Глава 1.

1.

Впервые они увидели друг друга в полупустом троллейбусе в тот утренний полусонный час, когда первая волна пассажиров уже схлынула и даже успела обосноваться на рабочих местах, а вторая волна ещё нежилась кто в своих, а некоторые и в чужих постелях, явно не торопясь наполнять собою общественный транспорт.

Когда он ровно в четверть десятого зашёл в троллейбус, взгляд его сразу же зафиксировал единственное свободное место у окна. И надо же было так случиться, что место это оказалось за спиной единственной блондинки.

Наверное, это не так уж и важно кто сидит впереди тебя в троллейбусе: гражданин ли пожилого возраста, направляющийся с номерком в поликлинику по поводу беспокоящих его камней в почках; школяры ли приятели, прогуливающие два первых урока ради нового супербоевика; бабулька ли куда-то спешащая по своим таинственным делам или тётка неопределённого возраста, направляющаяся к родне помогать готовить с утра праздничные деликатесы к юбилею двоюродного племянника. Неважно, кто сидит впереди тебя. Всё равно этот собрат-пассажир через какие-то минуты сгинет за дверьми, перестав быть пассажиром и перейдя в ранг пешеходов, и отправится по своим, неизвестным тебе делам. И никогда больше ты его не увидишь, разве что случайно встретишь где-нибудь на улице и не узнаешь и пройдёшь мимо, скользнув в ответ таким же безразличным взглядом. И, несмотря на всё это, всё-таки сидеть за спиной блондинки несравненно приятнее, чем за спиной какой-либо другой категории пассажиров. Так что молодой человек был не то чтобы рад свободному месту, оказавшемуся именно за спиной этой пассажирки, а просто такое обстоятельство показалось ему той приятной малостью, какую может доставить общественный транспорт в нагрузку к своему прямому назначению.

О молодом человеке автор мог бы много чего порассказать и даже больше, чем сам молодой человек рассказал бы о себе при вступлении в члены, ну, допустим, секты "Растворись в эфире". Но поскольку в этой истории молодой человек – одно из главных действующих лиц, то читатель будет знакомиться с ним постепенно, по мере развития событий, если, конечно, у него хватит терпения прочитать эту историю до конца. Ну а в данную минуту автор может сказать только то, что молодой человек не настолько уж и молод, как это может показаться на первый взгляд. В первую очередь, кое-кто молодым его уже и не признавал и называл мужчиной, а то и вообще – дяденькой. И когда дяденькой его называла какая-нибудь мелюзга лет 10-11, а мужчиной дамы лет за пятьдесят, то ему было на это ровным счётом наплевать, ему от этого было ни холодно, ни жарко. Но вот если к нему так обращались особы лет от 16 и до разумного предела, ему становилось печально, и он сразу же вспоминал, что вот ему уже и за тридцать, а что у него есть, а чего он добился? А кое-кто из его ровесников уже… И так далее, и так далее, и мысли уносили его всё выше и выше, и мысли, надо сказать, отнюдь не радужные, и в какую ещё беспросветно фиолетовую даль они могли его занести – одному Богу известно. Так что, чтобы не нагружать читателя этими, не ахти какими приятными мыслями, автор пока будет называть его просто молодым человеком. А уж потом, по мере знакомства читателя с этим персонажем, автор и выдаст читателю всю его подноготную: и как его зовут, и из какой он семьи, может даже расскажет, как он учился в школе и какого сорта предпочитал мастерить шпаргалки, а также в каком возрасте он переболел корью и свинкой. Но это будет потом, позже, может быть.

Ну а пока, молодой человек уселся на свободное место за спиной блондинки, отметив про себя сей приятный момент.

Блондинка же совсем не обратила, кажется внимания на то, кто это сидит у неё за спиной. Она просто ехала в полупустом троллейбусе по своим делам, и как-то не было у неё привычки поминутно оглядываться назад в общественном транспорте и проверять: а кто это там сидит? О чём она думала, автору тоже пока неведомо. Такой уж он, этот автор – дожил до … до определённого возраста, а так и не узнал, о чём думают блондинки в общественном транспорте. Что уж тут поделаешь – не дано. Можно, конечно, предположить, что блондинка пыталась найти новый способ доказательства теоремы Ферма, но мы не будем вставать на скользкий путь гаданий, мы оставим пока даму в покое.

И вот, когда блондинка думала неизвестно о чём, молодой человек думал о ней. А что ему ещё было делать? Глазеть в окно на знакомый пейзаж? Думать о своих заботах, которых у него, как и всякого другого жителя страны не столько убывало, сколько прибывало с возрастом? Этак и свихнуться можно. А тут блондинка…

