Покинув защитное поле манты, Астра сама стала метеором – вокруг неё вспыхнуло облако плазмы. Раскинув конечности, она тормозила как могла. Земля приближалась. Скорость снизилась до четырёхсот километров в час. Скафандр серьёзно обгорел, система охлаждения едва справлялась. Удерживая «Ольгу» в центре визора, Астра неслась навстречу черноте. Минуту спустя, она влетела в лес, ломая ветви, пока, наконец, не треснулась в старый дуб. К тому времени сознание уже покинуло её, так что сам удар она не запомнила.

Первый раз Астра очнулась под вечер. Забрало было разбито, его крошки лежали на лице. Боли не было, но она догадывалась, что большинство костей сломано, и драконовский организм отчаянно борется за выживание. Подавление боли – главный признак тяжёлых повреждений и активной регенерации. Понимая, что сейчас ей ничего не светит, девочка уснула. В следующий раз она пришла в сознание ранним утром – в шлем задувал ветерок. Она попробовала поднять руки – не получилось, попыталась шевелить ногами – не вышло. Нащупав губами мундштук «поилки», утолила жажду и снова уснула.

На третий день Астра смогла пошевелить руками. Пальцы слушались плохо, но ей удалось снять шлем – тот откатился. Нащупав грудной клапан, стала расстёгивать его, но, утомившись, провалилась в сон. Скафандр она смогла снять только через два дня, когда в строй вернулись ноги. Словно бабочка, выползающая из куколки, она выбралась из развалин скафандра, чувствуя себя скорее червяком. Было больно. Видимо, блокада не могла длиться вечно. Оставшись в термобелье, Астра легла рядом со скафандром и вытащила из ранца ёмкость с водой и несколько батончиков аварийного питания. Начав есть батончик, по драконовскому обыкновению – с мясным вкусом, девочка отрубилась.

Проснулась она от того, что кто-то лизал ей пальцы. Повернув голову, она увидела странную собаку – рыжую, с чёрными ногами, белой грудью и белым кончиком хвоста. Собака съела батончик, и теперь, похоже, пристраивалась, чтобы съесть Астру.

Девочка убрала руку, и собака испуганно отбежала. Тогда Астра распечатала ещё один батончик и показала собаке. Та осторожно приблизилась и, резко выхватив батончик, убежала в кусты.

«Странная собака», – подумала Астра и уснула. Той же ночью, при свете звёзд, на неё напал дикий жор, и она смолотила оставшиеся батончики, запив их остатками воды, а потом ей захотелось в туалет, и это было целое приключение, потому что если лежать, то не больно, а если двигаться, то наоборот. Совершив подвиг во имя собственного выживания, Астра уснула на старом месте.

Судя по часам, она провела под дубом неделю. Теперь, когда зажили переломы, она снова могла ходить. Раз за ней до сих пор не пришли, значит, и не искали. «Ольга» была безлюдна, как и предполагалось. Пятьдесят лет назад, во время Первой хеленмарской, когда дождь из термоядерных боеголовок устремился на Москву, лишь трём из них удалось прорваться сквозь заградительный огонь. Места их подрыва назвали «Ольга», «Мария» и «Ирина». Изначально «Ольга» была шестидесяти километров в диаметре, но по мере того, как дезактивировали местность, её диаметр уменьшился до пятнадцати. Судя по рыжей собаке, уровень радиации упал настолько, что теперь здесь жили звери.

Астра проверила, как там Графен – судя по сигналу с импланта, её конфидент был жив. Больше информации она получить не могла, потому что имплант в голове Графена получился неполноценным. Если бы тогда ей удалось влить в его горло больше наноботов, то иплант развернулся бы полностью, обеспечив её инструментами управления и контроля, но в процессе Графену удалось вырваться из её объятий, а попавших в него наномашин хватило лишь на самый простой инструмент обратной связи – электрошок.

