Я на секунду закрыла глаза, голова закружилась, а в груди глухо застучало.

Думаю, Душечка магистр в пылу допроса и сам не заметил, что пересёк аж две личные границы: мою и свою собственную. Потому что когда я снова посмотрела на него, медленно подняв руку и коснувшись его щеки кончиками пальцев, тьма в его глазах вспыхнула.

А я просто делала то, что хотела. Кошки всегда так поступают. Попробуй объяснить пушистой, что она не должна царапаться или тереться о тебя бровями, когда ей вздумается! Попытка провалится.

Мне и вовсе никто ничего подобного не объяснял. Я снова вдохнула тонкий аромат магистра Черных сил и поняла, что он мне нравится.

И запах, и… магистр. От него тянуло магией, чуть потрескивающей, как только что разожженный костер, чуть прокалывающей рецепторы, как свежий концентрированный яд.

Я провела пальцами вниз, к шее, нащупав поДушечками маленькую горячую жилку, пульсирующую, как лава в земной артерии. А затем слегка подалась вперёд, скользнув щекой по его щеке, позволяя тонкому аромату окутать себя целиком, а горячей коже магистра – обжечь меня.

Это было… необычно. Раньше я никогда не чувствовала кожей, шерсть заглушала прикосновения. А это оказалось… приятно.

По ребрам скользнула волна мурашек. Я приподняла подбородок, зарываясь пальцами в черные волосы мага на его затылке и распуская тугой хвост.

Маленький ремешок сполз вниз и зацепился за основание прядей.

А затем я носом скользнула к его уху и, зажмурившись, зарылась в водопаде рассыпавшихся волос.

Восхитительно. Прикосновения к Анхелю пьянили меня, и я не вполне понимала, почему это происходит. Да и не вникала вовсе. Если нравится – зачем останавливаться?..

Поэтому, когда я обхватила губами мочку его уха в ничем не обоснованном желании почувствовать ее языком и прикусить зубами, мне казалось, что все так, как и должно быть.

Только Анхель вдруг глухо застонал, прорычав тихо и хрипло:

– Belteu shaer…* – и погрузил пальцы в мои волосы, сжав их и чуть потянув.

А сам взглянул в мое лицо.

Я зажмурилась, вдруг осознав, насколько мне это нравится, почти как тогда, когда у меня была шерсть. Каждую клеточку тела сладко покалывало, по шее вниз словно рассыпались раскаленные искры.

Я ничего не видела, но чувствовала, как Анхель опустил голову и его нос коснулся моего.

Приоткрыв глаза, я обнаружила пьяняще близко немного смуглое, красивое лицо магистра. И увидела его темный взгляд, направленный на мои губы.

Где-то под желудком напряженно сжалось. Мне так сильно захотелось почувствовать… узнать, как это? Ощутить их прикосновение…

И я потянулась вперед, едва-едва приоткрыв губы.

Голова закружилась.

Магистр замер, кажется, даже перестал дышать. Только его грудная клетка поднималась и опускалась тяжело и быстро.

– Mellieht… – прошептал он в самый последний момент, когда между нашими губами уже почти ничего не осталось.

– Не надо ругаться, – выдохнула в ответ, и черные глаза напротив полыхнули неконтролируемой синевой.

Belteu shaer…* – Хаосова бездна

Mellieht* – проклятье

– Прекра-а-а-асно, – протянул Анхель, и челюсти его напряженно сжались. – Выучили мертвый язык давеча за ужином, в перерывах между поимкой крыс в подвале и вылизыванием своей пушистой попки?

– Не даёт вам покоя моя попка, да, магистр? – хмыкнула я, попытавшись спрыгнуть с подоконника. Но не тут-то было.

Анхель не двинулся с места, его лицо ещё сильнее помрачнело, особенно когда он с силой ударил ладонью по стене, недалеко от моей головы, и тут же от его пальцев во все стороны начал распространяться смертоносный холод.

