Арка

В последние годы я слышал доносящие с первого этажа странные звуки, – словно там работала бригада проходчиков или горнорабочих: – иногда там падал увесистый камень, иногда несколько, но когда я спускался, звуки прекращались, и все было тихо. На первом этаже была баня, которую сделали мой отец и дед при строительстве дома, и раньше оттуда никаких звуков слышно не было.

Стены бани были покрыты пластиком, который я иногда чистил и красил. По идее одна стена должна быть фундаментом дома, за которой когда-то был птичник: – с курами и петухами. Вход туда был со стороны двора, но с тех пор прошло немало лет, все неоднократно перестраивалось, птичник был засыпан, а двор был зацементирован. На первом этаже я иногда курил: – зимой, когда на улице было холодно, а в прошлом году услышал звуки земляных работ, раздающих из бани.

Я немедленно поднялся, открыл дверь в баню и ужаснулся: – пластик, который закрывал фундамент дома, отошел от стены на полметра и был готов рухнуть. С этого вечера у меня постоянно болела голова, – у меня, как раз под кухней разрушается фундамент, и скоро я буду обедать, завтракать и ужинать на улице: – зимой. Мне надо было срочно разобраться с пластиком, с фундаментом, и однажды вечером я взялся за дело: – отодрал кусок пластика и посмотрел на фундамент.

Когда-то он был заштукатурен, но сейчас штукатурка отстала, часть ее высыпалась вниз, а та часть, которая держалась, тоже была готова упасть. На дворе был собачий холод, и штукатурить было поздно: – надо было дождаться весны, когда отсев на улице растает, и тогда можно было привести стену в порядок. Я притащил два бруска и забил их под стену, как раз под этим пузырем штукатурки. Чтобы, не дай Бог, бруски не сдвинулись, я забил под них клинья, и все стало нормально, – на время.

Зима прошла незаметно: – я играл на баяне, гитаре, читал книги, смотрел телевизор и занимался разными домашними делами. В конце февраля стало пригревать, и появились первые сосульки. В общем, зима кончалась, и уже в марте, когда отсев растаял, я решил покончить с баней:– мне надо было отодрать со всей стены пластик, заштукатурить заново фундамент и закрыть штукатурку пластиком.

Когда я морально и физически подготовился к такой грязной работе, немедленно к ней приступил: – снял лист пластика, и выгреб из-под него остатки старой штукатурки. В самом основании фундамента оказалась небольшая арка, вход в которую была выложен кирпичами. Она было высотой около метра в высоту и около метра в ширину. Это мне сразу напомнило старые подземные ходы в средневековых замках, и я решил посмотреть, куда ведет эта арка, – не зря же она была сделана очень давно: – около ста лет назад.

Она была забита землей, но уже я был в таком настроении, что лишняя грязь была мне нипочем, и взялся за дело: взял мастерок и начал чистить вход под эту арку. Мне уже не мешала грязь, но разводить грязь в бане я не хотел, потому что мне надо было иногда подниматься по лестнице на второй этаж, а если я буду шастать туда-сюда, то мне потом продеться чистить не только баню и первый этаж, но и весь дом. Это мне не нравилось, и я не стал разводить грязь, а аккуратно стал складывать ее в большие ведра. Когда все ведра были заполнены, а вход под арку был от грязи очищен, настало время засунуть туда свой нос, и узнать, куда ведет этот подземный ход, и для чего он был нужен.

У меня для этой цели был приготовлен налобный фонарь, и я посветил им под арку. Подземный ход, который начинался под аркой, был довольно тесный, но дальше он становился более высоким и просторным, так что мне пришлось только первые метры преодолеть по-пластунски. Дальше я мог подняться на колени и двигаться вперед на четвереньках. Развернуться и повернуть назад я уже не мог – было тесно, и я это понял, когда влез целиком в этот подземный ход.

Я двигался на четвереньках и думал о разных приятных для меня вещах, – в самом конце этого подземного хода была, наверное, огромная комната с большими сундуками, заполненными доверху золотом и драгоценными камнями. Кроме этих приятных мыслей меня занимали думы о том, кто же построил этот ход и зачем. Кроме того меня посещали не очень хорошие мысли: – если он обрушиться, то мне каюк.

Через несколько метров он действительно закончился, но не большой комнатой с сундуками, а дверью, окованной железными полосками. Она, к счастью для меня, была не заперта, и я ее открыл.

