ГЛАВА 3

Прошло четыре декадона. Короткое лето приближалось к экватору. В этом году оно было особенно знойным и душным.

Приехав жить в Феррию, Олоримэ не сразу привыкла к климату своей новой страны, которая, казалось, ни в чем не знала меры. Лето было гораздо жарче, чем в эльфийских землях, а зима и вовсе стала испытанием. В родной Танмере зиму не выделяли в отдельное время. Последние шесть декадонов года эльфы называли завершающей песней осени. Эти дни никак не отличались от других осенних дней: всё та же безлиственность и туманность. Поэтому у эльфов считалось, что в четырёхсотдневном году времени всего три: четырнадцать декадонов длится весна, восемь декадонов – лето, и восемнадцать – осень. В Феррии же зима была полноценным четвертым временем года, даром, что самым коротким. Почти все шесть декадонов земля набиралась сил под слоем снега. Танмере видела снег лишь однажды – сто пятьдесят лет назад перед великой битвой.

«Как всё-таки хорошо, что лето короткое!» – вздохнула Олоримэ, глядя из своего окна во двор, на котором в полуденный час не было ни одной живой души. – Весна и осень здесь куда приятнее!»

Её кот Масси растянулся на узкой тахте, покрытой легкой драпировочной шалью, и всем своим видом демонстрировал полное единомыслие с хозяйкой. В такие жаркие дни его почти не было видно, он прятался в прохладных местах, стараясь лишними движениями не шевелить тяжелый воздух.

Олоримэ погладила кота, вышла из комнаты и направилась в кабинет Эарлана. Пока ещё он активно участвовал в жизни замка, постоянно находясь рядом с Калипсо и объясняя ей то, с чем сам имел дело последние десятилетия, готовясь занять престол. Обычно братья короля становились смотрителями крупных областей, применяя свой дипломатический талант на благо государства. Эарлан думал, что сестра не захочет отпустить его так скоро, но вскоре после коронации Калипсо сама вызвала его на откровенный разговор. Стараясь не обидеть брата, волшебница сказала, что не почувствует до конца свою самостоятельность и ответственность, если несостоявшийся наследник останется в столице. Народ слишком долго жил с мыслью, что Эарлан сменит отца. Пока феррийцы видят его во дворце, они будут думать, что решения по-прежнему принимает он, а не Калипсо.

– Со мной рядом Ивлин и мать, я справлюсь! – сказала она Эарлану, когда тот стал заверять её, что нисколько не оспаривает власть новой королевы, а лишь беспокоится за неё и не хочет, чтобы сестра чувствовала себя одинокой и оставленной.

Эарлан был рад такому повороту. Несмотря на то, что после коронации Калипсо народ Феррии принял их объяснение, принц всё равно чувствовал направленное на него внимание и хотел скрыться от него, по крайней мере, на какое-то время, пока всё не забудется. Только одно добавляло едва заметную горечь: всю жизнь он прожил с мыслью, что сможет принести большую пользу своей стране и народу, когда настанет время. Теперь же это внезапное отстранение от престола выбило его из колеи. Принц и не думал оспаривать волю Создателя, не завидовал сестре. Он лишь жалел о том, что его мечта совершить для страны что-то такое хорошее, за что его будут благодарить и вспоминать потомки спустя столетия, останется неисполненной. Чтобы хоть на толику приблизить к себе тень этой мечты, он намеревался выбрать самую неразвитую область страны, которая больше всего нуждалась в смотрителе. Что толку ехать в большой центр, где и так уже всё налажено – гораздо больше пользы он принесёт в отдалённой провинции, до которой все улучшения всегда доходили в последнюю очередь или не доходили вовсе. Тогда Эарлан вспомнил о приграничном Даллене и его окрестностях, где, будучи юношей, три года проходил военную подготовку. Город был небольшой и отдалённый, поэтому никогда братья короля не выбирали его в качестве резиденции.

