© Баунт С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1
Покайся…
Или как я стала девушкой маньяка…

– Все считают меня девушкой серийного убийцы, а ты хочешь, чтобы я просто мило улыбалась в ответ?

Захлопываю учебник по уголовному праву.

– Ты знаешь правду! – восклицает Венера. – Пусть болтают что хотят.

– Я не знаю!

Кажется, я кричу слишком громко. Вся аудитория вместе с профессором поворачивает головы.

Я скатываюсь под стол. Один лоб торчит. Хорошо, что мы с подругой сели на последний ряд. Устала я от чужих взглядов: кто-то смотрит с любопытством, кто-то с презрением, а кто-то совсем и не смотрит, а нагло пристает с вопросами о Лео.

Еще бы!

О нем всю неделю рассказывали в интернете, по телевизору… везде! Известный адвокат, который защищал самых опасных преступников, обвиняется в жестоких убийствах. Ирония судьбы. Новостные каналы взорвались от таких новостей, народ обсуждает Лео, а в моем университете обсуждают заодно и меня, ведь многие знают, что мы с маньяком были в близких отношениях.

Я шагу спокойно сделать не могу!

И все из-за него…

Если бы они знали, насколько я ненавижу этого мерзавца! Он разрушил мою жизнь! Понятия не имею, виновен он или нет, и знать не желаю, потому что наши пути разошлись.

Поджав губы, я пытаюсь сделать вид, что мое сердце не бьется со скоростью реактивного самолета, а артерии не визжат. Затем до хруста сдавливаю в кулаке пачку шоколадного печенья. Ее купила Венера. Думаю, подруга отчаялась в поисках того, чем меня успокоить, и решила подкармливать. Или ее пугает то, как сильно я похудела летом. Раньше мы с Венерой не так контрастировали, а теперь я выгляжу скелетом рядом с ней. Неудивительно, что люди вокруг жаждут меня накормить. Скоро и анорексики начнут сочувствовать, будут бежать следом и кричать: «Откуси кусок моей руки, зая, тебе нужнее». Особенно когда я иду под руку с Венерой и ее грудью четвертого размера. Подруга у меня фигуристая. Вылитая Мэрилин Монро.

– Эми, я понимаю, как тебе тяжело, – ласково шепчет Венера, склоняясь ближе и одурманивая меня своими цитрусовыми духами. – Но я уверена, что он явится и объяснит, он…

– Плевать мне на эту самодовольную сволочь, – бурчу я. – Все считают, что у нас любовь, а я мечтаю задушить его. Что за несправедливость? Клянусь, если столкнусь с ним вновь, сама убью. Вцеплюсь в его горло и задушу! Ненавижу!

– Да, прекрасные будут заголовки, – с горькой улыбкой кивает подруга. – Известного серийного убийцу задушила любимая девушка.

Я фыркаю. И мы сидим молча остаток семинара. Мне хочется повторить, какими еще способами я буду убивать Лео, когда встречу, но Венера слышит мое нытье так часто, что я и сама уже чувствую себя по-идиотски.

Пока преподаватель спрашивает Дремотного, который сидит третьим за партой и отдувается за наши крики, я рассматриваю двор за окном.

Пустой, унылый двор…

Дремотный, на радость аудитории, толкает речь о смертной казни не хуже древнегреческого философа. Мы и не замечаем, как семинар заканчивается. Парень заплетает коричневый хвост на затылке и накидывает свою любимую кожаную куртку, под которой ранее спал, накрывшись с головой. Впрочем, снял он ее ради хвастовства. Летом Дремотный красиво загорел, подкачался и набил новые татуировки на предплечья. Выглядит, как член мексиканской мафии.

Он торопится в столовую: занять очередь за кофе для нашей компании. Вернее, для себя и Венеры. После знакомства с Лео я не переношу запах кофе.

Мы с подругой ждем, когда студенты покинут аудиторию, чтобы не идти в толпе. Венера – мой личный телохранитель. Никто не достанет меня, пока рядом подруга, у нее талант: красиво посылать людей к черту.

К слову, ждем мы не только ухода студентов, но и профессора.

Арье Аронович Цимерман – кошмар студентов, ведь сдать ему экзамен сложнее, чем стать президентом страны, но я избегаю профессора не из-за учебы. Этот хмурый человек – друг Лео. И он тоже не осведомлен, где пропадает мой дражайший адвокат-маньяк. Все надеется, что тот со мной свяжется.

– Эмилия Лисовская, – окликает профессор у двери.

Я останавливаюсь, имея дикое желание удариться головой о стену и отключиться.

– Да, Арье Аронович?

Глубокие зелено-карие глаза Цимермана пронзают меня насквозь, из-за очков они выглядят еще больше и пугают до инфаркта.

– Последнее время вы совсем не отвечаете на семинарах, – аккуратно произносит профессор. – Я переживаю за вас. Мне не нравится, что вы забросили учебу.

– Вы говорите очевидные вещи, Арье Аронович, – усмехаюсь я, – было бы странно, если бы вам, как профессору, нравилось, что я забросила учебу.

Он кладет руку мне на плечо.

– Вы злитесь. Я понимаю. Отношения – прекрасная, но часто болезненная вещь. И нельзя допускать, чтобы любовь владела нами, а не мы ей. В первую очередь нужно заботиться о своем здоровье, а оно сильно зависит от психологического состояния. Не думаю, что Леонид хотел бы…

– Все в порядке! – перебиваю, делая шаг назад. – Спасибо за беспокойство, профессор, но я очень тороплюсь. Извините.

Цимерман смотрит с таким выражением лица, будто я плюнула в него во время похорон. Да, не очень дружелюбно прозвучало. И не особо умно, ведь мне еще экзамены профессору сдавать, но к черту все приличия. Может, хоть так он отстанет.

Арье собирается продолжить, но лишь открывает рот и молчит. Мы глядим друг на друга. Двое часов на запястье профессора мерзко тикают. Терпеть не могу их двойной звук. Каждый раз, когда нахожусь около Цимермана, возникает ощущение, что он вводит меня в гипноз своими часами. Мечтаю сорвать их и разбить о стену. Только бы это тиканье затихло.

Я прощаюсь и вылетаю из аудитории, больно врезаюсь в дверь по пути.

В бездну! Пробью стену головой, если потребуется, – до того я не хочу вспоминать о Лео! Когда же все оставят меня в покое?

– Давай сходим куда-нибудь отдохнуть? – спрашивает подруга. – Цимерман прав. Ты себя в могилу загонишь.

– Подслушивала, значит? – хмыкаю я.

– Эми, ты ужасно нервная, тебе надо развеяться. Срочно. Да хоть напиться! Все лучше, чем впадать в депрессию.

– Оу, я? Нервная? Да ладно тебе!

Я размахиваю руками, демонстрируя, какой счастливой могу быть, и так стараюсь, что случайно шлепаю проходящего мимо студента по лбу. Около минуты приходится извиняться.

– Чего мне нервничать? – продолжаю истерить. – Жизнь прекрасна. Подумаешь, люди считают меня любовницей серийного убийцы; а то, что я пропустила целый месяц занятий, это проблема, что ли? А бабушка всего-то…

Я замолкаю. Венера смотрит на меня в недоумении.

– Вот об этом и говорю, – мягко замечает она, касаясь моего запястья.

Голубые радужки, похожие на два зимних озера, блестят в лучах полуденного солнца за высокими окнами. Я осознаю, что уже обед, а я еще не общалась с бабушкой.

– Мне нужно позвонить, – бормочу и бегу к выходу: на задний двор университета.

Там я сажусь на ступеньки и подношу телефон к уху. Гудок. Один. Второй. Десятый. Прохладный ветер скользит по коже, вызывает дрожь. Я не додумалась одеться теплее, сижу в лосинах и серой толстовке. Ну почему бабушка не отвечает? Спустя несколько минут я добиваюсь ответа и радуюсь, услышав свое имя.

Слава богу! Она меня узнала.

Нет, я не чокнутая… почти.

Дело в том, что бабушка стала многое забывать. У нее прогрессирует болезнь Альцгеймера. Я звоню ей миллион раз за день, боюсь, что если не буду напоминать о себе, то однажды услышу в трубку: «Я не знаю, кто вы».

Бабушка – вся моя семья. Родители погибли, когда я была маленькой, а теперь… я и ее вот-вот потеряю. Бабушка покинет мир или просто забудет меня, а что может быть страшнее, чем стать для родного человека пустотой?

Я заканчиваю разговор и сглатываю, отключая звонок. Сердце переворачивается в груди, когда бабушка произносит: «Целую, Мили», и мне хочется сохраниться, как в видеоигре, чтобы вернуться в этот момент, когда она забудет меня.

Хватит с меня ухода Лео. Он исчез так, словно его никогда и не существовало.

Сжав золотой кулон с черным фениксом на шее, я закрываю глаза и чувствую себя идиоткой, раз так и не сняла этот проклятый подарок. Но кулон – яркое напоминание, что Лео настоящий. Не моя больная фантазия, нет. Он был. И мне не хватит жизни, чтобы забыть его. Даже если я избавлюсь от украшения, миллион других вещей будет вызывать его образ. В том числе и этот университет. Лео выступал в его стенах с рассказами о своей работе.

Дьявол!

