В лесах, как обычно, чирикали птицы, воздух был пропитан смолистым запахом сосен и ароматом цветов. В полдень на западном берегу Кеннебека показалась индейская стоянка. Покрытые новой берестой конические вигвамы радовали глаз. Женщины с детьми коптили на деревянных решетках рыбу, мужчины либо сидели кружками, либо прогуливались по лагерю. Некоторые подошли к воде в попытке разглядеть путешественников.

– Наши друзья, – довольным голосом произнес Рысь, – аросагунтакуки… А вон тот высокий индеец с тремя перьями в волосах, вождь Большое Озеро.

Поравнявшись с лагерем, Рысь сложил ладони у рта и крикнул:

– Привет тебе, Сибейго!.. Узнаешь сына Быстрого Змея?… Cо мной – мои друзья.

– Китче Пишу! – воскликнул вождь. – Добро пожаловать к вигвамам аросагунтакуков!

Рысь повернулся к Егору.

– Надо причалить, Воби Аланкса. Мы их обидим, если проплывём мимо.

Абенак прозвал Егора Белой Росомахой в первый же день пути, когда русский искусно проимитировал крик этого храброго и неукротимого создания.

– Бояться нечего, – успокаивал Егора абенак, заметив, как тот с озабоченностью посмотрел на грузовое каноэ. – Сибейго часто ходил по военным тропам с моим отцом.

Спустя некоторое время уставшие и голодные путники с удовольствием поглощали рыбу и тушеную зайчатину, сидя в кругу приветливых аросагунтакуков. Рысь, обгладывая заячью кость, вкратце рассказал о своем похищении.

– Нельзя доверять ни нгизам, ни плачмонам, – сказал Большое Озеро. – Одни уничтожают абенаков, другие хотят, чтобы мы никогда не опускали Топор Войны, сражаясь в их войнах.

– Уг!.. Уг!.. – слышалось из круга воинов. – Сибейго говорит правду.

– Говоришь, среди похитителей был Серебристый Лис? – Большое Озеро откинул со лба прядь волос. – Аросагунтакуки не примут больше его в своих вигвамах.

– Меня спас родной брат Аланксы. – Негасег положил ладонь на плечо Егора.

– Ингиз? – спросил вождь.

– Русский.

– Русский?!

– Есть такая страна, – вступил в разговор Егор, – Россия. Она далеко. Мои родители родом оттуда.

– Это там, где Плачмонки (Франция)?

– Много дальше… А мой брат – морской торговец. Посещал земли катобов, криков, семинолов. Бывал в Карибском море.

– Мир велик, – вздохнул вождь. – Аросагунтакукам ведома лишь его малая часть. Теперь я буду знать, что есть на свете русские, которые могут выручить абенака из беды.

Окончив трапезу, путники в знак того, что угощение им понравилось, сделали несколько громких отрыжек.

– Нужно их отблагодарить, – шепнул Рысь Егору. – Таков обычай.

Егор сходил к грузовому каноэ и вернулся с ножами, бусами и зеркальцами. Когда он высыпал товар на обеденное покрывало, индейцы на блестящие безделушки, едва сдерживая волнение.

– Это все аросагунтакукам за гостепреимство, – сказал Егор.

Широкоскулое лицо Большого Озера посветлело. Пощупав бисер и потрогав ножи, он удовлетворенно закивал головой и крикнул:

– Сикведаис!

На зов из самого большого вигвама вынырнула стройная девушка. После того как Сибейго сделал ей знак, она вернулась в жилище и вышла со свертком в руках. Пока она приближалась, Егор не сводил с нее взгляда. Среднего роста, рыжеволосая, зеленоглазая с чуть вздернутым носиком и полными алыми губами она показалась ему настоящей красавицей. Подойдя и вручив вождю сверток, она осмотрела гостей и остановила взгляд на Егоре. Внутри у того что-то растаяло. Девушка улыбнулась ему и пошла прочь, слегка покачивая бедрами.

– Уг! – выдохнул он по-индейски.

Сибейго не мог не заметить интереса русского к девушке.