За дверью оказался большой тоннель, по которому были проложены железнодорожные рельсы, и я сел на земляной пол и закурил, стараясь осознать, что за тоннель я обнаружил и почему он здесь находиться. Пока я курил и думал, раздался шум колес, и я едва успел отодвинуться: – мимо меня прогрохотал поезд с ярко освещенными вагонами, в которых стоял и сидел какой-то народ. Я в изумлении посмотрел ему вслед и закурил новую сигарету. Это было невероятно …

Пока я курил, мимо меня проехало еще два поезда, и последний ехал достаточно медленно, – так, что я успел рассмотреть его пассажиров: – это не были люди, а какие-то существа, похожие на мышей, или на крыс. Но они одеты были довольно прилично: – кто в платье, кто в джинсах, а кто в костюме. Некоторые из них держали в руках книги, газеты, а кто-то звонил по телефону. Единственно, что меня поразило, кроме их одежды, телефонов и книг, это то, что они были меньше нормальных людей.

Кроме здравомыслия, у меня еще было любопытство, и оно заставило меня выяснить, куда это едут эти существа и зачем. Я оставил у двери метку и посмотрел, сколько пространства остается между составом и стенками тоннеля. Было немного, но в стенках тоннеля были специальные ниши, – наверное, для путевых обходчиков. Такие были во всех тоннелях и у нас, – я сталкивался с ними, когда ездил в метро и на поездах. Я выяснил интервал движения поездов, и когда один проехал мимо меня, двинулся по шпалам вперед. У меня было минут семь, чтобы добраться до станции этого метро, или спрятаться в нише, чтобы пропустить очередной поезд.

Идти оказалось недалеко, – уже через пару сотен метров впереди показался свет и я увидел перрон. На нем никого не было, и я прошел в его конец, по пути читая рекламу и всякие вывески. Остановка называлась «Подземный Сыр», – это было подходящее название для здешнего народа. В конце перрона я нашел лестницу, которая вела куда-то вверх, схему движения поездов и остановился, чтобы узнать, куда же я все-таки попал, и куда можно было уехать с этого перрона.

Лестница, судя по надписи, вела в город Мышинск, а схема была настолько интересной, что я остановился около нее и стал читать указанные на ней остановки. Их было очень много, и среди знакомых названий я увидел Самару, Москву, Ленинград, Париж и много остальных европейских городов. Но Европой схема не ограничилась: – на ней были американские, канадские города и города Южной Америки.

Я сел на скамейку и начал размышлять над увиденным: – судя по всему, эта подземная дорога была проложена под всеми нашими континентами и по ней можно было попасть в любой город Земли. Пока я думал, около меня остановился поезд, из него вышло несколько пассажиров, и направились кто куда: – одни полезли вверх по лестнице, другие нырнули в тоннель за поездом, а один остался и подошел к окошечку, которого я сначала не заметил. Там находился служащий этой подземной дороги. Пассажир подошел к этому окошку и начал что-то выяснять, а потом спустился на рельсы и пошлепал по тоннелю.

Сгорая от любопытства, я подошел к окошку и приготовил несколько вопросов, на которые хотел получить ответ: – кто построил эту дорогу, сколько стоит билет, и могу ли я, к примеру, добраться до Москвы, и сколько времени займет у меня поездка. Это был не полный перечень вопросов, на которые я хотел получить ответ, но эти волновали меня в первую очередь.

За компьютером в этом окошке сидела симпатичная мышка, и улыбнулась мне, когда я сунул туда свою запачканную физиономию. Несмотря на то, что она имела мышиную мордочку, одета она была в фирменный китель и в фуражку: – она была на службе.

Я начал с самого простого вопроса, – какой сыр она считает самым вкусным, а потом выпалил, кто имеет право проехать по этой дороге, как мне добраться до Парижа и сколько времени на это у меня уйдет.

Ответы я получил на все свои вопросы и узнал, какой, с ее точки зрения, самый вкусный сыр, а также я тоже могу проехать по этой дороге, и она для всех бесплатная. Ее начали строить несколько столетий тому назад, и сейчас по ней можно проехать практически в любой город, – за полчаса, потому что используется метод сыра – литосфера планеты прямо изрыта тоннелями и междугородные поезда используют реактивную тягу, чтобы быстрее добраться до места назначения. В качестве платы используется сыр, любые деньги и неважно, сколько их.

Люди тоже используют эту сеть железных дорог по тоннелям, но их мало, так как не все знают о ее существовании, а так как мыши и крысы не говорят об этой дороге, то и пассажиры из числа посвященных людей предпочитают помалкивать, – считают, что их сочтут за лгунов. Кроме того, для людей существует техническая проблема: – некоторые составы, особенно старые, малы, и они не на всех людей рассчитаны, – и даже современные мыши и крысы испытывают с ними трудности. В последние годы стали строить более вместительные вагоны, но их еще мало.

