– Современные подходы кардинально меняют ситуацию. Лечение без боли становится сродни визиту в косметический салон, где один только высочайший уровень сервиса добавляет самосознание собственной ценности, соответственно – красоты, обаяния, шарма. Кстати, в современной стоматологии предусматриваются и релаксирующие процедуры… Представляете, мы можем на наших площадях открыть и диагностический центр, собственно, пролечивающий, профилактический, косметический. Все в одном месте! Красота начинается с белоснежной улыбки и основывается на легком ясном сознании, очищенном от пагубы стрессов. И многое из этого можно сделать в этих стенах. Здесь, конечно, не будет сумасшедших дивидендов, но будет репутация долговременного бизнеса, позволяющего как рядовым работникам, врачам, так и владельцу вести достойную жизнь. Жизнь, обеспеченную собственным трудом, материально, и оставляющую время на качественный отдых…

– Во сколько обойдется это удовольствие мне? Какова сумма и доля моего участия? – снова бесцеремонно оборвал Патрон (так за глаза его звали).

– Девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч, – быстро ответил Игорь Михайлович.

– Шуткуешь?!

– Именно столько. Как раз под эту сумму подгонял. Дадите больше – сделаем больше.

– Я разве тебе говорил, что готов потратиться? Ты не думаешь, что элементарно нет бабла в наличии?!

– Разве не вариант – кредит под инвестиционную программу с минимальными процентами? Проценты с лихвой перекроются прибылью!

– Дак ты и бери этот кредит! Сделаю тебя полноценным исполнительным директором с соответствующими правами и полномочиями… Что, боишься рискнуть?

– Как-то не задумывался на этот счет.

– А ты задумайся. Расти будешь во всех отношениях. В командировку езжай, детально изучи вопрос о выборе оборудования. Куда лучше ехать: Германия, Израиль?.. Поедешь не как главврач, но директор. Директор, япона-мать! Думай-думай. Даю два дня. Пошли-ка, Неля, к завхозу зайдем. Я ему счас конец света устрою, ядрена лядь.

Игорь Михайлович остался несколько ошарашенным внезапным предложением Патрона о повышении своего статуса, подразумевающего также дополнительное бремя забот. Быть может, будет больше возможности реализовать задумки по качественному изменению клиники?.. Наконец начнет осуществляться заветная мечта: полностью переоснастить стоматологическую клинику новейшим оборудованием от ведущих производителей, обучить персонал, и таким образом существенно поднять уровень предоставляемых услуг, при этом сделать частную клинику доступной широкому кругу населения, чем и будет обеспечена достойная зарплата всем сотрудникам, в том числе и себе.

Он не рассчитывал, что так скоро удастся убедить Патрона выделить деньги. Поэтому важно начать переоснащение, пусть и небольшими рывками. Разбить техническое переоснащение вверенного хозяйства на несколько этапов, чтобы не прекращать прием нуждающихся в стоматологическом лечении, и каждый отчетный финансовый период заканчивать с установленной прибылью.

Требуемый процент прибыли устанавливал владелец клиники. Патрон не разбирался в тонкостях зубоврачебного мастерства, и бывал в своей клинике изредка, наездами, как только что.

И каждый раз, глядя на пресыщенную физиономию хозяина, Игорь Михайлович пробовал понять: почему хозяин, по сути своей барышник и биржевой игрок, купил именно стоматологическую клинику, а не мясокомбинат или бензоколонку? Может быть, когда-то донимала зубная боль или безалаберные стоматологи, методично искалечившие своим безответственным лечением некогда жемчужно белые, как на подбор, молодые здоровые зубы, так достали, что Патрон, поддавшись редкому благому порыву, вознамерился подтянуть убогую больничку к европейским стандартам?.. Что более вероятно – он купил то, что осталось. Вложил полулегальные чумовые деньги в нечто более реальное, чем в съедаемые скачущей инфляцией денежные знаки.