Олоримэ шла по коридору, когда из-за поворота торопливо вышел приближённый слуга Эарлана, Динар, который был так рассеян (или, наоборот, сосредоточен на своих мыслях), что увидел эльфийку уже тогда, когда чуть не налетел на неё.

– Прошу прощения, ваше высочество! – тут же отпрянул волшебник.

– Что-то случилось, Динар? – встревоженно вгляделась в его лицо Олоримэ.

– Да, кое-что произошло, но поводов для беспокойства нет. Однако это должен узнать его высочество и… её величество, разумеется.

Олоримэ нахмурилась, когда ферриец замялся прежде, чем упомянуть Калипсо в числе тех, кто должен узнать о случившемся.

– В таком случае, вам следует сначала пройти в покои её величества, а потом уже сообщать моему супругу, – произнесла эльфийка. – А пока вы будете докладывать королеве, я сообщу Эарлану о том, что вы хотите его видеть.

Динар покорно склонил голову и посторонился, пропуская принцессу. Он проводил её взглядом до поворота коридора и быстро зашагал в противоположную сторону.

– Динар прибыл во дворец с какой-то вестью, – с порога сказала Олоримэ, когда вошла в кабинет супруга. – Хотел было идти доложить тебе, но я отправила его к Калипсо. Прошло уже четыре декадона, пора привыкнуть к тому, что страной правит она!

– Верно! – кивнул Эарлан. Он встал из-за стола, подошёл к эльфийке и, осторожно обхватив ладонями её лицо, прошептал: – Я рад тебя видеть!..

Когда через несколько мгновений Олоримэ мягко отстранилась, прервав поцелуй, чтобы перевести дыхание, Эарлан задумчиво взглянул на дверь за её спиной и, решившись, произнёс:

– Всё-таки интересно, что он хотел рассказать. Пойдем к Калипсо, не дожидаясь, пока Динар придёт в мой кабинет. Это не будет нарушением регламента. А ему не придётся пересказывать дважды.

Когда камердинер у двери в приёмную королевы сообщил Калипсо о пришедших и открыл перед ними дверь, Динар только начал излагать своё дело, и Олоримэ и Эарлан услышали обрывок первой фразы рассказа:

– …в горной цепи, по которой проходит граница между нами и эльфийской страной, открылся естественный портал, чего никогда не случалось в наших землях!

«Естественный портал?..» – удивлённо повторила про себя Олоримэ.

– Когда открылся? – спросила Калипсо, выходя из-за стола.

– Пять дней назад.

– Это прекрасно! Теперь у нас будет естественное сообщение с землями, где есть такие же естественные порталы!

– Это ещё не всё, ваше величество. Портал, видимо, не такой, как другие… Неизвестно, куда по нему можно попасть. Вид, который в нём отражается, не похож на наш мир!

ГЛАВА 4

Маршрутка, высадившая нас на конечной остановке у высоких сопок, обдала напоследок облаком выхлопных газов и укатила обратно в город. Я отошла туда, где уже не чувствовался отравляющий запах цивилизации, раскинула руки, закрыла глаза и вдохнула полной грудью, на вдохе почти неслышно произнеся:

– Как же здесь хорошо!

Ния поравнялась со мной и оглядела место, куда мы приехали. «Сухотино́». Она бывала здесь и раньше – трудно в нашем городе найти человека, который не ездил бы сюда на шашлыки – но не так часто, как я. И не так основательно и дотошно, как я.

Двадцать минут на маршрутке от центра города – и вот уже встречает человека первозданная природа. Слева река, Ингода, справа почти сразу отвесно начинаются холмы, или как их называют здесь – сопки.

Чаще всего те, кто приезжают сюда, располагаются внизу, вдоль реки: кто-то хочет порыбачить, кто-то – развести костёр и посидеть у него с веселой компанией. Из всех любителей жареного мяса только треть, пожалуй, поднимается на первый холм, который возвышается справа от реки. А уж до того, чтобы пойти вглубь леса, который начинался на первой сопке и вёл дальше к следующим холмам, и подавно додумывались немногие. Я была как раз одной из тех, кто любил ходить по сопкам.