В заключение нашего весьма содержательного разговора эта симпатичная мышка в униформе подарила мне схему, на которой она отметила все тоннели, которыми мне было удобно пользоваться, – из-за моего роста. Я сказал ей спасибо, отошел, сел на скамейку и стал изучать эту схему с городами, куда мне можно попасть за каких-то полчаса. А потом пошел по своим следам обратно: – мне не терпелось помыться, поесть и направиться в путешествие по этой удивительной мышиной подземной дороге.

Водяной

С водяным мне пришлось иметь дело в раннем детстве, когда чуть не утонул в бочке с водой, которая стояла в огороде. Лично я этого эпизода своей жизни не помню – я был еще мал, мне не было еще пяти лет. Мама мне рассказала, что я перегнулся через край бочки, наверное, хотел поплескаться и нырнул. Меня вытащила тетя Шура, которая была неподалеку. Когда она меня вытаскивала, кто-то ей помогал достать меня из бочки,– это, как я сейчас понял, был водяной, который тогда не дал мне утонуть. После того, как мне исполнилось пять лет, я помню все сколь-нибудь значительные события в своей жизни.

Рядом с пионерским лагерем, куда меня отправляли родители каждое лето, было большое озеро. Наш отряд каждый день купался в таком загоне, который назывался купальней. Там было мелко, по мосткам ходили вожатые, которые следили за каждым нашим движением. Мне было скучно в этом лягушатнике, потому что дома я купался на карьерах, которые были глубокими, – до четырех метров, и там был трамплин высотой метра два, с которого мы прыгали в воду.

В один из дней я вылез из купальни и пошел осматривать большой плот, который стоял рядом. Не знаю, зачем он был нужен остальным, но мне он был нужен для того, чтобы под ним проплыть под водой. Длина и ширина его была метров десять. Легкие у меня тогда были маленькие, и мне на половине пути не стало хватать воздуха. Так бы я и остался бы под этим плотом, если бы кто-то не пристроился сзади и толкал меня вперед. Мне оставалось только затаить дыхание и не пытаться вдохнуть воду,– вместо воздуха. Когда до края плота осталось полметра, мой помощник и спаситель перестал меня толкать, и я проплыл эти полметра сам. Этим помощником был, наверное, водяной.

На следующее лето меня на озере заметил какой-то тренер по плаванию, и я каждое утро, в компании таких же ребят, плавал до середины озера. Озеро называлось Балтым. Он плыл сзади нашей компании на лодке и смотрел, чтобы ни у кого не случилось судорог. За себя не волновался, – у меня был личный водяной, и я ничего в этом озере не боялся. Но булавку в плавки я всегда втыкал – на всякий случай.

На первую производственную практику, которая проходила в Челябинской области, я взял ласты. В то лето я вообще не одевал штанов – всегда было тепло, а работа моя заключалась в том, чтобы отбирать пробы воды и донных осадков в озерах. Мы, – водитель ГАЗ-66, геолог и я колесили по всей области, и в каждом озере я купался, отбирал подальше от берега пробу воды. Как-то мы подобрали голосующую на дороге женщину, и она приняла сначала меня за местного, а когда она доехала до своего места, оставила мне бутылку водки.

Вечером, когда мы остановились на ночлег у берега реки, наш геолог взял спиннинг и отправился на рыбалку. Мы остались у костра вдвоем – я и водитель. Я достал бутылку водки, и мы с ним за разговором провели незабываемый вечер. Наш командир так и не понял, откуда мы взяли спиртное.

Наш палаточный лагерь стоял на границе Ильменского заповедника, у большого озера. Наш начальник был очень умным и практичным человеком. Нам нельзя было без разрешения разбивать свой лагерь в пределах заповедника. На территории дома отдыха, который примыкал к заповеднику, тоже было нельзя ставить палатки, – надо было разрешение от администрации этого дома отдыха. Начальник дал команду разбить наш лагерь на лесной просеке, которая не являлась ни заповедником, ни принадлежала дому отдыха.

Тут был рай на земле, и мне вскоре пригодились ласты. Каждое утро я начинал с водных процедур – брал ласты и шел на озеро. Плыл в ластах очень быстро и до тех пор, когда хватало сил, а наши палатки казались желтым пятном на фоне зеленых берез и сосен. Сначала я боялся судорог, брал с собой большую булавку, но потом, в один из первых дней, когда плыл один, уже вдали от берега, заметил рядом с собой, метрах в десяти, попутчика.