– Ты не так делаешь, – Лариса в очередной раз стала объяснять, как правильно раскрывать папки и файлы, приемы навигации.

Тома чрезвычайно внимательно слушала. Тем временем Ваня осушил чашку чая размером в пивную кружку и заскреб в затылке.

– Че-то засиделся я у вас, – простодушно отметил он. – Мне главврач сказал установить дожиматель на дверь в коридоре… ну, доводчик двери. Я к завхозу за дожимателем, а он мне говорит: нет у меня его, есть резина; возьми, вырежи полосу и прибей к двери. Я че? Подобрал резину в подсобке. Ну, так и сделал. Так меня сейчас главврач в пух разнес! Про какую-то эстетику баял. Дескать, красивая импортная дверь и на ней резина с рваными краями. Я че?.. Что дали, то и прибил. Наверно, он сейчас завхоза и в глаз, и в бровь тянет. Что, дескать, как в плохом колхозе – пофигизм сплошной. Одному лень подобрать что нужно, другой, не задумываясь, прибивает, что ни попадя. Скажут – и резинку от трусов прибьет. Интересно, о чем тогда завхоз думает?

– В том-то и дело, что ни о чем. Или о том, чтобы ему не мешали спать в кабинете. В понедельник от него перегаром разит за версту. Во вторник – чем-то вроде корвалола-валерьянки. К четвергу, вроде как, в себя приходит. Шастать начинает по этажам, по туалетам. Проверяет качество уборки. В пятницу веселый ходит, зараза, а после обеда уже норовит домой удрать, – толковала Лариса. – Я его повадки изучила!

– Девочки, давайте выходим работать. Время – десять часов. До обеда опять не успеем кабинеты помыть, – урезонила Ксюша, спохватившись при упоминании завхоза.

– Пойдемте, – согласилась Лариса. – Ванька, уматывай за новой цивильной резинкой; от своих трусов резинки не дадим. Ха-ха-ха!.. Переодеться, Ванюша, надо.

– Девочки, а порошок стиральный кончился, что ли? – спросила недоуменно Тома, также засобиравшись на выход. – Ведь на прошлой неделе получали.

– Я домой взяла половину, – призналась Ксюша без тени смущения.

– Как же теперь мыть?! Завхоз всегда заглядывает в ведро, когда проходит мимо, – кладу ли я порошок.

– Вон, в банке еще немного пемолюкса осталось. Ты бросай его по чуть-чуть.

– Пемолюксом я раковины мою.

– Да чего их мыть, водой ополоснула – и так пойдет!

– Нет, Тома права, – вступилась Лариса. – Давайте, если и таскать домой чего-либо, так поровну. Помнишь, осенью ты все почти перчатки унесла в огород свой, картошку что ли копать. А мы потом чуть ли не голыми руками целую неделю пол мыли.

– Ну, бывает, просчиталась: хапнула лишка. Ладненько, я же не против. Просто раньше об этом разговору не было. А я вот считаю, что половину нашего порошка, мыла, туалетной бумаги, что по нормам нам положено, забирает себе завхоз. У него семья еще больше чем у меня, и друзей, говорят, не меряно. У кого бы узнать, сколько вообще нам положено? Может быть, у главврача поинтересоваться? Давайте ему нажалуемся на завхоза. Порошком нас не обеспечивает, тряпки гнилые. Мы их шьем, шьем – он говорит чаи распиваем, лодыря гоняем.

– Точно! Я напишу в объяснительной: опоздала потому, что зашла купить стирального порошка, которым нас не обеспечивает завхоз. А без порошка качественно и производительно сделать уборку затруднительно. Ха– ха-ха!

Чистая прибыль в пересчете на здравый смысл

Игорь Михайлович, главный врач, просматривал прайс-листы на стоматологическое оборудование и прикидывал в уме, какую сумму в долларах следует запросить у единственного инвестора частной клиники и, одновременно, ее незадачливого владельца.

Прикидывал в уме и на пальцах, потому что прежде предстояло убедить хозяина стать действительно хозяином: крепким, основательным, просвещенным. Не гнаться за высокой прибылью, но иметь устойчивый, хорошо налаженный бизнес, иметь лицо, равно репутацию ответственного коммерсанта среднего класса. И потом, концептуально подготовив собственника, предоставить полный расклад: сколько, как и когда.

