Как две недели назад, он стоял посреди моей спальни. Долговязая фигура в балахоне. Только сейчас из-под подола выглядывали носки кроссовок. За спиной рюкзак. В нем одежда, читалка, с десяток бумажных книг, цветной анатомический атлас и термокружка. Клеопатра, осознав важность момента, вовсю мурлыкала и даже лизнула Рина в нос. Не мне одной будет его не хватать. Я закрыла ее в ванной, чтобы не мешала, и пришла прощаться.

– Готов? – спросила тоном стойкой спартанской матери.

– Угу, – пробурчал Рин.

– Отлично, – сказала я, снимая с мантии шерстинки Клёпы, и вручила белый конверт, – тогда держи. Откроешь, когда вернешься домой.

– А что там? – в глазах Рина промелькнуло любопытство.

– Сюрприз.

Я подмигнула и, подавшись вперед, заключила названого брата в объятья. Он застыл. Я почти физически ощущала его неуверенность. А спустя несколько ударов сердца Рин внезапно крепко прижал меня к себе, удобно устроив подбородок на моей макушке. И вздохнул. Медленно и очень грустно. Подавив наворачивающиеся на глаза слезы, я отстранилась, преодолевая легкое сопротивление его рук. Достала из заначки свою самую лучшую улыбку.

– Счастливой дороги, братец. Мы с Клёпкой будем тебя вспоминать.

И, чувствуя, что запас моей прочности подходит к концу, выбежала из квартиры. Когда спустя час я вернулась домой, в спальне никого не было. Выпустив Клеопатру из ванной, я уселась в кресло и наконец-то позволила себе зареветь.

ГЛАВА 1

Его Величество Белгор Десятый, милостью Великой Матери Верховный Король Саварры, Лигурии и Лохнадана, пребывал в задумчивости. Переговоры с послами Дунстера, длившиеся уже неделю, не принесли ничего, кроме изжоги. Требования тана, возомнившего себя великим освободителем и настаивающего на пересмотре вассального договора, были просто смехотворны. И если бы не постоянная угроза со стороны других соседей, Белгор вторгся бы в Дунстер, как это в свое время сделал его великий предок под номером четыре. Но сейчас Госпоже Ворон хватит дани, собираемой на восточных границах. А с клятвопреступником он разберется по-своему. Тем более что приехавший с посольством племянник тана не прочь примерить дядин венец. Высочайшие размышления были прерваны гостем, ради которого король задержался в кабинете в этот поздний час.

– Ваше Величество, – высокий мужчина согнул в идеальном поклоне гордую спину.

– Доброй ночи, Бриан. Присаживайтесь. Вина?

Король лично наполнил два дорогих кубка.

– Если позволите, Ваше Величество, я мог бы избавить вас от этого недуга.

В голосе прибывшего тонко сочетались почтительность и забота о монархе. Первое было настоящим.

– Позволю, мой дорогой магистр, позволю, – ответил король, протягивая бокал. – Надеюсь, вы избавите меня от нескольких досадных недоразумений. Но можете начать с изжоги.

Небрежное движение длинных холеных пальцев – и мерзкий зверек, выгрызавший августейшие внутренности, затих.

– Благодарю.

Короля всегда забавляла реакция подданных на это слово, но маг только склонил голову и едва улыбнулся.

– Счастлив служить Вашему Величеству, – магистр был безупречен.

– Мне нужно, чтобы вы оказали мне услугу, Бриан, – король решил перейти к делу, – и, разумеется, это останется между нами.

– Клянусь честью рода МакНуад не разглашать вашего приказа.

– Тан Дунстера должен исчезнуть, – жестко сказал Белгор. – Желательно со всеми ближайшими родичами. Хорошо, если в этом усмотрят волю богинь, покаравших клятвопреступника. В деталях я полагаюсь на вас, магистр.

Белгор Десятый ценил своего придворного мага за быстрый ум, несомненный талант, исполнительность, изобретательность и исключительную понятливость. Бриан МакНуад служил короне верой и правдой, а главное, не задавал глупых вопросов.

– Мне понадобится время на подготовку.

Темные глаза магистра блеснули в неярком свете магических фонарей.

– Недели достаточно? Долго я этих гостей терпеть не намерен.

– Более чем достаточно, Ваше Величество, – легкая улыбка украсила четкий рисунок губ.

– Отлично. И, раз уж вы пришли, партию в фидхелл?