– Сикведаис – моя приемная дочь, – пояснил он. – Она хороша собой, и приковывает взгляды многих молодых воинов. Но я дал слово выдать дочь замуж только за того, кто станет мил ее сердцу.

Наклонившись к Рыси, Егор произнес:

– Скажи вождю, что я подарю ему мушкет, пули и порох, если он повременит со свадьбой дочери.

Негасег заулыбался и наклонился к уху вождя. Тот выслушал его и пообещал:

– Сикведаис не будет торопиться с замужеством

Затем Большое Озеро развернул принесенный девушкой сверток – в нем хранилась изумительная по красоте шкурка серебристой лисицы.

– Бери, Росомаха, она твоя. Многим белым нравятся меха аросагунтакуков.

Егор принял дар и спросил:

– А есть ли еще шкурки?

– Хватает, – ответил вождь и поглядел в сторону грузового каноэ. – Мы можем поторговать с тобой, а не с Белым Бобром, плачмоном, который скупает у нас меха.

– Нет, Сибейго, оставшийся товар для негасегов.

– Жаль, – произнес вождь. – Плачмон – скряга. Товар у него дорог и не так хорош, как тот, что привезли нам однажды охотники ингизы с побережья.

– Не расстраивайся, вождь, – успокоил его Рысь, – Торговый пост на Малом Медомаке теперь принадлежит семье Росомахи. Скоро в нем будет много товаров.

– Не отдавай меха Белому Бобру, – посоветовал Егор, глядя на Сибейго.

– Тмаква не получит их больше, – заверил вождь.

Егор на мгновение прикрыл глаза и мысленно увидел и факторию и толпы нагруженых мехами индейцев, пробирающихся через леса к Медомаку. «Вот что, похоже, теперь снится Денису», – подумал он.

Сходив к грузовому каноэ, он вернулся к обеденному месту с обещанным даром – мушкетом, порохом и пулями.

– Возьми, Сибейго, и помни, что обещал.

– Вождь не забудет, – сказал индеец.

Егор отыскал глазами среди индеанок очаровательную девушку. Внезапно у него появилось желание одарить и ее.

– У меня есть подарок для твоей приемной дочери, вождь.

– Сикведаис! – раздался громкий голос Большого Озера.

Когда дикарка предстала перед гостем, он взял ее левую руку и надел на запястье серебряный браслет в виде извивающейся змейки. Девушка вытянула руку и залюбовалась подарком. Затем кивнула, обняла Сибейго и побежала к подругам.

Попрощавшись с гостепреимными аросагунтакуками, путешественники вновь выгребли на середину реки. Индейцы вышли на берег и помахали им вслед.

– Помните! – крикнул Егор. – Каждого аросагунтакука в пушной фактории русских будет ждать теплый прием и честная торговля.

– Влипомканни! – донесся голос Большого Озера. – Счастливого пути!.. Но будьте осторожны… Ходят слухи, что у Кеннебека появились ирокезы!

Егор долго смотрел на удалявшийся лагерь и с удовлетворением отметил, что Сикведаис одной из последних ушла с берега.

ГЛАВА 6

Ирокезы!.. Сколько раз Егор слышал это общее название пяти союзных племен. И всегда люди Мокасина произносили его с ненавистью, ибо исстари, с середины XVII века, мохавки повели беспощадную войну против абенаков. Мобильные отряды врагов наводили ужас в лесах Людей Утренней Зари, любая их кочевая группа могла подвергнуться внезапному и жестокому налету. А пытки тех, кого ирокезы брали в плен, были поистине ужасны.

Между тем, было время, когда ходенасауни или Люди Длинного Дома несли чувствительные поражения – их побеждали сусквеханноки, мохавки были настолько слабы, что платили могиканам дань. Но длилось это до тех пор, пока ирокезы не заполучили огнестрельное оружие у голландцев. Вот тогда и началось!.. В конфедерации пеннакуков насчитывалось когда-то до трех тысяч воинов, которыми руководили такие великие и мудрые вожди, как Пассаконовей и Ванналансет. Тем не менее, это не спасло от разгрома агавамов, аккоминтов, вамеситов, нашуа и других. Мохавки и онейды затем взялись за сококов и могикан. А гуронов, эри и нейтральных они прижали так, что те едва унесли ноги. От ирокезов нигде не было спасения, никто не мог чувствовать себя в безопасности. Кровопролитие прекратилось лишь в 1701 году, когда был заключен Великий мир в Монреале.

