Дэвид, стоявший к ним спиной, невольно усмехнулся – Эхин знал, чем уколоть Мойру: разговоры о том, что МакКензи двоеженец, сильно портили репутацию вождя, да и проблемы с Церковью у него были. Однако женщина ответила вполне спокойно:

– Пока мой Гектор будет нужен королю, отцы Церкви не посмеют навредить вождю столь большого клана, как МакКензи.

– А если он станет не нужен? Что тогда ожидает тебя, красавица Мойра?

Она откинула за спину волну своих пышных волос.

– Ну, тогда я вернусь к маленькому народцу в полые холмы.

И пошла прочь, игриво покачивая бедрами. Было ясно, что она не прочь подразнить юного вождя Манро. А он даже застонал, глядя ей вслед.

И тут же рядом оказался его дядя Ремси Хром.

– Отстань от этой женщины, Эхин Баллох!

Юноша с обиженным видом отошел. Но, заметив стоявшего неподалеку Дэвида, сказал:

– Ну что, видел, какова она? Может, она и впрямь фейри и я просто околдован?

Дэвид обнял его за плечи:

– Послушай меня, парень, когда ты возляжешь с ней и узнаешь, насколько горячо ее лоно, ты перестанешь верить, что она не совсем человек. И когда она понесет от тебя дитя…

– МакКензи она не подарила ребенка, – задумчиво отозвался Эхин.

– МакКензи уже стар. А ты молод и горяч. Ты истинный жеребец. Тебе всего семнадцать, но я слышал, что у тебя уже есть пара крепких сынишек.

– Это так, – тряхнул кудрявой головой юноша. – И уж когда она станет моей… Но когда, Дэви? Когда?

– Надеюсь, что скоро. Если ты хотя бы на время оставишь ее в покое, как я тебя и просил.

Эхин насупился и пошел прочь. А Дэвид заметил, что совсем неподалеку от него находится жестянщик Роб. Этот парень все время околачивался в толпе на берегу, успел уже распродать и обменять на выделанные шкуры и кожу часть своего товара и теперь паковал остатки товара в короб.

– Может зря мы ввязались в это дело в угоду Перси? – негромко сказал Роб Дэвиду. – Я давно живу а Хайленде и могу представить, что случится, если мы похитим Мойру. Помяните мое слово: когда Гектор Рой узнает, что его девка похищена, всего вереска Шотландии не хватит, чтобы мы смогли скрыться от его мести.

– Причем тут мы, Роб? Гектор Рой ни на миг не будет сомневаться, что его фейри похитил дерзкий Манро. И разве не это нужно Перси, чтобы в шотландском Нагорье разгорелась война?

– Да, из-за нее они и впрямь будут драться, – согласился Роб, потирая свою плешивую бороденку. – Но ведь эта Мойра… Вот уж ведьма, истинно ведьма. Бывая тут, я и раньше не раз замечал, как она использует свои чары. И глаза ее – главное оружие! Сперва просто посмотрит на тебя, словно случайно, и тут же растерянно отведет взгляд. Затем медленно, будто против воли, вновь смотрит на мужчину, но так, как если бы он был единственным в мире. О, любой от такого голову потеряет.

– Ты так говоришь, Роб, словно она и тебя очаровывала.

Роб чуть скривился.

– Эта Мойра никого не пропускает. Я видел, видел. Они тут все в нее влюблены – и Гектор Рой, и бывший констебль Мак Рэ, и нынешний. Я уже про Джона Киллина не упоминаю, но и он в сетях этой чародейки.

– Почему же тогда он согласился помочь похитить ее? – усмехнулся Дэвид.

– Просто он желает освободиться от нее. Ибо для него мука – смотреть, как каждый вечер Гектор Рой уходит в свои покои, обнимая Мойру.

В этот миг Дэвида отвлек какой-то шум в стороне. Клансмены громко приветствовали самого приближавшегося Гектора Роя.

Старый вождь появился во главе внушительной свиты, в окружении своих детей, жены и лейтахов. На берегу сразу заиграли волынки, люди стали шуметь, а воины принялись стучать оружием. В этом выражались их любовь и почтение признанному вождю клана.

Дэвид внимательно разглядывал прославленного Гектора Роя. Вождь был уже в летах, и первое, что бросалось в глаза при взгляде на него, это пышная седая грива волос, ниспадавшая на плечи и спину подобно накидке. Когда-то она и впрямь была рыжей, но сейчас из-за обилия седины казалась скорее розовой. Широкое мясистое лицо Гектора было обильно усыпано веснушками, брови совсем выцвели, а вот борода и пышные рыжие усы еще были яркими, куда рыжее поседевшей гривы.

Гектору Рою уже давно было за пятьдесят, его крупное тело указывало на пристрастие к обилию пищи, но стоило увидеть с каким величием он сошел с лошади, чтобы понять, что сил в старине Рое еще немало. Он был в клетчатой накидке и килте, его крепкие ноги обвивали крест-накрест ремни башмаков, а у плеча, где длинные волосы соприкасались с перекинутым через плечо пледом, сверкала позолоченная голова оленя – знак клана. И вообще он выглядел значимо и надменно, и Дэвид понял, почему старый вождь так почитаем здесь, – Гектор Рой полностью затмевал своего невзрачного ничем не примечательного племянника.

Однако сейчас Гектор держался с младшим вождем вполне миролюбиво. Когда тот подошел, старший МакКензи просто положил ему руки на плечи, и они облобызались, поздравляя друг друга со светлым Воскресением, – надо же было напомнить остальным клансменам и их женам, ради чего устроен сегодняшний пир. А потом Гектор шагнул к стоявшей неподалеку Мойре и с юношеской страстью впился в ее губы. Вокруг раздались веселые возгласы и добродушный смех. И что бы ни думали остальные МакКензи о любовнице своего вождя, сейчас они просто радовались, что он все еще сильный муж, все еще силен и пылок.

В стороне сходила с лошади законная жена Гектора Роя – тучная, обряженная в голубой клетчатый плащ женщина с бледным оплывшим лицом. Если когда-то она и была хорошенькой, то теперь ничего не напоминало об этом. Зато Дэвиду было забавно наблюдать, как эта госпожа Нэн приветливо держится с Мойрой, несмотря на то, что муж куда больше внимания уделяет юной красотке, нежели почтенной матери своих взрослых детей.

Позже, когда все расселись за столами и стали пускать по кругу заздравные чаши, Мойра по-прежнему следила за проведением пира, тогда как леди Нэн просто расположилась по правую руку от мужа, улыбающаяся и всем довольная. Дэвид подумал, что, наверное, хорошо жить с такой приветливой и благодушной женой. Казалось все, что ее интересовало в этот миг, это угощения на столе. И она сразу же взялась за жаренный окорок, еще до того, как гости закончили пускать по кругу чаши и говорить здравицы. Правда, ей пришлось отставить еду, когда поднялся суровый Тутило и принялся громко читать молитву. Шум тут же стих, все молитвенно сложили руки и усердно шептали, повторяя заученные изречения, пока священник не сказал свое последнее «Аминь!».

Горцы славятся гостеприимством, а уже то, что в гостях у них кроме Манро были еще несколько мелких вождей, заставило их постараться на славу, и теперь столы ломились от обильного угощения. Больше всего тут было мяса – свинина, оленина, говядина, кровяные колбасы, а также так называемый брот – мясной сок, считавшийся отменным лакомством. Было на столах и множество рыбы, тушеной, вяленой и жареной. Немало подавалось молочных блюд, брусков сливочного масла и всевозможных сыров, которым также отдавали должное. Скуднее всего было с хлебом. Горцы не были пахарями, считая копание в земле недостойным занятием, поэтому небольшое количество мучных изделий, припасенное для пира, выставляли лишь перед самыми прославленными воинами клана и гостями.

Дэвид, как и его спутники Орсон и Роб, были усажены неподалеку от Манро. Дэвид заметил, что Эхин и его дядя Ремси Хром от подобного изобилия на пиру даже приуныли, – их клан был куда беднее обласканных властями МакКензи. И все же они держались горделиво и с достоинством, неспешно ели, часто отказывались от того или иного лакомства. Зато их клансмены особо не чинились: дали поесть – надо есть, – и старательно налегали на еду. Тем более что приглашенный на празднество бард вовсю декламировал стихи о еде:

 
Без пищи, изо дня в день вкушаемой,
Меч воина становится тяжелым для его руки;
Наше тело – раб наш, но раба нужно кормить,
Если хочешь, чтобы он служил исправно.
 

Такие чтения в начале пиршества служили у горцев признаком хорошего тона, как и уважения пирующих к самим бардам и чтецам. Один из них встал между столами и торжественно прочел родословную МакКензи, которая возводилась к самому Конаху МакКонаху, ставшему родоначальником клана триста лет назад. При этом много говорилось об оленьих рогах – знаке клана. Бард красиво и нараспев поведал легенду о том, как один из МакКензи спас от раненого оленя короля Александра III. Тогда им и были дарованы земли в местности, называемой Кинтайл, ну а в дальнейшем мощь клана росла за счет других кланов. Бард громко вещал о победах МакКензи, и это вызвало бурное ликование членов клана. Вновь стали наполняться кубки и рога, все пили за вождей клана, за именитых предков, а также желали здравствовать друзьям и соратникам славных МакКензи.

Манро были тут гостями и вынуждены были вторить прославлению МакКензи. Гектор Рой порой со снисходительной улыбкой наблюдал за ними. В какой-то миг он спросил юного Манро про Дэвида:

– Смотрю, Эхин, ты не поленился привезти с собой в наши края этого рослого парня в штанах. Он сассенах?

– Какая разница, Гектор? Я могу поручиться за него, и этого должно быть довольно.

Но тут Мойра склонилась к Гектору Рою и стала что-то негромко шептать, не сводя глаз с Дэвида. Вождь хмыкнул.

– А вот Мойра уверяет, что этот парень с хитрыми кошачьими глазами скорее воин, нежели торгаш. Каждому известно, что женщины гор откровенны и не стесняются высказывать свое мнение, а моя Мойра к тому же мудра и наблюдательна. Поэтому я спрашиваю – не чужак ли привезенный тобой торговец? Не лазутчик ли с низин? Но ты поручился за него, Эхин Баллох. И еще спрошу – вы, случаем, не в дружбе с ним?

В устах горца это означало – не в родстве ли. И Эхин ответил, подбоченившись:

– Я бы не привез к тебе чужака, Гектор Рой. Но прекрасная Мойра права: это Дэвид МакЛейн. И он в родстве со мной, как и все МакЛейны, ибо моя мать была из их клана.

– МакЛейн? Слышал, что нет воинов лучше, чем в этом клане. И они обычно нанимаются как воины, а не шляются по миру, торгуя безделушками. Чем же ты так пришелся своему клану, парень, если снизошел до подобного занятия?

– Ты зря считаешь, что я занимаюсь пустым делом, тан, – шагнул вперед Майсгрейв. – Много ли ты знаешь торговцев, какие осмеливаются заезжать в эти горы? А я вот готов оберегать свое добро с оружием, и пусть кто попробует встать у меня на пути.

– Значит, моя Мойра правильно определила, что ты не купеческого сословия. Но как вышло, что ты отказался от привычного ремесла МакЛейнов? Ты совершил что-то неблаговидное?

– Ты хочешь опозорить меня перед всем собранием, вождь? – Дэвид смотрел то на Гектора, то на пристально разглядывавшую его Мойру. Хитрая, проницательная девка, ее так просто не проведешь. И Дэвид вынужден был сказать: – Да, я ушел от МакЛейнов. Я нарушил один из законов своего клана. И стал изгоем.

