Глава 2

Эпизод 1

1920 год. Лето.

Открытый экипаж, запряжённой серой в яблоках парой лошадей двигался не спеша по едва заметной накатанной дороге вдоль кромки леса. Правил ими кучер Гордей, холоп барина Анохина, долговязый, крепкий на вид молодой парень.

На заднем сиденье по ходу движения развалился барин Анохин Егор Кузьмич. Лицо его откровенно рисовало картину всех его пройденных пороков. Решил он жениться в свои шестьдесят лет, надеясь, что даст ему судьба наследника и жену хозяйку. Советская Власть добралась тогда уже и до Урала, и Егор Кузьмич понимал, что в итоге отберёт у него всё новая власть, как бы он не сопротивлялся. Не глупый был.

Когда в доме есть жена под старость-то и жить-то легче самому. Золотишко он на «чёрный день» для себя схоронил в месте затаённом, но без хозяйки трудно обходиться под старость. Платить, кому-то за заботу о себе не хотелось, так, что лучше всё сразу в одном желанье решил он приобрести.

Напротив него сидел его ключник Лазарь, по возрасту, как пень старый, но шустрый до жути. Говорливый был и хитрый, но служил барину исправно, хоть и подворовывал по-тихому у него. С Лазарем сидел рядом Фома, вёл на гармошке музыку тихую и мелодичную.

Анохин поковырял в своём носу мизинцем и выдал Лазарю мнение:

– Сомнения меня берут Лазарь, а как вдруг Анна своенравной окажется?

Лазарь говорил, как поп на распев:

– Нет, Егор Кузьмич, она смирная, набожная. Всё больше молчит, но девка она работящая. Вам такую и надобно хозяйку, чтобы за домом приглядывала, да меньше о нарядах думала. Возраст всё-таки у вас солидный, о наследнике подумать в самый раз.

– Да, что-то я время упустил, загулял. Теперь свататься, как-то не очень удобно. Староват я для этого дела,– грустно произнёс Анохин.

– Да вы ещё в соку Егор Кузьмич. Я ваше сомнение понимаю. Тревожно сейчас в дом к себе привести чужого человека. Народ нынче своевольный стал. Революция эта всех людей с панталыка сбила. Горлопаны из Питера и к нам добрались. Отобрали всё добро у людей, что век наживали,– усердствовал Лазарь.

Фома встрял в разговор с ухмылкой на веснушчатом лице:

– Но наши-то им тоже задницу надрали так, что Большевики теперь, ходят, оглядываются.

– Работать не хотят босяки. Сподручнее на чужой каравай рот раззявить, – подчеркнул Анохин.

Фома, как пёс чувствовал дых хозяина и заголосил частушку, сменив музыку:

– Коммуняки спать ложатся, меж собою баб кладут, чтоб стыдом не облажаться образами печку жгут. Бабы общие плодятся, дети общие растут. Революцией гордятся, что посеют, то пожнут.

Лазарь раздражённо осадил Фому:

– Хорош горло драть Фома.

Фома, посмеиваясь, сменил тему музыки на плавный перебор, а Анохин достал табакерку и взял пальцами толстыми щепотку табака нюхательного, пытался протолкнуть его себе в нос, при этом рассуждая:

– Метсиев молодец. Спрятался на своём хуторе в глухомани. Туда и дороги то никто не знает, так, накатали телегой тропинку и живут себе в стороне от всех.

Лазарь «пел» ему в тон:

– А, что ему? Хозяйство добротное. Корова, козы. Масло своё, молоко. В лесу вона картошку насадил и продаёт с сыновьями. Телегами возит на привоз. Жадён очень. Дочку выдаёт и то из-за выгоды.

Экипаж свернул в лес и по ухабистой тропинке, скрепя рессорами попрыгал к мечте Анохина.

Эпизод 2

1920 год. Лето

Метсиев Григорий Фадеевич был зажиточным мужиком и поэтому слыл для новой власти кулаком. Но, так, как он жил на хуторе в лесу, где и место называлось «Глухомань» и куда дорогу-то только охотники во время промысла знали, его никто не беспокоил.

Детей у него было трое: Никола двадцати пяти лет, Денис двадцати двух годов и дочь Анна, набожная и скромная девушка двадцати лет. Жена Метсиева покинула семью, уйдя в мир иной, как раз после того, как и родила ему девочку в дом.

Тащила Анна на себе весь груз домашней хозяйки. Обстирывала, кухарила, жильё содержала в должном порядке, но ласки от отца и братьев так и не почувствовала. Все трое мужиков только и занимались, что прибыль в дом тащили. То картошку сажали, продавали кур, корову держали с лошадью, даже кроликов держали, а в свободное время пили, да по женскому полу кобелями хаживали. В дом к себе Метсиев никого не водил. Жадный был и сыновья под стать ему были. Табака никто не курил из них, но пили жуть как.

***

Экипаж Анохина вкатил на двор дома Метсиева в открытые настежь ворота. Кучер Гордей остановил пару напротив крыльца дома с мансардой.

Метсиев полдня стоял на крыльце дома своего, всё ждал Анохина, когда тот приедет на смотрины. Договорились они уже, как с неделю назад на сегодня вот Метсиев и нервничал. Очень уж ему хотелось Анну отдать за Анохина. Лишний рот ему не нужен был. Злой он был. Рядом с ним на ступеньке сидел сын его старший Никола, лузгал семечки, а сын младший Денис ковырялся с хомутом у сарая.

Гордей слез с козел, Фома выпрыгнул на землю, и встали они оба по сторонам выхода из экипажа. За ними чинно вышел Лазарь, размял ноги. Анохин смотрел с прищуром глаз на двор Метсиева. Все молчали.

Лазарь одёрнул сюртук и начал разговор с Метсиевым:

– Доброго вам здравия хозяин

– Ну и что дальше? – буркнул Метсиев.

Анохин встал, облокотился руками о плечи Фомы и Гордея, поздоровался с Метсиевым:

– Доброго здравия тебе Григорий Фадеевич.

– И вам не хворать, Егор Кузьмич, – ласково ответил Метсиев. – Чай заплутали, али с делом каким к нам пожаловали?

Лазарь расправил ворот рубашки и начал «петь» в уши Метсиева прибаутку:

– Да вот сорока на хвосте принесла, что дочь твоя, красавица, на выданье.

– У вас товар, у нас купец. Может быть, и сойдёмся в цене, – помогал ему Фома.

Метсиев улыбнулся и поддержал разговор:

– Коли вы смотреть товар приехали, то проходите в дом, отведайте с дороги дальней хлеба с солью.

Анохин вышёл из экипажа со словами, под перебор гармони Фомы:

– Спасибо за приглашение, не откажемся. Ты Григорий Фадеевич, определи кучеру моему, Гордею, куда пару ставить.

Метсиев окликнул младшего сына:

– Дениска, определи место экипажу, а мы с Егором Кузьмичом в дом пройдём!

Метсиев с гостями пошли в дом, Никола, наказав брату: – Ты лясы не точи попусту и тоже давай приходи с Гордеем, – вошёл в сени дома.

***

Анна смотрела из окна мансарды на гостей и слёзы горести бежали по её усталому на вид лицу. Она встала на колени перед иконой и плача душой своей просила Бога, творя крест на своей груди:

– Господи, помилуй меня от ненасытных желаний людских.

Эпизод 3

1920 год. Лето.

Хоть и жаден был Метсиев, но стол накрыл отменный. На блюде курица поджаркой кожи грела взгляд, яйца горкой на тарелке лоснились очищенные, картошка отварная намазанная топлёным маслом ещё дымилась, соленья разные и поросёнок молочный запеченный, с весёлым пятачком хитрого носа ждал своей участи.

Самогонка в бутыли двухлитровой из погреба холодная испариной изошла. Ну, короче хотел Метсиев, и породниться с богатым человеком, и поиметь с него, что-нибудь за дочку свою. Он тоже понимал, что Красная власть всё накроет когда-нибудь своей мозолистой рукой и поэтому деньги копил в червонцах золотых.

Самогонка лилась, закуска трещала за ушами у гостей и Метсиев, в очередной раз, подняв стакан гранёный с самогоном, произнёс пьяным голосом:

– Дочери я положу приданое; сундук с её постельным бельём и женской одеждой, ну и козу отдам. Коза окат должна скоро понести.

Анохин, много не пил, так для приличия, не хотел, чтобы глаз замылился, чтоб трезво невесту оценить, ответил равнодушно:

– Это дело второе для меня, ты мне Анну позови, дай хотя бы взглянуть на неё.

Метсиев нахмурил бровь и строго сказал младшему сыну:

– Денис покличь Анну, скажи, отец зовёт. Пущай к гостям выйдет.

– Это мы мигом батя, – отреагировал парень молниеносно, отложив на тарелку кусок поросёнка и встав, быстрой, пьяной походкой вышел в сени, через которые вход был на второй этаж, в мансарду.

Лазарь, тоже охмелевший, щепоткой взял капусту, положил себе в рот и с хрустом прожёвывая пищу рассудительно предположил:

– Козы одной маловато будет. Дочь-то отдаёшь в руки хорошие.

Метсиев утёр полотенцем руки, чихнул и возразил:

– А, коли руки хорошие так и меня одарят, – потом, юродствуя, скривил лицо своё и слёзно произнёс: – Я не просто дочь отдаю, кровиночку мою, хозяйкой в дом чужой.

***

Анна вошла в залу, остановилась у двери. Денис встал за её спиной, подпёр плечом косяк двери. Анна потупила взгляд в пол и тихим голосом спросила:

– Звали батюшка?

– Звал доченька, звал, – лилейным голосом проговорил Метсиев, – поди, ко мне ближе, зорька моя ясная.

Анна подошла к отцу и тот бережно, обняв дочь за талию, подвёл черту её девичеству:

– Вот Аннушка, приехали сваты к тебе с женихом. Познакомься, Егор Кузьмич Анохин. Я про него тебе сказывал. У него хозяйство большое в Березниках. Мельница, скотный двор. Он лесными угодьями занимается. Хозяйка ему в дом нужна.

Анна вытерла набежавшую слезу, а Денис, проходя мимо нее, ткнул её в спину и плюхнулся на скамью за стол. Анохин спросил Анну, стараясь говорить по возможности нежно:

– Почто слёзы роняешь красавица?

– Это она от счастья своего плачет, от того, что в дом пойдёт жить новый и хозяйкой при нём станет. Дитя растёт без ласки материнской, – жалостно пояснил Метсиев и пустил с горьким видом слезу, смахивая её рукой.

Лазарь скорчил сочувственно лицо, постучал ложкой по пустой бутыли из-под самогона и попросил хозяина дома:

– Григорий Фадеевич, может, добавите?

Метсиев икнул, посмотрел осоловелыми глазами на пустую, бутыль и заплетающимся языком, войдя в роль доброго родителя, сказал Анне:

– Сходи доченька в амбар. Наполни бутыль, чтобы гостям отрадно было.

Анна стояла, молча, не шелохнулась даже. Гости заулыбались кривыми маслеными губами. Улыбка на лице Метсиева натянулась, и он повторил дочери напористо:

– Ты что стоишь, от счастья окаменела? Кому велено? Принеси горькой.

Анна вздрогнула и как никогда воспротивилась отцу:

– Не пойду я батюшка. Не пристало мне за самогоном бегать. Вон братья есть. Им пить, пусть и бегают.

Никола уже совсем захмелел и со смехом подковырнул сестру:

– Это у сестры от радости, что гости приехали, ретивое играет.

Метсиев шлёпнул Анну по ягодицам ладонью и приказал:

– Отцу родному перечить? Давай, одна нога здесь, другая там.

– Вам надобно вы и бегайте, – дерзко ответила Анна и выбежала из залы в сени, захлопнув дверь.

***