Снова поток мыслей. Как его выключить? Нельзя думать об адвокате, но я просто ничего не могу с собой поделать.

Я позволила себе поверить, что отныне не буду одна. Я допустила ошибку. Должна была понять, что тот, у кого столько секретов, не способен строить отношения и… любить.

Он сбежал, чтобы защитить меня, но я знаю истинную причину: он не способен жить иначе.

Лео погряз в криминале с раннего возраста. Это его воздух. И заставить его дышать настоящим кислородом мне не под силу. Хоть я и пыталась.

Иногда я специально хожу мимо его дома, где он давно не появлялся, и останавливаюсь, надеясь его увидеть. Однажды я простояла там под дождем, заболела, но на следующий день пришла вновь, пришла с температурой и едва волоча ноги. Видимо, чтобы окончательно себя уничтожить.

В тот день я поклялась себе, что больше о Лео не вспомню. Я решила забыть его. Навсегда. Так же, как он забыл меня. А потом дело о жестоких убийствах прогремело на весь край, и одногруппники вспомнили, с кем я проводила вечера.

– Эми! – кричит кто-то за спиной, и я едва не роняю телефон.

Оглядываюсь и понимаю, что Венеры нет поблизости, а меня окружила целая толпа сплетников.

Зараза!

– Появились подробности с места убийства, – заявляет Червонец: рыжий парень из богатой семьи, которого я не перевариваю, как и многих избалованных студентов в этом университете. С другой стороны меня прижимает его сестра-близняшка. – В новостях фотки твоего мужика во всей красе.

– И что мне сделать? Удавиться? – ядовито уточняю.

Они хихикают.

Я тру виски, стараясь не разглядывать Лео, но его фотографией мне едва не выбивают глаз.

Хочется орать и не затыкаться, пока стены университета не рухнут на мою голову. Когда же я смогу спокойно реагировать на фотографии с Лео?

Издевательство.

Это снимок во время судебного заседания по одному громкому делу, где Лео защищал убийцу. На нем черный костюм от известного дизайнера. Девушки следят за адвокатом с раскрытыми ртами, и я уверена, что в заседании – полная тишина, ведь, когда Лео говорит, все замирают. Он – дьявол во плоти. Всегда в черном. Всегда доминирует над другими людьми. Всегда серьезен. Каждая деталь его образа кричит: «Будет так, как хочу я». И люди преклоняются перед ним, соглашаясь быть в тени, ведь он сияет до того ярко, что сожжет любого, кто решит посоперничать.

Аристократические черты лица. Каштановые волосы, зачесанные назад. Строгий взгляд малахитовых глаз, в котором можно потеряться, как в мистической роще. Лео идеален во всем. На его фоне – с моими разноцветными глазами, лохматыми волосами и в толстовке – я выгляжу бродяжкой или ошибкой природы.

Да, он шикарен. В нем есть все, о чем мечтают девушки. Все, кроме совести.

И каково было удивление народа, когда объявили, что этот человек – это совершенство, черт возьми! – кровожадный маньяк. Да никто не поверил. Лео похож на статую из золота, которая просто не может опуститься до того, чтобы марать руки в чьей-то крови.

– Убийца оставляет надписи на зеркалах, – произносит Курилка, выпуская дым мне в лицо. – Говорят, что он преследует своих жертв и везде оставляет лишь одно слово.

– И какое? – вскидываю бровь, делая вид, что мне интересно.

– Покайся… – шепчет Курилка.

– Он оставляет угрозы на зеркалах? – удивляется Червонец. – И правда маньяк.

Рыжие двойняшки жмутся ко мне, будто хотят расплющить. От них пахнет дорогим парфюмом с жасмином. Этот запах смешивается с дымом, и я откашливаюсь.

– Ага, – кивает Курилка. – А после убийства он пишет что-то другое, но следствие не разглашает, что именно.

– Твой парень… чудовище, – заявляет девочка из параллельной группы. – Как ты можешь быть с мужчиной, зная, что на досуге он кому-то нож в сердце вонзает?

– А я не виню, – со смешком добавляет ее подруга. – Незаконно быть таким красавцем! Его будто скульптор слепил, посмотрите!

Она тычет мне в нос телефоном.

– Неплохо развлекается твой хахаль, – хмыкает Червонец, хлопая меня по спине.

– Мы не встречаемся! – кричу я.

После чего спрыгиваю со ступенек, едва не ломая ноги, и тороплюсь убраться подальше от университета.

Вижу, что Венера застряла с Дремотным и слезно размахивает тетрадью по английскому. Видимо, просит помощи с контрольной. Я не хочу ждать, вздыхаю и шагаю за ворота, покидаю территорию. По дороге прохожу мимо компании первокурсников и слышу, как кто-то заявляет, что Лео просто чокнулся, защищая убийц. Проникся их идеалами.