Прежнее начальство клиники Патрон немедленно уволил по понятным причинам и поставил во главе хорошего специалиста-практика, лучшего врача, добросовестного и ответственного, не пустослова с хорошо подвешенным языком, создающего лишь видимость серьезной работы. Это был Игорь Михайлович, и было это пять лет назад.

Владелец клиники словесно делегировал Игорю Михайловичу многие права исполнительного директора и удалился в далекое графство Люксембург по другим, не связанным с клиникой делам – развивать другое (основное) направление бизнеса и, как повелось у новых русских, кутить и гулять по старушке Европе, шокируя местные нравы роскошью, блудом и пьянством.

Так в одночасье рядовой врач стал единовластным администратором клиники. Надо сказать, что Игорь Михайлович всегда был приверженцем политики постепенных и тщательно обдуманных реформ, принципу постоянных улучшений. Ему физически претил революционный радикализм: сломать до основания, разрушить в пыль, стереть напрочь. Он был уверен, что заблуждения и ошибки иной раз стоят того прозрения, что за ними следует… если, конечно, голова в порядке и совесть не пропита, не продана, не состоит в залоге за сытую жизнь.

Основную ставку Игорь Михайлович сделал на техническое переоснащение клиники. Вместе с новым оборудованием появится новый подход к работе, новые формы ее организации и оплаты в несопоставимо большем размере. Также существенно повысятся требования к квалификации врача, к его умению качественно и производительно работать. Появятся те самые новые люди: прогрессивные, ответственные, грамотные, вовлеченные.

Если работник был крепче баобаба в своих сугубо личных убеждениях, в которых проблемы клиники и близко не стояли, его следовало отпустить на вольные хлеба с выходным пособием. Под эту линию увольнялись бы сами те работники, которые не могут работать в новых условиях, поскольку возрастут требования, – ведь зарплата станет напрямую зависеть от результатов стоматологического обслуживания клиентов. Причем, все это было запущено с первых дней работы Игорем Михайловичем – главврачом. Важно было повысить вовлеченность каждого в общее дело, двигая, развивая которое общими усилиями, двигается, развивается и каждый в отдельности.

Между тем, из года в год клиника стала быстро преображаться, как всегда бывает, когда в доме появляется настоящий хозяин. Росла репутация как медицинского заведения, качественно и недорого оказывающего Услугу по комплексному стоматологическому лечению. Появились очереди – основание и необходимость расширения как базы, так и спектра Услуги.

А тогда, пять лет назад, получив новое назначение, подразумевающее и повышение по службе, и целый комплекс непростых проблем, первым делом совершенно изменился взгляд на существо своей жизни. Игорь Михайлович как раз отметил свой юбилейный сорокалетний рубеж. Впереди, казалось бы, целая жизнь и, быть может, еще столько же лет. И сам он крепкий, здоровый, спортивного вида мужчина, так же, казалось бы, полон нерастраченных сил.

Однако за эти пять лет руководства клиникой его импозантная шевелюра слегка вьющихся русых волос резко посветлела серебром седины. Он вдруг ясно и остро осознал, что будет исход его физическим силам, и не все мечты-задумки сбудутся. И как раз физические силы нужны, чтобы взрастить в себе душевные силы, с помощью которых открывается завеса загадочного собственного бессмертия, причем в данной реальности, здесь и сейчас, – увидеть большее и жить согласно ему.

Поэтому, проще говоря, дабы что-то весомое и ценное состоялось у него, следует быть четче, избирательнее, безжалостно отмести лишнее, невразумительное, поверхностное, наносное. А что осталось – с величайшим усердием двигать вперед, развивать, усовершенствовать, подчинить себя высочайшей самодисциплине, иметь в голове четкий идеал и хранить его как талисман. Такая вот непростая задача!

Заведующий хозяйством

Георгий Вадимович, выйдя из кабинета своего «исполняшки», с какой-то новой заинтересованностью прошелся по этажам клиники: развеять сомнения, что здесь все чики-чики (в полном порядке), зуболечебный механизм заведен правильно и гарантирует хоть и небольшую, но устойчивую прибыль. А если и в самом деле порядок, то сделать беспорядок. Потому что есть свои задумки относительно будущего больнички… Испокон веков у людей болели зубы, болят и пусть болят дальше! Но о здоровье начинают беспокоиться, когда его уже нет. Когда здоровые тратятся – сорят деньгами, не задумываясь. Следовательно, есть вариант размещения здесь более прибыльного бизнеса. Он усмехнулся и грозно посмотрел на Нелю. Та мигом вынула блокнотик и приготовилась записывать замечания шефа для дальнейшей проработки.

Шеф усмехнулся повторно и еще кривее. Неля растерялась. Что хочет шеф, было выше ее понимания, хотя непременным условием стабильной работы являлось наличие способности с полуслова угадывать желания хозяина. Памятуя это, она наморщила лобик. Ведь только что хотел разнести в пух завхоза, а зачем-то ходит по коридору, заглядывает в кабинеты и словно никого не видит. Может быть, ищет свободную кушетку, чтобы оттрахать ее. Такое у него бывает! Рассердится, распалится, того и гляди порвет первого встречного. Здесь применим для разрядки грубый секс с элементами садо-мазо. Страшно! Но что делать, в словесном контракте было сказано однозначно: задирать юбку по первому же требованию, и самой научиться получать удовольствие от того, что он получает удовольствие.

Неля вздохнула украдкой: опять придется долго поправлять прическу, а то и покупать новое платье, которое Патрон порой любит рвать пополам, имитируя насилие… И что такое случилось сегодня, чтобы снять возбуждение садо-мазо? Не напомнить ли о завхозе?

– Шеф, мне поискать завхоза? Толстого гадкого завхоза, как вы в прошлый раз его назвали.

– Памяти, смотрю, у тебя прибыло!

– У хорошего хозяина все прибывает! – польстила Неля.

– Растешь, девочка! Сейчас мы завхоза раком поставим! Хочешь позабавиться?

– Еще бы! – весело ответила она и подумала с усмешкой: «Лучше его, чем меня».

А в это самое времечко тот самый злосчастный Иван Львович сидел в полудреме за рабочим столом и вполглаза поглядывал на дверь. Настораживал уши, чтобы упредить входящего и принять подобающий рабочий вид. Для этого на столе было приготовлено три журнала, в котором якобы следует сделать запись: в одном – о техническом состоянии здания, во втором – о движении отходов производства, а в третий… третий журнал он выхватил для весу, еще и не разобрал как называется, да и вряд ли к концу дня ему светило добраться до этого журнала.

«Чердак трещит^[4]. Не соображается и не думается». Так бы и написал во всех трех, да и еще тридцати трех журналах: «Пошли вы все на хрен, толстый и вонючий!» Взять бы, да уйти в бессрочный отпуск!

Но тогда клиника задохнется в дерьме и неразберихе. Не привезут вовремя препараты, материалы. Не свезут в стирку спецодежду. Не вывезут на утилизацию отходы. Лопнет батарея системы отопления. Прорвет водопроводную трубу, зальет канализационными стоками подвал. Уборщицы подпалят гардероб. Ванька Дураков, слесарь-электрик, перепутает гаечный ключ с диэлектрическими клещами (что уже было!) замкнет и обесточит всю клинику, и пациенты с недолеченными зубами побегут вышибить зубы кому-нибудь из администрации, и скорее всего – ему, завхозу Ивану Львовичу.

