Глава 2

Указание эвакуироваться поступило внезапно. Ранним утром по каналам дипломатической связи пришло срочное сообщение. Москва приказала своим дипломатам незамедлительно покинуть Триполи. Необходимость эвакуации обосновывалась «резким обострением внутриполитической обстановки в Ливии, связанным с переходом гражданской войны на новую стадию, при которой невозможно гарантировать безопасность как российского дипломатического корпуса, так и российских граждан в целом». Соответствующие депеши поступили во все учреждения и организации на территории Ливии, где работали российские специалисты. В начале дня призыв покинуть Ливию, обращенный к гражданам России, передали ведущие информационные агентства.

Тот, кто хоть когда-нибудь сталкивался с переездом из одной квартиры в другую, прекрасно знает, какими хлопотами это чревато. А что уж говорить, если вдруг приходится переезжать целому посольству! Российское посольство в Ливии сразу после сообщения из Москвы встало на уши. И хоть это была не паника, а деловая суета, общая атмосфера наэлектризовалась до предела. Большинство сотрудников старались выполнять то, что им предписывала инструкция на случай эвакуации. Впрочем, сугубо по инструкции все равно не получалось, и было решено действовать так, как казалось в тех условиях более целесообразным. Главная задача – оперативно погрузить документацию и носители информации в машины и выехать в аэропорт, куда в течение нескольких часов специальным рейсом должен был прибыть российский самолет.

Проведению эвакуации в немалой степени мешало отсутствие мобильной связи, найти некоторых дипломатов оказалось делом сложным. Правда, руководство посольства и в подобных случаях находило разные способы, чтобы сообщить своим сотрудникам об эвакуации. Фамилии Серебряковых и Гончарова всплыли лишь однажды. В списках сотрудников посольства и их семей напротив их фамилий значилось, что они находятся в отпуске, а отпуск обычно означал выезд в Россию. Сотрудник, сверявший списки, посчитал, что в случае Серебряковых и Гончарова исключения нет, поэтому не стал ни у кого уточнять их местонахождение, сосредоточившись на поиске тех, кто не был в отпуске, но на момент объявления эвакуации отсутствовал в посольстве.

Местное телевидение о новых успехах мятежников ничего не сообщало. И если бы кто-то надумал ориентироваться исключительно на информацию государственных ливийских телеканалов, эвакуацию можно было бы не проводить вовсе. Лишь каналы спутникового телевидения передавали сообщения о том, что повстанцы намечают поход на Триполи, что дни режима Каддафи сочтены. Безусловно, это могла быть ложная информация, просто кто-то пытался выдавать желаемое за действительное. Однако российские власти посчитали лучшим не рисковать своими дипломатами, работниками посольства и их семьями. Война есть война. Чаша весов в этой войне постоянно раскачивалась. Нельзя было с точностью утверждать, на чью сторону она качнется завтра или даже в ближайшие два-три часа. Можно тысячу раз повторять, что власть Каддафи крепка и танки его быстры, однако реальность окажется совсем иной. Никто не мог дать гарантии, что Триполи не подвергнется обстрелу или что в нем не начнутся уличные бои между повстанцами и правительственными силами. В такой заварухе вряд ли кто-то станет следить за тем, чтобы не попасть снарядом в российское или в любое другое посольство. Поэтому решение об эвакуации было единственно правильным в той ситуации.

Какой бы тяжелой или даже неподъемной ни казалась срочная эвакуация, все необходимое было сделано на протяжении четырех часов. Несколько грузовиков направились от посольства в аэропорт. Чуть позже за ними последовали автобусы с посольскими сотрудниками. В аэропорту они оказались не единственными. Эвакуацию проводили дипломатические представительства и других стран. Одни самолеты только-только прибывали, другие уже взмывали в воздух, увозя дипломатов на родину. Самолет МЧС России стоял на взлетно-посадочной полосе и был готов к приему эвакуируемых вместе с транспортом. Автомобили и автобусы через специальный пропускной пункт заехали на территорию аэропорта. Один из ливийских военнослужащих указал путь к российскому самолету, и колонна неспешно продвигалась к цели. Российские спасатели организовали правильный заезд внутрь самолета, и вся процедура заняла не более пятнадцати минут.

После нескольких перекличек – отдельно для каждой из групп эвакуируемых – самолет связался с диспетчерским пунктом аэропорта и вскоре получил разрешение на взлет.

Полет проходил нормально. Эвакуируемые ничуть не огорчились тому, что вынуждены покинуть Ливию. Да, возможно, этот факт мог как-то осложнить их дальнейшую работу или негативно повлиять на карьеру в целом, однако общее желание жить перевешивало все сомнения. Ведь и работу можно найти, и карьеру откорректировать, а вот жизнь не вернешь.

До самой Москвы отдельные группы эвакуируемых практически не общались друг с другом. Один из работников посольства был уверен, что семья второго секретаря посольства Антона Серебрякова и атташе по культуре Виктор Гончаров находятся где-то в самолете. Именно ему звонили накануне со Средиземноморского побережья, сообщив о взрывах. Он полагал, что те бросили свою рыбалку, срочно выехали в Триполи и оказались в числе эвакуируемых. Однако по прибытии в Москву выяснилось, что никого из них на борту самолета МЧС не было. Работник незамедлительно поднял тревогу. Еще раз проверили списки, но результат был предсказуем – пометки об отпуске, и больше никаких замечаний. Срочно позвонили на российские номера Серебрякова и Гончарова – нулевой результат. Связались с пограничной службой, чтобы выяснить, прибыли ли «потерянные фамилии» в Россию. Ответ был отрицательным. Оставалось только одно – либо они в Ливии, либо уехали отдыхать в другую страну. Работник посольства решительно настаивал именно на первом варианте, однако не мог с точностью сказать, откуда именно Серебряков звонил ему. «Район Мисураты» – звучало слишком обтекаемо и неконкретно. Впрочем, за неимением другой информации и это было весьма неплохой зацепкой. Вот только вопрос: кто и как будет искать русских в этом бедламе?

Глава 3

В отдельном батальоне ВДВ завершились учения. Командир батальона майор Андрей Лавров проводил итоговый «разбор полетов». Для этого в батальонном штабе он собрал всех офицеров, так или иначе задействованных в учениях. На похвалы не скупился, но и чехвостил за выявленные недостатки тоже от всей души. Все по справедливости, все каждому по заслугам. Не зря ведь комбата и в офицерской среде, и в солдатской уважительно называли Батяня. «Суров, но справедлив», – говорили о нем. Совещание в штабе лишний раз подтверждало правильность этого высказывания.

– Но есть среди нас и такие, кто еще не понял до конца, что такое ВДВ, – продолжал Лавров. – Так ведь, старший лейтенант Сиводедов?

– Так точно, товарищ майор! – выпалил молодой офицер, вскочив со своего места и став по стойке «смирно».

– Соглашаешься? Значит, осознаешь, – заметил Лавров. – Я понимаю, что для выпускников офицерского училища ВДВ выглядит как-то по-особенному. Не как нечто реальное, а как красочная картинка в сборнике сказок братьев Гримм. Романтика – это хорошо, даже замечательно. Голубые береты, тельняшки, серебристые купола парашютов – это действительно романтика. Но главное ли это в нашей службе? Отвечу сразу – нет. И повторю еще раз для тех, кто до сих пор питает романтические иллюзии, – нет. А что же тогда для нашей службы главное?

– Ну... – замялся старлей, пытаясь найти ответ.

– Не «ну», товарищ старший лейтенант, а забота о своих, – не дождавшись ответа, сказал комбат. – Мы должны прежде всего делать это. ВДВ своих не бросает. Нигде и никогда. Даже если мы участвуем не в реальных боевых действиях, а в учениях. Пойми, если на учениях ты поступаешь так и так, то и в боевой обстановке поступишь аналогично. Что было бы, если бы то, что ты вытворял вчера, происходило на войне? Это был бы настоящий армагеддон. Вот ты решил со взводом зайти в тыл противника. Вроде и неплохое решение, исходя из начальных условий наших учений. Но как ты реализовал его на практике? Совершенно бездумно и бездарно. Необходимо было провести в первую очередь рекогносцировку на местности. Понятие знакомое?

– Так точно! Это визуальное изучение противника и местности в районе предстоящих боевых действий лично командиром для получения данных и принятия решения, – покраснев, но без малейшей запинки ответил Сиводедов.

– Правильно. Теорию знаешь, – одобрительно кивнул майор. – А ты туда сунулся без разведки. И куда? К черту в зубы! В самую гущу концентрации войск условного противника. В условиях реальных боевых действий и твой взвод, и ты сам лично погибли бы в первые же минуты прохождения квадрата «Б». Вы же там оказались как на ладони. Уму непостижимо, как можно учудить такое! Ты ведь вроде не дурак. Я и дело твое личное изучил, и здесь, в батальоне, какое-то мнение о тебе сложил. Но все никак не пойму, как ты мог допустить такой просчет?..

На миг повисло молчание. Лейтенант не знал, стоит ли говорить что-то в свое оправдание, присутствующие напряженно ждали развязки. Но тут за окном послышался звук автомобильного двигателя. Машины к штабу батальона подъезжали лишь в исключительных случаях, поэтому все невольно устремили свои взгляды в сторону окон. Повернул голову и Лавров. К штабу подъехал какой-то «уазик». Буквально через несколько секунд на столе комбата зазвенел телефон, и дежурный сообщил, что Батяню срочно вызывают в штаб дивизии. «Уазик» прибыл как раз оттуда.

Командир батальона был вынужден прервать совещание и отпустить офицеров. Сиводедов не спешил уходить. Он обратился к майору, выражая готовность исправить ошибки во время новых учений или других испытаний.

– Посмотрим, – строго произнес Лавров и кивнул, указывая подчиненному на выход.

– Спасибо, товарищ майор. Я обязательно исправлюсь, – поспешил заверить старлей, хотя ничего определенного от своего командира так и не услышал.

Лавров вышел из кабинета и быстро направился к машине.

* * *

Командир дивизии встречал майора лично. После крепкого мужского рукопожатия он сообщил своему подчиненному, что того ожидает важный гость из Москвы. Батяню это ничуть не удивило: из своего немалого опыта он уже понимал, что ему собираются поручить важное задание, даже попытался про себя угадать, куда именно на этот раз. В голове почему-то крутились названия двух стран – Сирия и Ливия. Склониться к одному какому-то варианту он не успел, так как дверь распахнулась, и Лавров с комдивом вошли в кабинет.

Он мало чем отличался от множества ему подобных. Начальский стол у противоположной от входа стены, приставной стол для совещаний, ряд стульев, пара кресел в углах. У стены возле входа возвышался большой книжный шкаф. Сбоку от стола комдива находился сейф. Тут же на стене висели герб и флаг Российской Федерации, а также портрет президента и премьер-министра. Рядом красовалась подробная карта мира. У окна стоял человек в военной форме. Батяня с ходу определил, что гость носит генеральское звание, и приветствовал его по уставу. Комдив представил Лаврова и генерала друг другу, после чего оставил их наедине.

Генерал предложил майору присесть за стол для совещаний и сразу начал, говоря о себе в третьем лице:

– Ты, наверное, гадаешь, зачем заместитель главнокомандующего ВДВ генерал-лейтенант Мустафин вызвал тебя сюда?

– Никак нет, – коротко ответил комбат, ожидая нужных объяснений из первых уст.

– Ты весьма опытный, не раз проверенный в деле человек, – перешел к сути своего визита Мустафин. – Лучшую кандидатуру, чем твоя, сложно найти. Проблема в следующем. С двумя нашими дипломатами и семьей одного из них произошло ЧП: они затерялись в Ливии, не успев эвакуироваться вместе с остальными сотрудниками нашего посольства. Связи с ними у нас нет, а условия в ливийском государстве с каждым днем усложняются, так что они находятся в весьма опасном и затруднительном положении. В составе небольшой мобильной группы вам предстоит высадиться в Ливии и разыскать пропавших. Вот их фотографии.

Генерал достал из лежащей на столе черной папки снимки и один за другим разложил их перед Батяней. Комбат внутренне обрадовался тому, что в своих догадках насчет страны оказался близок к истине. Он вглядывался в черты каждого человека, изображенного на предложенных фотографиях, стараясь запомнить. Последней на стол легла фотография с джипом, на котором дипломаты незадолго до исчезновения отправились на морскую рыбалку. Снимки были любительские, и по датам, отпечатанным на них, можно было понять, что сделаны они совсем недавно.

– Все снимки сделаны за пару дней до их выезда к Средиземному морю в район Мисураты, – подтвердил предположения комбата замглавкома ВДВ и продолжил свои пояснения: – Это второй секретарь нашего посольства в Триполи, его жена и сын, а также атташе по культуре. Есть большая вероятность, что они еще живы, и их во что бы то ни стало надо спасти.

– Это все понятно. Но как попасть в Ливию? Ведь сегодня ее воздушное пространство объявлено бесполетной зоной, – напомнил Лавров. – Любые авиаперелеты запрещены. Гарантий не быть сбитым чьей-либо ракетой попросту не существует.

Комдив улыбнулся, довольный осведомленностью собеседника.