Впервые я попала сюда, когда мне было семь. Тогда с нами ещё был папа. В этом «походе на горы» компанию нам составила знакомая семья с детьми – девочка у них была на год младше меня, а мальчик на два старше. Помню, как мы – дети – радостно гомонили, предвкушая веселый день, полный беготни по лесу и приключений…

…Я оглянулась на Нию, которая в свою очередь выжидательно смотрела на меня. Она уже слышала историю про четырехчасовой переход по сопкам и несколько раз грозилась напроситься в компанию и заставить меня его повторить.

Для повтора старого маршрута мы выбрали выходные накануне пробного ЕГЭ по математике. Нет такой силы, которая способна удержать ответственного ученика в день перед экзаменом от бесконечного повторения уже сто раз пройденных билетов, если он будет сидеть дома. Поэтому мы решили принять кардинальные меры. В воскресенье в одиннадцать утра мы встретились на центральной площади города и сели в маршрутку.

– Ну, Сусанин, веди, – Ния ободряюще провела рукой в сторону холмов.

– Вот не надо не к месту Сусанина поминать, – пробормотала я, начиная подъём.

Ещё вчера я посмотрела карту и твёрдо усвоила одно: сбиться с пути здесь довольно трудно. Точнее, сбиться-то можно, но вот безвылазно заблудиться – нет, потому что любой сход с холмов приводит если не к плато Титовской сопки, то хотя бы к какому-нибудь дальнему микрорайону – к Засопке ли, к Яблоньке или на худой конец к кладбищу. В общем, везде можно выйти на людей.

Мы быстро поднялись на первый невысокий холм и подошли к краю обрыва, чтобы посмотреть на шумящую реку.

– Ты уже дописала книгу? – спросила тогда Ния.

– Осталось три или четыре эпизода, и дальше надо выруливать на вторую часть, – я завороженно посмотрела вниз на бурлящую у камней воду. Ингода бежала в этом месте очень стремительно, потом поворачивала вправо и скрывалась за другой сопкой. И вот это её расположение в ложбине между сопками, словно бы сокровенное, скрытое от всех, и расширяющееся к горизонту полотно сводило меня с ума. Страха высоты я совершенно не испытывала. И немудрено: столько лет представлять себя крылатой эльфийкой – сама начнёшь ощущать крылья за спиной. Так и казалось порой – шагни и полетишь. Ведь столько раз летала во сне. Подруга осторожно тронула меня за предплечье и крепко сжала, словно боялась, что я в любой момент могу сигануть вниз.

– Случилось ещё что интересное под конец? – спросила она.

– На границе Феррии открылся первый в стране естественный портал, – кивнула я и отступила назад, приглашая и подругу пойти следом. Если мы хотели успеть до темноты, нужно было начинать маршрут.

– Естественный?.. – повторила за мной Ния, и тень её голоса, казалось, повисла передо мной в форме знака вопроса. Я радостно зажмурилась и глубоко вдохнула, готовясь выдать в ответ мини-лекцию.

– Естественный портал – это портал, созданный самой природой. Он возникает там, где заблагорассудиться земле. Естественные порталы все соединены между собой и между ними можно перемещаться в любом направлении. Но, как правило, при международных перемещениях необходимо запрашивать разрешение на вход. Все естественные порталы известны и учтены. Тот народ, на чьей земле есть такие порталы, следит за ними и охраняет. В Феррии никогда раньше не было естественных порталов. Были только несколько искусственных, созданных руками волшебников. Но они действуют на природу угнетающе. Поэтому их там немного.

– Почему действуют угнетающе?

– Потому что неестественные. Вот у нас, например, ТЭЦ действует на природу угнетающе. Как и всё промышленное производство в мире.

– Зачем же они тогда их сделали?