Во, какая важная и ответственная у него работа! А платят сущие гроши, если перевести в доллары. Платили бы вдвое больше, появился бы стимул хорошо работать. А сейчас… Иван Львович глянул по сторонам, и от невообразимого бардака вокруг стала одолевать зевота. Шкафы переполнены отчетами, справками, накладными и прочим канцелярским хламом. В углу стоят коробки с фаянсовыми унитазами, свалены в кучу смесители и еще неизвестно что. Пожалуй, если разобрать наваленное добро, можно и еще что-то полезное обнаружить… а возможно, как раз и дверной доводчик, который потребовали установить пожарные, и вместо которого Ванька прибил эластичный жгут для перевязки. Массивный сейф был наполовину забит запчастями к стоматологическому оборудованию, отчего никогда не закрывался на ключ, да и ключа, честно говоря, не было.

Сонный взгляд завхоза остановился на картонной коробке с унитазом, и наконец-то мелькнула хорошая мысль – пустить унитаз на продажу как некондицию. Соседу по даче за пару бутылок водки обменять. А то и самому может сгодиться: установить такой унитаз в летнем туалете и культурно справлять нужду. Иван Львович решил примерить сантехническое устройство по своему заднему месту. Покряхтывая, встал, вынул унитаз из коробки и сел на него. Удивительно – мыслей в голове прибавилось! Первым делом представил, что было бы неплохо оборудовать кабинет собственным туалетом и рукомойником. Потом…

Дверь резко распахнулась, и шумно ввалился Георгий Вадимович. Вслед влетела Неля. У троих округлились глаза. Завхоз привстал с унитаза, невольно придерживая штаны

– Не понял!? Мы куда зашли: в сортир или кабинет? Ну-ка, Неля, что на двери написано.

Неля мигом исполнила:

Заведующий хозяйством Иван Львович Подкорытов – бойко ответствовала Неля. – Часы приема по личным вопросам каждый четверг с пятнадцати ноль-ноль до семнадцати часов двенадцати минут.

– Ты еще и часы приема установил? Сиди, не вставай! Целых два часа в неделю занимаешься неположенным для твоей должности делом. Лучше бы раз в неделю порядок у себя за столом и вокруг стола наводил. Почему вокруг такой срач!? Сесть у тебя нормальному человеку некуда, – Георгий Вадимович не нашел ничего лучшего, как взять первый попавший под руку стул, стряхнуть наваленную сверху кипу бумаг прямо на пол и сесть посреди комнаты на этот стул, закинув нога за ногу. – У тебя уборщицы вообще чем занимаются? У тебя, командира обслуги, ничего не моется и не убирается!?

– Я их сюда не пускаю.

– Почему?

– Отравят.

Георгий Вадимович переглянулся с Нелей, словно поверяя: не ослышался ли.

– Народ счас злой, работать не хочет… а деньги с их зарплаты попробуй, урежь! Начнут пакости делать. Заразы рассыплют по углам. И потом болезни одна за другой на тебя навалятся.

– Дустом травят? Или палладием?

– Ртутью, – серьезно отвечал завхоз. – В углу находил разлитую ртуть.

– Сам наверное градусники разбил. У тебя не кабинет, а склад. И даже не склад – свалка!

– Храню здесь, чтобы не воровали. Самое ценное здесь, под моим присмотром. Так надежнее.

– Ну и ну! Хреновый ты менеджер, раз народ обозлить только и сумел. Гнать, пожалуй, тебя надо. В качестве выходного пособия этот унитаз получишь. Золотой он у тебя станет! Если прикинуть, сколько потеряешь, лишившись у меня работы.

Бедный завхоз снова привстал с унитаза и, словно рыба, которую вытащили из привычной среды, тяжело задышал, судорожно заглатывая воздух. Сдавленным голосом прохрипел:

– По миру меня пускаешь, хозяин. На моей шее два кредита под залог квартиры. Всего разом лишусь.

– Это твои проблемы.

– Без ножа режешь, а я тебе как собака предан.

– Чего-то не шибко схож на собаку. Ну-ка встать на четыре лапы и погавкай!

Иван Львович мигом встал на четвереньки и гавкнул глухим басом. Раз, другой, третий…

– Опа! Похоже. Побегай здесь, проверь углы комнаты.

Завхоз шустро забегал по комнате, собирая грязь на коленки и ладони.

