Дым без огня

Есть хорошая шутка. Чтобы туристы полностью слились с окружающей природой, нужно всего лишь… три дня непрерывных дождей.

Чем интересен дождь в походе?

Это время, когда отсутствуют фотографии. Фантастические виды свинцовых небес, с которых тяжёлой стеной надвигается на горы цунами туч, померкших синеватых ущелий, притихших кедров в распадках над реками – всё это остаётся лишь в памяти очевидца. Мало кому взбредёт в голову щёлкать цифровым объективом под ливнем, а плёночная техника боялась даже обычной мороси.

Обычная морось делает необычно трудным разведение костра. Непрекращающийся дождь способствует тому, что мокрыми становятся все вещи, даже те, которые обязаны быть сухими. Оказывается, раскисла газета, которую ты собирался использовать для розжига… Выясняется, что спички размокли и смялись, потому что в прошлый раз ты второпях сунул их просто в карман… Вот уже и «сухое горючее» стало отнюдь не сухим… Что же это такое?

Это вода, бэби! Она течёт, и всё видоизменяется. Льётся, сочится, капает…

Прежде чем развести огонь, порядочные туристы должны как следует накушаться дыма. Для этого приходится непрерывно поддувать, махая хобой или другим гибким предметом. Называется это «хобить», а на нашем языке – «форчмить». Махалок для барбекю с собой не захватили, да их ещё и не завезли в отечественные магазины…

Развести огонь – полдела, его ещё надо удержать. Ветер рвёт пламя на части, а ливень иссекает своими стальными пулями. Сейчас мы запросто защищаемся от них тентом, но тогда слово «тент» было просто английским синонимом «палатки» из кроссворда.

Сегодняшний день был посвящён перевалу Абаш. Принесён ему в жертву. Вместе с ногами, коленями, плечами, спинами… Я забыл, что такое сухие и чистые ноги. Как быстро, всего-то два дня в горах! А это нетрудно: весь день иду по жидкой грязи. Прямо по ручьям. До дождя они назывались тропами.

Я собирался много чего жуткого и вопиющего написать про Абаш. Но странное дело, вот уже и не хочется! Сказываются годы походов, сказывается то, что недавно опять ходил поклониться знаменательному перевалу из «детства». Век живи, век удивляйся своему невежеству. Оказывается, перевал над рекой Абаш, ведущий на другую сторону Чемало-Кубинского Водораздела, на самом деле по-алтайски зовётся Ат-ужер, и значит это: «Слезь с коня!»

Название даёт хорошее представление о его крутизне, ведь даже на Кара-Тюрек лошадники верхом поднимаются… Конечно, Абаш не такой каменистый и высокий, со стороны он выглядит безобидной лесистой горкой… Даже не так, со стороны его вообще не видно. Просто плетёшься вслед за дядей Витей, ползёшь по землистому скату, цепляешься за корни кедров, молишься своим богам… На совершенно неприметном переходе люди любят утрачивать сознание (об этом чуть позже).

Вчерашний дождь повторился сегодня в виде слякотного марева и мелкой сеянки. Обозлившись на него окончательно, я добрался до верха, кажется, исключительно на силе этого чувства. Последние кедровые шапки взметнулись под небесами, и вдруг серая мгла расступилась. Сырые тучи остались под нами! На горизонте меж жемчужными облачками блеснула яркая синева. Как же это возможно? Я вперил взгляд в открывшуюся обширнейшую долину, но взгляд неизменно сползал куда-то ниже, к подножию древесных стволов… Там тоже что-то блестит, среди зелени. Это… снег!

Незабываемое зрелище: белый снег на зелёной траве. И не просто выпавший лёгкий снежок или слежавшийся почерневший сугроб, а фирн – маленькие кристаллизованные ледяные шарики, словно градинки совершенной круглой формы! На ощупь и на вкус это льдинки, а на вид – прекрасная белая шапка на изумрудной шевелюре горы.

