На мой стук в дверь кабинета с табличкой «Главная медсестра» никто не откликнулся, но дверь была чуть приоткрыта. Я заглянула в кабинет, он был пуст. Позвонила Сапрыкиной, чтобы узнать, что дальше делать. Та в приказном тоне сказала, чтобы я зашла в кабинет и оставила эти бумаги прямо на столе около монитора ЕМИАСА и быстро возвращалась в отделение.

Пожав плечами, я быстро зашла в кабинет и осмотрела рабочий стол главной медсестры в поисках монитора. Не найдя его, огляделась по сторонам и увидела монитор на другом столе, стоявшем в небольшой нише, где также стояли платяной и книжный шкафы. Стеклянная дверца книжного шкафа была распахнута и в ней, как в зеркале отражался весь кабинет.

Я направилась к столу с монитором и увидела на книжной полке подарочный экземпляр Камасутры. Взяла её в руки, чувствуя приятный запах новой книги.

«Интересно, кто же подарил нашей Людмиле Захаровне такую нужную книжку?!» – горько про себя усмехнулась я, вспомнив с каким удовольствием мы с Глебом изучали это замечательное индийское пособие… В этот момент послышались приближавшиеся шаги. Я узнала голоса начмеда Муранова Григория Ивановича и главной медсестры. Застигнутая врасплох с Камасутрой в руках я машинально втиснулась между шкафами и была невидима для входящих, зато в стекле дверцы книжного шкафа весь кабинет у меня был как на ладони.

Они буквально ворвались в кабинет, и Людмила Захаровна тут же заперла дверь на ключ. Начмед быстро скинул с себя белый халат и синий, трикотажный свитер. Потянулся руками к ремню брюк.

– Милочка, давай быстрее, а то мне потом на совещание вместо Дмитриева в департамент, – торопливо проговорил он, вставая прямо напротив окна, прикрытого светлыми жалюзи.

– Да-да, Гришенька, я сейчас-сейчас. – также засуетилась главная медсестра.

Я была не в силах отвести взгляда от поверхности стеклянной двери шкафа в которой как на экране наша главная медсестра тоже быстро скинула с себя белый халат, расстегнула на груди батистовую блузку и, вытащив поверх французского лифчика свои большие белые груди с набухшими коричневыми сосками, встала перед начмедом на колени и принялась ему расстёгивать пуговицы на ширинке. Он же, в предвкушении удовольствия, обеими руками лохматил ей волосы на голове и всё больше возбуждался: – Ну, малыш! Давай же скорее, малыш! Бери его уже скорее в рот. Он так хочет к твоим губкам!

– Сейчас, Гришенька, сейчас, – возбуждённо дыша проговорила разрумянившаяся Людмила Захаровна и. достав из кармана юбки белую салфетку, быстро оттёрла свои губы от карминно-красной помады и выкинула её в мусорную корзину. Затем она потянулась обеими руками под низ его пузатенького живота и спустила ему трусы. Я невольно хмыкнула, увидев красный небольшой член начмеда висевший чуть ли не на полшестого.

– О-о-о, малыш! – простонал начмед через пару минут и закинув голову, обвёл глазами комнату и… встретился на стеклянной поверхности двери с моим взглядом. Томно прикрытые глаза его тут же расширились до размеров небольшого блюдца. Но надо отдать ему должное, он не издал ни звука. На автомате он продолжал управлять головой главной медсестры, регулируя поступательно-отступательные движения. Затем незаметно для Людмилы Захаровны поднёс указательный палец правой руки к своим губам, видимо, призывая меня к молчанию. Меня можно было и не просить об этом. Я стояла между двумя шкафами с Камасутрой в руках и вынужденно наблюдала за актом любви между нашей, кстати, замужней и очень строгой главной медсестры и не менее женатым и строгим начмедом клиники. Я понимала, что в любой момент может ожить мой телефон и что скоро сюда прибежит Сапрыкина, чтобы в очередной раз пригрозить мне депремированием за долгое отсутствие на рабочем месте. Короче, ситуация была ещё та …

Дыхание начмеда участилось, обвисшие щёки стали багроветь:

– Малыш, давай я прямо так кончу, мне уже пора в департамент, – простонал он, глядя прямо в глаза моему изображению на стекле. В какой-то момент его глаза остекленели и он, прижав голову главной медсестры к своему лону, замер на месте, издавая непонятные звуки. Людмила Захаровна упёрлась ладонями в его бёдра и стала пытаться освободить свою голову из его цепких объятий.

