Глава 10

Едва Том уехал, Карен развернулась и пошла в дом. Разговор с адвокатом подкосил ее: тот явно подумал, что она врет. Карен устало закрыла глаза и надавила пальцами на веки. Потом прошла на кухню, открыла холодильник и достала упаковку со льдом, которую ей дали в больнице. Лед помогал снять отеки. Карен приложила его ко лбу. Холод принес облегчение. С закрытыми глазами она села за стол и, прижимая упаковку со льдом к голове, стала медленно двигать ею, пытаясь унять пульсирующую боль.

День выдался жарким. Несмотря на кондиционер, пот струился под ее блузкой. Может быть, стоит увеличить мощность? Когда боль в голове слегка утихла, Карен открыла глаза. Посмотрела на столешницу, которую она заменила, когда переехала. Гладкая, блестящая, черная с вкраплениями серебра, она до сих пор нравилась Карен. Вот только сейчас у раковины стоял пустой стакан.

Она впилась в него взглядом, потом быстро осмотрела кухню, но все остальное было там, где и положено.

Когда они утром уходили, чтобы ехать к адвокату, стакана у раковины не было, в этом она уверена. Потому что прежде чем уйти они с Томом – в основном Том – убрались на кухне, сложили посуду в посудомоечную машину и протерли поверхности. Карен терпеть не может, когда оставляют грязную посуду. Она чистюля. И Карен точно помнила, что напоследок осмотрела кухню, прежде чем выйти за Томом на улицу, потому что возвращалась, чтобы проверить, заперта ли раздвижная стеклянная дверь. Она всегда проверяет, заперты ли двери, – поэтому ее так напугали слова Тома о том, что она забыла запереть дверь перед аварией. И выключить свет. И не взяла сумочку. Если бы только она могла вспомнить!

Она осторожно взяла стакан, заглянула в него, поднесла к носу и принюхалась. Сейчас он был пуст, но она не сомневалась, что в нем была вода, – как будто кто-то зашел в дом и налил себе попить из-под крана, прежде чем вернуться на жару. В голове застучало, кухня поплыла перед глазами. Карен попыталась ухватиться за стойку и неловко выронила стакан. Он со звоном упал на пол и разбился.

Прерывисто дыша, сотрясаясь всем телом, она уставилась на осколки стекла под ногами. Резко рванула в гостиную и схватила телефон. Нажала на кнопку быстрого набора с номером Бриджит.

– Бриджит! – выдохнула она, когда та взяла трубку. – Можешь зайти? Срочно!

Она даже не пыталась унять охватившую ее панику. Ей просто хотелось, чтобы Бриджит оказалась рядом, прямо сейчас. Она не хотела оставаться одна.

– Конечно, сейчас буду, – ответила Бриджит.

Карен в нетерпении вышла на крыльцо. Через несколько секунд она увидела, как Бриджит выскочила из дома и быстро перешла дорогу. Слава богу, у нее есть Бриджит!

– Господи, Карен, что случилось? – спросила подруга. – Ты как будто привидение увидела.

– В доме кто-то был, – ответила Карен.

– Что? – Бриджит была потрясена. – Что ты имеешь в виду?

Карен завела ее внутрь.

– Кто-то заходил в дом, когда нас с Томом не было. Я только что вернулась. Пошла на кухню, а там… – она не смогла договорить.

– Ты кого-нибудь видела? На кухне кто-то был? – спросила Бриджит.

Карен покачала головой.

– Нет.

С появлением Бриджит ей стало спокойнее. Как повезло, что у нее есть такая хорошая подруга через дорогу! Карен знала, что в какую бы неприятность она ни влипла, Бриджит все бросит и поспешит ей на помощь. Хотела бы она рассказать, почему так напугана. Но она не могла открыть правду ни лучшей подруге, ни мужу.

Под ее взглядом Бриджит прошла на кухню и остановилась в дверях, молча осматриваясь. Минуту спустя она тихо вернулась к Карен.

– Карен, что случилось?

– Я вернулась домой и пошла на кухню. Рядом с раковиной стоял пустой стакан. Когда мы утром уходили, его там не было. Кто-то поставил его туда, и это не я и не Том.

– Уверена? – спросила Бриджит.

– Конечно, уверена! Думаешь, я бы так разнервничалась, если бы не знала наверняка?

Бриджит посмотрела на нее с участием. Потом перевела взгляд на кухню и снова на Карен.

– Почему он разбит?

– Я взяла его, у меня закружилась голова и… я его уронила.

Взгляд Бриджит стал тревожным.

– Может быть, нам надо позвонить Тому…

Со смятением в мыслях Том мчался на всех парах домой. Стремглав выскочил из машины и взлетел по ступенькам. Ворвавшись в гостиную, он увидел, что Карен лежит на диване, прижимая к голове упаковку со льдом, а рядом стоит Бриджит.

– Карен, милая, что с тобой? Что случилось?

Карен с трудом села. Протянула лед Бриджит, которая машинально взяла его и положила обратно в холодильник.

– Не знаю, – ответила она. – Я зашла в дом и увидела стакан у раковины. Его точно там не было, когда мы уходили утром. Подумала, что кто-то забрался в дом.

Том пошел на кухню и, увидев на полу битое стекло, застыл в дверях. Поймал взгляд Бриджит, которая закрыла холодильник и осторожно обошла осколки.

Карен подошла к Тому и встала рядом.

– Я уронила стакан, – сказала она.

Том посмотрел на нее с беспокойством.

– А его точно до этого там не было? Ты могла не заметить, – сказал он. Он попытался вспомнить, не наливал ли себе попить утром и не оставлял ли стакан у раковины, но не смог. Со всеми этими волнениями, которыми забита его голова, такие мелочи просто выскальзывают из памяти.

– Не знаю, – покачала она головой. – Мне казалось, что точно. Я проверила кухню, перед тем как мы ушли, чтобы убедиться, что дверь заперта. Мне казалось, мы все убрали.

– Присядь, – сказал Том, подводя ее обратно к дивану, а Бриджит, между тем, принялась убирать осколки. Том оставил Карен на диване и обыскал дом. Все на месте. И он не заметил ничего необычного.

Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Бриджит сидит в кресле напротив Карен. Она была одета по-летнему: в хлопковые капри и майку без рукавов. Длинные каштановые волосы струились по плечам. Под его взглядом она собрала их в узел. Том повернулся к Карен.

– Мне кажется, здесь никого не было, – мягко сказал он.

Карен посмотрела на него, отвела взгляд.

– Думаешь, мне мерещится?

– Нет, – ответил Том спокойно. – Я не думаю, что тебе что-то мерещится. Я думаю, ты забыла, был там стакан или нет. Мы оба много пьем из-за этой жары, любой из нас мог поставить его у раковины. Может быть, это был я, не помню, – сказал он и мягко добавил: – Ты еще не поправилась, Карен. Помнишь, что сказал доктор: после травмы могут возникнуть проблемы и с кратковременной памятью. Может быть, стакан был там, и ты просто не помнишь.

– Может быть, – с сомнением ответила она.

Том повернулся к Бриджит.

– Дальше я сам справлюсь, – сказал он. – Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста, – ответила Бриджит.

– Да, – с благодарностью подхватила Карен, когда Бриджит поднялась, чтобы уйти. – Не знаю, что бы я без тебя делала, Бриджит.

На глазах у Тома Бриджит нежно обняла его жену, и Карен тепло обняла ее в ответ.

– И спасибо, что убрала стекло, – сказал Том.

– Без проблем, – она улыбнулась Карен. – Увидимся.

Стоя на пороге, Том с Карен смотрели, как Бриджит переходит дорогу. Том стоял чуть-чуть позади Карен. Смотрел на Бриджит. И на жену.

Глава 11

Детектив Расбах остановился на мгновение, чтобы оглядеться. Через дорогу лежал обветшавший торговый центр с супермаркетом, дешевой прачечной, магазином «Все за доллар» и кучей пустых помещений. Даже в такой солнечный день район выглядел угнетающе. Прямо перед детективом находилось место преступления – заброшенный ресторан. Здание заколочено, но кто-то отодрал от окна пару досок – а может быть, они сами отвалились со временем. Расбах обошел вокруг. Кивнув криминалистам, ступил за желтую ленту, ограждающую место преступления.

Он зашел в ресторан через грязную заднюю дверь, которая, в отличие от парадной, не была заколочена, – по крайней мере, теперь. Кто угодно может проникнуть внутрь. Первым делом Расбах обратил внимание на запах. И постарался его не замечать.

Слева стояла старомодная барная стойка, но не было ни столов, ни стульев: отсюда вынесли все, даже люстры. К стене, однако, прижимался дряхлый диван, окруженный пустыми пивными банками. Сквозь окна, там, где отвалились доски, просачиваются солнечные лучи, но в основном свет шел от ламп, установленных криминалистами. Грязный линолеум на полу потрескался, стены потемнели и покрылись пятнами никотина. На полу лежал труп.

От него ужасно воняло. Вот что происходит, когда тело несколько дней лежит в летнюю жару. Оно порядком протухло.

Замерев посреди зловонного ресторана, Расбах подумал, что свой дорогой костюм ему теперь придется сдать в химчистку, и достал из кармана латексные перчатки.

– Был звонок. Анонимный, – сказал стоявший рядом полицейский в форме.

Детектив устало кивнул. Подошел к кровавому, жужжащему кошмару на полу. Постоял над телом, внимательно его разглядывая. Черноволосый мужчина лет тридцати пяти – сорока в дорогих черных брюках и такой же дорогой сорочке, покрытой запекшейся кровью и мухами. Два выстрела пришлись жертве в лицо, еще один – в грудь. На ногах не было обуви, только хорошие, добротные носки. Ремня тоже нет.

– Оружие? – спросил Расбах у стоявшего по другую сторону от тела криминалиста, который так же, как и детектив, задумчиво рассматривал труп.

– Пока не нашли.

Расбах осторожно склонился над телом, стараясь не дышать, и заметил бледную полоску кожи на пальце, где недавно было кольцо, и похожую полоску на запястье на месте часов. Его ограбили, но ограбление не было основной целью убийства, решил Расбах. Что этот человек здесь делал? Ему явно не место в таком районе. Больше похоже на казнь. Вот только ему выстрелили в лицо и в грудь, а не в затылок. Судя по состоянию тела, мужчину убили дня два назад, может, и раньше. Лицо позеленело и распухло.

– Мы знаем, кто это?

– Нет. При нем нет документов. При нем вообще ничего нет, не считая одежды.

– Что со свидетелями?

– По нулям. По крайней мере, пока не нашли.

– Ясно, – Расбах глубоко вздохнул.

Скоро тело увезут к судмедэксперту на вскрытие. Там у него снимут отпечатки и попробуют найти совпадение. А если не смогут идентифицировать по отпечаткам, то будут просматривать все заявления о пропавших, кропотливо и долго, но такова бо́льшая часть полицейской работы. Именно нудный кропотливый труд приносит плоды.

Они продолжат искать орудие убийства. Судя по ранениям, это пистолет 38-го калибра. Вероятнее всего, стрелявший избавился от него подальше от места преступления, либо пистолет кто-то тайком подобрал. Учитывая район, Расбаха не удивляло, что на жертве не было ни ремня, ни обуви, как и украшений с кошельком, и мобильного телефона, скорее всего, тоже.

Все их находки после осмотра трупа и места убийства ограничивались розовыми резиновыми перчатками до локтя с цветочным узором по краю, которые лежали на маленькой парковке неподалеку. Расбах сомневался, что между ними и трупом в ресторане есть какая-то связь, но все равно распорядился, чтобы их забрали как вещдок. Никогда не знаешь наверняка.

Вместе со вторым детективом, Дженнингсом, и парочкой полицейских в форме Расбах провел вечер в хождении по домам и поиске свидетелей.

Как и ожидалось, они никого не нашли.

На следующее утро их ждал доктор Перрьера, судмедэксперт.

– Приветствую, детективы, – сказал он, довольно улыбаясь.

Расбах знал, что судмедэксперты приходят в восторг, когда их навещают детективы. Его не переставало удивлять, что без малого двадцать лет угнетающей работы никак не отражались на настроении доктора. Колотые и огнестрельные ранения, автомобильные катастрофы, утопленники – ничто как будто не могло поколебать его жизнерадостность и общительность.

Перрьера протянул им мятные леденцы. Помогает от запаха. Оба детектива взяли по леденцу. Развернули шелестящие обертки. Доктор Перрьера собрал их и выкинул в мусорный ящик.

– Что вы можете нам рассказать? – спросил Расбах, когда они, стоя вокруг длинного металлического стола, смотрели на лежащий на нем труп. Расбаха радовало, что у Дженнингса, как и у него самого, крепкий желудок. Лицо напарника выражало лишь сосредоточенное любопытство и никакого дискомфорта при виде разлагающегося на столе тела; на его щеке проступил бугорок от мятной конфеты.

– Тело целехонько, – радостно начал доктор Перрьера. – Мужчина европеоидной расы, чуть меньше сорока, здоровый. Первый выстрел пришелся в грудь, второй – в щеку, но именно третий, прямо в мозг, убил его. Смерть наступила мгновенно. Выстрел производился с близкого расстояния – примерно метра два – из пистолета 38-го калибра.

Расбах кивнул.

– Когда именно он умер? – спросил он.

Доктор Перрьера повернулся к Расбаху.

– Я знаю, вы, ребята, обожаете устанавливать время смерти, и я стараюсь, правда. Но вы же понимаете, что, когда мне приносят труп, пролежавший несколько дней, это снижает точность расчетов.

Расбах знал, что Перрьера – перфекционист, всегда стремится к идеальному результату.

– Я понимаю, – терпеливо ответил он. – Но мне все же хотелось бы услышать ваши предположения.

Доктор улыбнулся.

– Я провел вскрытие вчера вечером. Судя по степени разложения и найденным в теле личинкам – учитывая, конечно, жару, – я бы сказал, что он умер дня за четыре до этого, плюс-минус день.

Расбах подсчитал в уме.