Снежные узоры зазмеились на мягком покрытии стены, перескакивая на окно и устремляясь к полу, отбрасывая знакомые сапфирово-ледяные отблески в глаза магистра.

– Я жду ответа, шели Лунарис, – холодно проговорил Анхель, и больше в его лице не было ни капли прежней мягкости. Таким он по-настоящему пугал. – У вас есть полминуты, прежде чем ваша прекрасная фигурка превратится в кусок льда.

В воздухе запахло зимой, и этот запах я не любила. Зимой в подвалах становилось еще холоднее, а крысы делались голоднее и злее. Не то что летом, когда их тела сытые, неповоротливые и медленные.

– Мне нечего сказать вам, Анхель, – ответила я, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость, хотя на самом деле каждый мельчайший волосок на мне начал вставать дыбом. И я чувствовала это очень отчетливо.

Не отворачиваться. Не отводить взгляда…

Глаза магистра становились все холоднее, как и окружающий мир.

Я чувствовала бедрами, что подоконник промерзает. За спиной стекло окна начало подозрительно потрескивать, словно с другой стороны на него дышала сама ледяная смерть.

– Уверены, что нечего? Я лично в этом сильно сомневаюсь, – жестко бросил мужчина и, видя, как я чуть лениво отворачиваюсь, снова ударил рукой по стене. Совсем близко, оглушающе рядом.

Во все стороны брызнули морозные снежинки вместе с мелкими осколками льда.

Я резко посмотрела на руку магистра, обнаружив под ней стену, покрытую прочным слоем льда толщиной с ладонь. Сверху с окна ко мне тянулись, увеличиваясь в размерах, острые льдины, напоминающие пальцы темного снежного фрикса.

Они почти коснулись моей головы.

– У вас осталось совсем мало времени, шели, – процедил Анхель.

– А потом что? – с вызовом прищурилась я. – Прикончите меня? А потом будете выносить труп из собственной спальни?

– Не беспокойтесь, моя спальня нынче в таком состоянии, что ей уже ничто не повредит, – передернул плечами магистр, продолжая прожигать меня острыми, будто промерзшими насквозь лезвиями своих глаз.

– Я повторяю: мне нечего вам сказать. Я лишь кошка. Кошка Фифа, – ответила я, надеясь, что получится гордо, но в конце голос все же дрогнул, выдавая, как на самом деле меня пугает стужа, подбирающаяся к самому сердцу.

Вокруг нас с магистром начала подниматься локальная буря. Снег витал по кругу, резал мою кожу, промораживал насквозь. И только Анхеля, как своего создателя, он не трогал.

Ноздри пощипывало от сильного аромата магии, и теперь я была уверена, что это запах Хаоса. Точно так же пахло от бездны, что совсем недавно глядела на меня тысячью глаз.

Впрочем, я понятия не имела, что делать с этим знанием. Знала лишь, что эта сила и впрямь готовилась вот-вот меня убить.

– Что ж… – протянул Анхель, чуть отстранившись и окинув меня настолько пустым и жестоким взглядом, что это было почти так же пугающе, как и ледяная буря вокруг. – Раз так, полагаю, никто не станет плакать по простой кошке Фифе, если я случайно убью ее в попытке обезопасить академию от потенциально вредной сумасшедшей магички.

Он щелкнул пальцами, и тут же пронзительные тиски холода сдавили мою шею будто бы огромной снежной кистью. Кожу обожгло болью, дышать стало тяжело, почти невозможно.

"Конец", – промелькнуло у меня в голове.

А Анхель стоял рядом, сцепив руки за спиной. Снежные всполохи играли белыми снежинками в его черных волосах, а радужки сверкали жгучими синими искрами, в которых отражалась смерть…

Я этого не хотела, правда. Но у меня из глаз брызнули слезы. Губы задрожали, а где-то в груди стало так больно, как не могли сделать мне даже ледяные тиски его стужи.