– Ты нюхай угол, нюхай. Нет запаха чужих кобелей… нет?! Теперь пометь углы-то… как кобели метят? Ножку приподнял и говори «пись-пись».

– Пись-пись, это мой кабинет, – завхоз без колебаний бросился исполнять унизительную клоунаду. – Пись-пись, никого не пущу… пись-пись, это мой кабинет, гав-гав-гав!

Патрон и Неля ухохатывались. Правда, Неля поеживалась от страха: чего еще взбредет на ум Патрону? На ее счастье этим концертом он удовольствовался. Затем послал Ивана Львовича мыть руки, отряхнуться и привести уборщицу, чтобы та сделала уборку.

Пришла Лариса, которую завхоз выхватил, когда она уже собралась уйти на обед в кафешку. На ней были модные джинсы, тоненький джемпер – все это плотно обтягивало ладную тонкую фигуру. На ее лице сияла улыбка избалованной красавицы, знающей свою настоящую цену.

– Что ж ты плохо работаешь, дочка, – укорил Патрон тоном давнего приятеля.

– Я другой участок мою. В эту берлогу он никого не пускает, – ничуть не смущаясь, ответила Лариса.

– Пока, я вижу, ты дефиле устраиваешь. Другой, не другой участок – больничка одна. Раз уборщица, где тряпки, ведра? Где хотя бы рабочий вид, рабочий халат?

– Где? В Караганде! Я на обед собралась. Вы можете в ординаторской посидеть. Там чисто и никого нет. Дверь можно закрыть на замок. После обеда помоем у Ивана Львовича. Тут нам всем троим работы хватит.

– Толковая работница. Старательная… – подошедший завхоз начал было ее расхваливать, но она так насмешливо на него глянула, что тот поперхнулся на полуслове.

– Ладно, идем в эту ординаторскую. Ты шлепай на обед. А ты, – Патрон обернулся к Неле, – сбегай в наш магазинчик. И небольшой фуршет для нас двоих в ординаторской устрой.

Тем временем, пока Неля выполняла указание, Патрон и завхоз уселись в ординаторской друг против друга. Пристальный взгляд хозяина, буровивший подчиненного, тяжелел с каждой секундой. Иван Львович нервно ерзал на стуле. Стал рассказывать анекдот, чтобы как-то отвлечь хозяина. Но тот, не мигая и не меняя выражения лица, молча смотрел в упор.

– Ты когда перестанешь быть шутом? – презрительно вопросил Патрон. – Не надоела тебе эта больничка?

– Надоела… а куда деваться без работы? А я же, сам знаешь, только на руководящих должностях могу работать.

– Прирожденный руководитель! Как о тебе раньше говорили. Где бы ни быть, но только у руля. Сейчас это называется менеджер. Хочешь быть топ-менеджером? Главным менеджером здесь?

– Хочу… но куда Игоря Михайловича деть? Снова в рядовые врачи определить? Достал своими новыми порядками. Меня вздумал учить!

– Сейчас время такое, что деньги надо быстрее делать! А много ли с больнички заработаешь? Помнишь ли, как первый капитал с тобой сколачивали? Открыли цех по розливу водки. Из технического спирта бодяжили водку! Деньжища рекой текли. Народ после сухостоя Горбача истосковался по обилию водки. И никто не проверял: из чего водку делаем. Я на эти деньги, водочные, больничку купил… и еще кое-что. А ты, как водится, прокакал денежку: в какой-то фонд вложил, типа Упер-Хопер-Инвест, а для подстраховки – в Перемудит-МММ… нда! Я сам деньги проворачивал. Больничку напоследок купил, уже не на прямые водочные деньги, и держал, потому что условием покупки было сохранить профиль заведения. Мне и договор на этот счет сделали, на пять лет. Время давно прошло. Теперь эти стены мои. И что разместить в этих стенах – тоже мое дело. Улавливаешь? Со спиртом счас бизнес не сделаешь, нужно что-то другое.