Пока они, – их бизнес платной медицинской услуги, на плаву, так как расположены на бойком месте: в двух шагах от центра, рядом транспортные и пешеходные развязки, одна из городских площадей, обилие магазинов, выросших разом бок о бок. И любому, кого донимает зубная боль, кто растерял зубы по тем или иным причинам, сплоченная медицинская команда готова реально и конкретно продемонстрировать преимущества платной медицины как своеобразное и надежное капитальное вложение в собственное здоровье.

И что немаловажно, еще в советское время это здание изначально было выстроено как поликлиника. Представляло собой двухэтажное кирпичное сооружение, построенное с немецкой основательностью. Как гласит история города, это одно из зданий, выстроенных немецкими военнопленными – солдатами гитлеровского вермахта, вознамерившимися перестроить мир, – под дулом сталинских чекистов.

Ими был выстроен целый городской квартал, отличавшейся от последующих построек именно немецкой основательностью с элементами готического стиля. По прошествии шестидесяти лет эксплуатации на здании не было ни одной трещинки, словно это был исторический памятник практичного и крепкого немецкого уклада жизни здесь, в уральской глубинке, куда никогда не ступала вражеская нога. Торцом здание выходило на оживленный центральный проспект и метров на сто простиралось в тенистый переулок с высоченными полувековыми рябинами и стройными липами.

В окно кабинета Игоря Михайловича заглядывали ветви рябины. Зеленые листья были похожи на сильно прореженную гроздь винограда сорта «дамские пальчики». Ранней весной, когда солнце мощным потоком встряхивала оцепенение, ветви в строго симметрично порядке выбрасывали точки роста, из которых вытягивались резные листочки. Нежная зелень с приходом полноценного лета темнела, сквозь нее уже просвечивала нежная зелень тугих гроздьев ягод. Калейдоскоп красок рябины менял обрамление окон кабинета в течение всего года и в течение рабочего дня. Осень оставляла на долгую зиму невыразимые ощущения сгорающих листьев, которые порой разом, один за другим, как в сказочном сне, летели вниз, точно желая своей сочной багряной акварелью нарядить напоследок и землю-матушку. На темно-коричневых ветвях оставались рубиновые гроздья сладко-горьких ягод. Вслед за этим, по мере укрепления стужи, из лесов перекочевывали стайки симпатичных снегирей. Эти милые птички долгую зиму радовали глаза. Они – округлые, пушистые, неторопливые – как новогодние шары на праздничной елке, алели на заснеженных рябинах. Быстрыми взмахами маленьких крыльев перелетали с ветки на ветку, изумленно и чуть жалобно попискивая на мягкой приятной ноте.

Есть люди, которые только своим присутствием преображают окружающее к лучшему. И как будто они, на первый взгляд, ничего особенного и не вносят из реальных предметов: все то же самое, но установлено чуть не так, в какой-то неуловимой взаимосвязи с высшей красотой. Неизъяснимое тепло легкой волной плещется вокруг, и каждый входящий в этот, все-таки, особенный мир на мгновение застывает пораженный чем-то новым, чему не находит слов.

Таков был Игорь Михайлович. Его рабочий кабинет, говоря современным языком, мог бы стать пособием по некоему подобию фэншуя, причем ни одной книги по фэншую он не прочитал. Быть может, благодаря этому любой переступивший порог начинал мыслить чуть по-другому. Даже владелец клиники с обостренным вниманием пробовал постигнуть иную реальность, обосновавшуюся в его стенах.

Игорь Михайлович никогда не готовился к встрече фактического хозяина: никаких подтасовок, никакого замыливания глаз – строго по существу и в том виде, как оно есть. Вся его готовность заключалась в надлежащем исполнении своих обязанностей. Строгий самоконтроль. Если хозяин и осаживал, то в другом – в неумном стремлении главврача сделать лучше.

Когда главный врач лицезрел владельца клиники, пытался разрешить некий физиономический казус. А именно: что меняет лица? Дело в том, что он хорошо знал владельца клиники. Мир тесен! Когда-то будущий хозяин был обыкновенным инженером по охране труда крупного предприятия, которое по известной, накатанной схеме успешно разделили на части, перепродали и обогатились. В ряды держателей контрольного пакета акций затесался каким-то образом и инженер по охране труда. Разом оброс деньгами, выгодно продав свой кусок завода, и стал состоятельным бизнесменом, новым русским буржуйчиком.

И враз стройная гибкая фигура шустрого инженера стала матереть. Шея сравнялась с головой, скулы расширились, рельефно обозначив всегда напряженные желваки. Щеки раздулись, как у гигантского хомяка, и голова стала похожа на усеченный конус. Словно напрочь снесло мозги, словно произведена тотальная чистка, усекновение ненужного. В первую очередь коснувшееся лишних секторов мозга, отвечающих за нечто высокое и гуманное… за совесть, что ли. Второе изменение – это прогрессирующее ожирение вследствие ежедневных перееданий и сладкого безделья. Огромный живот – как копилка удовольствия от кулинарных изысков. Вечно приподнятое элитными алкогольными напитками настроение. Платный секс с живыми сексуальными игрушками. В глазах почившего инженера Гоши и обращенного в барчука Георгия Вадимовича появилось дремучее выражение первобытного человекоподобного чудища с огромной физической массой и куцей черепной коробкой.

Как только время перевалило за полдень, массив Георгия Вадимовича живой карикатурой человека-горы ввалился в кабинет Игоря Михайловича. Короткое рукопожатие было более похоже на запрещенный прием в силовой борьбе, осаждающий партнера на место ниже себя, на колени. Но силы в руках Игоря Михайловича было больше, поэтому здесь этот прием не срабатывал.

– Ты че, все еще лыжами занимаешься? Никак не могу до боли сжать твою руку… хоть бы поддался, ведь я твой босс, патрон, – сказал полушутя Георгий Вадимович.

– Точно так. Лыжами, как и прочей физрой^[3], занимаюсь и поныне.

– Ладно, тогда прощаю. Я-то давно на другой спорт перешел, чтобы и физра была в моционе-рационе, – он глянул на вошедшую вслед за ним секретаря Нелю. – Главное, правильную секретаршу подобрать!

Игорь Михайлович скользнул взглядом по длинноногой красавице Неле и выказал на лице заученную любезную улыбку. Не ля ответила тем же. Сколько этих нель-маш-свет у патрона было – не счесть; как, быть может, и у нее – подобных денежных мешков. Но этот тандем шефа и секретарши, чудовища и красавицы, похоже, со временем только крепчает.

– В свое время не просчитался, что взял в помощники секретаршу с двумя высшими образованиями. Магистр! Во как! Такие легко обучаемы.

«Магистр ордена куртизанок?» – хотелось спросить, но сказал механически:

– У тебя хороший вкус.

– Она у меня многофункциональна. И секретарь и пресс-атташе, массажист, диетолог и телохранитель… в смысле – телообожатель.

– Дальше говорить не надо. Короче говоря, универсал… Разрешишь перейти сразу к делу?

– Валяй! – патрон грузно плюхнулся в кресло и закинул ногу за ногу. Неля, как веселая птичка, примостилась рядышком, не преминув сверкнуть красивыми ногами.

– Понимаешь, Георгий Вадимович, конкуренты начинают наступать на пятки. Появляются компактные зубоврачебные кабинеты, оснащенные новейшим оборудованием. Пока у них лечение несколько дороже. Но на таком оборудовании, как у них, услуга должна быть качественнее. Клиент, в настоящее время, начинает предпочитать дешевизне качество.

– Хочешь сказать, не справляешься, теряешь клиентов и пора назначить топ-менеджера. Например, Нелю приставлю здесь коммерческим директором… А что – идея! Только она мне пока нужна. Ты же не один у меня такой исполняшка.

– Я хотел сказать о другом. Мы уже с вами говорили. Необходимо начать техническое переоснащение клиники, кардинальную реконструкцию. У нас есть огромное преимущество – в этом здании испокон была зубоврачебная клиника. Можно создать непотопляемый бренд. Не упустить момент, и все сделать вовремя.

– Это точно, момент упускать нельзя, – Георгий Вадимович на миг задумался и глянул на Нелю, которая тут же поправила прическу, извлекла из сумочки утонченный элегантный нетбук, служивший ей и записной книжкой, и мультиустройством с функциями электронного делопроизводителя.

– В принципе, мне необходимо одно: чтобы вы озвучили решение взяться за техническое переоснащение клиники. Затем предоставлю подробную пояснительную записку с прайсами, с затратами, сроками, условиями. Конечно, на данном этапе необходимо вложить немалые деньги. Потратиться весьма существенно.

– Ты это мне предлагаешь потратится?

– Странный вопрос. Вы – единственный владелец этой клиники. Какие могут быть варианты?

– Вариантов много. От ничего не делать до поиска заинтересованного источника финансирования. И вообще…

– Решать вам. Делать, не делать, и где брать деньги. Чтобы мне не заниматься пустой работой, мне все-таки крайне важно знать ваше конкретное мнение о перспективах клиники. Я полагаю так: вкладывать деньги в реальный проект все-таки гораздо выгоднее, практичнее, целесообразнее, чем сливать деньги в какой-нибудь кипрский банк. Или тратиться на роскошь.