– И ты столь смело говоришь об этом? Для клансмена самое страшное наказание – лишиться поддержки клана.

– Пусть скажет, что он совершил, – прижавшись к плечу Гектора, почти игриво произнесла Мойра.

Дэвид почувствовал, как в нем закипает злость. У него не было заготовленного ответа на подобный вопрос, и следовало побыстрее что-то придумать. И тогда он сказал:

– Я убил женщину МакЛейнов!

На самом деле в том, что его красавица Тилли умерла родами, была и его вина. И он почти не лгал, говоря, что повинен в ее смерти.

Однако его ответ вызвал оторопь у собравшихся. Для горца, воина и защитника клана считалось грубейшим нарушением всех законов погубить женщину, которую обязан защищать. Но сам Гектор Рой, казалось, был удовлетворен. А вот Мойра все еще в чем-то подозревала его и опять стала нашептывать на ухо МакКензи. И опять вождь пошел на ее уговоры.

– Значит, так, – сказал он, поднимаясь. – Сейчас мы проверим, насколько ты МакЛейн. Эй, Кристофер, Конах, Майлс! Где вы там? Пусть кто-нибудь принесет клейморы, и мы поглядим, остался ли МакЛейн МакЛейном или забыл всю свою выучку, когда сменил килт горца на штаны низинных сассенах.

Вокруг все оживленно загалдели. Пиршество длилось уже достаточно, пора было переходить к увеселениям и играм, так почему бы не начать их с поединка на клейморах, длинных двуручных мечах? К тому же против чужака взялся выступить сам констебль клана Кристофер Мак Рэ.

Когда принесли оружие и выдали его поединщикам, все отправились на открытую ровную площадку. Столпившиеся вокруг нее зрители, разумеется, собирались болеть за своего клансмена, а не за этого чужака в штанах. Вокруг раздавались выкрики:

– Заставь его поскакать, Крис, да так, чтобы штаны треснули у него на заднице!

– Покажи ему, что такое клеймор в руках одного из МакКензи!

Дэвид мало обращал внимания на эти речи. Он внимательно оглядел свой пятифутовый, прекрасной закалки клинок – кузнецы горцев были неплохими мастерами. Рукоять клеймора была длинная, крестовина немного изогнута к клинку, чтобы защищать руки державшего меч, а также упреждать удар противника. Итак, все очень просто и привычно. Таким оружием Дэвид владел весьма неплохо, хотя и не упражнялся с ним вот уже несколько лет.

Теперь Дэвид сосредоточил внимание на противнике. По внешнему виду горца сложно было сказать, сколько ему лет, но все же Майсгрейв видел, что Кристофер Мак Рэ моложе его, выше ростом и более гибок. Значит, дольше будет выдыхаться. И наверняка решит этим воспользоваться.

Кристофер начал поединок первым, да так рьяно, что Дэвид лишь отводил его клинок, а потом несколько раз просто уклонялся, ощущая, как длинный стальной меч проносится рядом, с гудением разрезая воздух. Дэвид отступал с умыслом, ибо уже по первым выпадам понял, что он более умел, чем констебль Мак Рэ, однако не спешил это показать. Пусть противник решит, что чужак не решается идти в атаку, и потеряет бдительность. Но Кристофер был внимателен, и, когда пришло время Дэвида нанести удар, он сперва принял клинок на крестовину меча, оттолкнул, а от второго быстрого удара ушел, гибко изогнувшись.

