Часть вторая. «Были сборы недолги»
– Чертов лес – когда ж он кончится? Забыл, наверное, что уже смеркается и пора выпустить нас на опушку.
– Почему – забыл? На месте леса я бы тоже продолжался: одно дело – волки и зайцы, другое дело мы. Мы для леса в диковинку.
– Вот и оставайся в залог. Не помню – кто из братьев был богом сумерек, Кастор или Полидевк?
– Работали по очереди. Диоскуры вообще демонстрировали завидную взаимозаменяемость…
– Ребята, можно не грузить? Доспехи тяжелые, а еще вы о Диоскурах. Лошадей хоть пожалейте – как им сносить всё это…
– То ты на месте леса, то ратуешь за лошадей – сплошной день забот у тебя. Но вообще – ты конкретно за свою кобылу говори. Я о том внушительном брюхе, которое ей приходится перевозить вместе с доспехами…
– Тяжелая кавалерия не должна быть легкой. Заблудимся, или в плен к сарацинам попадем – помогут внутренние резервы!
– Не надо сгущать краски – и так темнеет на глазах. Хотя, по-моему, кони уже учуяли запах трапезы…
– А я учуял женский голос, или мне мерещится?
Ветер развеивал сомнения: «…опять он глаза закрыл, нет – вы только посмотрите! Ему с собой интереснее! А я тут, дура скучная, его разговором устаю! Ты случаем страусом не был в прошлой жизни? Не слышит! Как красиво не слышит! Ушел в высокое…»
– А вот и опушка! Значит, деревня где-то близко…
– Вон она. На главной площади – постоялый двор с трактиром, или мне глазам своим не верить?
– Всё так. А в трактире наш ужин. Кто сядет за стол последним – платит за всех!..
Суета на постоялом дворе образовалась невиданная – ленивый и тот прибежал посмотреть, как наперегонки спешиваются и разоблачаются, а под приветственный скрип входных дверей и тщетные увещевания высокого темнокожего охранника – вваливаются в трактир разгоряченные рыцари, уж больно каждый не хотел стать последним. И шоу продолжалось: уставшие рыцари выбрали стол, а любопытные обитатели деревни прилепились к окнам.
– Вина! Немедленно! И сыра!..
– А знаете восьмое чудо света? Вернувшись из похода, собраться за столом с друзьями и вспоминать под терпкое вино – как это было, как могло случиться…
– Давайте позже о чудесном. Я тут подумал: сколько ж крови выпили у нас супруги?
– Море! Я удивляюсь, что еще осталась кровь, которую мы можем проливать в походе.
– И ходят по пятам с претензиями – мол, мы не те, за кого их выдавали…
– Зато они не изменились: как раньше пили нашу кровь, так и сейчас.
– Вот и хозяйка! Неси уж сразу и второй кувшин. Давайте – за победу!
– Отличное вино!
– Но после нас его здесь не должно остаться.
– Не лопни. Лучше мне скажи, зачем придумали походы и сраженья?
– Чтобы от жен мы отдыхали.
Под смех вино не то, что уходило, – убегало: один кувшин сменить другой спешил, не дав ни шанса образумиться.
– Ну а театр? Чтобы семейные скандалы зря не пропадали?
– И как это мы столько тысячелетий вместе…
– Чтоб не скучать и размножаться. В раю Адаму стало скучно, и Бог решил развеселить его…
– Развеселил.
– Пути господни не для обсуждений. Хочу увидеть дно в кувшине. С нами Создатель. За победу!
– А знаете, я слышал – много лет назад женщины были скромны и немногословны. И почитали мужа чуть ли не за божество…
– То были люди или птицы? И на какой звезде это происходило – я пропустил?
– …жена, проснувшись с первыми лучами солнца, молилась, чтобы утренний сон мужа придал бы ему силы на предстоящий день…
– Он бредит.
– Или мечтает. Точно не спит: иначе бы храпел. Есть тост. Давайте выпьем за свободу. За то, чтобы никто и никогда ее у нас не отобрал.
– Давайте. За свободу! Стоя!
Прилипшие к окнам хоть и не стояли за свободу, зато видели то, что не замечали рыцари: к их столу неотвратимо приближалась местная уборщица – в приглядном фартуке с растрепанными волосами. Тост за свободу сделал ее лицо гораздо более ожесточенным, взгляд – угрожающим, движение – ускоренным. Допив вино, ее наконец-то замечает первый рыцарь и замирает на полуслове. Следом дар речи пропадает у второго. Третий же рыцарь, сидевший к ней спиной, запел протяжно рыцарскую застольную и был немало удивлен тем, что друзья не подхватили песню.
– Друзья, что не поете? И почему такая скорбь на лицах? В трактире кончилось вино? На нас напали сарацины?
– Вот с сарацинами как раз было бы попроще.
– Пожалуй, будет лучше, если мы уйдем.
– Уйдете?
– Но мы будем рядом.
– И примем тебя, тяжелораненого или полумертвого.
– Вот только мертвым к нам уже не приходи. Удачи.
– Это розыгрыш?
– Как обернешься, сразу пригибайся. Мы ушли.
И обернулся.
– Что, за свободу пьешь?..
Жена, работающая здесь уборщицей?..
– Дорогая, каким же ветром тебя занесло в эти края…
– Есть специальный ветер – заносит брошенных жен и оставленных детей.
– Но я же не бросал…
– Не перечь мне!
– Прости. Но, правда, как ты сюда попала? И что тут делаешь?
– Скучаю!
Схватила кубок со стола и бросила, не целясь. Как увернуться? – надо ловить, ну а когда поймал, – Всеволод с кубком в руках опять сидел в их спальне на краю кровати.
– Я вкалываю, как проклятая, чтобы погасить кредиты…
– Мы платим за стремление к комфорту…
– Забыла, когда в салоне красоты была…
– Поэтому и выглядишь неплохо…
– Откуда тебе знать? Ты ничего вокруг себя не видишь!
Хорошо, что на полу валялся детский щит – им можно как-то прикрываться от самых разнообразных предметов, летевших в него вдогонку репликам в качестве восклицательных знаков.
– Вовсе нет.
– Не нет, а да! Тебе безразлично всё, что не связано с футболом!
– Но ты же не знаешь…
– Не перечь мне! У меня каждый выходной наперечет, а он сюрприз придумал – лететь за тридевять земель, чтобы смотреть на тружеников газона…
– Да что ты к ним цепляешься? Они не виноваты, что им столько платят…
– Это не я к ним, это вы к ним прицепились, – сколько можно попусту тратить время?
Последними полетели подушки – к предметам интерьера Юлия не перешла.
– Папа! В дверь же звонят, а вы не слышите! Так мы откроем?
– Мама, а теперь папина очередь в тебя бросать, да?
Дети любили смотреть, как мама кидает в папу всё, что попадется под руку. Процесс и вправду был настолько захватывающим, что только теперь супруги услышали настойчивые звонки в дверь.
– Это Смирновы. Они возьмут к себе до завтрашнего вечера детей…
– Ура! К Смирновым!
– Ты псих. Я никуда не полечу.
– Послушай…
– Я никуда не полечу.
– Давай…
– Я никуда не полечу.
– Они еще в кровати – смотри-ка! Как молодые!
– Вы что, ребята? У вас же самолет…
– Самолет у Всеволода. Здравствуйте. Пойдемте на кухню.
– Как так?
– Один большой самолет и весь у Всеволода?
Юлия и Смирнова ушли на кухню. Смирнов задержался в спальне.
– Упрямится?
– Только пули летят по степи. Что так поздно?
– Полиция барсеточников ловит – не проехать.
– У вас полчаса, чтобы уговорить.
– Через двадцать минут приходи на кухню.
– Похоже, ничего не выйдет…
– Оставь прогнозы метеослужбам. Твое дело – собраться, а мы откроем волшебный напиток…
– А что за крик?
– Наш плачет.
Орал и вправду младший Смирнов: дети сразу же стали играть в полицейских и барсеточников, но поскольку никто не хотел быть полицейским, стражем порядка назначили самого маленького, который бурно отреагировал на несправедливость. Вмешались взрослые. Теперь полицейским будет каждый из детей по очереди.
– И еще: не перечь. Лучше – просто глупо улыбайся. Всё, я на кухню.
– Только уж не наезжай как танк…
– Учишь ученого. Займись вещами.
Себе Всеволод лишнего имущества не брал, и в чемоданы полетели Юлины вещи без особого разбора – не слишком верилось, что генеральная линия супруги способна развернуться, даже при участии скорой дипломатической помощи. Время еще не вышло, а чемоданы насытились вещами, – закрыл глаза и оказался на дороге.
Пропускали танки. Пехота сдвинулась к обочине и устроила себе отдых, наблюдая за летящими к главному удару стальными машинами. Победа была уже близко, но по-прежнему стоила жертв – просто так соперник не сдастся. Почему его внимание привлек один из танков? Он как будто притормозил, проезжая мимо, чтобы уж наверняка прочиталось написанное на башне: «Вперед, за Питер!»…
– Пошли. Потом отоспишься.
Смирнов, тянувший его на кухню, уже вызвал такси.
– И помни: соглашаешься с виноватым видом… А вот и наш трудяга! Смотрите – Всеволод уже собрал чемоданы. Ювелирная сборка!
– Как это собрал? И красное платье положил?
– Да.
– И это…
– Синее, да.
– Такси приехало!
– А эти…
– Туфли – белые с перламутром? На дне.
– Ну, если ты еще и сапоги положил…
– Сверху.
– Ребята, такси ждет!
– …То я тебя поцелую.
– Теперь я часто буду по утрам собирать чемоданы…
– Теперь стоит поторопиться – самолет не будет ждать!
Когда на улице запели про покидаемый тихий край, край немедленно перестал быть тихим.
– В аэропорт?
Чемоданы в багажник и скорее в путь.
– Да. И немного опаздываем…
– Я должен взлететь?
– Было бы кстати…
– Крыльев нет. А город перекрыт: барсеточников ловят.
– И долго будут их ловить?
– Не доложили. Пока не надоест.
– Я забыла помаду!
– Купим в дьюти-фри.
– Обещаешь?
– Чтоб нам на последних секундах пропустить!
– На футбол летите?
– Конечно на футбол! Сегодня все летят на футбол!..
Речь Юлии была вдохновенной: чувствовался волшебный напиток.
– …даже журавли летят – посмотрите на небо. Думаете, куда они летят? Туда и летят. Куда и мы. И только вы почему-то не летите. Игнорируете всеобщий тренд!
Таксист тревожно посмотрел на Юлию и еле успел затормозить: на дорогу выскочили двое полицейских с автоматами.
– Выходите из машины!
Вышли.
– Автомобиль временно будет использован в связи с чрезвычайной ситуацией.
В подтверждение сказанному полицейские сели в машину.
– А если…
– Расслабься, водитель. Тебе всё компенсируют. И премию выпишут.
– И орден дадут.
Машина рванулась по направлению к чрезвычайной ситуации.
– Стойте! Вещи!
И помчалась быстрее ветра – ведь в багажнике уезжавшей машины лежали чемоданы, а в них – сапоги и туфли с перламутровыми застежками. Юлия обогнала разворачивающуюся машину и перекрыла собой движение автотранспорта.
– Ты что?
– Чемоданы отдайте!
– Какие чемоданы?
– В багажнике наши вещи!
– Да мы ж тебя задавить могли, дура!
Один из полицейских выскочил из машины. Но и Всеволод уже был рядом:
– А если бы твои вещи кто-то увозил, ты бы стоял как умный?
– Да я…
– Отдай им чемоданы, и поехали.
Приказал полицейский, сидевший в салоне такси. Коллега, выругавшись, выкинул багаж. Уехали. Ушел и возмущенный таксист – прогноз его был неутешительным: никто за ними не приедет, когда в городе такие операции.
– Ну что, возвращаемся домой?
Всеволод не отвечал: мечта сбываться не хотела.
– На футбол едем?
Откуда, интересно, перед ними взялась полицейская машина?
– Похоже, уже не едем.
– Автомобиль реквизировали?
– Еле вещи успели вынуть.
– Садитесь.
– Что?
– Если вам в аэропорт, то лучше поторопиться.
Перед лобовым стеклом висел клубный вымпел – так что через сто метров уже обсуждали тактическую схему на предстоящий матч, а то, что у водителя – высокого полицейского – был темный цвет лица, – не смущало: обгорел или родился смуглым…
– А твоя жена молодец – автомобиль на скаку останавливает!
– Горжусь!
Юлия наливалась (на удивление молча) от гордости. А Всеволод думал – вот бы и нашим форвардам включать сирену, чтобы без помех прорываться к воротам…
– Вы уж там за меня поболейте.
– И поболеем, и победим! Может, с нами?
– Никак: служба.
И пели – про то, как будешь ты от дома далеко… Всеволоду казалось, что автомобиль не едет, а летит над городом, а песня служит топливом для двигателя внутреннего сгорания. В это он мог поверить. Гораздо сложнее было поверить своим ушам: не жалея голосовых связок, его супруга пела вместе со всеми – о том, что ты не будешь один никогда… Неисповедимы пути твои, Господи. Не обсуждаемы.
– Вот вам аэропорт. Успели.
– Сколько мы вам должны?
– Победу.
Обнялись как старые друзья.
– А мне ты обещал дьюти-фри. Помнишь?
О проекте
О подписке