– Ну, это ты так считаешь. Есть и другие мнения.

– Мне нужно ваше мнение конкретно по клинике.

– Я знаю, ты – классный врач. Я бы сказал – супер! Ты бессеребник – это тоже установлено. Ты хочешь в заштатном городке обосновать европейскую клинику… а скажи: где возьмешь людей, персонал? Также выпишешь с оборудованием? И кого будешь лечить масштабно? Это народное быдло? Да им достаточно вышибалы – для бесплатного удаления гнилых зубов.

– Насчет персонала вопрос весьма уместный. Действительно, где взять компетентных и правильно мотивированных работников, с головой вовлеченных в работу?

– Где их возьмешь? Купим оборудование, и кто на нем будет работать? От одного вида наших врачей заболеть можно.

– Организация работы должна также поменяться. Это целая система мотивации и прочего и прочего. Здесь огромный фронт работы.

– Ты представляешь, сколько надо сделать, чтобы все было на цивилизованном уровне? Все у тебя: должно, обязаны, будет…

– Представляю. И скажу вам, что делается в плане работы с персоналом…

– Да ладно меня парить! – оборвал патрон. – Не хочу ни смотреть, ни слушать. В холле грязь: уборку как следует сделать не могут, а ты говоришь – работа ведется. Не вижу! На этот счет я завхоза счас отметелю. Деньги за что ему плачу?!

– Вопрос интересный. По-моему, человеку просто дают доработать до пенсии, – с горьким сарказмом вымолвил Игорь Михайлович и тут же поправил себя: – Скорее, не доработать – досидеть.

– Счас я ему дам выволочку! Досидеть?! У меня что тут, богадельня?! Он не знает, что целью моего предприятия является получение прибыли?!

– Неправильно, – решительно возразил Игорь Михайлович. – Целью должна быть удовлетворенность клиента. На этом все и должно строиться, в том числе – и бизнес. В уставе ни одной западной фирмы не найти подобной формулировки.

– Ты меня учить собрался? Ты живешь как будто не в России.

– Я живу в красивом городе, в котором родился и вырос. Живу среди людей, которых донимают беды и несчастья, дурость и безответственность, боль душевная и физическая. И я не хочу и не могу хоть чем-то усугубить ситуацию, в которой все повернулись задом как друг другу, так и к самому пониманию Человека.

Георгий Вадимович повернулся к Неле и спросил несколько ошарашено:

– Ты что-нибудь поняла?

Неля передернула плечиками, подумала: «Почему у симпатичных мужчин столько непонятной хрени в голове?.. Чего не скажешь про Патрона: гадкий, отвратительный, но прогнозируемый», и сказала:

– Врачи, приступая к самостоятельной работе, дают клятву Гиппократа. В ней что-то и на этот счет есть. Слово еще такое есть… на г начинается…

– Говно? Поменьше говна?

– Нет, этого как раз должно быть больше… гуманизм! Или гуманность! Какое из них правильнее, решать вам, – выдала секретарь с двумя высшими образованиями.

– Офонареть! На передаче «выиграть миллион» такое не загадывают! Короче, Склисофский, кого лечить будем: тебя, меня, обчество?

– Давайте начнем с прикладного варианта. То есть качественно лечить от зубной боли, делать людям белоснежные зубы, чтобы они почаще улыбались и говорили побольше добрых слов. Тогда и глобалистика не повернется задом.

– По мне – так лучше задом, – сострил Патрон и заржал. Неля улыбнулась измученно-смущенно. Игорь Михайлович поморщился. – Ты начинай о своем прикладном варианте. Мы послушаем.

– Хорошо. Постараюсь уложиться в десять минут, чтобы не насиловать ваше внимание. Итак, изначально лечение от зубной боли было сущим кошмаром для любого, пожалуй, человека. Поэтому всячески старались отстрочить визит к стоматологу, пока не распухнет щека и от дикой боли не свернет голову. Вследствие чего зубная полость катастрофически быстро превращается в гнилостную помойку со всеми вытекающими отвратительными последствиями, как-то: вонь изо рта, токсическое отравление, постоянно действующий источник инфекции и первый очаг грядущего истощения и дряхления…

У Георгия Вадимовича и Нели словно непроизвольно заныли зубы и, угадав этот момент, Игорь Михайлович быстро переключился на позитив: