Во время инструктажа представитель главного конструктора в подробности особенно не вдавался, устройство, принципы действия «принцессы» не объяснял, да и не мог бы ничего объяснить за полчаса общения. Высокородная особа уже была продана и принадлежала другому, и потому он больше напирал на особые взаимоотношения с нежной барышней в критических ситуациях – и ведь накаркал, подлый!
– Смотрите сюда внимательно! – Инструктор указал на разъем. – Здесь внутри имеется кольцо, связанное с предохранительной чекой. Оно достаточно легко вынимается из гнезда и становится кольцом обыкновенной гранаты. В случае, если невозможно сохранить изделие – а вам объяснили, какие это могут быть случаи, – вы коротким рывком приводите в действие запал. Замедлитель рассчитан на тридцать секунд, так что можно не бросать, просто оставить на земле и удалиться на полсотни метров. И прошу особо запомнить: ни в коем случае не теряйте это колечко, если конечно, хотите потом служить и летать. Лучше всего надеть его на палец, то есть обвенчаться: видите, выполнено в точности как серебряное обручальное. Оно и только оно послужит вам доказательством, что «принцесса» не попала в чужие руки и ликвидирована.
– Не приведи бог! – вздохнул Шабанов. – Свят-свят-свят…
– Что вы сказали?
– Говорю, не дай бог обвенчаться с такой принцессой. И полцарства в придачу не надо…
– Да, это будет для вас неподходящая партия, – серьезно согласился и намекнул на что-то инструктор. – Вопросы ко мне есть?
– Есть, – затосковал Герман. – От нее все время будет такой запах? Или выветрится?
– А на что предусмотрена кислородная маска? – обиделся он, обласкивая «принцессу». – Не знаю… Нормально пахнет, ничего особенного.
Сейчас Шабанов не чувствовал ни ее запаха, ни дразнящего хлебного духа – темная фигура надвигалась и, кажется, вырастала на фоне огней хутора. Со спины он был хоть и не очень надежно, но все-таки защищен высокой поленницей, по крайней мере, навалиться сзади на него будет трудно, и это уже неплохо. Кольцо в точности налезло на безымянный палец правой руки и таким образом приковало его к НАЗу; левой он нащупал «Бизона» и понял, что стрелять будет неловко, однако менять положение было поздно. При малейшей агрессии оно изменится быстро: придется выдернуть кольцо, оставив на месте НАЗ, и, перехватив оружие в удобную руку, отскочить в сторону. Кто ее, «принцессу», знает, насколько у нее взрывной характер?..
Пес замолк и неожиданно, бросившись к человеку, стал облаивать его со свежей яростью: Герман ему порядком поднадоел.
А человек приблизился вплотную и, вдруг опустившись на колени, что-то поставил на землю. И тут Шабанов увидел, что перед ним уже знакомая молодая женщина, та самая, что являлась к нему обнаженной на хребте, но сейчас обряженная в некие восточные одежды, с открытым, призрачно белеющим юным лицом. Она принесла небольшой и вроде бы даже серебряный поднос, на котором стояли две зеленые эмалированные кружки с молоком, и в тарелке – тоже две приличные горбушки горячего черного хлеба.
– Это вам, – проговорила она отдаленным из-за его глухоты голосом. – Ешьте на здоровье.
Он ни секунды не сомневался, что прошлой ночью его мучили эротические сновидения, однако схожесть ее с той, что пригрезилась, была потрясающей. Единственное – эта казалась моложе и по-юношески целомудренней, без цепочек на запястьях и с потупленным взором. На сей раз она не снилась, поскольку Шабанов не спал, полностью контролировал свое поведение и ощущал реальность. Принесенная ему пища – особенно горячий хлеб, источала такой сильный и соблазнительный запах, что вонь «принцессы» мгновенно затмилась и улетучилась. Он едва подавлял желание протянуть руку и взять кружку – держало обручальное кольцо и горячая рукоятка пистолета.
Если бы эта женщина пришла с хутора, то чау-чау не лаял бы.
И смущала сдвоенная порция молока и хлеба на подносе.
– А где же принцесса? – чуть громче спросила она, осматриваясь.
Остатки аппетита пропали мгновенно: слово «принцесса» он слышал сейчас лишь в одном значении…
– Какая принцесса? – вроде бы весело спросил Шабанов, сгоняя одеревенение мышц.
– Лев Алексеевич сказал. Я случайно услышала…
– Что ты услышала?
– Что в горах ходит человек с котомкой и принцессой…
– Ладно, допустим, человек этот я! – засмеялся Шабанов. – А где принцесса? Может, в котомку влезла?
– Не знаю, – смутилась она. – Дедушка говорил, выпрыгнула из самолета вместе с летчиком. Мне стало интересно…
– К сожалению, это не так, – горько вздохнул Герман, чувствуя облегчение. – Принцесса осталась в самолете, что-то случилось с катапультой… В общем, она не выпрыгнула.
– И погибла? – Даже сквозь глухоту в голосе ее он услышал дрожащий страх.
– Вместе с самолетом. – Шабанов не знал, что и думать. – Вдребезги…
– Как жаль… Я никогда не видела настоящих принцесс. Хотела пригласить к себе в гости, подружиться… У меня нет подруги.
Эта великовозрастная особа говорила и вела себя как ребенок. Или как сумасшедшая…
Других мыслей в тот миг не приходило, и потому разговаривать с ней следовало соответственно.
– Ты сама как принцесса! – сделал он комплимент.
– Неужели ты узнал меня? – то ли изумилась, то ли устрашилась она. – Не может быть!
– Я видел тебя во сне!
– И как ты меня видел? – Эта скромница внезапно заулыбалась соблазнительно и грешно, словно знала, о чем был сон.
