Отставка Меншикова

Тотлебен застал Меньшикова за сборами. Ординарец укладывал в огромный дорожный кофр книги. Чемоданы с вещами стояли в готовности у двери. Сам князь застыл у небольшого окошка, заложив руки за спину, и угрюмо взирал на гавань.

– Позвольте, Александр Сергеевич? – спросил Тотлебен.

Меньшиков обернулся, нехотя ответил:

– Проходите, Эдуард Иванович. У вас есть ко мне вопросы?

– Есть, Александр Сергеевич.

– Простите, но я уже не главнокомандующий.

– Я поэтому и пришёл к вам.

– Ах, вот оно что? В таком случае, я полон внимания. Простите, не могу вам предложить чаю. Выезжаю через пять минут.

– Я узнал, что вы сами попросились в отставку. Как же так?

Меньшиков жестом приказал ординарцу удалиться. Тот вышел, плотно прикрыв дверь.

– Даже если и так, – спокойно сказал князь. – Вы, наверное, подумали, что я испугался после поражения под Евпаторией и решил позорно бежать, как это сделал Паскевич из-под Силистрии?

– Простите, но такие мысли вполне могут возникнуть, – согласился Тотлебен.

– Видите ли, Эдуард Иванович, я не гожусь на роль великого полководца. Я всего лишь – чиновник, выполняющий определённые функции. На данный момент моя миссия выполнена. Дальнейшее моё присутствие здесь – бесполезно. А вам пришлют настоящего боевого генерала, князя Горчакова. Чем не герой?

– Я вас не понимаю. Что за функция? Какая миссия? О чем вы? – растерялся Тотлебен.

– Как бы вам всё объяснить кратко и доступно? – задумался Меньшиков. – Вы, Эдуард Иванович, не глупый человек. Я бы даже сказал: один из немногих высших офицеров, которые трезво оценивают события. Мир вскоре рухнет. Не мир – вообще, а наш с вами, привычный, осознанный. Нынче монархии не главенствуют в Европе. Священный Союз остался лишь на бумаге. Старинный дворянский род нынче – так, просто красивая фамилия. А, вот, если у вас акции торговой или промышленной компании, тогда вы в почёте. Миром правит капитал. Понимаете о чем я?

– