– Он такой, – согласилась Маша. – Знает все, кроме таблицы интегралов. Жалко, что в Мексику не попадем. Начало осени, курортный сезон еще не кончился…

– Бери отпуск и езжай, – фыркнула Люба. – Ну, не в Мексику, понятное дело. Турция, Кипр, Испания…

– А ребенка куда? Во-первых, с отпуском проблемы, во-вторых, моя Испания называется Тамбов, в-третьих, зарплата и деньги – вещи несовместимые, в-четвертых… – Она задумалась: а нужно ли «в-четвертых»?

– Да, я слышал, что деньги очень сильно портят тех, у кого их нет, – сказал Мишка. – Может, тебе дополнительную работу взять, Маша? Или найти себе… помесь банкомата и фаллоимитатора. – Он радостно засмеялся и охнул, получив острым кулачком под дых.

– А ну-ка, заткнулись, – насторожился Глеб и навострил ухо. Ему послышался треск вертолета за посвистом ветра… Могло и почудиться.

– Полундра, товарищи? – насторожился Мишка. – Намекаешь, что летит наш «узник совести»?

«Узника совести» звали Виктор Павлович Бутерс. Большой предприниматель и общественный деятель. В августе текущего года этому человеку со сложной и богатой биографией исполнилось сорок восемь лет. В США его окрестили «продавцом смерти», «оружейным королем», возвели в ранг наиглавнейшего мирового зла. Фигурант «черного списка» Управления по контролю над иностранными авуарами министерства финансов США – банковские счета таких лиц решительно блокируются, американцам запрещается вести с ними дела. В Российской Федерации к Виктору Павловичу относились более сдержанно, но в определенных кругах тоже не любили – впрочем, не за перечисленные титулы, а по причине его чрезмерной информированности и умения влиять на мировые процессы. Американские правоохранительные органы инкриминировали господину незаконную торговлю оружием, сговор с целью убийства американских граждан, продажу крылатых ракет (что, в сущности, большая наглость) и поддержку терроризма посредством сотрудничества с революционной народной армией Колумбии. Талантливый от рождения человек, с высоким уровнем интеллекта и широким кругозором, с детства неравнодушный к небу, он служил в военно-транспортной авиации, летал в Судан, в Нигерию. В годы становления дикого капитализма открыл собственную фирму, занимался организацией транспортных перевозок. Кочевал по арабскому миру, по Азии, по Африке, набирался опыта. Перевозил легальные военные грузы, цветы, оргтехнику. Имел не афишируемые договоры с российским оборонным ведомством о поставках в Юго-Восточную Азию российских истребителей. С какого времени против Виктора Павловича ополчилось американское правосудие, сказать теперь трудно, но уже в конце девяностых западная пресса трубила, что господин Бутерс занимается нелегальной торговлей оружием в странах, на которые распространяется международное эмбарго. Дыма без огня, как известно, не бывает. Виктор Павлович гонял оружие в Конго, Афганистан, Анголу, Руанду, договаривался с представителями «Талибана», «Аль-Каиды», той же ФАРК – Революционной армии Колумбии. Он рос, матерел, скупал политиков и представителей крупного бизнеса, водил знакомства с конгрессменами в Капитолии. Ходили слухи, что он негласно выполнял заказы Росвооружения и знал о многих секретах Российской Федерации – например, о вывезенных из страны миллиардах. Вел свой бизнес в Голландии, но был вынужден бежать. Голландия обвинила его в контрабанде алмазов и отмывании денег и объявила в международный розыск. Бутерс укрылся в России, ООН ввела запрет на его перемещения, заморозила счета. В двухтысячные годы на Бутерса ополчилась чуть ли не вся правоохранительная система западного мира. Прибрали его в Малайзии – агенты управления по борьбе с наркотиками (DEA), выдававшие себя за эквадорских повстанцев. Провели «контрольную закупку» – якобы собирались приобрести современное оружие, на чем он и спалился. С экстрадицией в Штаты проблем не оказалось. Приземление на авиабазе «Стюарт» Национальной гвардии США, суд на Манхэттене, мера пресечения в виде содержания под стражей в подземной нью-йоркской тюрьме «для особо важных персон». Подготовка к судебному процессу растянулась на полгода. Суд продолжался две недели, и свидетели обвинения шли потоком. Бутерс вину не признал, но получил обвинение по четырем пунктам: сговор с целью убийства граждан США, аналогичный – с целью убийства лиц, находящихся на госслужбе, попытка приобретения и продажи зенитно-ракетных комплексов, поставка оружия террористическим группировкам. Над Виктором Павловичем серьезно нависло пожизненное заключение. «Прогрессивная общественность» замерла в ожидании вердикта этому «честному, порядочному, высоконравственному, отзывчивому человеку, а также законопослушному и ответственному предпринимателю» (по мнению некоторых депутатов российского парламента)…

Но случилось что-то странное. Агентами ФБР были пресечены две попытки умыкнуть господина Бутерса из-под стражи и одна попытка убить. Велась какая-то кулуарная возня. Несколько раз менялся состав присяжных. Чернокожую судью охраняли, как английскую королеву. Виктор Павлович оказался нужен чуть ли не всем спецслужбам мира, включая российские, – благодаря своему влиянию и информированности. Нагнеталось напряжение… И вдруг за несколько дней до вынесения вердикта Виктора Павловича обнаружили мертвым на полу своей камеры! Расследование выявило, что печальной находке предшествовало кратковременное отключение света (по «удачному» стечению обстоятельств вышел из строя и автономный генератор, чего ранее никогда не случалось). Сомнений, что почивший именно Бутерс, не было, экспертиза установила: моральное и физическое истощение, остановка сердца… Безутешная вдова Наталья Давыдовна, привезенная в морг, подтвердила: покойник – именно ее спутник жизни. И разрыдалась над бездыханным телом. Американская Фемида развела руками – мол, не ждали, но бывает. Мог бы и раньше – уцелели бы деньги налогоплательщиков. Ажиотаж стихал. На самом деле Виктор Павлович был жив и прекрасно себя чувствовал, но об этом знал ограниченный круг лиц. Совместная операция Госдепартамента и министерства финансов, разработанная тщательно и вполне по-голливудски, завершилась успехом. Цель операции – изолировать обладателя секретов, наделенного исключительными познаниями о процессах, происходящих в мире, он знает ВСЁ о сильных мира сего (включая высокопоставленных американских политиков и продажных чиновников из Лэнгли). Вынесение вердикта и пожизненная посадка Бутерса разработчикам операции была невыгодна, – не бывает закрытых дверей, рано или поздно Бутерса выкрадут или прихлопнут, и его решили переправить подальше с глаз долой, надежно изолировать, к тому же чтобы никто об этом не знал. Эдакий «человек в железной маске». Выбор пал на Гуантанамо – действительно, где надежнее можно спрятать человека, как не среди множества ему подобных? Одиночный блок на краю базы, неподкупная охрана, и кого волнует, какого таинственного узника охраняют морпехи, если здесь половина сидельцев – таинственные? Нападение на базу исключено. И командировки на Карибы работников Госдепартамента и министерства финансов можно не секретить. Логичное решение: хочешь что-то спрятать – положи на видном месте. Возникала лишь единственная проблема: каким образом доставить Бутерса на Гуантанамо? Традиционные маршруты следования, по понятным причинам, исключались. Выбрали кривой маршрут – через Мексику, Юкатан, со всеми остановками. Небольшая поблажка сеньору Баррозо, крупному поставщику наркотиков из Мексики в США, – временное перемирие с «железным» обещанием напакостить его конкуренту картелю «Хасьерос». Маршрут расписали скрупулезно за четыре дня до операции, с жесткими привязками ко времени. Одним из перевалочных пунктов назывался остров Санта-Ирина – доставка на вертолете, три часа в камере, прибытие катера под видом береговой охраны Мексики, пересадка таинственного узника на другое судно в нейтральных водах…

