– А может я не хочу, что мой друг лишился этого самого последнего? – спросил Кречетов. – Если я не хочу, чтобы он совался туда, куда ни один пилот носа своего корабля не сунет? Сам знаешь, что тебя там может ждать. Что я тогда твоей дочери скажу? Об этом ты подумал?

– А о её будущем ты подумал? – вопросом на вопрос ответил профессор. – О том, что с моей проклятой репутацией ей не на одной планете не будет нормальной жизни? Она на твоих глазах выросла, и такого будущего ты ей желаешь?

– Я желаю, чтобы она без отца не осталась,– резонно заметил Кречетов. – Чтобы ей потом не говорили, что её папа погиб в результате собственной глупости!

– Вот еще! – возмутился профессор. – И что за привычка – хоронить человека раньше времени? С чего ты взял, что я там обязательно умру?

– Мне доводилось бывать в молодости в тех регионах Космоса,– вздохнул Кречетов. – Туда, куда ты собрался, не согласится лететь ни один здравомыслящий экипаж.

– Не согласится значит? – воскликнул профессор Верховицкий, и в его глазах вспыхнул азартный огонек. – А это мы ещё посмотрим!

– Давай-давай! – махнул рукой Кречетов. – Ищи дураков.

– Договорились! – сказал профессор. – Значит, если я нахожу корабль и экипаж, ты даешь мне терминал и площадку для старта, не смотря на все инструкции и возможные последствия, идет?

– Я согласен,– кивнул Кречетов. – Только потому, что тебе таких не найти.

– Это уже мои проблемы,– заявил Верховицкий вставая с кресла и протягивая другу руку. – Ну так что, Дима, уговор честных людей?

– Авантюрист! – в сердцах воскликнул Кречетов, пожимая руку друга. – Договорились!

Рукопожатие двух друзей было крепким.

– Делать тебе нечего! – сказал Кречетов после того, как рукопожатие распалось.

– Наоборот! – с энтузиазмом заявил Верховицкий. – Как раз сейчас дел мне предстоит очень много!

– Это пустая затея, Игорь! – крикнул Кречетов вслед своему другу, который к этому моменту находился возле гравитационного лифта, ведущего в апартаменты Кречетова.

– Эта пустая затея может обернутся фурором для всего Человечества! – успел воскликнуть профессор Верховицкий перед тем, как лифт с бешеной скоростью понес его вниз.

– А может наоборот, всё закончится фиаско! – буркнул Кречетов, хотя отвечать уже было некому.

Кречетов устроился поудобнее в своем любимом кресле, которое подстраивалось под любые мысленные пожелания. Но ожидаемый комфорт все никак не наступал. Кречетов старался принять удобное положение, но как уже говорилось – расслабиться не получалось, потому что тревожные мысли завладели его разумом – он начал всерьез жалеть о том, что показал своему другу этот странный, давно всеми забытый сигнал.

***

Профессор Верховицкий сидел в баре и его думы тоже были далеки от радостных. Нет, он был рад, тому, что услышал. Ведь это могло повлиять на историю Человечества самым кардинальным образом, если он докажет существование той самой Земли, колыбели человеческой цивилизации, это раз и навсегда поставит на место всех скептиков! Это сделает переворот не только в истории, но и в науке! Если он докажет правдивость легенды, докажет то, что Исход Человечества действительно имел место быть, то это всех заставит задуматься. Это открытие Верховицкого по-новому перепишет историю! Профессор досадливо отмахнулся от андроида-официанта, который назойливо помигивал индикатором, предлагая ему ознакомится с ассортиментом напитков едва ли не всех народов Галактики и задумался. Все радужные планы разбивались о суровую действительность. А действительность эта была такова – никто, НИКТО не отважится на подобную экспедицию. А если запросить помощи у межкосмического астробиологического научного конгресса, то на первом же заседании он будет безжалостно высмеян почтенным научным сообществом. Причем высмеян во всех аспектах науки. Профессор досадливо поморщился. Эти высоколобые научные мужи настолько укоренились в своем мировоззрении о происхождении человеческой цивилизации, что по степени своей твердолобости вполне смогут посоперничать с халдакским башнегом, у которого голова почти целиком состоит из костяного нароста, ведь на протяжении веков башнеги с целью доказательства своей силы бились друг с другом лбами. Так что это был нисколько не вариант. И что тогда? Бегать по всем стоянкам с космолётами, шаттлами и всеми подобными средствами для межпланетного перемещения и уговаривать пилотов и экипажи? Убеждать их в важности этой без преувеличения, великой миссии? Им на это наплевать, по большому счету. Им важно только то, сколько они смогут заработать на этом. А вот со счетом в последнее время у профессора дела обстояли не очень весело. Все сбережения им были потрачены на прошлую экспедицию, а если быть точнее – на последствия её провала. Научный астробиологический конгресс, финансировавший этот проект, отвернулся от Верховицкого сразу же, едва узнав об итогах этого полёта. Так что в тот знаменательный день профессор лишился и денег, и корабля, и всех остальных привилегий. Плюс еще и экипажу досталось – команду "Наутилуса" расформировали, а сам корабль, в прошлом известный научный крейсер с гордым именем "Наутилус" отправили на переработку. Как не бился профессор на бесконечных заседаниях Конгресса, сколько не обошел он инстанций как межпланетного, так и галактического уровня – все было тщетно. Пилота корабля лишили лицензии, а само космическое судно теперь доживало свои дни на свалке, если его ещё не разобрали на запчасти для других кораблей. Профессор, вспомнив все эти события вновь поморщился – "Наутилус" был единственным в своем роде кораблем научного назначения на борту которого было всё. Обычно научные суда, даже для сверхдальних межгалактических полетов не оборудовались, например, навигатроникой боевых крейсеров и двигателями класса "гипер", а созданный по заказу профессора Верховицкого "Наутилус" являлся действительно трансгалактическим крейсером, а не обычным кораблем для научных экспедиций. И вот теперь такого больше никто и никогда не создаст! Многие пилоты готовы были продать душу Космосу, чтобы оказаться в кабине управления "Наутилуса", но стоило только экспедиции Верховицкого потерпеть крах, как "Наутилус" сразу же завоевал себе славу "проклятого" корабля, и что любого, кто рискнет на нём работать, ждёт большое и неминуемое несчастье. Да, Человечество до сих пор верило в подобную чушь! И общественность еще больше убедилась в этом, когда профессор угодил в опалу, корабль списали, а экипаж – расформировали. Профессор не знал даже, по каким далёким уголкам Вселенной разбросало некогда сплоченный коллектив. Хотя, почему не знал? Ведь знал! Поразительно, как в сумасшедшем жизненном ритме легко и просто все забыть! Прямо хоть нейробиомодуль памяти заводи! В памяти профессора вновь всплыли те злополучные времена – пилота "Наутилуса" лишили права на перелеты и профессор, к тому времени уже считавший парня кем-то вроде племянника, использовал оставшиеся у него связи и полномочия для того, чтобы пристроить его техником на площадку по переработке НКО. НКО, в просторечии – Нелетающими Космическими Отходами именовались списанные космические суда, которые либо выработали свой полетный ресурс, либо пострадали в различных катастрофах. На одной из таких свалок и нашел свое пристанище "Наутилус". Отлично! Вот и пилот отыскался! А то, что его лишили лицензии – в конце концов, он же не разучился пилотировать из-за этого? Это главное, а остальное вполне можно уладить, хотя профессор нисколько не представлял того, каким законным путем можно этого добиться. Значит ли это, что придется выкручиваться не очень законными способами? Профессор мрачно усмехнулся – кто бы мог подумать, что когда-нибудь он, едва ли не самый законопослушный гражданин Галактики, будет вынужден переступить черту? Но это всё сейчас совершенно неважно, важно то, что отыскался такой пилот, которого есть шанс убедить! Осталось только выяснить его координаты, что сделать было уже легче легкого!

Верховицкий вышел из бара. Он находился сейчас на четырёхсотом ярусе, ведь Тераполис достиг уже такой высоты, что являл собой огромную сложную конструкцию из нескольких комплексов-пирамид, состоящих из жилых секторов, когда одни дома стояли на других. Вот и сейчас – тротуар под его ногами являлся крышей расположенного ниже жилого сектора. Но это вовсе не значит того, что на самых первых ярусах было не протолкнутся. Нет, там было весьма просторно, а в самом основании жилых пирамид была система тоннелей, если людям нужно было перемещаться внутри. Между пирамидами были огромные площадки досуга, на которых каждый мог найти себе развлечение по душе, но отсюда, с высоты четырехсотого яруса почти ничего не было видно – он находился почти под самыми облаками. И вот, профессор шел и попутно просматривал личные профили прохожих. Когда-то, в давние времена, для того чтобы что-либо узнать о человеке, приходилось заходить в Интернет – первое древнее подобие современной Нейросети. Приходилось пользоваться допотопными коммуникаторами, а теперь, благодаря нейронным оптическим линзам человек не только сохранял зрение, но и видел необходимую информацию прямо перед собой, если это было необходимо. Социальные профили проецировались рядом с тем человеком, кому принадлежала страничка в Нейросети. Современная Нейросеть была повсюду. Она была даже в мыслях. Благодаря нейромодему человек мог войти в сеть просто подумав об этом и наслаждаться всеми благами информации и прогресса. Но помимо ментальной сети функционировали и вполне реальные терминалы, на экране которых можно было увидеть все, что хотелось бы найти. Профессор подошел к одному из таких экранов и посредством довольно устаревшей, но еще действующей сенсорной клавиатуры ввел имя пилота. На экране сразу возник его профиль в Нейросети. Да, ничего не изменилось со временем – минимум информации, столько же фотографий. Пилот всегда был таким – не любил афишировать свою жизнь и где-либо светиться. А в некоторых жизненных аспектах он и вовсе придерживался анахроничных и старомодных предпочтений. Впрочем, это было его личное дело и профессора это нисколько не волновало. Главное сейчас было то, что ему необходим человек, который способен вести корабль, и который мог бы согласиться на предложение Верховицкого.

Оставалось только одно – связаться с этим самым человеком. В век технологической эры Человечества это можно было сделать хоть сейчас – ментальная связь позволяла установить контакт с человеком, даже если собеседники были в разных частях Галактики, правда, сигнал в таком случае ощутимо мог терять в качестве. Посредством ментальной связи ты мог общаться с собеседником мысленно, даже рта при этом ни разу не раскрыв, что весьма удобно, не правда ли? Впрочем, имелись и смарт-коммуникаторы – отзвук далекого эха предков, которые в качестве средств связи использовали когда-то мобильные телефоны. Но профессор чувствовал – для такого серьезного разговора необходим визуальный, зрительный контакт. Потому профессор решил явится к своему бывшему пилоту без предупреждения. Где находится площадка НКО Верховицкий прекрасно знал, а то, что его старый друг и ученик по-прежнему там он нисколько не сомневался. Нужная профессору площадка НКО находилась на Эльмекауке – искусственно созданном спутнике Секундуса. Руководство планеты приняло решение не складировать отслуживший свое космический хлам на планете и оборудовало площадку для его сбора на околопланетной орбите, зафиксировав там посредством ультрамагнитного излучения направленного действия Эльмекаук – как уже говорилось, искусственный спутник Секундуса. По сути таких площадок недалеко от планеты было множество – это и Сириус, и Циклопетаун, и Аль-Де-Ар, и ещё много других. А на более далекой орбите в околопланетном пространстве уже находились естественные спутники Секундуса. Добраться до Эльмекаука и вовсе труда не составляло – для этого даже в Космопорт отправляться не было необходимости. До Эльмекаука курсировал минибот – космический корабль особо малого класса, рассчитанный лишь на то, чтобы находиться недалеко от орбиты, да и то – не слишком продолжительное время. По сути, эту скорлупку и кораблем полноценным считать не приходилось. До отправной площадки профессор добрался на магнитнобусе – в этом секторе их по магнитной магистрали летало великое множество, и за счет создаваемых в замкнутой трубе магнитных импульсов они развивали довольно внушительную скорость, поэтому поездка закончилась, даже не успев профессору Верховицкому толком надоесть.

– Отправная площадка №7.2.7,– объявил приятный женский голос.

Профессор покинул капсулу магнитнобуса посредством гермошлюза и проследовал на отправную площадку мини-терминала. Народу там было немного, в основном рабочие, поскольку золотая молодежь ничего интересного для себя здесь не находила. Из молодежи тут бывали лишь студенты Института Межпланетного Кораблестроения, да стажеры-утилизаторы. Полет прошел без происшествий – в салоне минибота было тихо, немногие пассажиры либо путешествовали по просторам Нейросети, либо переговаривались друг с другом при помощи ментальной связи. В общем, ничего нового. По завершении поездки все тот же женский голос оповестил о том, чтобы пассажиры не забыли надеть кислородные маски и активировали весовые стабилизаторы. Профессор покинул минибот и огляделся – с момента его последнего посещения тут совершенно ничего не изменилось – все те же самые груды отслужившего свой срок космического хлама. Профессору на миг даже представился посреди всего этого лома его "Наутилус". У Верховицкого перехватило дыхание, и он быстро отогнал от себя эту негативную мысль. Его корабля не могло быть здесь, но как это не печально, он до сих пор не мог принять тот факт и смириться с тем, что один из лучших звездных крейсеров Галактики ржавеет разобранный на запчасти. Дыхание пришло в норму, профессор сделал вдох, привыкая к маске. Все дело в том, что Эльмекаук не был защищен атмосферой и потому тут приходилось пользоваться дыхательной маской с миниатюрным кислородным генератором. А весь отслуживший свое хлам только потому не улетел с его поверхности в Космос, что гравитационные энергоблоки исправно несли свою важную службу. Правда, здесь вес человека был в шесть раз меньше, чем на Секундусе, потому был необходим весовой стабилизатор, чтобы не перемещаться по поверхности огромными прыжками. И вот, благодаря стабилизатору профессор Верховицкий стандартным шагом отправился на поиски нужного ему участка. И хоть профессор и ориентировался тут довольно неплохо, но в конечном итоге он все-таки заблудился. И несмотря на то, что в его распоряжении и была вся Нейросеть, а значит и ответы на почти все вопросы Галактики, но Верховицкий предпочел старый, как сама Вселенная, способ – спросить у кого-нибудь.

– Простите, Вы не подскажете, где здесь седьмая база? – обратился профессор к проходящему мимо молодому утилизатору. Тот едва не подскочил от неожиданности, его эмоциометр вспыхнул на мгновение и в сознании профессора пронеслась мысль, которая ему не принадлежала: "Да что же Вы так вопите?! Ведь ментальная связь давно уже придумана!" И следом в его профиле Нейросети возникли координаты нужной ему площадки.

– Спасибо большое! – улыбнулся профессор и отправился в направлении нужной ему седьмой базы.

"Старомодный какой-то" – мелькнула в сознании Верховицкого последняя чужая мысль, после которой ментальный чат отключился. Профессор лишь вздохнул. Старомодный. А современное поколение? Да они скоро и говорить разучатся из-за этой ментальной связи! А спорить и доказывать им что-то так же бесполезно, как и в случае с астробиологическим научным конгрессом! С одной стороны – здорово жить в эпоху такого глобального технологического рассвета, но с другой – куда катится этот мир? С такими невеселыми мыслями профессор добрался до нужной ему базы, о чем ему красноречиво поведала старая, видимо снятая с какого-нибудь корабля информационная табличка, на которой светящимися буквами красовалось: "База 7. Дальше не ходить – убьет." Профессор усмехнулся и проигнорировав табличку пошел дальше. Но далеко уйти ему не удалось.

– Стой, кто идет? Предъявите паспорт! – раздался нечеловеческий, металлический голос. – Остановись, живое существо!