Глава 10

Прошла неделя. Японская жизнь экипажа шла своим чередом. Боцман Славик, открыв для себя результаты перепроизводства островитян, обитал на свалках, откуда каждый вечер мешками приносил вполне хорошие вещи и работающую бытовую технику. Он уже забил своей добычей «малярку» на полубаке и теперь загромождал каюту. Всех оушенхоповцев он снабдил велосипедами, брошенными японцами на улице. Было в его «гараже» еще и пять мопедов. Как-то он умудрился выведать, что мопед, стоящий на улице с ключом в замке зажигания, является выброшенным и его может забрать любой желающий.

Кок Витя Крошкин скупал всяческие безделушки на выданный Мендесом аванс. За границей он был впервые, и после российской серости начала 90-х Япония произвела на него глубочайшее впечатление. И его вполне можно понять.

Тот, кто думает, что Япония – это страна-загадка, глубоко заблуждается. Ничего загадочного в ней нет. Просто эти трудоголики с раскосыми глазами уже давно живут на другой планете. Они настолько обогнали всех остальных, что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь их догонит. Вот и все.

Олег «Скала», все еще чувствуя свою вину перед людьми, не покладая рук красил пароход. Аванс, полученный от грека, он с матросом – земляком, возвращающимся после рейса домой, отправил в родную Бычаловку на восстановление разрушенных им объектов. Японский колорит он совсем не понимал и в город не ходил.

Вадик Сочинцев, поверхностно ознакомившись с механизмами судна, переключился на изучение Осаки. Посетив храмы Ситэнно-дзи и Сумиеси-тайся, площадь Тэмподзан и знаменитую улицу Тюоодори, он, полный впечатлений, надолго застрял в развлекательном центре Фестивалгейт.

Андрей Ниточкин и Миша Балалайкин гуляли по городу, никакой особенной цели не преследуя. Вечером на набережной реки Йодо, укрытой от шумных улиц рядами деревьев гинкго, они стали свидетелями удивительного шоу. Два пожарных буксира, став параллельно друг другу с некоторым смещением от центра, по углом 45 градусов пустили мощные струи из своих водяных пушек. На создавшуюся от этого водяную пыль с берега проецировали фильм, посвященный историческим событиям. Зрелище было потрясающим! По водной глади бегали и сражались самураи, огромные и злые. Летели стрелы, звенели мечи, падали поверженные. Морская пыль создавала толщину, и картина была не только громадной, но и объемной.

Яков Николаевич не мог себе позволить так беззаботно проводить вечера, свободные от судовых работ. Ведь свой капитанский диплом, как мы знаем, он купил. Купил, как кусок картона, без соответствующих знаний. И теперь все оставшееся до выхода в море время он посвятил изучению судна и необходимых документов.

В конце апреля, когда вовсю цвела сакура, на борт судна поднялся мистер Мендес. По его просьбе экипаж собрался в кают-компании.

– Завтра вы выходите в море. Разрешение от портовых властей уже получено. До Сингапура идете в балласте. Там у вас будет небольшой ремонт. Важное сообщение для капитана и команды… В случае возникновения нештатных ситуаций, мер по спасению судна не предпринимать. Сесть на спасательный бот и покинуть судно. Капитан, вы меня поняли?

– Да, конечно. Жизнь и здоровье людей – превыше всего, – с готовностью ответил Николаич.

Когда грек ушел, Брумбель вызвал к себе в каюту Андрея.

– Ты парень умный, может ты что-то понял? Почему греки не хотят, чтобы мы спасали судно в случае чего? Они же капиталисты, а «Оушен Хоп» – их собственность.

– Да все просто, Николаич. Они покупают развалюхи, вроде нашей «Надежды», страхуют на крупные суммы и потом их топят. И, соответственно, получают страховые премии.

– Вот как! – призадумался Брумбель.

Глава 11

Поздней ночью, когда «Океанская надежда» безмятежно спала вместе со своим экипажем, по трапу на борт поднялись два человека. Маленькая японская луна слегка освещала пришельцев, и если присмотреться, то можно было различить на рубашках нашитые эмблемы, свидетельствующие о принадлежности незваных гостей к мощному клану, входящему в состав Якудза. По остывшей в ночной прохладе палубе они добрались до кормы и, открыв люк, спустились в ахтерпик. Там они включили карманный фонарик и пробрались к балластной цистерне. Достав инструмент, мафиози вскрыли люк. Один из них, с выколотым драконом на запястье – видимо, старший, вынул из сумки небольшой пакет и положил его через люк в цистерну.

– Оябун сказал, что надо прикрепить пакет к переборке, – тихо проговорил другой малый с торчащими ежиком смоляными волосами. У него отсутствовал мизинец на левой руке. Скорей всего, он когда-то совершил ошибку, приведшую к «потере лица», и в наказание с помощью ритуального ножа танто его лишили пальца.

– Не называй хозяина «Оябун»! Говори «Босс», – злым шепотом отозвался парень с драконом, – я помню, что он сказал, но ты же видишь, что тут все мокрое. Как мы приклеим пакет на скотч?

– Вот смотри, я нашел проволоку. Давай прикрутим груз, – предложил беспалый.

– Хорошо. Действуй.

Когда пакет был надежно закреплен, двое якудза поставили на место люк и закрутили гайки.

На горизонте слегка зарозовело. Бесшумно ступая, оба ночных визитера спустились по трапу и растворились в сумерках.

Глава 12

Утро следующего дня застало экипаж малого танкера «Оушен Хоп» в суете подготовительных мероприятий. В 11 часов намечался отход. Судно, подлатанное, помытое, почищенное и подкрашенное сейчас имело значительно более выгодный вид, чем в момент приемки его русскими. Яков Николаевич сидел на мостике и волновался. Ему впервые предстояло выйти в море. Переживал и Андрей, тоже не имевший опыта морского судовождения. Да что там говорить! Волновались все. За исключением Олега «Скалы», который думал, что только он один перворейсник, а остальные все – бывалые.

Вадик Сочинцев уже запустил все необходимые механизмы и метался по машинному отделению, записывая параметры. Изредка он вытирал обильный пот со лба и иронично восклицал:

– Не-е-е, я люблю море! Я о-о-очень его люблю!

Славик «хохол» раскреплял под полубаком набранное на японских свалках добро.

Настало время отхода. Но тут выяснилось, что на борту нет Михаила Балалайкина. Капитан доложил об этом мистеру Мендесу. Тот удивился, но отдал приказ выходить в море. Когда уже были отданы шпринги, на причал выехала полицейская машина. Люди в форме вывели Мишу и крикнули, чтобы опустили трап.

– Это ваш? – спросили они по-английски.

– Наш. Грузите, – ответил Николаевич, – Что он совершил?

– Хотел попросить политическое убежище в Японии. Но ваша страна сейчас демократическая и мы не можем его оставить.

Хмурый Балалайкин поднялся на борт.

Андрей, командующий на палубе отходом, удивленно спросил его:

– Че ты у этих узкоглазых забыл?

– Все равно в «совок» не вернусь. Хочу за границей жить.

– Так выбери страну подходящую. Канаду, там, или Штаты.

Миша промолчал и пошел на бак отдавать швартовные концы.

День уже полностью вошел в свои права, когда «Океанская надежда» покинула гавань. У Брумбеля после удачного выхода, появилась уверенность, что, естественно, его обрадовало.

– Не Боги горшки обжигают! – весело крикнул он Андрею, стоящему на крыле мостика.

Свежий ветер наполнял легкие неповторимым морским воздухом, а сердце – необъяснимой радостью. Волны с легкостью запрыгивали на палубу через невысокий фальшборт. Свободные от вахты члены экипажа собрались на баке и смотрели на удаляющиеся берега Японии.

Мерно гудели механизмы, судно слегка покачивало. Вокруг разлилось бескрайнее водное пространство.

Николаевич с Андреем «Мелким» на мостике прокладывали курс до Сингапура. Олег на ботдеке поднимал сделанные из железных болванок гири. Витя Крошкин, как курица над цыплятами, ворковал над виденными им впервые фирменными продуктами, полученными в Японии.

Вадик вылез из машинного отделения через аварийный люк, вытер ветошью испачканные маслом руки и лицо, осмотрелся и сказал:

– Не-е-е! Я люблю море!

Глава 13

Сложное техническое сооружение с гордой надписью на борту «Океанская надежда» уверенно резало волны, приближая к себе Сингапур. Искрящееся под вечерним солнцем море напоминало витрину ювелирного магазина. Легкий шторм оповестил о приближении ночи, и огромная сеть сумерек неспешно опустилась на все видимое пространство.

Волны возникли буквально из ничего. Старая посудина недовольно скрипела шпангоутами, подставляя под морские удары свой левый борт.

Вадик доливал масло в заглохший дизель-генератор и матерился. В машинном отделении было очень жарко, и горячий пот покрыл худое тело Сочинцева. Видавший виды комбинезон, как марка к конверту, плотно прилип к коже.