Таковы были знаменитые ирокезы, державшие в страхе малеситов на побережье Атлантики и иллинойсов на Миссисипи, нипписингов в Канаде и катобов в Южной Каролине.

После полудня четвертого дня пути на небольшом мысу показались три вигвама. Наспех поставленные, они выглядели неряшливо и убого среди всякого хлама и отбросов. Лица некоторых женщин в знак траура были вымазаны сажей. Cидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону, они громко причитали. Воины бивака с оружием в руках поближе подступили к воде.

– Кто они? – спросил Егор, посмотрев на Рысь.

– Уиннипесоки и оссипи! – проговорил тот. – Из конфедерации пеннакуков.

Индейцы на берегу с подозрением взирали на проплывавших мимо путешественников, держа луки со стрелами наготове. Когда Дикий Гусь и Гарпун приветственно взмахнули руками, пеннакуки ответили тем же, но по-прежнему оставались настороже.

– Я слышал, пеннакуки живут в Канаде и лишь некоторые из них ставят вигвамы в верховьях Мерримака и в Белых горах, – проговорил Егор.

– Так и есть, – подтвердил Рысь. – А эта группа разбила здесь временный лагерь. Видимо, гостила у амасеконти.

Путешественники продолжили путь. Теперь они старались постоянно держаться середины реки, и двигали веслами едва-едва, почти не слышно. Страх попасться на глаза военному отряду ирокезов был велик. Многое, если не все, зависело от предельной осторожности.

Рысь первым заметил признак близкого присутствия врага – кожаный шнурок с прикрепленным пухом и перышками, плывший по течению. Подцепив находку веслом, негасег впился в нее глазами.

– Кай-ай! – с отвращение проговорил он. – Перьевое ожерелье мохавков!

Егор, удерживая каноэ на месте легкими гребками, почувствовал, что покрывается испариной. Рокамек с вевеноком озабоченно переглянулись.

– Мохавки впереди, – сказал Рысь. – Это также верно, как Себастикук впадает в Кеннебек.

Сбросив с весла развязавшийся с ирокезской шеи шнурок, он сначала посмотрел на Егора, потом на индейцев.

– Что будем делать?

– Надо подумать, – сказал Гарпун.

– Двигаться дальше опасно, – проговорил Дикий Гусь. – Лучше спрятаться в тростнике и переждать.

– Мы так и сделаем, – согласился негасег.

Загнав каноэ в гущу тростника, путники застыли в молчании. Все, что они могли делать, это слушать. Яркий диск майского солнца клонился к закату. В вечерней тишине плескалась мелкая рыбешка, квакали лягушки, ныряли утки. Поодаль стрекотала сорока.

Китче Пишу пошевелился и втянул носом воздух. Потом еще раз. Егор подался вперед и в сторону, вопросительно глядя на его точеный профиль.

– Горит костер, – проговорил Рысь. – Выше по течению.

Послышался звук, заставивший всю компанию вздрогнуть.

– Что это? – прошептал Егор.

Негасег молчал до тех пор, пока звук не повторился.

– Бьют рыбу копьями, – объяснил он.

«Кто мог рыбачить там, – подумал Егор. – Мохавки?.. Или какая-нибудь кочевая семья абенаков?.. Может, тот шнурок был собственностью норриджевока, хранившийся у него в память о победе над ирокезом».

Раздумывая, Егор посмотрел на Рысь и нахмурился. Черные глаза негасега горели азартом, весь его вид говорил о том, что ему не терпется предпринять кое-какие шаги.

– Китче Пишу решил сойти на берег и посмотреть на рыбаков, – сказал индеец прямо. – Что скажет Аланкса?