И самое интересное, что информация о здравии Бутерса и планах по его изоляции дошла до Лубянки! Человеку, который это провернул, можно ставить памятник. Но имя его неизвестно, и речь не о нем. Светлые головы в российских структурах соображали быстро. Никакого доклада наверх, круг посвященных предельно узок. Бутерс должен быть нашим! Добыть любой ценой! Но лучше изящно и без шума. Будет «засветка» – переживем, какие претензии к российской стороне; товарищи американцы, родненькие, разве официально не подтверждено, что Бутерс мертв?

Группа опытных специалистов немедленно вылетела в Каракас. Венесуэльцы не возражали – остались должки на совести. Помимо группы боевых пловцов, разбросанных по салону, летели три специалиста по подводным лодкам проекта «Пиранья», все в годах – командир-штурман Бузыкин, электромеханик Стеклов и Федор Иванович Фещенко, помощник Бузыкина по радиоэлектронному вооружению. Вся компания – туристы из Чехии, с подлинными венесуэльскими визами в липовых паспортах. За несколько часов реанимировали прозябающую на дальнем причале «Пиранью» и приступили к операции. Время доставки боевой группы высчитали практически идеально. Имелось опасение, что россиянам подкинули «дезу», но риск был незначителен – источник заслуживал доверие.

И еще этот нарастающий треск вертолета…

Винтовая машина приближалась от Пуэрто Фелипе. Янки укладывались в график – две минуты четвертого. Точка в небе делалась отчетливее, обрастала «изображением» и вскоре превратилась в легкомоторный многоцелевой вертолет «Bell-206», разработанный компанией «Bell Helicopter Textron». Машина зависла над тюремным двориком и стала неторопливо снижаться, покачивая полозьями. Прожектор освещал площадку для приземления. Полозья коснулись каменных плит, машина вздрогнула, а несущий винт продолжал вращаться. Из караульного помещения, зевая во весь рот, выбрался сутулый тип в защитном и побрел на «рандеву». Но приближаться к вертолету не рискнул – воздух вокруг него закручивался, как в эпицентре урагана. Из тюрьмы с выразительной миной «зачем я проснулся?» вышел еще один – для этой цели подрядили Мишку Черкасова, как наиболее чернявого и небритого. Глеб лихорадочно мотал на ус: экипаж данной модификации – два пилота, мест для пассажиров – не более шести. Глушить мотор пилоты не будут, убедятся лишь, что все в порядке…

Пока все шло по плану. Двое «в штатском» спрыгнули из геликоптера на площадку, приняли третьего – грузного, в темном тренировочном костюме, с завязанными за спиной руками. Голову мужчины украшал мешок, завязанный на шее. Его мгновенно взяли под локти, пригнули голову. Спустились еще двое – в блеклых ветровках. Один из них сунул руку за пазуху, стал осматриваться. Вся компания направилась к Глебу. Ноги узника волочились по земле, ему и шага не давали ступить самостоятельно.

– Буэнос ночес! – прокричал по-испански темноволосый мужчина с крючковатым носом. – Меня зовут Джонатан Бакли. Надеюсь, вам сообщили о нашем прибытии?

– Si, – кивнул Глеб и зевнул, не прикрывая рта.

– Мое имя Уильям Уикерман. Вы должны предоставить нам отдельное помещение! – крикнул второй – лысоватый, с продолговатой физиономией. – За нами прибудут через три часа!

– Si, – повторил Глеб и кивнул на дверной проем, к которому привалился Черкасов, с равнодушным видом поплевывая в пол. – Проходите, все готово. Помещение прямо по коридору. Начальство предупредило о вашем прибытии, и нам без разницы, кто вы такие…

Все четверо буквально раздевали его взглядами. Хотелось надеяться, что он ничем себя не выдал, просто работа у них такая – подозревать и проверять. Человек в мешке был единственным, кто относился к происходящему индифферентно. Он висел на двух опорах, опустив голову, и, казалось, спал.