– Чего вы от меня хотите?! – вырвался из горла сдавленный всхлип. – Я же сказала, что понятия не имею, кто я такая! Даже если я не кошка, то не знаю об этом! И комнату вашу я не трогала! Хватит издеваться надо мной! В моем лице вы кошкам мстите или женщинам? А может, и тем и другим?!

Я уже не чувствовала ни рук, ни ног, а лед от тисков на шее, кажется, проморозил насквозь щеки. Говорить уже едва получалось, а слезы на глазах замерзали, едва появившись.

Я зажмурилась и снова всхлипнула.

А в следующий миг все исчезло. Я открыла глаза, чтобы понять, почему больше не веет стужей, не завывает пронзительный ветер. И оказалось, что вокруг так же тихо и спокойно, как прежде. Больше ничто не удерживало меня, и без мертвой хватки ледяной ладони я начала терять равновесие.

У меня не было сил пошевелиться, потому что все мышцы, кажется, промерзли насквозь.

– Хорошо, – проговорил Анхель, нечитабельным взглядом осматривая меня. – Будем считать, что я вам поверил, Лунарис. Дайте мне руку, я помогу избавиться от последствий.

– Да неужели? – выдохнула я, чувствуя, как трясутся губы, а слезы… отмерзли и текут. Непослушные. – А не провалиться бы вам в бездну Аргейниана?

Спрыгнула с подоконника, не чувствуя ног. И сделала несколько шагов к выходу из комнаты.

– Лунарис! – бросил мне в спину Анхель, но я не обернулась. – Мне в целом, конечно, все равно, но вам лучше остановиться.

– Пока не услышу извинений, можете ко мне вообще не обращаться, – проговорила я, стараясь, чтобы к голосу вернулась былая твердость, но что-то пока не получалось.

– Лунарис, не будьте ребенком, я должен был проверить… – проговорил он, а я все быстрее двигалась к выходу. Ноги уже почти нормально сгибались!

– Фрикса мне в рот, если я скажу вам еще хоть слово, магистр Анхель! – выдавила я.

И уже почти добралась до выхода! Но, к сожалению, под ноги как раз попался обломок какого-то кресла, я споткнулась и в один миг мысленно попрощалась со здоровыми костями, приветствуя переломанные.

Тихо вскрикнула, а в следующий миг мне стало так тепло! Почти горячо… Я зажмурилась, кровь в жилах запульсировала с утроенной силой, невольно захотелось замурлыкать.

Только открыв глаза, я поняла, что ничего себе так и не сломала, потому что Анхель поймал меня и взял на руки.

– Отпустите меня немедленно, или я вам лицо расцарапаю, – выдавила я мрачно, отвернувшись от широкой груди, от которой исходил неестественный жар, проникал в меня, согревал до самых костей.

– Перестаньте, Лунарис, – спокойно проговорил Анхель, направляясь к винтовой лестнице, а затем спускаясь по ней на первый этаж.

– Я вас предупредила. У вас осталось совсем мало времени, шельер, – процедила я, полностью отзеркалив фразу магистра, которой он запугивал меня не так уж давно. А затем всхлипнула, вытирая мокрые щеки, и дернулась в его руках, попытавшись вырваться.

Краем глаза я видела, что Анхель посмотрел на меня долгим тяжёлым взглядом. А потом проговорил:

– Хорошо, я приношу свои извинения.

Замерла и резко взглянула на него.

Анхель спокойно выдержал мой взгляд, добавив:

– Но имейте в виду, что если кто-то узнает, что я перед вами извинился, вам несдобровать.

Я даже речи лишилась на миг, хотя казалось, что дальше уже некуда.

– Вы что, опять мне угрожаете? – возмутилась я, постаравшись лягнуть нахала коленкой, но, к сожалению, он так сильно прижимал меня к себе, что я с трудом могла пошевелиться. Да и тепло, что продолжало распространяться от Анхеля, как от разожженного костра, немного убаюкивало.