Шум собравшихся стал усиливаться. И когда Дэвид, уворачиваясь от очередного выпада Мак Рэ, отступил вместе со своим противником, они быстро попятились, давая бойцам место для простора. Понятно, что гостя никто не собирался калечить, однако сильный удар клеймора мог привести к достаточно серьезной травме. Пусть уж крутится перед их Кристофером. Мак Рэ – парень не злой, ему надо просто вышибить меч у гостя, а уж потом…

Дэвид стал оступаться, шумно дышал, но ни разу не позволил Кристоферу задеть себя, каждый раз уводя его клинок по дуге в сторону. Другое дело, что противник достаточно быстро восстанавливал равновесие и вновь шел в атаку, не позволяя чужаку передохнуть.

Но этого потребовал кто-то в толпе:

– Дай ему перевести дух, Кристоф! Иначе твоя победа над усталым соперником не будет столь достойной.

Констебль Мак Рэ, улыбнувшись, отступил. В какой-то миг даже поднял клеймор вверх и обернулся к зрителям, которые разразились радостными криками. Наносить удар в спину считалось трусостью, поэтому Дэвид просто устало облокотился на меч, наблюдая за Кристофером сквозь упавшие на глаза пряди. А затем он уловил момент, когда противник стал быстро поворачиваться для решающей атаки. Дэвид поднял меч в ожидании удара констебля, который стремительно замахнулся, намереваясь разить его сбоку. Когда клинки скрестились, Дэвид отвел свой немного вниз, скользя клинком по клинку Мак Рэ. Все произошло молниеносно. Едва крестовины клейморов сцепились, Дэвид сильно дернул оружие противника на себя. Кристофер этого не ожидал, и, когда меч был вырван у него из рук, Дэвид с размаху рубанул его по горлу… остановив свой меч в каком-то дюйме от незащищенной шеи соперника.

Все, он победил. После чего опустил меч и стал негромко насвистывать, не сводя с Мак Рэ слегка прищуренных зеленых глаз. И никакой одышки, никакой усталости, словно он не рубился с ним все это время.

Стало тихо. Взглянув на зрителей, Дэвид увидел на их лицах разочарование и растерянность, пока не столкнулся взглядом с еще одним Мак Рэ. С седым Малкольмом, который довольно улыбнулся ему и чуть кивнул.

Всего лишь мгновение, но глазастая Мойра каким-то чудом это заметила.

– Старина Малкольм доволен, что его преемника победили, – раздался ее голос.

Улыбка вмиг сошла с лица Малкольма, он хмуро поглядел на молодую женщину, сплюнул и пошел прочь.

А вот Гектор Рой приблизился и вполне дружелюбно похлопал победителя по плечу.

– Ты доказал, что наш. И уже сегодня можешь сменить свои штаны на килт, чтобы ловчее было плясать крака-мол над мечами. А еще скажу, что буду рад, если ты погостишь у нас столько, сколько пожелаешь. Ибо я всегда уважаю того, чья рука может защитить собственную голову.

Упоминание о старинном танце над скрещенными мечами, какой пляшут только мужчины и признанные воины, воодушевило Дэвида. Если сам вождь клана дал ему такое позволение, значит, его будут уважать и ценить тут.

Из толпы отделился улыбающийся во весь рот Орсон, подал Дэвиду кубок с брагой. Но кто-то из клансменов уже звал гостя выпить с ним чарку асквибо.

– Ты не так и запыхался, парень, чтобы заливать глотку слабыми напитками. Но каким же вымотанным ты выглядел всего миг назад! Вот это хитрец! Эй, Кристофер Мак Рэ, иди пожми руку парню, который обвел тебя, как лиса обводит охотника вокруг своего логова среди пустошей.

Констебль тоже пожал Дэвиду руку. У этих простых парней имелось свое понятие о чести, и Дэвиду было хорошо в их компании.

А еще он заметил, что Мойра тоже смотрит на него с улыбкой. И мысли его приняли совсем иное направление. Она уже не видит в нем врага. Хорошо.

Он хотел к ней приблизиться, но Мойра уже отошла, и нежно прильнула к своему мощному толстому покровителю. Словно хотела продемонстрировать, что она только с ним и принадлежит только его. Майсгрейву показалось, что в этом было что-то нарочито демонстративное.