Шабанов снова вспомнил Лисю и отвернулся.
– Да так, ничего особенного…
– Я на самом деле принцесса, – жеманно похвасталась она. – Так меня дедушка зовет. «Моя принцесса»!
– Это заметно.
– Только вот нет подружки…
– А принц есть?
– Принц? – загадочно улыбнулась она. – Принц есть!.. Ты почему упал? Ты же так хорошо летаешь! Я видела!.. И упал!
– К сожалению, кончилось горючее, – трагично произнес он. – А техника хоть и военная, но не совершенная, без топлива не летит.
Реакция последовала неожиданная, совсем уже не детская.
– Значит, такова ее судьба, – утешительно проговорила она. – И ничего не поделать… Ты не переживай, все образуется.
– Чья судьба? – не понял Шабанов.
– Принцессы! Той, что с тобой летела… Зато тебе встретилась другая!
– Да, тут мне повезло!
– Возьми молоко, пока не остыло, и пей. Я только что подоила корову.
Шабанов освободил левую руку от пистолета, взял кружку, налитую до краев и нерасплескавшуюся: на молоке еще плавала пенка, значит, цедили его как положено, непосредственно в кружку…
– Любопытно… Как узнала, что я хочу молока?
– Все дети вечером хотят молока. И ждут…
– Дети?.. Но я же не ребенок. – Он сделал глоток и, не удержавшись, выпил до дна.
– И все равно ждал, когда подоят корову.
– А кто же такой Лев Алексеевич? – Герман откровенно рассматривал ее смутное лицо.
– Забродинов, мой дедушка по матери.
– Такой рыжий и бородатый?
– Нет, он совсем старенький и седой. Очень милый и добрый человек.
– Дедушки, они все милые и добрые, – сказал Шабанов, кося глаз на вторую кружку, верно, предназначенную принцессе. – И глазастые, как боженьки на небе… Скажи, принцесса: он что, видел меня в самолете?
– В самолете я тебя видела!
– А он? Откуда твоему дедушке известно, что мы летели вдвоем с той принцессой?
– Это вовсе не обязательно – видеть… Выпей и вторую, ты же хочешь. Или съешь с хлебом! Смотри, какой горячий. Пять минут назад вынули из печи…
– Откуда ты взялась тут, внучка? – Он взял горбушку и вместе с будоражащим запахом ощутил: в руке ни с чем не сравнимый хлебный жар. – Только не говори, что с этого хутора!
– Нет, я не с хутора. Но живу не очень далеко отсюда, за рекой…
– За рекой? – не сдержал эмоций Шабанов. – Значит, приплыла на лодке? Или мост есть?
– Летом здесь натягивают лаву, а сейчас вода большая.
– В брод, что ли, перешла?
Она вдруг засмеялась.
– В брод?.. В брод я бы утонула! Не умею плавать! Я просто перешла по воде.
– А, ну понял. – Он вспомнил, с кем имеет дело. – По воде, аки посуху… Дедушка послал? Принести парного молочка бродяге с котомкой и принцессой?
– Сама пошла… Мне стало так интересно! Ты же летчик! С того самолета, который упал вчера ночью возле Данграласа.
– А это что такое – Дангралас?
– Скалы так называются…. И зовут тебя – Герман Шабанов.
Он вздрогнул, услышав свое имя, и чуть кольцо не выдернул, но через несколько секунд справился с волнением, спросил, усмехаясь:
– Тоже дедушка сказал? А знаешь, отчего он быстро состарился? Нет?
– От времени. Он так давно родился…
– Если бы!.. Пословицу слышала? Вот! Так что смотри, принцесса, как бы и тебе не растерять своих юных лет.
Самому же было совсем неуютно и невесело. Хребет с таким, или примерно таким по звучанию, названием значился на полетных картах и пересекался заданным маршрутом в предгорьях Тибета. Ну и черт бы с ним; иное дело, всезнающий дед этой барышни в восточном наряде, носящий, ко всему прочему, русское имя.
Его внучка, возможно, была вполне здорова и находилась не в том наивном возрасте, когда девочки не понимают ни намеков, ни сарказма, ни иносказательности; вероятнее всего, таким образом выражалась ее неразвитость мышления, первозданная дикость ума в смеси с неуемной фантазией и той самой простотой, которая хуже воровства.
Или прикидывалась и морочила голову…
– Почему я должна растерять? – изумилось это невероятно рослое создание.
– Слишком много знаешь для своего возраста!.. Кстати, давай уж тогда познакомимся. Тебя-то как зовут, красавица?
– Ганя.
– Редкое имя, – поразмыслив, сказал Шабанов, хотя внутренне вполне с этим согласился: обычно так ласково-уменьшительно в деревнях называли дурочек. У Лиси тоже было какое-то другое, настоящее имя, однако звали ее по прозвищу.
– Полное имя – Агнесса, – поправилась она. – Агнесса Тихоновна… Ты же правда летчик? И летел с принцессой? А потом потерпел аварию и нес ее на руках…
– Я же говорил: принцесса осталась в самолете! – внушительно проговорил Шабанов. – Она погибла!
И тем самым напугал ее.
– Да-да, помню! Но почему ты злишься?
– Ничего я не злюсь…
– Это потому, что голодный. Пей молоко и ешь хлеб, утром еще принесу.
– Спасибо, Агнесса, но сейчас не хочется.
Странная эта особа поставила полную кружку на камень и накрыла ее горбушкой.
– Съешь, когда захочется, а мне пора. – Она взяла поднос и пустую посуду. – Не уходи никуда. Приду, когда взойдет солнце.
Она ушла семенящей, девичьей походкой…
О проекте
О подписке