Не пей, внушала Элинор девочке, требуй чашку со звездами; как только тебя обманом уговорят стать как все, не будет тебе больше ни чашки, ни звезд. Девочка снова взглянула на нее,
Представьте. Есть только одна я, и это все, что у меня есть. Мне больно чувствовать, как я рассыпаюсь и живу одной своей половиной, разумом, наблюдая, как другая половина мечется в ужасе, а я не могу этого прекратить, хоть и знаю, что на самом деле ничего плохого не будет, и тем не менее время тянется так долго, даже секунда бесконечна, и, чтобы вытерпеть, надо сдаться…
– Не понимаю. – Теодора с досадой отбросила карандаш. – Ты всегда напрашиваешься туда, где тебе не рады?
Элинор кротко улыбнулась.
– Мне нигде не рады, – сказала она.