Олег Бугаев лежал в каюте и едва слышно шептал: «Боже мой! Боже мой!» Это была первая буря в жизни этого сугубо сухопутного человека, и встретил он ее отнюдь не по-геройски. Так пещерные люди смело шли на мамонта, но дико боялись раскатов грома.

Буря усилилась, и стало совсем не весело. Доклады на мостик следовали один за другим. Яков Николаевич нервно потел.

– Николаич, забился фильтр охлаждающего насоса. Возможно, придется остановить главный двигатель. Резервную систему охлаждения я не нашел, – по связи сообщил Вадик.

– Недоучка, – зло пробурчал Брумбель.

– Николаич, во втором трюме течь, – едва зайдя на мостик сказал весь мокрый Андрей.

– Николаич, на носовом брашпиле цепь майнается. Видимо, стопор оборвался, – доложил боцман.

«И за что мне такое?!» – горестно подумал Брумбель. Но надо было действовать.

– По всей видимости, это все подстроили греки, чтобы утопить судно и получить страховку. Нам надо садиться в спасательные шлюпки и покидать судно, – неуверенно проговорил Николаич.

– Шо?! – Славик выпучил глаза и сорвался в крик: – Да як же так?!

У боцмана были на борту центнеры добра, и расставаться с ним никак не входило в его планы.

– А что делать?

– Будем спасать судно, – уверенно сказал «Мелкий», – утонет судно – утонет наша зарплата.

– Хорошо, – сказал Брумбель, – объявляй, Андрей, общесудовую тревогу.

Через минуту весь экипаж был на мостике.

– Боцман с Балалайкиным идут на бак, выбирать стравившийся якорь и заводят дополнительные стопора. Андрей и Бугаев идут во второй трюм и устанавливают на месте течи цементный ящик, – Николаич заглянул в справочник по аварийным ситуациям и дополнил, – если не удастся, то с помощью мата и струбцины устранить течь. Николаича несколько озадачило слово «мат», но справочникам он привык верить.

– А с насосом что делать?

Николаич достал еще один справочник и через минуту ответил:

– Я сейчас разверну судно носом на волну. Ты остановишь «главный» и как можно быстрее очистишь фильтр.

Обстановка была напряженная и уговаривать кого – либо не было необходимости. Все работали слажено и четко. Хотя и делали подобное в первый раз. Видимо, чувство самосохранения неплохо помогает в таких ситуациях.

К утру ветер стих и волны улеглись. Течь удалось ликвидировать, якорь был надежно закреплен, главный двигатель работал без перегрева. Народ усталый, но довольный повалился спать.

«Что там еще впереди?» – грустно думал Николаич, смотря на горизонт и с нежностью вспоминая свой рабочий стол, заваленный личными делами и казавшийся сейчас таким родным, мышиного цвета сейф.

Глава 14

На обед Витя Крошкин приготовил флотский борщ и отварной язык с горошком.

Олег Скала, съев предложенные блюда с ловкостью голодной собаки, пошел на камбуз за добавкой.

Мелкий не преминул заметить:

– Чем такого бугая кормить, лучше его в Сингапуре в цирк сдать – пусть там гири таскает.

Замечание Андрея не прошло мимо ушей Скалы. Расправившись с добавкой, он отловил Мелкого на палубе и, слегка прижав к надстройке, спросил:

– Что ты там про цирк говорил?

– В цирк тебя надо побыстрее сдать. А то ты всю силу на судне потеряешь.

– Это еще почему?

– Так ты же сельский житель. На земле жил. А тут до земли далеко, верст пять будет, это если вниз. Вот и потеряешь все свою силу, дубина.

Олег отвесил Мелкому такого «леща», что тот кубарем скатился по трапу на главную палубу, словно моток с шерстью у задремавшей бабушки.

«Ну, ладно, гад. Ты первый начал», – зло подумал Андрей. План мести вынашивал не долго. Вечером, когда народ смотрел по «видаку» фильм в кают-компании, он пробрался на бот-дек, где стояли гири Скалы. Мелкий протянул электросварку и приварил гири к палубе. Потом, убрав держак и провода, подкрасил палубу в месте сварки и довольный пошел спать.

Развязка наступила утром. Ничего не подозревающий Олег, поднялся на бот-дек, слегка размялся и взялся за гири. Привычным движением он дернул их на себя, и они остались на месте.

«От земли оторвался – силу теряешь!», – прошумели в его голове слова Мелкого.