– Сочту за честь, Ваше Величество.

– И не вздумайте поддаваться, Бриан. Это королевский приказ.

***

Прекрасен был Дунотар. С моря виделся он продолжением отвесной скалы, сотни лет сдерживающей натиск неласковых волн. Неприступен был Дунотар. И потому спокойно храпел в богатой постели тан, обнимая молодую красавицу жену. Спали его родичи и домочадцы. Даже стражники, уверенные в защите вековых стен, коротали вахту в караулке за кружкой темного эля.

Бриан поежился от объятий пронизывающего ветра. На самой верхушке северной башни не было ни души. Какая ирония, легендарная твердыня покорится воле одного. Маг не торопился. Он стремился запомнить каждое мгновение, каждый запах, каждый звук. Спешил впитать биение жизни огромного организма, заключенного в каменную оболочку.

Сегодня он сделает невозможное. Древний ритуал, запретный настолько, что даже упоминания о нем уничтожены. Оставались только тонкие ниточки, которые Бриан собирал почти десять лет, надеясь сплести узор заклинания. Втайне ото всех, ведомый лишь интуицией и своей одержимостью стать лучшим. Наконец-то достойным. И свободным от удушающей ответственности перед родом и памятью великих предков.

– Смотри, отец! – шепот Бриана утонул в крике ветра.

Маг вскрыл вены на обоих запястьях и начал читать заклинание. Капли крови дробились, вспыхивали искрами и, отрицая гравитацию, взмывали в воздух. Скоро высокая фигура была окружена этими страшными светляками. И каждая капля звала, жаждала, требовала. Жизни, которой было так много там, внизу. Адский рой вился вокруг хозяина, изнывая от голода, пока, наконец, не получил приказ. Направляемые протянутой рукой, искры ринулись в темноту. И замок закричал.

Бриан стоял на стене, вслушиваясь в агонию Дунотара. Запястья саднили, голова кружилась от кровопотери, а сердце постепенно заполнял ужас. Он чувствовал их. В страшном калейдоскопе видел каждую смерть. Мужчины, женщины, старики, дети – искры не щадили никого. Выпивая силу, они дробились и неслись дальше. Голодные, жадные, безжалостные. Срывая голос, Бриан направлял охоту, пока рой не насытился и не вернулся послушно к своему пастырю. Смертельные светляки вились вокруг Бриана, ластились, пьяные от силы. Маг достал сосуд, и под звуки его голоса огоньки начали плавиться, стекая по стенкам бесценной эссенцией. А когда первый луч солнца осветил стены мертвого замка, в руках у Бриана была Искра Жизни. Мужчина потянулся к энергии, заключенной в легендарном артефакте, заживляя порезы, восстанавливая истощенный организм. А потом, не разрывая связи с источником, уничтожил следы своего присутствия в Дунотаре. Убедившись, что зачистка проведена успешно, Бриан в последний раз взглянул на поруганную твердыню и открыл портал.

***

Новость о том, что произошло в Дунотаре, достигла столицы через четыре дня. Его Величество выразил глубочайшие соболезнования послам Дунстера и лично племяннику почившего тана. По высочайшему указу в замок были направлены маги. Не найдя объяснения тому, что случилось той страшной ночью, они предали тела несчастных огню, а пепел – морю. И пока жрецы проводили ритуалы, просили у богинь милости для нового тана, на башню поднялся крупный мужчина. Он долго стоял там, хмурясь, оглаживал седую, как барашки на волнах, бороду. Маг чувствовал эхо, совсем слабое, едва различимое, и в этом эхе слышал отзвук знакомой силы.

– Что же ты наделал, мальчик? – покачал головой архмастер Гелен. – Что же ты наделал?

***

– Это невозможно, учитель!

Мужчина в черной мантии вскочил с кресла и принялся мерить широкими шагами комнату.

– Мне очень жаль, мой мальчик. Я сам не хотел верить, но, боюсь, это все же случилось. В Дунотаре Бриан создал Искру.

Некогда звучный голос Гелена, казалось, истощился. Да и выглядел архмастер неважно. Он кашлял, лицо осунулось, под глазами залегли тени. Гелен кутался в плащ, пытаясь согреться, руки его, обычно широкие и сильные, сейчас подрагивали, выдавая усталость. Казалось, прошедшие годы решили разом предъявить счета старому магу.

– Есть хоть малейший шанс, что вы ошибаетесь, учитель? – в голосе молодого мужчины звучала мольба.

– Я видел ее, мой мальчик, так же ясно, как сейчас вижу тебя, – признание далось тяжело, – сядь и выслушай меня.

Гелен кивнул на пустое кресло напротив и, как только собеседник опустился в него, продолжил.

– Когда мы вернулись, я дождался отъезда Бриана. Искра в его лаборатории, я попытался уничтожить ее, но не смог. Моих сил оказалось недостаточно. Поэтому я прошу тебя сделать это. Поклянись мне, что уничтожишь Искру.

– Уничтожить? Легендарный артефакт?

– Это смерть, мой мальчик. Искра опасна. Ее существование нужно сохранить в секрете. И уничтожить. Пообещай, что сделаешь это. Пообещай, и я умру спокойно. Мне недолго осталось.

– Что вы такое говорите, учитель? – с улыбкой отмахнулся мужчина. – Вы еще нас всех переживете.

– Искра ранила меня. Моя жизненная сила уходит, это невозможно остановить. Я не хотел взваливать на тебя эту ношу, мальчик, но другого выхода нет.

Архмастер Гелен зашелся кашлем.

– Хорошо. Хорошо, учитель, – поспешно сказал молодой маг. – Я, Ринвальд, клянусь, что уничтожу Искру Жизни. Вы только не волнуйтесь так. Лучше отдохните. Давайте, я отвар сделаю?

– Не надо, – устало покачал головой архмастер, – слушай меня внимательно.

Гелен говорил долго, переходя на шепот, когда голос от напряжения отказывался повиноваться. О том, что читал, слышал и, самое важное, видел во время визита в лабораторию и поединка с Искрой. Ринвальд запоминал, все еще отказываясь верить, что они говорят не о легендах, а о реально существующем артефакте. И его, пожертвовав жизнями, создал человек, которого Ринвальд считал своим другом.

ГЛАВА 2

То, что в его отсутствие в лаборатории кто-то был, Бриан понял сразу. Уходя, нарушитель даже не пытался замести следы. Странно. Обойти охранную систему придворного мага могли немногие, и уж они бы наверняка озаботились уборкой.

– И кто же у нас такой дерзкий? – зло спросил магистр, разворачивая свое плетение. – Гелен, старая ты сова! Вычислил, значит.

Не мешкая, Бриан направился к столу, на котором, уходя, оставил Искру. Артефакт был на месте. Жизнь, заключенная в хрустальный шар, пела, манила обещанием силы. Бриан поморщился. Восторг первых дней сошел на нет. Сейчас при мысли о содеянном во рту появлялась знакомая горечь, а кисти привычно сжимались в кулаки.

Он не думал об обитателях Дунотара – их судьба была предрешена в миг, когда старый тан бросил вызов королю. Бриана пугала знакомая пустота, вновь просыпающаяся в душе. А ведь он так надеялся, что после создания Искры это чувство наконец-то исчезнет.

– Глупый мальчишка! Бестолковый, ни на что не годный сопляк! – отозвалась пустота знакомым голосом.

Бриан зарычал от бессильной ярости. Последние дни он едва удерживался на краю. Даже Его Величество, заметив несвойственную придворному магу нервозность, настоятельно посоветовал Бриану развеяться.

– Отдохните, мой дорогой магистр, – поправляя перчатку, бросил Белгор, – похоже, магические изыскания порядком утомили вас. В Саварре сейчас чудесная погода, уверен, морской воздух вернет вам привычное спокойствие духа.

Бриан отбыл в тот же день. И следующие два пил, благодаря каждый новый бокал за благословенное забытье. Ни снов, ни воспоминаний, ни боли. К несчастью, долго в этом состоянии оставаться не удавалось никогда.

Сколько он себя помнил, пустота поглощала все. Перемалывала похвалы учителей, завистливое восхищение коллег, вздохи дам и королевскую милость, оставляя только горечь. Заглушить ее мертвенный голос удавалось ненадолго вину и иногда – искреннему восторгу Ринвальда.

Мысль о друге отозвалась досадой. Старик наверняка расскажет ему об Искре. И они, конечно же, постараются восстановить справедливость. Герои, Балор забери их обоих. Но Искру нужно спрятать. Бриан почувствовал, как ноющая боль сменяется злым азартом. В конце концов, что может утолить самолюбие мага вернее, чем победа над более сильным противником? Он неоднократно вызывал Ринвальда на поединок, но тот упорно отказывался.