Девочка достала из кармана скафандра мультиинструмент и, переключив его в режим сапёрной лопатки, стала копать могилу. На это ушёл ещё день, но, в конце концов, ей удалось похоронить скафандр под метровым слоем грунта. Она слышала, что в старину диверсантам точно так же приходилось закапывать парашют. Часть скафандра она распилила и скормила встроенному в её тело нанофабрикатору. Как результат – у неё появился синий спортивный костюм, сшитый по современной человеческой моде, с тремя белыми полосками на руках и ногах, а также пара красных мокасин и розовая панамка. Переодевшись в обновки, она стала выглядеть как обычная сельская девочка, зашедшая на запретную территорию, чтобы собрать радиоактивных грибов. Стоило сделать ещё и куртку, потому что летние ночи оказались прохладными, но её нанофабрикатор был компактным, так что производство всяких полезностей занимало много времени. Из тонких ветвей Астра сплела корзинку. Это показалось ей весьма аутентичным. Последние пару дней она перешла целиком на грибную диету, и если некоторые грибы были ещё ничего, то от красных в белую крапинку её очень не по-доброму таращило. Девочка-дракон сожалела, что плохо изучила биосферу Земли перед побегом. Возможно, не всё из того, что она ела, действительно стоило есть. Но теперь, когда она восстановилась, пришло время отправляться в Москву – на встречу с Графеном. Съев вкусные грибы и наложив полную корзину тех, что похуже – в основном, неприятно красных – она двинулась навстречу судьбе.

Странная рыжая собака, которая несколько раз приходила к её ночёвке в надежде разжиться мясным батончиком, с безопасного расстояния наблюдала за тем, как девочка-дракон уходит с её охотничьей территории.

Если спросить Астру, каким был самый сильный соблазн в её жизни, то она без сомнений ответила бы – съесть рыжую собаку.

Неделя после посадки выдалась насыщенной. В конце Графен всё-таки «перепутал педали», и манта проделала в зоне «Мария» отличную просеку. Лес горел – его тушили. Впоследствии в пресс-релизах Министерства это назовут «героическим приземлением» – будто только так и надо сажать летательные аппараты. К чести манты стоило сказать, что прокатившись через лес – благодаря сферическому защитному полю – она ничуть не пострадала.

Первыми к манте прибыли военные контрразведчики и тут же взяли Графена под белы рученьки, чтоб отвезти на одну из своих тайных баз ради допроса, который грозил затянуться на несколько лет – такой у них был стиль работы.

Но им на беду следом прибыл Папа Гендо, причём не сам-друг, а конно и оружно – контры оказались в меньшинстве, когда из подлетевших «фалькатусов» стали высаживаться бойцы спецназа ФСБ. Папа Гендо сказал, что забирает своего подчинённого, и Графена пришлось отдать по-доброму. В качестве выкупа контрам оставили манту. Прямо оттуда Александра, минуя формальные процедуры вроде месячного карантина, отвезли на допрос с пристрастием – в один из лучших пабов столицы, где под пиво он в подробностях рассказал своему спасителю ту историю, что они придумали с Астрой. Папа Гендо не был особо дотошен, так как уже знал о взрыве базы и орбитальном бое.

В федеральных СМИ дали срочный репортаж, породивший ещё одну легенду о Графене – первом человеке, который справился с управлением хеленмарского военного корабля и даже победил три корабля, находившихся на орбите. Графена опять объявили всенародным героем, а бой признали самым ярким за всё время русско-хеленмарского противостояния – по версии журнала «Военное обозрение». Было очевидно, что Графену дадут государственную награду, и, может, даже не одну.

Чуть позже вышел второй репортаж, где уже фигурировала схватка один на один с пудледемоном, и информационное пространство взорвалось снова – обсуждали только это.

Официальный Хеленмар не мог не среагировать. Драконы объявили, что всё это враки, потому что ни один человек не может быть настолько хорош, чтобы победить пудледемона в рукопашной, не говоря уже об управлении мантой. Хеленмарские блогеры склонялись к тому, что это заговор внутри драконьей элиты, чтобы пошатнуть партию военных перед очередными выборами. И пудледемона подсунули больного, и манту похуже, и вообще это многоходовочка Отца драконов Хаяо Кодзимы.

Дни проходили под знаком бесконечных встреч с силовиками, политиками и журналистами. Пару раз Графена возили к манте, где он рассказывал, как ей управлять – пилоты-испытатели и учёные из секретных КБ слушали с восхищением и недоверием, особенно когда он показал, как раскачивать ядро, одновременно управляя формой силового поля и вектором тяги. Контрразведчики уже запустили щупальца в компьютерные мозги корабля, но записи о последних неделях отсутствовали. По легенде, составленной Астрой, ведение бортовых журналов отключили сами драконы, когда готовили операцию по захвату базы.

Лишь поздно вечером Графен попадал домой, к семье, где, лёжа в постели рядом с Марфой, он подолгу не мог уснуть, раз за разом убеждая себя, что кошмар позади, потому что девочка-дракон наверняка погибла, а значит, никто не узнает правды и его честь будет спасена. К концу второй недели он убедил себя, что Астра сгорела в атмосфере, а то, что от неё осталось, покоится в неприметном кратере на территории «Ольги». Когда он представлял это в подробностях, то быстро успокаивался и с улыбкой засыпал. Плечо заживало, жизнь налаживалась.

И это было хорошо.

К нему часто подходили на улице, чтобы попросить автограф – благодаря своему росту и фигуре, Графен был заметным и узнаваемым. Вот и сейчас, когда он, припарковав машину недалеко от Министерства, направлялся к проходной, ему наперерез кинулась девочка лет десяти – он невольно вздрогнул, но тут же заметил, что, в отличие от Астры, – царство ей небесное! – эта была шатенка, в модной одежде и солнечных очках на поллица. Девочка сунула Графену его голографический портрет и попросила писклявым голосом:

– Александр Тимофеевич, подпишите, пожалуйста!

И фломастер ему дала – какая умница! Он решил написать что-нибудь приятное, личное.

– Как тебя зовут? – спросил он, тёпло улыбаясь.

– Я Астра, забыл уже, что ли? – отозвалась девочка, так же лучась в ответ.

Внутри Графена всё опустилось и похолодело. Он почувствовал, как дверь в прекрасное далёко захлопывается перед ним.

Девочка сняла очки, у неё было незнакомое лицо, но оно опало как морок, и под фальшивой личиной оказалось лицо Астры Нейзильбер.

– Думал, я про тебя забыла, Графен? – радостно спросила девочка-дракон. – А вот и нет.

Тем утром Астра быстро отпустила его на службу, и весь день был наполнен мучительным страхом – если правда откроется, его наверняка лишат званий и наград, и многие от него отвернутся. Причём первым, кто призовёт его к ответу, будет директор ФСБ Павел Павлович Гендовский – его начальник. За сотрудничество с врагом Папа Гендо лично спустит с Графена шкуру, не посмотрит, что они знакомы с семи лет и вместе воевали. Возможно, даже собственные сыновья устыдятся отца-предателя, а Марфа уж точно осудит его публично и покается принародно. Чувствуя себя загнанным зверем, Александр боялся вечера, потому что после службы его встретит Астра, и у них состоится разговор о том, что дальше… Но Графен был героем, а не просто им назывался. Поэтому он собрал всё своё мужество в кулак и, выйдя вечером из Министерства, сел в машину и полетел по адресу, который назвала Астра.

Она села в машину, и он затемнил окна – с автопилотом это разрешалось. Графен думал, не напасть ли на неё сейчас. Пусть она и дракон, но у неё нет глаз на затылке и, скорее всего, она не читает мысли… или читает? Он не знал. Но всегда оставался имплант-электрошок в его голове – она пользовалась им очень быстро.

Встретившись глазами, Астра покачала головой:

– Не смотри на меня так, будто хочешь убить. Я спасла тебе жизнь и сделала героем дня, если не недели.

Графен вздрогнул от того, как легко она прочла его намерения.

– Ты спасла меня, но ты же меня и погубишь, – ответил он. – Если Папа Гендо узнает, я покойник.

– Я тоже, Графен, – возразила дракон. – Или думаешь, они оставят меня в живых? Палач Гендовский не знает пощады к драконам… Правда, про тебя я слышала то же самое, а ты вполне себе добрячок.

Александр отвернулся.

– Как дела, Графен?

– Не твоё дело.

– Как рана? Ещё болит?

– Пока не спросила, не болела.

– Я смотрела новости. Там была трёхмерная реконструкция твоего боя с пудледемоном. Такой ужасной анимации я даже в ученических работах не видела, а они показали её по Первому федеральному. Небось, ещё и кучу денег отвалили… Жуть!

Графен не ответил, только нахмурился.

– Не хочешь узнать, как у меня дела? – спросила девочка.

– Не особо.

– Вот и зря! – обиженным голосом ответила Астра и тоже отвернулась, надув щёки.

Они так сидели несколько минут.

– Ну и как у тебя дела? – наконец спросил Графен.

– Лучше всех! – радостно выпалила Астра. – Я просто в восторге. Тут так здорово. Это небо, воздух, погода, деревья, трава просто восхитительны. Вам, людям, повезло жить на Земле. Я первую неделю, как разбилась, на голой земле валялась и не умерла. Было тепло и мягко. Воздух пригоден к дыханию. И он бесплатный. С неба задаром питьевая вода льётся. Кругом всё съедобное. Даже эти красные грибы в крапинку. Просто надо привыкнуть. А ещё! Я видела настоящую лису. Представляешь? Не какую-нибудь девочку-лисичку, а дикую лису. Я даже её покормила. И она меня не съела, и я её тоже. Разве это не здорово, когда никто никого не ест? А потом я вышла к людям и сразу стала богатой, ничего не делая. Я просто в раю каком-то. И клубничное эскимо – ты его пробовал? Оно вкуснее всего на свете – даже шоколадного эскимо, даже крем-брюле.

– Погоди-погоди, – прервал её Александр. – Что значит «сразу стала богатая»? Ты ограбила кого-то?

– Зачем? – удивилась дракон. – Люди сами всё дают. Я сначала растерялась, когда по улицам пошла, а потом увидела как у метро ваша молодёжь клянчит деньги у прохожих – ходят такие с табличками, типа украли документы и деньги, подайте кто сколько может на билеты домой. Я сначала тоже так стала делать – деньги пошли, но потом увидела попрошаек-инвалидов и удивилась – у нас таких нет совсем, их тут же в биореактор отправляют, а здесь им прохожие деньги суют. И меня как током ударило – вот оно, золотое дно. Села на «магнитку» до Нижнего Новгорода, пошла по вагонам. Смотри и учись!

Повернувшись к Графену, Астра изогнула руки и ноги под немыслимыми углами, лицо изменилось до неузнаваемости – теперь это было лицо глубоко больного ребёнка с пороками рождения, даже волосы стали другими – сальными и спутанными. Едва шевеля губами, уродливое существо жалостным голоском запричитало:

– Подайте Христа ради, кто сколько сможет. Дай Бог здоровья вам и вашим детям. Не оставьте несчастную калеку. Сама я из семьи горняков Реясильвии с Весты. Родителей моих убили драконы, а меня саму пытали, покалечили и оставили умирать в куполе без кислорода. Русский спецназ успел меня спасти, но я на всю жизнь осталась инвалидом. Кто не верит, вот посмотрите – справки из Марсианского военного госпиталя. Все документы покажу. Поверьте мне – я вас не обманываю. Прошу, люди добрые, Христом Богом вас умоляю, помогите хоть копеечкой, хоть хлебушка кусочком, ради Русского мира… Дай Бог счастья вам и вашим детям.

– Прекрати немедленно! – рявкнул Графен, его трясло от злобы и отвращения. Астра тут же вернулась к своему обычному виду – руки и ноги приняли нормальное положение, а лицо стало по-детски миловидным. Даже волосы снова стали густыми, чистыми и модно уложенными.

– Как ты это делаешь с руками и ногами?

– Синдром Элерса-Данлоса. Гипермобильность суставов, – пояснила дракон. – У моего поколения эта способность идёт по базе. Очень полезно, чтобы пролезать в узких местах или в бою, например.

– А лицо?

– Голография. Я и тебе такую штуку дам, чтобы ты мог внешность быстро менять.

– Мне не надо.

– Сейчас не надо – завтра пригодится.

– Вот так ты разбогатела?

– Нет, конечно. Так быстро я не смогла бы. Люди тоже ведь не дураки. Я каждую поездку новый образ использовала, чтобы никто не поймал на одном и том же. Но, честно говоря, не успела я сделать и пары рейсов, как меня взяли в оборот.

– Кто взял?

– Какие-то неприятно пахнущие люди с загорелой до черноты кожей. Они сказали, что я теперь их собственность и буду отдавать им все деньги, что заработаю, а не то они будут меня очень сильно бить и, может, даже убьют. У них были ножи и дубинки, а у одного пистолет. Они отвезли меня в частный дом, где были другие инвалиды-попрошайки. Там их действительно били, а ещё там торговали наркотиками и порнографией, причём такой, где среди актёров были дети. Интересное место. Не думала, что у вас есть такие предприниматели. У нас-то таких загорелых и ароматных очень быстро отправили бы в биореактор и переработали на полимеры. Интересно, куда смотрят ваши силы правопорядка? Заметное же место. Особенно теперь.

Графена посетило тревожное предчувствие:

– Что ты там устроила?

– О, я устроила платный бизнес-тренинг для моих новых загорелых друзей, в результате которого они теперь уже сами могут собирать милостыню по электричкам, и никому в голову не придёт им не поверить – всё же на виду.

– Ты кого-то убила?

– Нет, зачем? Я же не герой вроде тебя, Графен, и не хочу делать работу за вашу полицию. Я просто провела платный тренинг, и они заплатили мне столько, сколько я попросила. Был ещё вариант поехать к их главному – они называли его бароном, и я думаю, что стала бы ещё богаче, если бы поехала, но я вспомнила, что у меня есть ты, и ты наверняка по мне скучаешь, так что я не стала развивать события в этом направлении и становиться главной среди загорелых людей, а просто ушла. К тому же в здании начинался пожар, а я не люблю пожары – от них кашель.

– Инвалиды, – прорычал Графен, придвинувшись к Астре. – Они погибли?

– Ой, ну как они погибнут? Они же главный источник заработка для загорелых людей. Они их эвакуировали, – оправдалась Астра. – Я даже им немного денег вернула, так как чувствовала вину, что бизнес-тренинг оказался короче, чем я планировала. Просто у меня такой зажигательный темперамент. И я не люблю, когда в меня стреляют.

Графен застонал, закрыв лицо ладонями. Случилось то, чего он опасался – Астра влипала в истории.

– Не думай, я не дура и не пользовалась своим настоящим лицом или голосом. Даже фигуру, рост и походку меняла всякий раз.

– Тебе не стыдно за то, что ты сделала?

– Это были плохие люди, а у плохих людей деньги отбирать не зазорно.

Астра распахнула свою сумочку и достала толстенную пачку вишнёвых пятисоток. Некоторые купюры были в пятнах крови. Тут был полугодовой доход Александра, а ведь Графен не бедствовал.

Она выбрала бумажку почище и протянула Графену:

– Что тут изображено?

Он посмотрел на купюру, и ему стало досадно.

– Даже не спрашивай.

– Я видела эту штуку на горизонте. Она просто колоссальная, выше облаков. Я обязательно должна на неё залезть. Это типа храм, как у вас принято, да?

– Нет. Неважно, – отмахнулся Графен.

– Я не слышала, что в Москве есть что-то такое. Я узнаю, что это, раз ты не хочешь говорить. Если это нарисовано на самых крупных ваших купюрах, вы должны гордиться этой штукой.

– На самом деле – нет, – пробубнил Графен и задал главный вопрос: – Что дальше? Что тебе от меня надо?