Потрясённые увиденным – и тем, что под ногами, и всем, что вокруг, – обрадованные, что кончился безумный подъём, позабыли про усталость и принялись скакать, пританцовывая, между ёлок. Абаш – это «лесной» перевал, тем он и замечателен. Мы резвились, как шаловливые щенки, на поляне, и делали на плёночную мыльницу снимки, лучше которых у меня не было ни до, ни после. То были натуральные открытки: ярчайший контраст цветов, белого, синего и зелёного, идеально выбранная перспектива, и искренние улыбки на лицах странных юношей и девушек в оборванных китайских дождевиках. А за их спинами вздымался и дыбился Алтай, во всём его дивном величии.

Вот оно, счастье!

Которое, как известно, быстротечно…

Дальше снова плелись по колено в грязи. Чавкали кроссовками, как стадо свинтусов. Но уже вниз. Холодная жижа, затекающая за шиворот, бурая жижа, затекающая в обувь…

С того похода пошла моя мода (и тавтология, и стихи!) гулять по горам в джинсах. Чем объяснить выбор в пользу торговой марки Jeans, когда известно, что они промокают, тяжелеют, а потом засыхают сплошной грязевой коркой на ногах и на попе? Нет, я всё равно не ношу никаких новомодных быстросохнущих штанов. И шортов тоже не ношу: я видел, во что превращаются ноги, шоркающие по всем встречным кустам!

Джинсы – любовь моя. Они защищают меня от клеща и от колючек. Изолируют ноги от грязи, спасают от острых сучков и иззубренных каменюк. Тысячу раз в их карманах промокали мои носовые платки и туалетная бумага! Тысячу я полоскал их, пытаясь простирать, в ледяных струях рек, сушил у костра прямо на мокрой своей заднице. Ничто не отвратит меня от джинсов!

А вот с кедами вышло наоборот. Я быстренько пресытился ими, и очень скоро от них отвратился. Эта обувка не для гор. Скользящие по окатышам, накаляющиеся на льду, ничуть не щадящие ногу, неловко ступившую не туда… Нет уж, как хотите, а кеды – без меня. Тут вся треккинговая индустрия мне в помощь!

…Вечером спустились к лесной стоянке с зимовьем. Стряхнули с себя клещей. Не без отвращения, не привыкли ещё к ним, как к тараканам в студенческой общаге. Насторожились… Говорят, клещи дождь не любят… Я всегда так считал и продолжаю считать, будучи несколько раз покусанным ими в дождливое время.

Зимовье маленькое, из дверей пахнет сыростью и затхлыми матрасами. Но три человека всё же выбирают в качестве пристанища на ночь его. Остальные располагаются на полянке, где «свежо и влажно». Но дрова сегодня сухие, из-под навеса. Вниз по тропе журчит речка. Я ещё не знаю, что завтра её переходить, и сушу кеды. Вообще, я ничего не знаю, и всю дорогу буду сушить обувь. И пытаться обходить лужи. До самого Куралбаса. Потом отшепчет.

Выясняется, что готовые дрова использовать нельзя, максимум парочку. Если используешь – наруби новых. Таёжный закон гостеприимства и выживания. С гостем делись, а сам не тронь чужого. Соблюдай порядок, и оставь после себя всё, как было. Справедливо.

И вот лазим по холодным темнеющим зарослям, щедро окатывающим дровосеков накопленной за двое суток влагой. Рубим, ломаем. Кормим чадящий очаг. Поедаем клубы дыма. Смахиваем рукавами слёзы, растираем красные глаза.

Дым есть, а огня нет. Фантастика! Есть греча, и есть тушёнка. Где мы сейчас? Помнит ли ещё кто-нибудь о нас на Большой Земле?

Туха и сгуха

Мы бежим по горам. За спиной – долины, впереди – вершины. Справа – река, слева – пропасть, под ногами – камень, куст и вода.