Егор почти не колебался. В конце концов, в его жилах текла кровь казаков и стрельцов, сражавшихся на русской степной границе с татарами, ногаями и калмыками. Храбрые предки считали трусость унизительным пороком.

– Пойдем вместе, – ровно проговорил он.

Когда они пристали к берегу, послышался голос Гарпуна:

– Что делать нам?

– Не двигайтесь с места, – сказал Егор.

Разведчики, вооруженные мушкетами, томагавками и ножами, медленно пошли вперед, к тому месту, где время от времени слышались характерные удары копья по воде.

– Понятно, – прошептал негасег, останавливаясь. – Рыбаки на песчаной косе. Хорошее место для ловли рыбы.

Дальше они стали двигаться с еще большей осторожностью, словно хищники, чьи имена носили. Под их ступнями не треснул ни один сучок, не переломилась ни одна ветка, лишь колыхалась высокая трава да цветочные стебли.

У двух дубов, кряжистых долгожителей леса, они выпрямились и сразу увидели тех, кто рыбачил на мелководье. Обнаженные до набедренных повязок, с бритыми головами и перьями в пучках волос на макушке два ирокеза стояли по колено в воде, целя в нее короткими копьями. Результаты рыбалки были неважными – на песке лежали всего три рыбки размером с ладонь.

– Рыбаки! – пренебрежительно бросил Рысь. – Любой подросток-негасег наловил бы больше.

Егор пропустил мимо ушей едкое замечание осмелевшего абенака. Его глаза были прикованы к поясам ирокезов, с которых свисали черноволосые скальпы – яркое свидетельство опыта, отваги и предприимчивости. Это заставило его прийти в себя. У него поубавилось удальства и самонадеянности.

– Пора возвращаться, – шепнул он абенаку. – Иначе наши скальпы прибавятся к тем, что уже свисают с поясов рыбаков.

– Ха! – выдохнул Рысь. – Знаешь, чьи это скальпы? Уиннипесоков!.. Велика заслуга – снять волосы с бродячего пеннакука!

– Пусть так, но нам лучше убраться отсюда.

– А если ирокезов всего трое?.. Мы легко прикончим их, когда они сядут у костра готовить ужин … Скальповая прядь мохавка – великий трофей!

– Мы рискуем, ирокезы в походе, должно быть, всегда начеку.

– Ну, хорошо, – попытался закончить спор абенак. – Как только станет ясно, что ирокезов больше, мы тут же вернемся к лодкам.

Скрепя сердце, Егор согласился. Но дурные предчувствия его не покидали. Ему доверили важную миссию, а он вместо того, чтобы двигаться к цели, пробует играть в кошки-мышки с самыми опасными индейцами Северной Америки!.. Благоразумие подсказывает не связываться с вражеским военным отрядом… Что выделывают ирокезы над пленниками?! Это безжалостные и искусные палачи. Они враждуют со всеми, кому выпало родиться не от их женщин… Конечно, по рассказам Ивана, мохавки и онейды держат сторону англичан. Уважаемый мохавками Питер Скайлер постоянно твердит им не причинять зла подданным английской королевы. Знаменитый вождь и друг Скайлера Хендрик-Тейанага, чей отец происходил из могикан, повторяет воинам то же самое. Недавно он лично предотвратил гибель нескольких жителей колонии Нью-Йорк, разозливших чем-то гневных сородичей. Но кто поручится за то, что в глуши кеннебекских лесов мохавк не прикончит заодно с абенаком поселенца Новой Англии?..

Солнце уже коснулось верхушек сосен на правом берегу Кеннебека. Егор с Рысью плотнее приникли к стволам дубов, завидя выбирающихся из воды индейцев. За все время ловли они стали обладателями лишь четырех окуней. Когда рыбаки проходили мимо, Егор отметил, что это были мощные люди. Медные обручи на руках чуть выше локтя подчеркивали силу и упругость бицепсов. Обнаженные бедра бугрились крупными мышцами. Длинные ястребиные перья, укрепленные в гребнях и скальповых прядях, мерно колыхались при ходьбе, вымазанные медвежьим жиром тела тускло блестели в лучах заходящего солнца. На правой щеке одного мохавка виднелся кривой и глубокий шрам. Обезображенное лицо с черными полосами расплывшейся боевой раскраски производило отталкивающее впечатление. А его глаза!.. Слегка раскосые, блестящие, как у змеи, они не знали покоя, обшаривая все вокруг.