– Должно же быть что-то под рукой на крайний случай срочного перемещения, – пожала плечами я. Диалог наш привёл к тому, что я стала всё больше и больше верить реальности того, о чём рассказывала. Ощущение это росло как мыльный пузырь. На природе и так-то легче лёгкого представить, что за лесом меня ждёт эльфийский замок, а вовсе не современный город, а тут ещё и наш разговор…– Но портал, который сейчас природа открыла в Феррии, необычен. Он ведёт за пределы мира Тоукси…

– О-о! – Ния довольно потёрла руки. – Запахло попаданством! Планируешь закинуть к ним кого-то из нашего мира?

Эта фраза была такой негладкой, жёстко торча во все стороны словами «попаданство» и «наш мир», что, столкнувшись с ней, мыльный пузырь моментально лопнул, а я машинально зажмурилась, чтобы крошечные брызги не попали мне в глаза.

– Нет, – коротко отрезала я, стряхивая с себя остатки моего велеречивого повествования.

– Почему? – Ния пробежала несколько шагов, чтобы опередить меня и заглянуть в лицо.

– Слушай, я создала свой собственный мир специально для того, чтобы немного успокоиться и смириться с тем, что сама живу в обычном. Мой волшебный мир совершенно изолирован от Земли. Они и мы – это разные плоскости. Как мир того же Толкина, например. А если я соединю свой мир с нашим, то у меня опять будет повод для грусти: в моей книге из нашего мира в тот мир попасть можно, а в реальности нельзя!.. А зачем мне снова эти страдания?

– Чем тебе не угодил наш мир?

– Он угодил! Он прекрасен! – Я обвела рукой окружавшие нас деревья. – Наоборот, это странное несовпадение: я вижу мир, который поражает своим совершенством. При этом наша жизнь в этом однозначно волшебном мире абсолютно лишена каких-либо чудес и волшебства.

– А, у тебя когнитивный диссонанс – несоответствие желаемого и действительного! – понятливо кивнула Ния.

– Не замечала раньше за тобой любви к психологии. – Я скептически взглянула на подругу. – Это точно именно так называется?

– А неважно, – отмахнулась она. – Главное, звучит умно и солидно. А каких бы чудес тебе хотелось в нашем мире?

– Летать! – не задумываясь, выпалила я. – Мне с самого детства этого хотелось.

– Блин, я таких желаний даже Дедушке Морозу в садике не загадывала, – засмеялась Ния. – А есть у тебя какие-нибудь более реальные желания в плане чудес?

Я задумалась, вспоминая, что ещё нравилось мне в придуманном мире эльфов, чего не доставало в нашем. Вспомнился вдруг недавний голубь, нагадивший на окно.

– Мне бы хотелось жить с нашим миром в… мире, в гармонии. Понимаешь? Приходить в лес, например, и чувствовать себя там, как дома.

– Кто тебе мешает? Вот мы пришли в лес – бери и чувствуй, – пожала плечами Ния.

Я вздохнула и покачала головой. Потом бросила на подругу оценивающий взгляд – стоит ли пытаться сформулировать свои мысли по этому поводу?

– Не получается. Я прихожу на природу, и – включается режим осторожности. Даже настороженности. Идёшь и высматриваешь тропинку – где колючек поменьше, где трава пониже. Оглядываешься, чтобы ниоткуда никакая змея не выползла. А комары, мухи и слепни!.. А теперь представь другую картину – которую я описываю в книге – заходишь в лес, а он тебя встречает, как старого друга: и тропинку подстелет, чтобы без колючек и камней, и дорогу верную укажет – корни расступятся, кусты ветви отведут! – и звери тебя не тронут, потому что ты – свой. И ни от кого вокруг подвоха не ждёшь.

– Ага, и тут вылезает из-под листа какой-нибудь богомол или огромный паук! – рассмеялась Ния, зная о моем диком неприятии насекомых, граничащем с фобией. – И сразу вся гармония нарушится!

– Да ну тебя! – я махнула рукой. Хотя в глубине души чувствовала, что подруга права. Говорить о гармонии с природой и при этом быть до мозга костей городским жителем, который боится даже дотронуться до бабочки, нелогично. Вряд ли эльфийка, в роли которой я себя представляю, ведёт себя так брезгливо. Если Олоримэ в эпизоде перед коронацией подставляла руку, чтобы на неё сел голубь, то наверняка она так же относится и к маленьким букашкам. Едва ли она будет бежать при виде того же богомола или длинноногой караморы, которую я боюсь буквально до смерти, хотя этот вид комаров совершенно безобиден. – Не нарушится там гармония… – пробормотала я, отгоняя неприятные мысли о пугающих насекомых.

– А что, на Тоукси богомолов и жуков нету? – фыркнула тогда Ния.

«Может быть, и есть, но на Тоукси я бы их не боялась», – подумала я упрямо, ощущая полное бессилие – говоришь о высоком, а тебе про богомолов, будь они неладны!

Мы ушли от обрыва, постепенно погружаясь в умиротворение соснового леса, покрывающего сопку. Глубоко вдыхая янтарный запах хвои, я всё же снова попробовала ответить на её вопрос «чем не угодил этот мир»:

– Понимаешь, меня угнетают все эти учёбы, работы, сама эта взрослая жизнь и главное – люди, которые крутятся, как белки в колесе, чёрствые, не замечающие красоты мира, не замечающие даже собственной жизни. Тут вот посмотри, красота какая! А им бы всё только про деньги да про выгоду, про хорошую работу да про высокую зарплату… – я вздохнула и добавила: – И о чувствах других не думают. Думают только до тех пор, пока их мысли совпадают. А как расходятся – так каждый делает то, что считает удобным для себя. Даже если от этого будет плохо другим…

Тут Ния посмотрела на меня внимательно-внимательно, просвечивая взглядом, как рентгеновским лучом. Этот взгляд мне не понравился.

– Ты просто перенесла обиду, которую испытываешь к отцу, на всех остальных взрослых, – вдруг с полной уверенностью произнесла она.

Я опешила. А потом чуть не задохнулась от гнева:

– И вовсе даже нет! – остановилась и даже ногой топнула. – Это здесь вообще не при чем! Я о нём думать забыла: бросил и – бросил! И пусть катится… И пусть… – я открывала и закрывала рот, ловя воздух, не зная даже, какие слова подобрать, чтобы убедить её в своём равнодушии.

– Ну, точно! – Ния указала на меня рукой, точно приводя мою реакцию в доказательство своей правоты.

– Да что ты вообще взялась в это лезть? Ты – технарь, а не психолог! – совсем уж резко выкрикнула я. – Или передумала поступать в ТУСУР?

Глаза Нии похолодели, и я поёжилась, поняв, что обидела её.

– Я просто беспокоюсь за тебя. Потому что ты – моя подруга. Старалась поделикатнее. Но похоже, тебе нужны более радикальные меры. Уж извини, но твои страдания по поводу невозможности жить в сказке кажутся надуманными и несерьёзными! И если ты хочешь знать моё мнение по этому поводу, то я считаю, что тебе пора завязывать с мечтами.

– Завязывать! – повторила я, изо всех сил стараясь не заплакать. – Ты думаешь, это можно сделать вот так по щелчку пальцев?

Подруга вздохнула. Я тяжело дышала. Мой тон был резким – но она первая начала задавать глупые вопросы, а теперь ещё и вот это!.. Оказывается, она ни разу, никогда не понимала меня до конца, а я раскрывалась перед ней так, как если бы она понимала. «Твои страдания кажутся надуманными и несерьёзными!.. Надуманными и несерьёзными…» – как будто игла в проигрывателе дошла до зацепки на пластинке и раз за разом соскакивает и не может двигаться дальше, повторяя один и тот же момент записи.

Надуманными!..