Вот он выдохнул и быстро чмокнув Людмилу Захаровну в макушку: – Спасибо, дорогая. Давай одевайся быстрее и проводи меня, а то мне уже ехать пора в департамент. Давай-давай, поднимайся и пошли!

Я увидела, как главная медсестра, достав из кармана ещё одну бумажную салфетку что-то туда сплюнула, обтёрла ею губы и выбросила в мусорное ведро. Заправляя груди в лифчик, она недовольно произнесла: – Это что сейчас было, Гришенька?! Я-то не кончила!

– Милочка, ну сама же понимаешь, какой у нас сейчас цейтнот здесь творится! Мне нужно срочно в департамент. Дмитриева скорее всего посадят. Будет решаться вопрос о том, кто его заменит. Скоро здесь будет куча проверяющих, приедут все надзоры! В следующий раз я тебе клянусь, что мы оба кончим и ещё как кончим! Только никто об этом не должен знать и тогда всем будет хорошо! – неожиданно повысил голос начмед. И посмотрел моему отражению прямо в глаза.

– Мне нужно причёску привести в порядок, – главная медсестра хотела повернуться лицом к столу, но начмед вцепился ей в плечи не давая развернуться: – Милочка, у тебя всё прекрасно! Пошли быстрее, проводи меня. Вместе зашли, вместе должны выйти, а то пересуды всякие пойдут. Ты же знаешь какими непорядочными могут быть люди.

С этими словами он быстро повернул ключ в замке и буквально под руку вытащил главную медсестру из её же кабинета. Я подождала несколько секунд, положила наконец-то на место Камасутру и кинулась вон из кабинета. В этот момент зазвонил мой телефон. Звонила Сапрыкина.

Глава 3

ВЛАДА

Следующая неделя у меня пролетела как в тумане. Когда работаешь медсестрой в кардиологическом отделении такой большой клиники как наша, то на работе успеваешь думать только о работе и совсем нет времени на слёзы и переживания. Разве только в короткие минуты перерывов на обед и ужин. Но и там в разговорах с девчонками, вроде. забываешься и произошедшее как будто уходит на задний план.

Вот и сейчас, почти в полночь, я сижу с Катюшкой в нашей комнате для персонала и машинально ем принесённый из дома ужин. Аппетита нет. Ем, потому что понимаю, что нужны силы для того, чтобы жить дальше.

– Я помню, ты мне ещё тогда рассказывала, что твоя мама с самого начала предупреждала тебя о том, что таких как Глеб нужно избегать, – безапелляционно заявила Катя, облизывая ложку с мёдом и воскликнула: – Вот ведь какой гад! Если ты так не любишь детей, то почему не сделаешь себе сразу вазэктомию?! Женщинам же, вон, трубы перевязывают. Я офигеваю! Такой весь из себя оказывается чайлдфри, а четверых наследничков успел себе настрогать!

Я сижу на стуле напротив и только вздыхаю: – Знаешь, Катюшка, что сейчас для меня самое грустное?

– Ну?

– Прихожу домой с дежурства, а там всё напоминает о нём.

– Ты же сказала, что он все свои вещи забрал!

– Ну, да, забрал. Так остались же вещи, которыми мы вместе пользовались, – пояснила я. – А Новый год теперь как без него встречать?!

– С семьёй встретишь: с мамой и сыном. Раз он уже подал на развод, то можешь считать себя свободной женщиной и начинать искать себе другого мужика. Только уж в этот раз выбирай умом, а не…

Катя не успела договорить как зазвонил её телефон. Глянув на дисплей, она прошептала: – Ничего себе! Сапрыкина звонит! Вот же не спится этой стерве!

– Алло, да, Марина Владимировна? – бодрым голосом отозвалась она на звонок, – Что?! А-а-а… я поняла. Хорошо, передам. Да-да, спокойной ночи, Марина Владимировна, до завтра.

Катя со злым выражением лица, отключила телефон и воскликнула: – Нет, ты представляешь себе?! Она требует, чтобы мы с тобой завтра после дежурства остались утром на общее собрание! Будут всему коллективу представлять нового главного врача!

– Что?! – подхватила я. Перспектива после бессонной ночи задержаться ещё и на собрание меня тоже не обрадовала. – Мы же с дежурства будем! Вот что за моду они себе взяли – оставлять людей после ночного дежурства на всякие дурацкие мероприятия?!

– Так нам ещё и про судьбу Дмитриева ничего толком не рассказали. А уже нового притащат завтра! – со злостью споласкивая свою кружку в раковине, произнесла Катя. – Ой, Владка, время! Побежали скорее по постам, а то завтра Сапрыкина опять начнёт смотреть по камерам сколько минут нас не было на посту.

Утром, уже почти перед самой сдачей смены, я побежала в лабораторию, располагавшуюся на первом этаже. В руках у меня был контейнер для анализов. Возвращаясь обратно к себе в отделение, я встала около лифта, размышляя о том, как всё-таки сегодня попробовать позвонить Глебу. Раз он ушёл и от Ритки… кто там говорил из классиков, что за любовь нужно бороться?! А я так люблю своего Глебушку! Так тоскую по нему… Я попробую-ка я побороться за него…

– Так, девочки, проходите скорее в кабину. Только и нам местечко оставьте, – вдруг за спинной у меня послышался голос начмеда Муранова. Я тут же шмыгнула в кабину лифта и уставилась на свои рабочие туфли. После того случая в кабинете главной медсестры мы с ним пока больше не сталкивались. Стоя с опущенной головой, я увидела, как в кабину прошли ещё пара женских ног в зимних сапожках и следом за ними три пары мужских: в зимних, хорошего качества полуботинках разного размера. В лифте сразу запахло модными духами.

– Так вот, Данила Алексеевич, у нас здесь, несмотря на всё случившееся, всё в полном ажуре, – чуть заискивающим голосом продолжил разговор Муранов с кем-то из обладателей мужских полуботинок.

– Так я и не сомневаюсь, – ответил ему один из них густым басом и добавил: – Уверен, что Лев Романович наведёт здесь порядок и вы ему обязательно поможете. Так ведь, Лев Романович?

– Угу, – немногословно отозвался третий.

Тут меня вдруг осенило, что сейчас со мной в лифте едет человек, которого назначили нашим новым главным врачом. Я чисто из любопытства подняла голову, чтобы сейчас в отделении рассказать Кате и девчонкам, что уже успела вблизи увидеть того, кого скоро мы будем видеть редко и только на дальних расстояниях.

Первое что я увидела – это были круглые глаза начмеда Муранова. Он в замешательстве смотрел на меня так, как будто я была в маске с картины «Крик».

– Что-то не так, Григорий Иванович? – спросил уже мне знакомым густым басом пузатый, краснощёкий мужчина за пятьдесят в тёплой, канадской куртке. – Кто эта милая девушка?

– Нет-нет, всё хорошо! – опомнившись, затараторил начмед Муранов. Лицо его зарделось, но он тут же широко улыбнулся всем и обвёл рукой: – Вот, Данила Алексеевич, с нами сейчас едут наши лучшие кадры…

В этот момент лифт остановился на третьем этаже и две сотрудницы клиники, смущённо улыбаясь, вышли из лифта, оглядываясь на мужчин. Уверена, что они сейчас тоже побегут в свои подразделения, чтобы рассказать коллегам о том, как они только что проехались с новым главным врачом. Итак, я осталась один на один с начмедом и его гостями. Вернее, с одним гостем, потому что третий с сегодняшнего дня станет нашим новым боссом, нашим новым главным врачом. И я смело посмотрела на третьего. Что – я раньше главных врачей не видела, что ли?!.

Хм… Ну, что сказать? Если «Лев Романович» его подлинные имя и фамилия, то его внешность полностью соответствовала этим данным. У него были: рыжая львиная грива, зачёсанная назад, римский нос, красиво вырезанные губы, глаза тёмно-янтарного цвета и …

– Коллега-коллега, вам выходить, – добродушно улыбаясь своим гостям, начмед стал настойчиво подпихивать меня к выходу, ибо лифт уже остановился на четвёртом этаже. – Дальше пятый этаж. Вам же, Михеева, не нужно в администрацию клиники?

– Н-нет, не нужно, – помотала головой я, и с трудом отвела взгляд от безразличного взгляда исподлобья нашего нового главного врача.

Не успела я зайти в наше кардиологическое отделение, как тут же послышался ультразвук Сапрыкиной: – Все сотрудники отделения, кроме дежурных на посту и врача Симоновой немедленно бегом в конференц-зал. Это ненадолго.

Сотрудники отделения, негромко переговариваясь потянулись к выходу. В конференц-зале уже было полно народу. И самые шустрые придерживали свободные места для своих отделений, из-за чего-то здесь, то там возникали мелкие стычки с чужаками, желавшими присесть на эти места.

Наконец все расселись и на сцену поднялся наш начмед Муранов, до этого исполнявший обязанности главного врача.

– Здравствуйте, коллеги! – начал он. – Все в курсе той очень неприятной ситуации, что произошла у нас неделю назад. Я не буду распространяться на эту тему, там всё решит следствие. У нас же с вами сегодня более приятная встреча. К нам приехали заместитель руководителя департамента здравоохранения города Данилов Данила Алексеевич и Анохин Лев Романович. Прощу вас, – он обратился к кому-то кто сидел в первом ряду. Приглашённые стали подниматься на сцену и по залу прокатился лёгкий гул.

– Ну всё, хана нашим бабам! – неожиданно за спиной услышала я. Это вполголоса высказался наш записной шутник доктор Бобров из отделения травматологии.

– Да уж, такую конкуренцию в нашем прайде навряд ли кто-нибудь осилит, – в тон ему тихонько заметил сидевший рядом со мной тщедушный, тонкогубый врач-рентгенолог Арефьев.

В этот момент начмед Муранов протянул микрофон толстому, с багровыми щеками заместителю руководителя Департамента здравоохранения Данилову: – Прошу вас, Данила Алексеевич, вам слово.

Тот поздоровался со всеми и принялся рассказывать о достижениях городской медицины и своих личных. После чего неожиданно кивнул в сторону терпеливо молчавшего в сторонке рыжеволосого мужчины: – А теперь я представляю вам вашего нового главного врача – Анохина Льва Романовича. Вам слово, Лев Романович.

В зале наступила звенящая тишина. Первое на что обратили внимание почти все женщины, присутствовавшие в зале – у нового главного врача на пальце не было обручального кольца! Была всего лишь небольшая печатка на левом мизинце. Перед нами стоял тот экземпляр мужского сословия, при виде которого замирает сердце почти любой женщины. Оглядевшись по сторонам, я увидела, что буквально все наши сотрудницы смотрели на Льва Романовича как на нечто божественное.

– Уровень – Бог! – словно услышав мои мысли громко прошептала завлабораторией Полина Сергеевна, сидевшая прямо передо мной. Она была большой любительницей компьютерных игр. Сидевшие неподалёку женщины согласно закивали.

– Здравствуйте, коллеги! – красивым, поставленным голосом произнёс новый главврач и неожиданно улыбнулся озорной, мальчишеской улыбкой. Надо было заснять на видео этот момент. Потому что после этого никто из нас уже не видел улыбки на его лице.

В ответ ему улыбнулись не все. Мужская половина зала сразу почувствовала в нём альфа-самца, который однозначно заставит считаться с собой.

– Подробные данные обо мне прочтёте сегодня после обеда на сайте клиники. Я не стану обещать вам золотых гор, – продолжил новый главврач. – Пообещать могу одно: от каждого – по заслугам, каждому – по труду. А я со своей стороны постараюсь сделать всё, чтобы эти заслуги достойно оплачивались. Более не будем терять времени, вас ждут больные. Все, кто с ночного дежурства немедленно по домам отсыпаться. Всё, все свободны, кроме начмеда, заведующих отделениями, завхоза и сисадмина. Последних прошу пройти ко мне в приёмную через десять минут…

– Красиво начал, посмотрим каков будет через годик-другой, – пробормотал так чтобы окружающие его услышали рентгенолог Арефьев.

Народ, перешёптываясь и переглядываясь направился к выходу. Женщины буквально выворачивали себе шеи, чтобы напоследок глянуть на своего нового руководителя.

– Ничего себе главврач! Да ведь, Владочка?! Такой красавчик! – возбуждённо сверкая глазами воскликнула Катя.

– Наверное, – я устало пожала плечами. Мне, честно говоря, было всё равно. Очень хотелось скорее добраться до дома и залезть в тёплую постельку и отоспаться как следует.

И потом, у меня же есть мой Глебушка! Зачем мне любоваться этим рыжим ходячим манекеном?!

Глава 4

ЛЕВ

«Ну, вот – наконец-то настал этот день! Теперь моя жизнь опять будет наполнена смыслом и некогда будет размышлять о прошлом», – подумал я и подошёл к большому окну. Верхушки деревьев уже доросли до пятого этажа, но сквозь голые ветки двор клиники хорошо просматривался и можно было наблюдать за тем, как работает приёмная стационара, к которой уже стояла вереница из машин «скорой». То там, то тут показывались в накинутых на плечи пальто и куртках сотрудники в синих и зелёных больничных костюмах. К центральному входу стационара направлялись посетители и пациенты…

В дверь постучались и на моё «войдите», – показалась секретарша – Ольга, кажется. Грудастая, в светло-бежевой блузке с глубоким вырезом и чёрной стильной юбке-карандаш с чёрными же пуговицами сбоку. Вильнув крутым бедром, она чуть протяжно произнесла:

– Лев Романович, в приёмную подошли все, кого вы перечислили на собрании коллектива. Им уже можно зайти или подождать немного?

«Ну, что, нужно быть последовательным», – мысленно подумал я, а вслух холодно произнёс: – Вас ведь, кажется, Ольга зовут?

– Да, Ольга Васильевна, – кивнула секретарша и рукой откинула назад длинные, тёмные волосы. Её серые, с поволокой глаза, без тени смущения смотрели мне прямо в глаза.

– Так вот, Ольга Васильевна, для начала принесите мне чашечку чёрного кофе без сахара и минут через двадцать запустите ко мне сначала начмеда и заведующих, а после них – остальных, – я ответил тем же безразличным взглядом этой щучке. То, что она – «щучка» – было понятно с первого взгляда. Есть такой тип женщин, которые, что говорится, знают себе цену и ведут себя со всеми так, как будто им должен весь мир. А эта, как мне известно, была примой в гареме бывшего главного врача. И во мне она сейчас видит ту внезапную преграду, из-за которой прямо сейчас рушится её привычный, благополучный мир «главной любовницы» бывшего главврача Дмитриева.

– Лев Романович, у меня сейчас нет кофе без сахара. Просто Дмитрий Иванович всегда пил кофе с сахаром. Я не могу сейчас сделать вам кофе без сахара, – с каким-то лёгким вызовом произнесла секретарша, не спуская с меня испытующего взгляда.

– А вы сделайте! – с нажимом произнёс я и сухо добавил: – Я работаю только с теми людьми, для которых мой приказ или просьба – закон. Иначе – на выход! Вам всё ясно?

Во взгляде секретарши появилось лёгкое смятение: – Да, конечно, Лев Романович! Я сейчас что-нибудь придумаю.

Секретарша скрылась за дверью, оставив после себя едва заметный шлейф известных духов с ноткой экзотического фрукта. Мне, кстати, по душе другие, с нотками белой розы и сицилийского лимона.

Я ещё раз окинул взглядом кабинет и приоткрыл дверь в соседнюю комнату, служившей комнатой для отдыха. Там у стены стоял большой серебристого цвета холодильник, деревянная, резная тумба на которой теснились микроволновка, электрический чайник, какие-то чашки и блюдца. Над тумбой на стене висел плазменный телевизор, пульт от которого лежал тут же.

У противоположной стены стоял приличного вида светлый кожаный диван. Перед ним, на журнальном столике блестела чистотой пепельница. Показалось интересным, что окно выходило не на солнечную сторону, а вот шторы, обрамлявшие окно были сшиты из материала блэк-аут, то есть не пропускавшие свет. Здесь же была дверь в миниатюрную туалетную комнату, в которой находились небольшая душевая кабинка, раковина и унитаз. Всё это было светло-салатного цвета и блестело чистотой.

Заслышав приближавшийся перестук каблучков, я быстро вышел из комнаты для отдыха и расселся в кресле, где ещё неделю назад восседал бывший главврач Дмитриев.

– Вот ваш кофе, Лев Романович, – неожиданно приветливым голосом произнесла секретарша и поставила передо мной блюдце с чашечкой из белого фарфора. Теперь уже я испытующе посмотрел ей в глаза. Флюиды сексапильности этой «щучки» были весьма чувствительны. У бывшего главврача был неплохой вкус. Я бы ей как-нибудь вдул. Ладно, дальше будет видно.