– Нет, не может быть! – взревел Скала и вновь дернул гири. Те остались неподвижны.

Олег попытался поднять хотя бы одну гирю. Он схватил ее двумя руками и дернул изо всех сил. Он чуть не порвал мышцы, но железяка осталась на месте.

– Нет, нет, я смогу! Я – сильный! – кричал Скала, не прекращая попыток справиться с металлом.

Когда пот уже залил его лицо, он услышал вполне жизнерадостный смех. Подняв голову, он увидел на крыле мостика Ниточкина. Тот заливисто смеялся, дрожа всем своим щуплым телом.

Олег все понял. С ловкостью бурого медведя он взлетел на мостик и поймал Мелкого. Схватив того за ногу, он, несмотря на крики капитана, вытащил Андрея на крыло и опустил за борт. Мелкий, вися на значительной высоте над морем, еще и головой вниз, присутствие духа не потерял:

– Поставь меня назад, горилла!

– Будешь еще, гаденыш?

Николаич подбежал к Скале и в самое его ухо закричал:

– Если с Ниточкиным что-нибудь случится, то я вызову полицию.

– Где ты здесь участок видишь? – в пылу орал Скала.

– На вертолетах прилетят. В тюрьме будешь сидеть!

В тюрьму Олег не хотел. Мелкий, как только оказался на палубе, стукнул ногой Олега по коленке и убежал.

Ночью Скала спал беспокойно. И надо сказать, не зря. Мстительный Мелкий протянул в его каюту шланг и слабым напором наполнил ее водой под самый коменс. Потом надел спасательный жилет и, включив свет, подскочил к спящему Олегу и, тряся его, дико заорал:

– Проснись, проснись! Мы тонем! Тонем! Спасайся!

Скала вскочил словно ужаленный. Увидев Мелкого в спасательном жилете, ощутив ногами воду и поняв смысл криков, он среагировал моментально и вовсе не так, как ожидал Андрей. Олег точно и сильно заехал Мелкому в нос, сорвал с него жилет и побежал к спасательной шлюпке.

Идущий с вахты в каюту Вадик, увидев бегущего в спасательном жилете Олега, тут же сообщил об этом на мостик. Николаич, еще полностью не отошедший от приключений первой ночи в море, объявил общесудовую тревогу.

В рулевую рубку вполз окровавленный Мелкий.

– Пираты! – закричал по трансляции капитан, – судно атаковано пиратами!

Позже он так и не сможет объяснить, почему он так решил в тот момент.

Славик-хохол, услышав сигнал тревоги, стал грузить в шлюпку свои пожитки. Лысый, вооружившись кухонными ножами, забаррикадировался на камбузе. Судовые продукты нелегко бы достались пиратам, если бы они, конечно, эти морские разбойники, на самом деле были. Балалайкин сидел в каюте и приготавливал речь для пиратов с просьбой оставить его на постоянное место жительства на их пиратском острове.

К утру все успокоилось как-то само собой. Выпив валерьянки, Николаич собрал экипаж в кают-компании. После продолжительного вступления, посвященного морскому братству, он сказал:

– Виноватых искать я не буду, поскольку, наказывать кого – либо бессмысленно: все поддались панике и творили бог весть что. Подойдите ко мне Ниточкин и Бугаев. Пожмите друг другу руки. Вот так. Теперь знайте, если кто-то кого-то еще раз зацепит, спишу обоих, так и знайте. Все. Разойтись по рабочим местам.

Николаич наивно полагал, что развязка истории непростых взаимоотношений Скалы и Мелкого уже наступила. Но не тут-то было!

Бугаев почему-то решил, что последний ход в этой партии должен остаться за ним. В неожиданных союзниках у него оказался Вадик. Либо вечная вражда механиков и штурманов так нашла свой выход, либо по каким-то еще причинам, но гораздый на выдумку Сочинцев предложил Олегу такой план, от которого трудно было отказаться.

Суть его состояла в следующем… Поздней ночью Скала становится на самой оконечности бака лицом к надстройке. На голове у него укрепляется покрашенная белой краской лампочка, в руках он держит красную и зеленую лампочки. Питание от батареек, прикрепленных за спиной. Стоящий ночью вахту Андрей, как знал Вадик, выставлял точку на радаре и дремал в кресле, лишь изредка подходил к иллюминатору и осматривал акваторию. На это и был расчет. То есть когда он в очередной раз взглянет вперед, то увидит двигающееся прямо на него судно, сигнальные огни которого имитировал Олег.