Часть третья. «В аэропорту»

– Еле успели. Проклятые границы. Когда уже их отменят?

– На том свете. Но тебе туда еще рано: ты жене помаду не купил.

– Дорогая, самолет на взлетной полосе…

– А где же ему еще быть? Конечно, на взлетной. Самолет жене помаду не обещал – он может лететь, куда хочет.

– Уже посадку объявили…

– И правильно сделали. А теперь послушай мое объявление. У тебя свои мечты – и масштаб их велик. А у меня – скромные, бытовые желания. Ты хочешь, чтобы твоя команда выиграла Кубок. А я хочу, чтобы мой муж купил мне в дьюти-фри хорошую помаду. И помнить об этом я буду так же, как и ты о своем Кубке – очень долго. Внукам буду рассказывать. Перед сном. После твоего рассказа о выигранном Кубке, разумеется…

– Но самолет нас ждать не будет. Смотри, вон ребята уже пошли…

– Значит, они своим женам помаду заранее купили.

– Хорошо, но только ради всего святого – очень быстро…

– С этого момента – я мадам Быстрова. Майорша Вихрь. Ураган Жаклин. Нет, – Коллет. Нет… Как там звали тот страшный ураган, не помнишь, милый?..

– Дорогая, ты не могла бы…

– Могла бы, если ты, вместо того, чтобы занудно бубнить, поможешь мне выбрать то, что я хочу. А хочу я наверное эту…

– Очень достойная помада.

– Ты думаешь? Или всё-таки ту?

– Давай ту, она лучшая из всех.

– Ты говоришь от чистого сердца, или чтобы побыстрее отделаться?

– От самого чистого сердца в округе. Только самолет улетает. Осталось пять минут…

– Послушай, мы собираемся отдыхать или спешить и дергаться? Ты думаешь, это так легко – сделать правильный выбор? Тренеру вашему гораздо легче состав на матч выбрать, чем мне помаду. Булкин впереди, Белкин сзади, остальные где-нибудь в центре. Или в очереди за премиальными. Все дела. Вот, смотри, какой симпатичный цвет!..

– Я давно хотел тебе ее предложить…

– Но ведь она слишком пресная. Или ты хочешь сказать, что я чересчур вульгарная, и мою болтливость надо нейтрализовать бесцветной помадой?

– Извини, я имел в виду другую. Просто промахнулся.

– Эту? Да ты за кого меня держишь? Такими помадами девки в ваших пабах мажутся – чтоб вы на них косились под пиво. Лучше уж не советуй, если тебе всё равно. Стой и молчи. Может эту, как ты думаешь?..

– Думаю, что мы опоздаем и останемся в аэропорту. Самолет улетает.

– Без нас? Без нас не улетит, милый. Ну а если улетит, то – подумаешь, беда какая – улетит без нас. Следующим рейсом полетим. Что ты так разволновался? А если все-таки вот эту взять, я тебе буду нравиться? Только попроси, чтобы света прибавили…

А как тут прибавить? – двух больших чаш с огнем, расставленных по сторонам арены, явно не хватало для освещения столба, к которому над вязанками дров и пучками соломы привязали ведьму. Ей предстояло на глазах у многочисленных зрителей, заполнивших трибуны – уйти из жизни. Трибуны, надо признать, выглядели странно – сектора разделялись при помощи неровных деревянных изгородей, и наряду с местными жителями, вполне себе деревенскими, – разместились на лавках рыцари в блестящих доспехах с длинными копьями и пешие воины в разноцветных хитонах с короткими мечами. Особым вниманием собравшихся, пока не прозвучал свисток главного арбитра к началу мероприятия, пользовалась трибуна для почетных гостей, где сидели люди явно нездешние и высокопоставленные. Среди королей и епископов выделялся надменный мужчина в яркой развевающейся на ветру одежде – не по вечеру легкой, – на левом плече его недовольно переминался с ноги на ногу нахохлившийся пестрый попугай. Чтобы высокие гости чувствовали себя спокойно, у изгороди, отгораживавшей VIP-трибуну, прохаживался высокий крепкий темнокожий парень, с удовольствием откликавшийся на имя Жак.

Сам же Всеволод в черной, явно неудобной рясе стоял на арене напротив жертвенного столба с незажженным факелом в руках, из чего следовало, что по свистку арбитра ему предстояло торжественно разжечь костер. Ведьму, похоже, не слишком тревожило происходящее – она безучастно смотрела в небо и шевелила губами, и Всеволод, как ни старался не обращать внимание, а разбирал вполне отчетливо:

– …И ты зря думаешь, что я не тороплюсь – я очень тороплюсь. В другой раз я бы еще долго выбирала, а сейчас – настроена решительно. На самом деле я давно уже заприметила одну помаду – просто мне хотелось, чтоб ты тоже на нее глаз положил. Ведь это важно, чтобы муж знал, что нравится жене. Понимаешь? Стали два одною плотью, так что они уже не двое, а одна плоть. То есть, мы уже не сами по себе, а команда, защищающая одни ворота – так тебе яснее, да?..

– В поле не видно ни зги, скорее костер нам зажги!

Зрители всё настойчивее требовали зрелища, а самый активный сектор еще и беспрерывно подпрыгивал, чтобы согреться и вывести сплоченность на новый уровень.

– Раз, два, три, – ты нам, ведьма, тут не ври!

Ври – не ври, исход предрешен: со своего места поднялся главный инквизитор региона. На парадной мантии – яркий орден «За охрану истины» и золотой свисток футбольного арбитра. Возбужденные предстоящим сожжением зрители стихают, даже активный сектор больше не прыгает. Замолкли, насторожились.

– За вредность, упрямство и психическую неуравновешенность, за постоянные претензии, своенравие и чрезмерное стремление к комфорту делаю подсудимой первое предупреждение.

Достал из кармана желтую карточку. И показал – раз уж достал.

– За организацию ссор и скандалов с параллельным обрезанием крыльев супругу и периодическим надругательством над его мечтой выношу подсудимой второе предупреждение.

И второй раз желтая, как лимон, карточка направляется в сторону будущего костра.

– По совокупности содеянного постановляю: удалить подсудимую из нашей жизни.

Красная карточка была вынута из другого кармана и зафиксирована в высоко поднятой руке.

– И да покинет наши сердца на время сожжения случайное сострадание и малейшее милосердие.

Подойдя к чаше с огнем, Всеволод обернулся на ведьму. Привязанная к столбу, с растрепанными волосами, внимательно смотревшая в небо, и наконец-то – беззвучно – шевелившая губами, – ведьма вызывала его симпатию, и с этим ничего нельзя было поделать. Мало того: Всеволоду показалось, что она не просто шевелила губами, а посылала ему воздушный поцелуй, – от чего в руках у него тут же вспыхнул факел! Всеволод готов был поклясться, что произошло какое-то странное самовозгорание, – впрочем, зрителей его клятвы совершенно не волновали.

– Гори, гори, ясно. Зрелище – атасно!

Пока шел с горящим факелом – зрители входили в раж. Входить в раж ритмично помогали двое – один с большим барабаном, исправно выделявшим сильные доли, другой – с дирижерской палочкой. Всеволод и не заметил, как оказался перед удаляемой из жизни…

– Она мешает тебе жить! Эту тему надо закрыть!

Скандировали слаженно, волну запустили по трибунам. Так что, если смотреть на происходящее со стороны, то это было красивое и впечатляющее зрелище. Главное – не смотреть на происходящее со стороны жертвы, – думал Всеволод, – тогда будет уже не до слаженности речитативов и колыхания трибун. Впрочем, Всеволод не хотел сейчас быть и тем, кому по свистку арбитра придется поджечь хворост вокруг ведьмы, – самим собой…

– Раз, два, три, – ну-ка, ведьмочка, гори!

Свисток арбитра.

– Ты сама это выбрала…

Вздохнул Всеволод, но так и стоял с горящим факелом, не разжигая костра, под нарастающий свист аудитории.

– Да, выбрала. Заплатишь? Ау, ты заснул? Мы уже не торопимся?

Всеволод открыл глаза. Раскошелился. И во всю прыть на посадку…

– Смотри, милый – там эти, как они, министры, что ли? Которые нами управляют… А этот – сыщика играл, точно тебе говорю, только забыла где…

То и дело останавливалась, зацепившись взглядом за очередного знаменитого пассажира, и каждый раз, заглядываясь, намазывала губы – слой за слоем – купленной помадой. Таким образом, Всеволоду приходилось не только бежать с ручной кладью в руках и с посадочными талонами в зубах, но и тащить в качестве прицепа восторженную и перманентно прихорашивавшуюся супругу. Но он видел: еще не отвели трап, еще проходят на посадку, а значит, они обязательно успеют, – и это делало его поступь твердой и стремительной.

– Стой, там наши. Смотри, смотри!..

Теперь заглядеться на футболистов приспичило Всеволоду, а сдвигать с места и тащить за собой партнера пришлось уже Юлии. Со стороны это очень похоже на любовь, подумал Всеволод. Одна плоть, одна команда, играем без замен… Прошли последний контроль, взбежали по трапу и оказались в салоне самолета, который тут же, как будто только их и ждал, покатился по взлетной полосе.

Часть четвертая. «В салоне самолета»

– Ну скажи, ведь я была права? Можно я у окна? Спасибо, милый. Мы всё прекрасно успели. Уже надо пристегиваться? И ты тоже пристегнись. А если б ты не злился и о своем не думал, могли бы еще и очки купить.

– Ты слабеешь глазами?

– Я глазами прекрасна. Как ты думаешь, еще слой помады нанести, или я и так неотразима? А купить надо было модные солнцезащитные очки. Что, если солнце будет мне глаза слепить? Как я на твоих четверть-защитников смотреть буду?

– Подожди. Документы не потеряли? Вот они. Деньги? Тоже на месте. Вратарь, кстати, без очков играет. И ловит мячи, даже когда ему солнце в глаза светит. Удары, навесы, прострелы, угловые, – всё ловит…

– Так ты же не вратаря в поездку пригласил, а меня. Я правильно понимаю или что-то путаю?

Всеволод вздохнул и закрыл глаза: надо было проверить обмундирование, насладиться рассветом и вспомнить, что вино в той деревне – на редкость! Не без труда забрались на лошадей, – прыть и ловкость у рыцарей появятся позже, где-нибудь к полудню. Если б не было так тихо в округе, то и не доносил бы ветер еле различимый, но от этого не менее напористый женский голос: «…вот пригласишь потом своего вратаря и пяльтесь с ним на солнце без очков. Можете на море съездить – там поярче будет… Но в этот раз ты взял не его, а меня, напоминаю, такая уж мне честь выпала, – и мне нужны очки, чтоб смотреть на солнце. Мы с твоим вратарем вообще очень разные, хотя количество глаз и совпадает. И мне очень жаль, что ты об этом забываешь…»

– Благослови, Господи, путь наш, победу нашу – предстоящую, самоотверженную…

Молитву читал один из рыцарей – должно быть, дежурный по отделению.

– …добавь, Господи, взаимопонимания и жесткости оборонительной линии и придай ускорение нашим флангам, а уж по центру мы как-нибудь прорвемся. Аминь.

– С богом!

Пришпорили лошадей.

– Что будем пить на привале? Кофе или чай?

– Виски.

Оказывается, – и как его только раньше не замечали? – крайним слева ехал высокий темнокожий рыцарь.

– Меня зовут Жак.

И вдруг весьма фамильярно хлопает Всеволода по плечу!

– Хватит дрыхнуть, ты постоянно отключаешься! Слышишь?..

Юлия была недовольна и стукнула еще раз.

– …Тебя спрашивают – что ты будешь пить.

– Кофе, пожалуйста.

– И на соседа обрати внимание, мы с ним уже познакомились. Он милый и не пропадает каждые пять минут.

Рядом с Всеволодом, на третьем кресле, действительно сидел, не пропадая, высокий крепкий африканец. Африканец также внимательно смотрел на Всеволода и приветливо улыбался.

– Вас, кажется, зовут Жак?

– У меня несколько имен – это зависит от того, чем я в данный момент занимаюсь. Так принято в нашем племени. Сейчас я – Жак.

– А у меня одно имя. Всеволод. В нашем племени мы все одноимённые… Послушайте, я не мог вас где-то видеть?

Всеволод протянул руку.

– Очень, очень приятно! Мир чертовски тесен на нашей планете – так что, вполне могли меня видеть, к тому же я высокий, знаете ли, – меня хорошо видно…

Жак, когда тряс руку Всеволода, даже слегка приподнялся с кресла.

– …Кстати, в нашем племени чаю и кофе предпочитают крепкие напитки.

– Да, я тоже больше люблю виски… Но где же я мог вас видеть…

– Так в чем же дело?

Не успел африканец ловко выхватить из-под кресла бутылку виски, как на откидных столиках также неожиданно появились три стакана.

– У вас замечательная ловкость рук. Что ж, за знакомство! Хотя меня не покидает ощущение, что мы уже знакомы…

Всеволоду действительно захотелось снять напряжение – день задался непростой. Нервов с утра было уже потрачено столько, сколько и за иной полуфинал не тратится.

– И за ваши здоровья!

– Вы хорошо говорите по-русски.

– Работа предполагает знание языков. Предлагаю выпить за мир без языковых барьеров! Без проклятых границ!

– А вы тоже летите болеть?

Юлия не кокетничала, просто любопытствовала.

– Нет, я лечу отдыхать. Домой, в Африку.

– Всеволод, а мы что, тоже летим в Африку?

Удивленно посмотрела на Всеволода.

– Нет, мы летим в Европу. Мы не играем в европейских кубках с африканскими командами. Возможно, Жак летит с пересадкой.

– Нет. У Жака, или, как вы говорите – у меня – прямой рейс. Я не летаю с пересадками, это неудобно.