Егор перестал дышать, не в силах отвести взгляд от лица грозного мохавка, на поясе которого болтались два скальпа. Перевел дух он только после того, как кусты подлеска сомкнулись за широкими спинами Меченого и его товарища.

– Пошли за ними, – шепнул абенак.

Егор молча смотрел на то место, где скрылись ирокезы. Перед его взором все еще стояли раскосые блестящие глаза.

– Ступай, если хочешь, а я возвращаюсь.

Не сказав больше ни слова и не оглядываясь, русский стремительно зашагал назад. Он думал лишь о том, как бы поскорей добраться до каноэ и выгрести в гущу тростника. Легкое движение позади него заставило его обернуться. И он снова увидел эти глаза. Тот, кому они принадлежали, был рядом. Егор успел лишь слегка приподнять свой мушкет, когда тупой конец боевой палицы ирокеза угодил ему в голову.

ГЛАВА 7

Егор пришел в себя, когда пропахший медвежьим жиром и табаком воин тащил его за шиворот по подлеску.

– Я сам пойду, – прокряхтел он, пытаясь встать на ноги. – Пусти!

Мохавк остановился, выпрямил пленника и осмотрел его.

– Ты кто? – спросил он на плохом английском.

Егор открыл было рот, но промолчал. Что ответить ирокезу?.. Я не англичанин и уж точно не француз… Я славянин, русский. Да, русский, живущий на американской земле, принадлежащей британской короне.

– Я русский американец из городка Уэллс! – гордо произнес он.

По лицу ирокеза нельзя было догадаться, понравился ли ему этот ответ. Развернув Егора и толкнув в спину, он повел его дальше. Спустя некоторое время они вышли на небольшую поляну. У костра сидели три индейца и жарили рыбу, нанизанную на острые палки. Егору сразу бросилось в глаза, что все они были опытными бойцами. Меченый, который выследил его, скорее всего, считался у них главным.

Китче Пишу был привязан к стволу березы, высившейся в нескольких футах от костра.

«И с таких головорезов он рассчитывал снять скальпы!» – подумал русский.

– Прости, Аланкса, – сказал негасег с печалью в голосе. – Я виноват во всем.

Егор растерянно поглядел на него.

– Надо было оставаться в лодках, – продолжал Рысь. – А теперь нас ждут пытки… Но сын Утренней Зари не закричит и не запросит пощады!

Меченый, положив оружие Егора на землю, привязал его с помощью кожаного ремня к стволу березы и присоединился к товарищам у костра. Индейцы завязали живую беседу, и казалось, перестали обращать на пленников внимание.

Беззащитных бедолаг нещадно донимала мошкара, томила жажда, тугие ремни огнем жгли кожу. Егору очень хотелось пить, но жить – еще больше. Он снова и снова посматривал на ирокезов, надеясь отыскать в выражениях их лиц хотя бы проблеск дружелюбия. Нет! Все они готовы были в любой момент применить нож или боевую палицу. В какой-то миг Егору показалось, что Меченый посмотрел на него как-то по-особенному. Неужели сжалился?.. Или просто выбирает вид пыток?

– Китче Пишу! – громко прошептал он, – скажи, все ли они мохавки?

– Два мохавка, два сенеки.

«От последних нечего ждать пощады», – нахмурился русский. – «Слышал, что французов они привечают радушнее, чем англичан… Выходит, нет надежды… Гарпуну и Дикому Гусю приказано оставаться в лодках, и они не двинутся с места… Ирокезы!.. Но какие же мы для них враги?.. Они ненавидят французов, гуронов, алгонкинов. Особенно недолюбливают французов мохавки… Но я-то не француз!.. И Рысь теперь ярый противник лягушатников! Мы сглупили, когда стали следить за ирокезами… Они великие воины, а мы… мы мирные путешественники»