Господи, конечно, во всем виноваты клиенты! Если бы…

Лео рос среди мафии. Его дядя был криминальным авторитетом и держал в страхе весь край. Кем бы еще Лео мог стать в подобном окружении?

Я пинаю лужу и ругаю себя за гадкие мысли. Кроссовка промокает. Хочется кричать и крушить все вокруг, ведь я уверена – Лео никого не убивает… теперь. Пусть прошлое остается в прошлом. Он изменился.

Хлюпая мокрой обувью, я бреду вдоль дороги, рассматриваю осенние деревья и безуспешно стараюсь уничтожить воспоминания о проклятом адвокате.

Улицы пахнут дождем.

Солнце выглянуло из-за туч час назад, а до этого была гроза.

– Наверное, если при встрече я увижу улыбку на твоем лице, то решу, что кто-то подсыпал мне галлюциногенных грибов.

Я останавливаюсь. Не сразу осознаю, что ко мне обращается человек из черного «Мерседеса» у обочины.

– Виктор? – удивляюсь я.

– Вы только посмотрите, – заботливо шуршит он и вылезает из машины, торопится обнять меня. – Солнце мое, как же ты исхудала-то, ужас!

– Еще одно слово о моем весе… и я кого-нибудь сожру!

Виктор смеется и крепко прижимает меня к себе, жалеет, словно бездомного котенка.

– Я питаюсь одним фастфудом, так что я не очень полезная еда, – паясничает он.

– Ох, я забыла тебе позвонить, когда вернулась в город, – признаюсь я. – Прости.

Улыбнувшись, мужчина отмахивается.

Его янтарные глаза сияют, точно начищенные монеты, а подол коричневого пальто развевается на ветру. Он выглядит счастливым. Я вижу, как он рад встрече, отчего мне стыдно перед ним…

Виктор Шестирко – мой хороший друг из правоохранительных органов. В прошлом году он расследовал дело маньяка, который прикончил десятки влиятельных людей. Так и познакомились. Он подозревал Лео, а я как раз была рядом с этим демоном.

Летом мне на голову рухнул миллиард проблем: сначала Лео исчез, потом бабушка сильно болела, и я проводила бессонные ночи с ней, пропустила месяц учебы осенью и пытаюсь наверстать материал, а как это сделать, когда все бегают за мной и напоминают о Лео?

У меня мозги скоро взорвутся!

В общем, мне было не до Виктора. Он звонил, а я не отвечала. Когда ты сидишь над родственником и боишься, что в любую секунду он умрет, последнее, чем будешь заниматься, – отвечать на звонки.

– Я лишь хотел убедиться, что ты жива и здорова. – Виктор треплет меня за щеку. – Рад, что ты вернулась. Мне бы не помешала помощь.

А я-то как рада Виктору!

Есть в душе такой рычаг откровенности, который опускается только рядом с достойными людьми. Перед Виктором опускаются все рычаги. Слишком хороший. Родной. Настоящий.

– Умоляю, ну хоть ты не доставай, – взмаливаюсь я. – Не желаю больше иметь ничего общего с уголовниками.

– А я думал, что ты хочешь стать адвокатом.

– Хочу, но по гражданским делам. Хватит с меня криминала.

– Сказала девушка, у которой отец – известный вор в законе, а жених – киллер, – иронично улыбается Виктор, опираясь о свой автомобиль.

– Нет у меня жениха! И не говори мне о нем. Лео исчез, и я сделаю этому мерзавцу одолжение: забуду его к чертовой матери.

– Радость моя, плевать мне на Леонида Чацкого. Последнее время я занят поисками небесного создания по имени Ева Чацкая.

– Лео увез сестру на край страны. Если не собираешься ехать за ней в Сибирь, то можешь вычеркнуть задачу «Поймать сумасшедшую киллершу» из списка дел, завалиться на диван и пить свой авторский чай с ромашкой.

– Красивую птичку долго взаперти не удержишь, кто-нибудь да откроет клетку. Ева вернулась. Ее засекли в городе.

– Она здесь? – ужасаюсь я. – Подожди… Ева опять убивает? Эти убийства на ее совести?

– Да кто ж ее поймет, – Виктор гладит свою темно-русую щетину. – Но я надеялся, что ты поможешь подковырнуть крышку тайника и выпустить пару секретов этой семейки… они ведь тебя так лю-ю-юбят.

– Не то слово. Его тетя чуть не прострелила мне голову, а брат пристегнул наручниками к лестнице и обещал прикончить. У нас полная гармония, – фыркаю я. – Так ты теперь занимаешься делом маньяка, рисующего на зеркалах? Занятно.