В охране моста – не единожды проверенные люди, строители – только благонадежные; ни одно неопознанное судно не подойдет ближе ста метров к «стройке века», не получив торпеду в бок. Таких беспрецедентных мер безопасности не было нигде, что и понятно – кусочек лакомый. Даже опоры моста защищены от попыток тарана: строятся палы – специальные сооружения из металлического шпунта с каменной засыпкой и железобетонным оголовком. А между Тузлой и фарватером мостовые опоры защищает историческая фортификация – искусственная отмель из каменной наброски, сооруженная еще в XIX веке. Это заставляло суда идти ближе к Керченской крепости и попадать под огонь ее батарей…

Приближался лес плавучих кранов – шло сооружение железнодорожного моста. Без авралов, простоев – работали размеренно, вовремя подвозили стройматериалы, металлоконструкции, все необходимое для непрерывного процесса. Как это не похоже на матушку-Россию!

Я подходил к первой арке, сбросил скорость, давая время системе распознавания. Краны перемещали грузы, искрила сварка. На обеих арках, взметнувшихся выше 80 метров, работали люди в касках и оранжевых жилетах. Громоздилось вспомогательное оборудование, виднелись строительные вагончики – сборные модули, собираемые за несколько часов.

Не все вагончики являлись бытовками. В отдельных сидели мои коллеги, мониторили обстановку современной аппаратурой.

Несколько раз случались инциденты. Недавно сработал буй – и группа пловцов на скоростном «Хищнике» устремилась по сигналу. Под опорами обнаружили водолазов в гидрокостюмах! Долго не разбирались – всю компанию постреляли из «АДС», а потом вытаскивали на палубу «оглушенную рыбу». Пришли в себя, задергались. Оказалось, дайверы – студенты из Адлера, решили «авантюрно» провести свободное время. Выяснили личности – все совпало. Извиняться, конечно, не стали – предупреждающих знаков хватало, могли и не лезть. Отвезли слегка обалдевших студентов в Тамань, выдали на руки примчавшимся родителям и популярно объяснили, что не надо ставить на уши Интернет, подавать в суд, нанимать адвокатов – дело заведомо провальное, а неприятности можно нажить…

Встречным курсом под аркой проплывал рыбацкий баркас с «гордым» украинским флагом. Его никто не задерживал. Заниматься подобной ерундой – прерогатива украинской стороны. Но незримые приборы его изучали, тепловизоры ощупывали внутренности. Отдельные обладатели оранжевых касок (внешне смахивающие на членов монтажной бригады) проводили визуальный осмотр.

Российская сторона не выражала неприязни. На палубе баркаса находилась команда. Люди курили, настороженно поглядывали на проплывающую над головой махину арки. Мужик в штормовке и грязном тельнике презрительно сплюнул за борт. Второй смельчак показал строителям средний палец. Остальные никак не реагировали. Молодой парнишка, стоящий в стороне, покосился на товарищей и украдкой помахал строителям.

Я благополучно миновал арку – украинские моряки в мою сторону даже не смотрели.

За островом Тузла пролив расширялся – фактически шесть морских миль от берега до берега. В лодке что-то чихнуло, но я не обратил внимание. Движение судов сегодня было незначительным. Для портовых работяг – выходной день, для отдыхающих – не сезон…

Я прибавил скорость. Мотор снова чихнул. Лодка как-то вздрогнула. Теперь я обратил на это внимание, но решил не заострять. Я отдалялся от моста. Пора забирать на юго-восток, от фарватера – к южной части Таманского полуострова. Лодка большую скорость не развивает, от силы двадцать узлов – всегда хватало сорока минут, чтобы пройти этот маршрут.

Я заложил штурвал на левый борт. Лодка плавно отправилась по дуге. Градусов десять-пятнадцать от фарватера – и довольно, можно устанавливать круиз-контроль.

Посудина размеренно бежала, разрезая волнующееся море. Качка умеренная, вода не захлестывала. Отдалялся вытянутый, похожий на худую селедку остров Тузла, когда-то бывший частью Тузлинской косы.

До 2014 года остров принадлежал Украине, там скучали украинские пограничники, теперь их освободили от такой обязанности. Нынче украинские военные скучают в Донбассе – под проливными обстрелами и осадками в виде мин и снарядов.

На этой стороне моста особой активности не было – строительство закончено, а охрана в глаза не лезла. Остров отдалился, вместе с ним отодвинулась Тузлинская коса. Фарватер теперь был справа, а я находился на участке, где судоходство фактически отсутствовало.

За Тузлинской косой тянулись берега Таманского полуострова. Справа просвечивал в дымке Крымский полуостров.

Город давно оборвался, в береговой полосе вздымались скалы. Перед носом лодки расплывалось безбрежное Черное море – все оттенки синего от бирюзы до лазури. Солнце, идущее к закату, рассыпало по водной глади искрящиеся блестки. За спиной осталось грузовое судно с турецким флагом, идущее в порт «Кавказ».

Я решил, что выбранного угла поворота недостаточно. Отключил круиз-контроль, взялся за штурвал, чтобы сместиться ближе к Таманскому берегу…

В этот момент оно и случилось. «Принудительная газификация» принесла неожиданные результаты. Лодка дернулась, мотор заглох. Я не поверил своим ушам – подобного на моей памяти еще не было. Моторка закачалась, рывками пошла вибрация. Она по инерции продолжала двигаться, но скорость падала.

Удивлению не было предела. Технику регулярно осматривали, бензина хватало. Я дергал рычаг, выключил и снова включил зажигание. Двигатель не работал.

Я перебрался назад, чтобы запустить его вручную, пристроился на колено, стал осматривать массивную глыбу под названием «Меркурий» на предмет заводной рукоятки. Таковая нашлась, но мотор не реагировал – а ведь новый, зараза!

Примерно полминуты я пыхтел, тщась оживить безмолвную груду железа. «Спокойствие, – уговаривал я себя, – только спокойствие, как говорил великий Карлсон. Ситуация штатная, со всеми подобное случается. Ну, день такой, что тут непонятного? Как не задался с самого начала, так и продолжается».

Я успокоился, перевел дыхание, стал вертеть головой. Я находился в интересном месте – где вообще никого не было! Берег Тамани, редкие суда на далеком фарватере, пропадающий в дымке Крым, бездонное Черное море и берег турецкий в его завершении… Хоть бы какая сволочь проплывала мимо да взяла на буксир! Что-то белело в районе Керчь-Еникальского канала – мелкая посудинка шла со стороны Крыма. Арку моста проходило что-то ярко-оранжевое и громоздкое. Но так далеко, черт возьми! Качка усилилась – впрочем, ерунда, в этом проливе крайне редко случаются серьезные волнения…

Я вынул телефон, набрал абонента. Самое время вызывать спасателей. Телефон не работал! Я находился в зоне, где глушились все сигналы сотовых операторов! Спутниковый телефон остался в штабе. Просто замечательно. Имелись весла. Грести на веслах – при таком поперечном габарите? Для подобной операции нужны как минимум двое.

Снова закачало. Тот самый «девятый вал», расписанный Айвазовским в одноименном полотне. Вернее, жалкое подобие того вала. Примерно девятая (бывает, что восьмая или десятая) по счету волна по интенсивности мощнее остальных. Что-то связанное с луной и солнцем. На этот раз качнуло, мне кажется, сильнее. Или показалось? Да нет же! Вода захлестнула корму лодки, проникла в углубление на крохотной задней палубе и осталась в нем!

Глупость какая-то. Что происходило? В этот момент я, к своему прискорбию, и обнаружил, что лодка накренилась. Задрался остроконечный нос, а корма соответственно погрузилась в воду. В этом присутствовало что-то иррациональное. Но глаза не врали – корма с мотором медленно уходила в воду.

Первые минуты я пребывал в замешательстве, поскольку столкнулся с чем-то новым. О смерти, разумеется, не думал. Какая смерть? Я находился не в открытом море, не орал от страха на гребне волны 12-балльного шторма… Но времени на раздумья и созерцание уже не оставалось. Корма тонула, значит, в задней части днища образовалась пробоина. Сама образовалась? Нереально, маломерные суда, приписанные к нашему ведомству, регулярно осматриваются и при необходимости подвергаются ремонту.