Вот она, сидит прямо перед тобой. Можешь протянуть руку и дотронуться до её крашеных волос. Один завиток уж так забавно выглядит, словно специально подзуживает: "дотронься до меня, дотронься". Она поправляет его рукой. Кольца нет. Ага, не замужем. А может, и замужем. Отсутствие кольца ещё ни о чём не говорит. Может она его забыла на полочке в ванной. Или швырнула мужу в пылу ревности и ушла к маме, а сейчас возвращается к нему, чтобы стоя на коленях умолять простить её. Кто знает, почему у неё нет кольца. А завиток опять щекочет ей шею. Она снова поправляет его. Лак на ногтях уже начинает отслаиваться. Да и волосы пора бы заново осветлить – вон, корни уже совсем тёмные. Да-а, навряд ли она едет на свидание. Да и какое свидание может быть в десять утра?! Собиралась, по-видимому, в спешке – опять завиток поправляет. И заметно теперь, что волосы сзади схвачены шпильками кое-как. Проспала? Значит, ты, милая, соня? Поспать любишь? А может, она от своего ухажёра идёт, и у него в спешке забыла кольцо? Как это сейчас принято говорить – бой-френда? Давно уже знакомы, почти муж и жена. Вот и лак облуплен и волосы в беспорядке. А может, и нет никакого бой-френда? И мужа нет? Может, она в детском саду задержалась, выслушивая упрёки воспитательницы в адрес своего ребёнка-безотцовщины? Или умоляла взять его сегодня, обещая, что вечером обязательно заплатит за детсад, а сейчас ломает голову над тем, у кого бы перехватить до получки. Да уж, тут будет не до лака и не до причёски. Одета в дублёнку. Копила деньги, копила, купила. Хотела шубу. Купила дублёнку. Правильно, – практично. И шапка не нужна – накинула капюшон и пошла. Дублёнка намного удобнее. Да и дешевле. Но всё равно шубу хочется. А где денег взять? Нет. Нет у неё никакого бой-френда. И любовника богатого тоже нет, иначе ехала бы сейчас не на троллейбусе. А если кто и есть, то такая же нищета. Глянуть бы на лицо. А то сзади все они красавицы, а посмотришь на лицо… Куда это она смотрит? На кого засмотрелась? Неужто, на этого типа на остановке? Не-ет. На бабу в шубе. Такую же хочет. А вообще, она ничего. Ресницы длинные, загнуты слегка кверху, лицо чистое, не в прыщах, нос прямой. Нет, в профиль она совсем даже ничего. Глянуть бы ещё в анфас. Жаль, что в оконное отражение уже никак её не разглядеть. Интересно, где она выходит?

Блондинка поправила завиток. Куда вчера засунула эту заколку новую? Опять, наверное, Ксюха стащила. Волосы снова растрепались из-за этого капюшона – то снимаешь его, то надеваешь. Быстрей бы лето! А до лета ещё… Ещё до весны два месяца! А к весне надо плащ новый. Чёрт. Если этот гад поднимет зарплату, как обещал, то можно будет подкопить. Или уже к осени купить? До чего же он сволочь похабная. Все они такие. Вот и этот, сзади. Наверное, такой же гад. Шлялся, небось, всю ночь по бабам, а сейчас придёт домой, будет жене сказки рассказывать – работал, мол, всю ночь. Или с дружками водку пил, да о футболе трепался, а потом опять о тех же бабах. А откуда он ещё едет в это время? Одет так себе. Как сказала бы Наташка: "прикид совсем не крутой". Чёрт, куда же я заколку-то сунула? Ногти так и не успела покрасить. Хотела же вчера вечером, так нет – лучше утром. А утром, как всегда… Ну да ладно, было бы для кого. Этот, сзади, как вошёл, так и выйдет. И волосы пора бы осветлить. Надо будет Галке позвонить, договориться. Интересно, как там у них дела с Борькой? Тот тоже такой же – ни одной юбки не пропустит. Этот, сзади, ведь специально сел. Что, места в троллейбусе больше нет? Почему он вон за той тёткой не пристроился? Сидит, небось, пялится. Пялься, пялься. А может, он маньяк какой? Девчонки в магазине говорили, что они частенько по утрам орудуют. Прямо в лифтах. Урод какой-нибудь. Да ещё и заразит, если не прирежет. Куда все нормальные мужики подевались? Неужели, все за границу уехали? Остались только слюнтяи, маньяки да уроды. Но раз уж ты урод, негодяй, то будь хотя бы обаятельным негодяем. Сейчас приду на работу, этот гад опять фефекать начнёт. Вот за границей – только дотронулся – уже сексуальное домогательство. А у нас? А может, дать ему? Плащ новый сразу же куплю. Ага, размечталась. От него дождёшься. Таких жлобов только поискать. Если бы жена его под каблуком не держала, то первой бы оборванкой была. Неужели их нет и не бывает: щедрых, умных, хотя бы симпатичных, не наглых и неженатых? Вон, стоит один на остановке – импотент со стажем – в перерывах между бутылками прокатиться решил. А этот, сзади, вроде ничего, судя по тому, что краем глаза успела заметить. Может, он и не маньяк вовсе? Может, он миллионер замаскированный – решил в гуще народа себе невесту сыскать, а у меня ногти облуплены. Ну да ладно, пора и на выход.

Девушка встала и направилась к выходу. Перед тем, как покинуть троллейбус, она повернула голову, и глаза молодых людей встретились. Встретились лишь на одну секунду, на один лишь миг. И оба увидели в глазах друг друга заинтересованность. И оба не могли отвести глаз друг от друга. В какую-то долю секунды они поняли, что им, пожалуй, нашлось бы что сказать, останься, они наедине. Пока ещё неизвестно что именно, но наверняка они смогли бы найти нужные слова. Им бы посидеть где-нибудь вдвоём за чашкой кофе или бокалом вина, поесть бы мороженое или просто пройтись по улице, и слова бы наверняка нашлись. Да чёрт с ними, со словами. Им хотя бы просто помолчать вдвоём. Но, но, но… Сила обстоятельств – одна из самых могущественных сил на свете, та самая сила, что разбрасывает одних людей по всему миру, а других кидает в объятия друг друга, оказалась в этот раз не на их стороне.

Девушка вышла из троллейбуса. Молодой человек остался. Троллейбус не торопясь покатил дальше.