Глава 3

Гавайские острова – это не только райский уголок посреди Тихого океана. Еще это 50-й штат США, который отделяют от континентальной части страны почти 4 тысячи километров, и все морем. А еще здесь, в знаменитой бухте Перл-Харбор, ныне базируется часть сил 3-го оперативного флота ВМС США. Основу этой группировки составляют десяток надводных кораблей классом от фрегата до крейсера, способных нести управляемое ракетное оружие, в том числе с ядерными боеголовками, да еще полтора десятка ударных атомных подводных лодок типа «Лос-Анджелес» с крылатыми ракетами «Томагавк» на борту. Правда, военные моряки тут как-то не очень бросаются в глаза в отличие от туристов, хотя тоже обеспечивают штату существенную долю поступлений в бюджет. Но Перл-Харбор – это лишь самый известный военный объект, отнюдь не единственный. На островах есть другие объекты ВМС, а также базы сухопутных войск и Национальной гвардии. Мало того, что на островах постоянно находятся около 50 тысяч военнослужащих, так еще не менее 20 тысяч островитян работают на военных базах. Поэтому антивоенные выступления на Гавайях никогда не были в чести.

Большой кабинет, затерявшийся в недрах здания разведывательного штаба ВМС, имел всю причитавшуюся ему по рангу атрибутику: звездно-полосатый флаг в углу, карту Тихого океана во всю стену справа от внушительного письменного стола и огромную панель плазменного телевизора на противоположной стене. Немалое количество фотографий, изображавших, судя по всему, хозяина кабинета в разные периоды его службы на флоте и в военно-морской разведке, занимало все свободное пространство вокруг черного прямоугольника экрана.

А вот портрету президента в кабинете места не нашлось – это выглядело тонким намеком на то, что хозяин кабинета пересидел в своем кресле уже не первого обитателя Белого дома и, вероятно, не последнего. Во всяком случае, занимавший сейчас его место седоватый представительный мужчина в штатском пришел именно к такому выводу и улыбнулся. Сам хозяин, высокопоставленный офицер разведки флота, в данный момент находился в отпуске где-то на материке.

Сидевший с противоположной стороны стола звероподобный верзила в мундире старшего офицера морской пехоты в столь высокие материи не вдавался и поводов для смеха не находил. В отличие от поводов для огорчения. Начать хотя бы с того, что шпиона раскрыли фэбээровские крысы, а не он сам, довольно долго прослуживший рядом с предателем и ничего не заподозривший. Как результат – он, майор морской пехоты, оказался, по сути, в оперативном подчинении у этого штатского. А потом – хоть шпиона и удалось задержать, после операции в госпитале оказалась половина группы захвата, в том числе шестеро – с огнестрельными ранениями различной степени тяжести. При том, что этот сукин сын был один и до начала столкновения при себе оружия не имел. То, что потери в основном понесли агенты ФБР, майора утешало слабо. Впрочем, почему этот ублюдок Митчелл с ними не церемонился, даже для Гарланда объяснялось просто – все равно ему теперь меньше чем пожизненное не светит.

Седоватый фэбээровец в который раз перелистывал лежавшее перед ним досье капитана Джорджа Митчелла. Нет, ну надо же… Все безукоризненно. Никаких зацепок. Родился, учился, завербовался в морскую пехоту, принимал участие в зарубежных операциях, имел награды, ни в чем подозрительном замечен не был. Был женат, развелся – жена нашла себе другого, пока он был в очередной «зарубежной командировке», детей нет.

– Все чисто. Прямо стерильно. Единственное, что немного настораживает, – задумчиво произнес фэбээровец, – так это то, что мать Джорджа Митчелла была русской. Из тех русских, которых мутная вода Второй мировой вынесла в Европу и которые после ее окончания по разным причинам предпочли оказаться как можно дальше от горячо любимой родины. Точнее сказать, подальше от того, что там творили коммунисты. Вот только сама миссис Митчелл родилась уже в Америке и умерла пять лет назад в Бостоне. И никогда не была в России. Не ездила туда даже тогда, когда железный занавес рухнул. Так что это для нас не зацепка. Среди живущих в Америке русских немало тех, кто любит свое новое отечество больше, чем сами американцы.

Майор Гарланд, по делам службы хорошо знакомый с содержимым этого досье, лишь сокрушенно качал головой: надо же, полтора года плечом к плечу прослужили, а так и не разглядел эту суку, доверился! Кого пригрели!

– Как бы то ни было, майор, косвенных доказательств шпионской деятельности капитана Митчелла более чем достаточно. Мы за ним следили уже довольно давно, но он действовал очень аккуратно, поэтому надо было поймать его «за руку». Жаль, что голубя с флэшкой так и не подстрелили и даже не отследили. Птичка улетела, а то, что она унесла, было единственным свидетельством, достойным внимания суда. Это значит, что прямых улик против Митчелла по-прежнему нет. Так что пока мы можем предъявить ему лишь сопротивление при задержании. И, что самое главное, ФБР пока неизвестно имя резидента.

– Резидента? – удивленно переспросил майор. Ему как-то не приходило в голову, что Митчелл мог действовать не один.

Фэбээровец снова усмехнулся:

– Вряд ли Митчелл действовал в одиночку. Кому-то он должен был передать полученные сведения. Иначе зачем ему понадобилась птица? Неужели только для того, чтобы вынести украденное с базы? Нет, это как раз так и есть, но не себе же самому он их отправил. У него ведь дома нет голубятни. Он вообще, по-моему, не был замечен в чрезмерной любви к животным. По крайней мере, в досье таких сведений нет. У него в квартире даже тараканы не водятся. С другой стороны, не в Москву же голубь улетел! И даже не в Пекин. Вы представляете себе голубя, способного перелететь океан, тем более с флэшкой на лапке? Я – нет. Но одна зацепка у нас все же есть.

– Какая же? – озадаченно поинтересовался Гориллоид.

– Птица, майор, как ни странно. Та самая птица, которая унесла доказательства его шпионской деятельности, – самодовольно усмехнулся его собеседник. – То, что она улетела, не значит, что мы остались ни с чем. Это ведь был почтовый голубь, явно хорошо дрессированный и привычный к местным условиям. То есть улетел он недалеко и наверняка живет в зарегистрированной голубятне. Ведь держать таких птичек лучше в открытую – находясь на виду, они меньше привлекают внимания. Наши агенты уже шустрят по всем Гавайям и очень аккуратно проверяют всех любителей почтовых голубей.

– А что же Митчелл?

– С ним работают, – успокаивающе проговорил фэбээровец, заметив потемневшее лицо Гарланда. Взрывной нрав майора мог создать еще немало проблем во время ведущегося расследования.

– Молчит? – наливаясь яростью, завибрировал Гориллоид.

– Возможно, он и в самом деле не знает ни имени резидента, ни всего остального.

Майор внезапно успокоился и с кривой усмешкой произнес:

– Послушайте, Фергюсон… Хотя бы размер ущерба вы уже определили? Хотя бы приблизительно?

Фэбээровец, наоборот, перестал улыбаться, пожевал губами и сказал:

– Вообще-то это секретная информация… Но, поскольку мы с вами работаем вместе…

С его слов выходило, что ущерб обороноспособности США капитан Митчелл нанес немалый. Во-первых, вероятный противник наверняка получил подробную информацию о типовых маршрутах патрульных самолетов противолодочной авиации флота, включая графики прочесывания тех или иных квадратов. Во-вторых, эти самолеты отслеживали не только иностранные подводные лодки, замеченные в зоне патрулирования, но и свои собственные. И эти сведения тоже находились в бортовом компьютере «Ориона»…

– То есть получается, что разведывательные самолеты США фактически шпионили в пользу другой страны, – хмыкнул Гориллоид, которого это обстоятельство сильно позабавило.

– И страны не слишком дружественной, – уточнил Фергюсон. – Замечу, майор Гарланд, то, что мы его взяли, это мы только ниточку ухватили, а не весь клубок размотали.

– Что вы собираетесь делать с ним дальше? – Похоже, у звероподобного майора было в запасе много вопросов. Додумывать недостающие детали самостоятельно он не любил.

– Ввиду особого вреда, – странно улыбаясь, проговорил фэбээровец, – который Митчелл нанес нашей обороне, руководством принято негласное решение, если он не заговорит сам, обработать его… по определенной методике.