Нас длинная вереница. Впереди «быстроногие олени»: озарённый солнцем Ваня – любитель «Калинова моста», девушка тонкой душевной конституции Аня и ещё пара худых и жилистых бойцов, все они не отстают от Виктора. Вот они-то, честно говоря, и бегут, а мы – так, тянемся… Шлёпаем и месим. Наш клуб четырёх пытается не отстать от молодой супружеской пары, примкнувшей к Малявинскому в Эрлаголе с целью (как я тогда думал) экстремального романтического путешествия… За нами семенят зрелый мужчина с сыном, последнему на вид лет тринадцать. В хвосте ковыляет «пятая колонна» – семнадцатилетние юнцы-абитуриенты, среди которых помню светловолосого румяного Максима и чернявого парня Б-Тенниса. Почему «Б-Теннис» – фиг его знает, меткие прозвища людям с лёгкой руки даёт Лёха, и они переживают их имена… Известно только, что «Б-Теннис» означает «большой теннис», хотя, ясное дело, паренёк тот в теннис не играл, ни в большой, ни в малый. И наконец, замыкает колонну Саша, сын Виктора. Не потому, что он самый медленный, а затем, чтобы никто не потерялся. Саша иногда убегает вперёд, но рано или поздно возвращается, чтобы собрать убитых и пристрелить пристыдить раненых.

Разношерстность компании могла бы скрасить будни, если бы у нас была возможность общаться на ходу. На вопрос: «Что ты запомнил из похода?» все единодушно отвечали: «Ноги впереди идущего, которые месят грязь». Поговорить с сопоходниками удавалось лишь на стоянках, когда уже ни сил, ни желания шевелить языком не имелось. Там надо было спешно ставить палатки, рубить дрова, готовить ужин. Или обед… У нас, представьте себе, были обеды! Бонус из категории невероятного. Когда солнце валилось за полдень, и местность была подходящая, Виктор по чесноку тормозил партизанский наш отряд, быстренько сооружали костёр, ставили котелок на огонь… На обед уходило всего час-полтора.

И вот сидим в мохнатом таёжном углу на пригорке, радуемся передышке для ног и плеч, варим пузырящуюся сублимуть, черпаем чай большими пластиковыми стаканами из-под сметаны… Лучшая походная кружка в девяностые, между прочим: дёшево и сердито.

Лёха Ващев – великий мифологизатор похода. Его системе словообразования обязаны такие нетленные термины, как «форчмить», «подонок», и главное – «сублимуть». Попробую описать, что это такое.

Походная пища, с одной стороны, бесхитростная: никаких изысков, спартанская каша с сухим молоком утром и аскетическая каша с тушёнкой вечером; суп из консервов считается роскошью. С обратной же стороны – «хитростная»: страдающий и наслаждающийся организм обязан получать необходимое количество белков, жиров и углеводов. Их надо суметь унести с собой и, помимо всего прочего, умудриться сохранить в условиях агрессивной среды.

Среда сегодня или четверг, уже никто не помнит, но окружающая действительность – стабильно агрессивна. В долинах сырость, слякоть, мокрота, грязь, повышенная влажность… На верхотуре обжигающий ветер, град, прямое солнце. А на стоянках есть бурундуки, вездесущие воришки! Попробуй-ка, убереги от них орешки и сухарики, которые они чуют за версту! В зимовьях и лабазах кульки с припасами подвешивают к потолку, потому что бегать по нему – это единственное, чего маленькие бестии не умеют. Но в палатке такой возможности нет, и под покровом темноты начинаются бесчинства…

Любые разновидности лесных грызунов у нас называются «мыши». Наверное, потому, что для достижения вожделенной цели они способны прогрызть палатку и даже… рюкзак! Особые отношения, до слёз, с «мышами» у Ленки, подруги из будущего (с ней вы познакомитесь чуть позже). Её они отчего-то подчёркнуто не любят, и нападают на неё стаями.

Вот почему все немногочисленные виды походных продуктов должны быть сухими, сыпучими, плотно и герметично упакованными или закатанными в жесть, как тушняк. Меня, как я уже сказал, очень удивило существование сливочного масла в нашем экстремальном… предприятии. Идея хранить его в пакетах из-под сока, покрытых изнутри фольгой, сама по себе блестящая. Напоминает народную поговорку и применяемый повсюду в нашей великой стране принцип выживания: «голь на выдумку хитра!» Типичный случай русской практичности. Стиранные пластиковые пакеты, «декоративные» автошины в палисадниках, обрезки ПЭТ-полторашек на гвоздях в качестве умывальников, сшитые конвертом куски полиэтилена вместо дождевиков – это всё оттуда.

Не спорю, масло всё равно дохнет на четвёртый-пятый день, даже и в фольге. Но зато эти первые три-четыре дня! Божежки! Смачный, от души кусмарь маслища, плюхающийся в твою миску с серой размазнёй… Падающий на горку макарон, похожих на автоматные гильзы… Патроны-макароны… Потом они плавают в растаявшем масле, как в супе, и ты хлебаешь ложкой эту сытную жирненькую густоту, а рот – до ушей!

Но макароны в масле – редкое счастье, чаще всего в горных перекусах за милую душу жуётся варёная крупа под чаёк. А круп у нас широкий спектр: воспетые классиками пшёнка и овсянка для ранних трапез, рис и гречка для более поздних, и неповторимая, универсальная и священная для меня пшеничка, или полтавка, которая под тушёночку идёт, аж треск стоит за ушами.

…И есть ещё Ячка. Жутко полезная, но со скрипом уминаемая в виде каши. Поэтому её в переносных закромах обычно остаётся много… Но не выбрасывать же! Все пищевые калории строго по граммовке… И вот в какой-то чудный миг в котле кипит вода, в неё всыпаются остатки ячневой крупы и – внимание! – пара сублимированных пакетов с… сухим борщом! Есть ли разница, какие вкусовые добавки бодяжить, правда?.. В походе всё съестся!

Буровато-красное варево бухтит, вскипает, вздымается, источая подозрительный шмон… Это сегодняшний скорый ужин. Называется – «Сублимуть». Питательно! Закрывай глаза (и нос) – и кушай. Мы кушали, клянусь.

Какими должны быть настоящие туристы? Мы не знали. Смотрели на остальных. Аня была заботливая. Ваня слушал «Калинов мост» на плеере, и сам отличался такой славянофильской внешностью, что «славянофилу» Ревякину мог дать сто очков вперёд. Аня с Ваней – как брат с сестрой: спокойные, рассудительные, неприхотливые. Ванюша однажды «сковырнулся» по пути – запнулся за что-то и кувырком укатился с тропы по склону. Недалеко, на пару-тройку метров… Молча встал, улыбнулся и побежал дальше. Таким полагается быть туристу?

Весёлая супружеская пара хорошо владела сленгом. Они профессионально укорачивали слова. Тушёнка – «туха». Сгущёнка – «сгуха». В походе как в бою: всё должно быть кратким, звучным и лаконичным. «Хоба», «турик», «смертник»… В этом смысле, Лёхина «сублимуть» немного выбивается из ряда.

Витя Малявинский был типичным «геологом»: сухощавым, с добротной щетиной, упорным, немногословным. Таким же, если ещё не более несгибаемым казался и его сын Александр, крепыш с чудовищными «банками» икроножных мышц.

«Пятая колонна» была забавная, если не сказать – смешная. Мужчина с сыном мерили горы резиновыми сапогами, что для нас тоже было в диковину. Для авторитетных обладателей резиновых… кедов.

Так формировалась общая схема похода, этакий скелет, наглядное пособие для новичков вроде нас. Но кто-то обязан был всё это зафиксировать, описать… Разработать терминологию, подвести идеологическую базу, составить свод правил… Обязанности по постулированию железных туристических кредо любезно взял на себя Лёха.

Три правила туриста (Алексей В. ©):

Первое правило настоящего туриста. Никогда не прикуривай от зажигалки, если есть костёр!

Второе правило настоящего туриста. Переломись, а в руках ничего не неси!

Третье правило настоящего туриста. Не бери с собой в поход подушку! (по ситуации заменяется на «подружку»).