь на менеджера. Думаю, что после окончания учебы пойду в главный офис "Фау", может, сделаю жизнь лучше, ха-ха. Наша команда? Ну… смотря кто. Миккель и Ши-Вэй – хорошие ребята. Пакито очень назойлив. И я побаиваюсь Степана, он так смотрит, будто череп всем проломить хочет. И я не доверяю Лаки, Барби и этой… с челкой. Рике, точно. Я их просто не знаю…»