Гориллоид ухмыльнулся, ощутив приятную двусмысленность последней фразы, но внезапно его мысли приняли иное направление:

– Как думаете, Фергюсон… те, на кого он работал, знают о его аресте?

Фэбээровец кивнул:

– Думаю, что да. Даже если у ангара никто его не прикрывал и он действовал на свой страх и риск. Как минимум они догадываются. Просто должны догадываться. Учитывая, сколько времени уже прошло с момента задержания… Я уверен, нет, убежден, что у них был какой-нибудь сигнал или условный знак. И, может быть, даже не один. Например, по дороге на службу Митчелл обязательно проезжал мимо одного и того же книжного магазина. Или каждый вечер оставлял в Интернете безобидное сообщение на каком-нибудь идиотском форуме кулинаров-любителей. Выставлял ботинки на левой стороне крыльца, приходя со службы. Или особым способом расставлял цветочные горшки на окне… Да мало ли как. Вариантов масса. Главное, что в его отсутствие сигнал, что все в порядке, никто подать не мог. Нет агента – нет сигнала. А нет сигнала – значит, арестовали. Или как минимум случилось что-то серьезное. Это ведь очень простая на самом деле система – агент регулярно, необязательно ежедневно, можно реже, выставляет понятные и заметные лишь посвященным сигналы. Пропустил сеанс – и они поднимают тревогу. Вряд ли они не предусмотрели такой ситуации. Ведь Митчелл, учитывая, к чему он имел доступ, – очень ценный агент. Данные, скопированные им из «Ориона», – это далеко не все, что он для них добыл. Это лишь то, что нам достоверно известно. И то – для суда практически недоказуемо. К тому же одно дело, если он завербован недавно. А если он пришел в морскую пехоту, будучи вражеским шпионом изначально? Я не возьмусь даже приблизительно оценить ущерб, нанесенный им за эти годы.

Фергюсон помолчал, что-то обдумывая, и сказал:

– Так что не будем разочаровывать его хозяев. Мы подтвердим, что он арестован, поскольку долго скрывать это вряд ли удастся, но сделаем это так, чтобы они не почувствовали подвоха. Во-первых, надо, чтобы информация об аресте шпиона просочилась в прессу. Лучше всего – организовать пресс-конференцию с привлечением максимального числа аккредитованных в Гонолулу журналистов. Но подать все это следует так, будто он попался по чистой случайности. Из-за чрезмерного служебного рвения охранников авиабазы, например. То есть они случайно оказались в одной точке. А вовсе не то, что его там ждали. Во-вторых, в общении с журналистами как бы невзначай озвучить, в какую именно тюрьму отправляют Митчелла до суда. В-третьих, посмотреть, что из этого получится. Кто и как будет реагировать… Вот только тюрьма нам нужна серьезная, а главное – чтоб никаких правозащитников у ворот!

Майор осклабился:

– Есть только одно действительно надежное место – плавучая тюрьма «Долина цветов». Там-то точно никто у ворот митинговать не будет. Потому как никаких ворот у этой тюрьмы нет…

Фергюсон тоже улыбнулся. Тут звероподобный морпех попал в точку. На Гавайях действительно не было более подходящего места. Тем более на суше. Протянувшийся на сотни миль архипелаг состоит в основном из небольших островов, где земля стоит бешеные деньги и уже давно поделена между заповедниками, поселениями аборигенов и туристическими объектами. К тому же никто не хочет, чтобы такого рода «исправительные учреждения» портили местные пейзажи, действительно бесподобные.

Под плавучие тюрьмы обычно переделывались отслужившие свое вспомогательные корабли военного флота – танкеры, войсковые транспорты или плавбазы подлодок. Но здесь, в районе Гавайев, в таком качестве использовался бывший «авианосец сопровождения», списанный еще в конце 60-х годов прошлого века.

Гориллоид вдруг задумался:

– И что – все эти журналюги действительно будут знать точное время, когда Митчелла препроводят в плавучую тюрьму?

Фергюсон улыбнулся, но выглядела его улыбка зловеще:

– Естественно. Более того, я позабочусь, чтобы хотя бы парочка местных телестанций организовала об этом репортаж. А то ведь газеты мало кто читает, зато телевизор смотрят все… Посмотрим, что предпримут друзья «бедного Джорджа». Глядишь, и выясним, для кого он рыбку ловил.