– Не угрожаю, а предупреждаю, – поправил он, с ноги открывая дверь в гостевые комнаты. – А сейчас вы перестанете спорить, шипеть и всячески делать из себя большую злую кошку, ляжете на постель и просто успокоитесь. А потом дадите мне избавить вас от последствий ледяной магии.

– Я не собираюсь лежать на этой кровати! И в комнате этой жить не буду! – воскликнула я и снова задергалась в крепких тисках мужских рук.

– Почему? – сдвинул брови Анхель и на миг даже остановился.

– Потому, – насупилась я и отвернулась.

Я все еще была страшно зла на магистра и, уж конечно, не планировала рассказывать ему о своих дурацких мыслях по поводу женщин, которые жили здесь раньше. Или кровати, устройство и смысл которой мне не ясен.

Мне не было никакого дела ни до того, ни до другого! И до Душечки Анхеля мне никакого дела не было!

Анхель так и замер на несколько мгновений, не думая выпускать меня. А я старательно отворачивалась, больше не торопясь вырываться. Если у него руки отсохнут меня держать, то это его проблемы. А мне действительно с каждым мгновением становилось все теплее и спокойнее рядом с его широкой грудной клеткой, из которой будто исходил жар самой Хаосовой бездны. Шея переставала болеть от ледяных тисков, а кожа уже не ныла, ее только слегка покалывало, как бывает, если прийти с мороза в теплое помещение.

Хотя… откуда бы мне это знать? Раньше у меня была только шерсть…

– Вы все еще злитесь, – проговорил негромко Анхель и хлопнул ладонью по стене возле двери. Я мгновенно выловила это движение, проследив, как вслед за ним кровать на цепях начала опускаться вниз.

– Нет, представьте, я в восторге, что вы чуть меня не прикончили. Кстати, какой ненормальный будет спать под потолком, как летучая мышь? – резко спросила я, переведя злой взгляд на магистра.

Анхель повел плечами. Рельефные мышцы в очередной раз натянули рубашку и стали значительно более очевидны, чем прежде.

Я отвернулась.

– Только такой, шели Лунарис, который хочет остаться живым и в добром здравии.

И несмотря на то, что я упиралась, Анхель все же положил меня на кровать, оказавшуюся ужасно мягкой и манящей. Слезать с нее резко расхотелось. Особенно когда он расправил пышное, как облако, одеяло и укрыл им меня сверху.

Заботливо.

Непривычно.

– Кровать, подвешенная к потолку, – это защита от большей части фриксов, которые могут убить вас ночью, пока вы спите, – добавил он, встав неподалеку от моих ног и сложив руки на груди.

– Что, убить? Но как кровать им помешает? – с какими-то неожиданно жалкими нотками в голосе спросила я, повыше натягивая одеяло к подбородку.

Хаос, как же тепло-то!

– Летающие фриксы – это настолько трудная магия, что вряд ли кому-нибудь под силу ее сотворить, – продолжал рассказывать магистр, направив на меня острый черный взгляд. – Остальные фриксы если и сумеют подняться по стене, то не смогут преодолеть преграду в виде потолка.

– Даже вам не под силу сотворить летающих? – уточнила я.

Анхель чуть прищурился, его глаза опасно блеснули.

– Мне – под силу.

Снова мурашки просыпались под одежду.

– Поднимите голову, – сказал он тогда.

Я сделала, как он сказал, и посмотрела наверх. Там деревянные балки перекрытий соседствовали с гладкой черной отделкой.

Впервые, признаться, я видела черный потолок. Но смотрелось интересно.

– Фриксы не смогут зацепиться за полированные обсидиановые плиты, соскользнут, – пояснил маг. – Обсидиан – единственный камень, который отталкивает магию Хаоса. И благодаря этому фриксам добраться до вас будет невозможно.

– Хитро, – невольно выдохнула я. – Это вы придумали?

Анхель кивнул.

Я могла бы его похвалить, потому что действительно была впечатлена. Но, увы, у меня язык к нёбу прилип.

Честное слово.

– Вам нужно немного отлежаться, – спокойно продолжил тогда магистр. – Уже вечер, через час вам принесут ужин прямо сюда. Постарайтесь отдохнуть. А завтра мы вместе с вами попробуем разобраться, кто вы и что с вашей памятью, шели Лунарис.

– И все равно я не собираюсь тут жить, – фыркнула я.

Анхель стиснул зубы.

– Я не спрашивал у вас, собираетесь вы или нет, – мрачно бросил он, снова напоминая того злобного Душечку, которому ужасно хотелось пообломать клыки.

Я прищурилась… а затем снова всхлипнула.

– О, ну что еще, Лунарис! – воскликнул Анхель, а затем, будто через силу заставив себя успокоиться, тише произнес: – Почему вы не хотите жить здесь, шели?

– Потому что я не люблю жить там, где жили до меня другие кошки!

Обе брови магистра взлетели вверх. Казалось, он готовился к любому ответу, но не к этому.

– До вас здесь не жило ни одной… кошки, – ответил он после продолжительной паузы. – И коты здесь тоже не жили, – добавил он, когда я направила на него чуть влажный взгляд. – И люди здесь не жили, ни мужчины, ни женщины. Это только мой дом, и я не привожу сюда ни друзей, ни знакомых. Вы – первая.

– Что, правда? – выдохнула я, сдержав улыбку и постаравшись придать лицу чуть более жалостливый вид.

– Да. И не скажу, что меня это радует, шели Лунарис, – низко добавил он, явно делая над собой серьезное усилие.

Затем развернулся и пошел к выходу. Но уже там обернулся и резко посмотрел на меня, спросив:

– Как вы узнали, что из моей комнаты ничего не было украдено? – спросил он, и черные глаза подозрительно сверкнули.

У меня в голове тут же мелькнуло: стоит ли говорить правду или нет?.. Насколько я могу быть откровенна с человеком, который собирался меня убить, лишь бы узнать, являюсь ли я ведьмой Хоаса или нет?..

А потом пожала плечами и ответила, решив, что, пожалуй, немножко правды Анхелю не повредит. Возможно, он даже станет мне сильнее доверять, а это в любом случае на пользу.

– Полагаю, что вор искал то, что виднеется у вас под рубашкой, – сказала я, чуть лениво указав пальцем в область его грудной клетки.

Черные глаза магистра стали бездонными. Он поднял руку и накрыл ладонью таинственный амулет у себя на шее, покрутив его в пальцах сквозь ткань.

– Что ж… – проговорил он хмуро. – Становится все интереснее…

А затем снова попытался уйти, но на этот раз его остановила я.

– Душечка магистр! – окликнула я его, и, поворачиваясь, Анхель закатил глаза. Его лицо было близко к отражению вселенских мук. – Принесите мне, пожалуйста, чай с имбирем и веточками смородины. Это мой любимый.

– Что вы себе… – начал был мужчина, потемнев, как грозовая ночь.

Но я снова всхлипнула, потерев нос.

– Кажется, я заболеваю, – простонала я грустно, – но вы правы, конечно, я и так вас сильно стесняю, ничего-ничего, не беспокойтесь, наверное все пройдет само.

Губы магистра сжались, он стиснул зубы и вздохнул, а потом с видимым усилием проговорил:

– Будет вам чай.

Затем развернулся и вышел прочь, хлопнув дверью так быстро, словно боялся, что я снова что-нибудь попрошу.

Я усмехнулась, стирая со щек дорожки слез, которые давно потеряли актуальность:

– Пф… Душечка-магистр, это было даже слишком просто.

Накрылась одеялом, завернувшись в него на манер колбасы, и блаженно улыбнулась.

Ничего, так жить можно. Вот-вот у меня будет чай, затем ужин, а на остальной вечер у меня были серьезные планы. Осталось только дождаться, когда опустится солнце…