Что случилось в первой половине дня? За Ломарем и мной, возможно, следили (но не те два идиота), Ломарь отправился в лучший из миров, а я – нет. Еще и дел натворил, приняв участие в ликвидации маленькой диверсионной группы. Какой смысл меня убивать, если вся полученная от Ломаря информация давно отправилась по адресу?

В этих рассуждениях я не силен. С логикой и здравомыслием у наших украинских коллег не всегда гладко. Расстрелять в упор ответственного офицера ФСБ – это значит, что все службы встанут на дыбы, и хрен тогда осуществишь задуманное. Но если поковыряться в движке – чтобы сломался, но не сразу; проделать «хитрую» пробоину – чтобы вскрылась течь, но не быстро…

Какая польза от сторожей на спецпричале? Сидят в будке да смотрят телевизор. Подходит катер или машина по суше – высовываются. Собаки по причалу не бегают. Зайти с моря, сделать черное дело – это в принципе реально. Но зачем? Я все равно не понимал. Не факт, что все случится в нужном месте. Не факт, что меня не подберут. Предупреждение? Ну, хорошо, предупредили…

Тонущая лодка все больше напоминала целящуюся в небо зенитку. Мотор ушел под воду, вода заливала задний отсек, пассажирские сиденья. Промокли ноги.

Я перелез вперед, пристроился на пассажирском кресле. Герметичные целлофановые пакеты имелись в сумке, которую я брал с собой на соленое озеро. В один я упаковал служебное удостоверение с бумажными деньгами, в другой пистолет (хорошо, что «АКСУ» остался в джипе). Рассовал все это во внутренние карманы жилетки.

Угол крена увеличивался. Ноги снова захлестывала вода. Задняя часть посудины полностью утонула – над водой покачивалась только «шапка» мотора. Меня уже вдавливало в спинку сиденья. Часы на запястье – водонепроницаемые (я очень на это надеялся).

Вздохнув, я отцепил с внутренней стенки борта спасательный круг, начал изворачиваться, влезая в него. Пришлось протолкнуть его ниже подмышек – а то я напоминал какое-то чучело с растопыренными конечностями. Этот «кринолин» дико мешался. Я сообразил, что не спрятал телефон. Ладно, может, попробую еще позвонить…

В лодке что-то затрещало, процесс затопления ускорялся. Вода поднялась до колен. Нос целился в небо под углом 45 градусов.

На что я рассчитывал? Надо было сразу переваливаться в воду и тихо грести к ближайшему берегу (я, кстати, еще не разобрался, какой из берегов ближайший). Но я сидел и ждал у моря погоды, как будто процесс затопления еще можно было повернуть вспять.

Вода поднялась до пояса, я снова куда-то звонил! И снова гадкая тишина в эфире – безопасность, мать ее! Со спасательным кругом на поясе мобильности не было никакой, я попытался перелезть через ветровое стекло и повалился обратно. Я схватился за него обеими руками, выломал к чертовой бабушке – стеклопластик хренов! Начал карабкаться вперед, извиваясь, как сверло.

Я перебрался на миниатюрную переднюю палубу с заглублением, спустился в него. Сумку я оставил на сиденье – в ней не было ничего ценного, если не считать саму сумку. Осталось время отдышаться и подумать. О чем?! Для чего Иисус приходил на землю?

Я начал судорожно извлекать пакет с документами, убрал в него телефон, затолкал подальше. Готов к глубокому погружению, «Наутилус» хренов? От лодки осталось меньше трети, и та стала стремительно тонуть. Бурлила соленая вода за бортами. Скрылся руль, разломанное ветровое стекло.

Пока, с учетом сложившейся ситуации, я вел себя правильно. Однако под занавес решил сглупить. Не надо было дергаться – замереть и ждать, пока море само ко мне придет. Лодка бы утонула, а я бы остался. Но нет, дернул черт вылезти из своего последнего убежища, чтобы перевалиться за борт. Можно подумать, опаздывал!

В корпус была вмурована стальная рукоятка, я зацепился за нее спасательным кругом, когда переносил центр тяжести. Я потерял равновесие, меня вывернуло, и, падая в воду, я ударился виском о борт – при этом не успел закрыть рот и от души наглотался соленой воды…