Глеб вошел первым, покосившись на Мишку, и теперь уже Черкасов, уставший зевать и грызть неприкуренную сигарету, стал объектом внимания. Оторвался от площадки вертолет, завис, начал разворачиваться кабиной к побережью, и настроение улучшилось. «Клиенты» уже в капкане, дверь закрылась. Шаркая ногами, Глеб тащился по тускло освещенному коридору, следом топала вся честная американская компания. Он не оглядывался, хотелось верить, что Черкасов уже замкнул шествие.

Остановился на пятачке, откуда просматривалась разруха первого этажа, и обернулся, ожидая отстающих.

– Вниз, сеньоры, – кивнул он на лестницу, – апартаменты уже готовы…

– У вас какой-то странный испанский, – настороженно подметил человек, представившийся Джонатаном Бакли (с таким же успехом он мог представиться Самюэлем Клеменсом, а Глеб – Иваном Сергеевичем Крыловым).

– Да, мне тоже показалось, – проворчал «Уильям Уикерман».

– Я американец, работаю по контракту, – прояснил ситуацию Глеб, как-то гаденько улыбнувшись и отметив мысленно: странно ты себя позиционируешь.

Его английский был немного лучше испанского. Но «санкт-петербургский» акцент не остался без внимания. Глаза американцев тревожно заблестели, но особой роли это уже не играло. Прибыли в конечный пункт! Он ударил локтем, с вывертом руки, в висок брюнету Бакли. От подобных ударов очень больно, в голове воцаряется туман, не позволяющий применить ответных мер. Американец рухнул на колени, глаза его собрались в кучку. Одновременно Мишка на задворках замолотил руками и быстро обезвредил замыкающего. Остальные заметались. Человек в ветровке выхватил 9-миллиметровую «беретту», но с лестницы уже летели Равиуллин и Издревой и тут же набросились на ошалевших американцев. Пистолет загремел по полу. Получив по челюсти, Уикерман заверещал и отлетел к стене. Последний из прибывших выставил блок обеими руками и, получив «огнедышащую» плюху в живот, выбыл из игры. Высунулись из-за угла любознательные Маша с Любой, обиженно вытянули губки, обнаружив, что всю работу переделали без них. Стали подтаскивать ворохи веревок, гидрокостюмы. Драка закончилась быстро, даже обидно за американцев. Мозг работал: вертолет улетел, Прихватилов наверху, Оболенский – на калитке, все о’кей. Тропинка в грот, где спрятано водолазное снаряжение, уже протоптана. Возможно, и соратники в подлодке не спят, хотя кто их знает, этих ветеранов…

Секретные агенты Госдепартамента в количестве трех особей валялись без сознания, одному из них в недалеком будущем предстояло нанести визит челюстно-лицевому хирургу. Белый как мел Джонатан Бакли приподнялся и прохрипел:

– Вы кто?

– И в самом деле, кто мы? – лучезарно улыбнулся Мишка. – Диггеры, дайверы, джамперы? Слушай, Глеб, этот бедолага смотрит на тебя, как на грузинский авианосец, ты уж объясни ему.

Объяснять пришлось на кулаках.

– Упал лицом в достоинство, – вздохнула Маша, пытаясь одновременно и нахмуриться, и улыбнуться. – Что же вы, мужчины, так неуважительно с должностными лицами самого могущественного в мире государства?

– Да пошли они, эти лица… – проворчал Равиуллин, переворачивая Уикермана, который как-то подозрительно помалкивал, потряс его, обеспокоенно приложил ухо к груди.

– Состояние больного стабильное? – предположил Издревой. – Живой? Потыкай в него чем-нибудь.

– Живой, – облегченно вздохнул Равиуллин. – Не хочу убивать американцев.

– Ты их любишь в душе, – хихикнула Люба.

– Я их фильмы люблю, – пояснил Марат. – Умеют же, гады, снимать, в отличие от наших.

– И куда нам девать этих специалистов среднего звена? – задумался Мишка.

– Связать, и на хранение, – распорядился Глеб. Он сочувствовал в душе этим людям. Профессиональное будущее правительственных агентов виделось смутно, но хоть живые…

Их связали за пару минут, оттащили к лестнице, после чего с большим любопытством уставились на грузное тело, лежащее у стены. Мужчина ворочался, издавал мычащие звуки – он чувствовал, что вне пределов мешка происходит что-то любопытное, и хотел при этом присутствовать. В его мычании прослушивалось что-то жалобное, просящее, но вместе с тем и… оптимистичное.

– Переходящий приз, – уважительно заметила Маша.

– Секретоносец наш, – с гордостью сообщил Черкасов.

– В общем, кот в мешке, – поддержал публику Глеб, пристроился на колени, вытащил нож и перерезал веревки, после чего с драматической неторопливостью принялся стаскивать мешок с головы «кота»…

Такое случается в остросюжетных произведениях – хочешь увидеть одно, а видишь другое. Но данный случай являлся исключением. Мужчина со связанными за спиной руками был определенно Бутерсом Виктором Павловичем. Неизвестный широкой публике, но известный тому, кому надо. Моложавый, плотный в кости, хорошо сохранившийся для своих сорока восьми и не успевший отощать на казенных американских харчах, с жесткими слипшимися волосами, массивной квадратной челюстью, шныряющими глазами. К «обезвреживанию» почетного арестанта правительственные агенты подошли вдумчиво. Связанных рук и мешка на голове показалось мало. Рот мужчины был заткнут кляпом – жесткой кожаной бечевой и пропущенным сквозь нее теннисным шариком, качественно перекрывшим ротовую полость. Уши были заткнуты женскими гигиеническими тампонами – явно новая технология. Мало того, что этот тип ничего не видел, он еще и ничего не слышал! Освобожденный от перечисленных неудобств, он, тяжело дыша и утирая рукавом пот со лба, разминал затекшие запястья.

– Боже, парни, как славно, что вы уже здесь… – хрипел пленник по-английски и моргал, чтобы вернуть способность видеть. Способность возвращалась медленно. Но когда он разглядел лица людей, склонившихся над ним, с человеком произошла разительная метаморфоза. Он растерялся, вновь забегали глаза, и судорога перекосила лицо. Похоже, Виктор Павлович рассчитывал увидеть кого-то другого! А у Глеба в этот момент мелькнула смутная мысль, но не задержалась – повозилась, нагадила и ушла.

– Вы кто такие, черт возьми? – пробормотал, покрываясь синюшной бледностью, Бутерс.

– Ни фига себе баян, да? – подмигнул Черкасов.

Услышав родную речь, Бутерс заволновался еще сильнее, начал мять скрюченные пальцы, кожа на небритом лице обрастала фиолетовыми пятнами.

– Это точно он? – засомневалась Люба.

– А мы на опознании? – удивилась Маша. – Да точно, кто же еще.

Бутерс поперхнулся, начал кашлять, затягивая время, чтобы собраться с мыслями.

– Послушайте… – перешел он на русский. – Какого черта тут происходит? Кто вы такие? Как вы здесь оказались?

– Распространяемся воздушно-десантным путем, Виктор Павлович, – засмеялся Глеб, – или подводно-морским, как угодно. Не знаю, огорчитесь вы или обрадуетесь, но проводится операция по передаче опасного международного преступника российским властям. Особо тревожиться не стоит – убивать вас не будут. Не один вам хрен, где сидеть? В Америке – пожизненный срок, в России могут и вовсе не посадить, у вас ведь такие серьезные покровители. Впрочем, не знаю, какие на вас виды у наших мозговедов и костоправов…

Виды, похоже, были, судя по тому, как задергалась нижняя челюсть у фигуранта. Но он сладил с потрясением и криво усмехнулся:

– Что вы несете, уважаемый, какая глупость! Мы находимся у побережья Мексики…