– Да ты меня одной левой сделаешь, Бриан!

И широкая искренняя улыбка. Ринвальд всегда хвалил его работы, восторгался умением держать себя и по-детски завидовал успеху у дам. Издевался! Он всегда над ним издевался. Прикрывал дружбой свое презрение. Но только не сейчас.

– На этот раз, дружище, ты непременно примешь бой! – зло выкрикнул Бриан. – Я просто не оставлю тебе выбора. И буду наслаждаться каждой минутой.

Победа над Ринвальдом наверняка заставит пустоту замолчать. Память услужливо подбросила магистру имя.

– Это будет прекрасная схватка, мой дорогой друг!

Сейчас Бриан чувствовал себя почти счастливым.

***

Ринвальд спал урывками. Он не отходил от постели учителя, а тому становилось все хуже. Силы покидали Гелена, словно невидимое чудовище вытягивало жизнь архмастера. Лучшие целители разводили руками и говорили что-то о возрасте, магическом истощении и необходимости просто подождать, пока организм сам восстановится. Или Темная Жница возьмет свое.

Последние дни Гелен почти все время пребывал в забытьи, его силы поддерживали маги и целители. Бриан учителя не навещал. Сразу после возвращения из Саварры он куда-то пропал, сославшись на важный эксперимент. А потом так же внезапно появился.

– Как он?

Бриан стремительно вошел в комнату.

– Т-ты?!

Ринвальд с ненавистью посмотрел на бывшего лучшего друга.

– Я, дружище. И я буду признателен, если перестанешь таращиться на меня и все же ответишь на вопрос. Что с учителем?

– Да как ты смеешь называть его учителем после всего, что сделал? – в голосе Ринвальда звенела ярость и какая-то детская обида. – Ведь это твое творенье его убивает!

– Вот оно что, – Бриан прищурился, – тем лучше.

– Да что ты несешь, Балор тебя забери?! – Ринвальд сорвался на крик.

– Спокойно, дружище, – ухмыльнулся Бриан, – кажется, я знаю, что может помочь нашему дорогому учителю. Но, как понимаешь, хотел бы обсудить это в более приватной обстановке…

– Я попрошу сменить меня и приду к тебе в лабораторию.

– Буду ждать, – спокойно ответил Бриан. – Я осмотрю его.

Гелен был похож на восковую куклу. Только легкое движение одеяла и подрагивание опущенных век давали понять, что архмастер еще жив. Бриан прикоснулся к холодному запястью, сердце билось слишком медленно. Видимых повреждений не было, но, вне всяких сомнений, старый маг умирал. Бриан отдал ему толику своей силы и, стиснув зубы, наблюдал, как она растворяется, превращаясь в ничто. Этого он не планировал. И, похоже, оказался не готов. Вливая в истощенный организм большую часть своего резерва, Бриан наклонился и прошептал:

– Я не хотел, чтобы так получилось, учитель.

И встретился с полным сочувствия и понимания взглядом. Гелен попытался что-то сказать, но сил хватило только на сдавленный хрип. Подлетевший к кровати Ринвальд резко оттолкнул Бриана и заклинанием погрузил больного в сон.

– Уходи, – не поворачиваясь, сказал он. – Я приду, как только передам его целителям.

Когда Бриан вышел из комнаты, Ринвальд бережно поправил одеяло.

– Я найду способ спасти вас, учитель. Или заставлю Бриана это сделать. Только, пожалуйста, дайте мне время.

***

Как бы странно это ни звучало, придворный маг не находил себе места от беспокойства. Он был готов признать, что за эти дни проделал неплохую работу: нашел идеальное хранилище для Искры и даже поместил в него своенравный артефакт. Процедуру пришлось разрабатывать с нуля, и в какой-то момент Бриану казалось: сосуд не выдержит. Повезло. Теперь, когда миг триумфа оказался так близок, неясное чувство заставляло мага нетерпеливо кружить по лаборатории. мертвенно-бледное лицо Гелена не шло из головы. Кто мог подумать, что архмастер попытается уничтожить артефакт?! Старик всегда был ненормальным. Бриан часто замечал, как учитель смотрит на него с выражением, которое никак невозможно прочитать. Магистр не понимал ни участия старого мага, ни его попыток поговорить по душам. Не понимал, почему всегда при упоминании о лорде-отце Гелен едва заметно морщился, словно потревожив больной зуб.

И надо же ему именно сейчас все испортить? Дурак, старый наивный дурак!

– Да кто ты такой, чтобы порочить имя архмастера, щенок! – зашипела пустота.

– Я Бриан МакНуад, лучший выпускник, самый молодой магистр в истории, придворный маг Белгора Десятого. Я создал Искру Жизни!

Он кричал, а пустота отвечала презрительным молчанием. Задыхаясь, Бриан прикусил губу. Боль отрезвила, дала передышку, позволила разжать сведенные судорогой пальцы, расправить плечи. Он не поддастся пустоте. Только не сейчас, когда Бриан так близок к тому, чтобы навсегда заставить ее замолчать. Он должен довести партию до конца. Наконец-то доказать Ринвальду, что именно он, Бриан, лучший.

– Отдай мне Искру, и я никому не скажу о Дунотаре.

Появившийся из телепорта маг был на удивление собран и спокоен.

– Клянешься? – Бриан не верил своей удаче.

Конечно, Ринвальд вряд ли побежит к королю, но подстраховаться не мешает.

– Я, Ринвальд, клянусь никому не говорить, что это ты уничтожил Дунотар, если ты отдашь мне Искру Жизни.

– И что такой идеалист, как ты, собирается с ней делать?

Бриан криво усмехнулся, глядя, как лицо соперника вспыхивает от гнева.

– Я вылечу учителя, а потом найду способ уничтожить ее, как обещал, – Ринвальд сжал кулаки.

– Не много ли обещаний ты даешь, дружище?

– Не твое дело, – огрызнулся гость. – Я поклялся, и мне нужен артефакт.

– Что ж, понимаю твое нетерпение, – голос Бриана звучал, как насквозь фальшивая колыбельная, – но прежде, чем я отдам тебе артефакт, запомни. Сейчас только я знаю, как извлечь его из сосуда. Ты меня услышал?

– Я тебя услышал, но это неважно. Когда учитель выздоровеет, я уничтожу Искру вместе с сосудом. Поэтому если ты сильно им дорожишь, лучше достань сейчас.

– Что ж, дело твое, – пожал плечами Бриан, – идем.

В комнату, где хранились самые ценные ингредиенты, Бриан зашел первым. Он специально позаботился о ярком освещении. И о том, чтобы выбрать место, откуда ему будет отлично видно Ринвальда. Маг готовился тщательно, и его старания окупились.

Гость увидел сосуд и остолбенел. Удивление, недоверие, ужас и, наконец, ярость. Бриан пил их жадно, как поглощает драгоценную влагу пустыня. Он никогда не видел своего вечного соперника таким и подозревал, что никогда больше не увидит. Бриан улыбался, даже когда друг вцепился ему в горло. Наконец-то! Наконец-то Ринвальд показал свое настоящее лицо. Улыбки, восторг, дружеское участие – все это ложь. Только ненависть к нему, Бриану, истинна.

– Ты не можешь убить меня, дружище, – прохрипел Бриан, – лишь я знаю, как извлечь Искру.

Ринвальд отпрянул, рухнул на стоявший рядом стул, закрывая лицо ладонями.

– Почему? – простонал он.

– Что? – опешил Бриан.

– Почему? – Ринвальд поднял глаза, и Бриан увидел в них странный блеск. – Почему ты это сделал, Бриан? Учитель любил тебя, я считал тебя своим другом, единственным другом, а она… Она ничего плохого тебе не сделала! Так зачем это все?

Ринвальд кричал, злые слезы текли по осунувшимся щекам. В голосе уже не было ненависти, только боль. Почему? Зачем? Какие странные вопросы.

– Отвечай!

Крик вытряхнул из размышлений, не дал подготовиться, придумать идеальный ответ.

– Потому что я такой. А вы отказывались это видеть. Ты и учитель. Вы всегда смотрели так, будто я действительно стою вашей привязанности. А я чувствовал себя самозванцем. Дунотар и Искра, и другие вещи, о которых я не могу говорить – вот что я есть на самом деле. Я всегда тебе завидовал, старался превзойти, и каждый раз терпел неудачу. Это мой шанс стать лучшим.

– Ты болен, Бриан, – покачал головой гость, – тебе нужна помощь.

– Мне нужна победа, дружище, – устало усмехнулся Бриан.

– Я забираю ее.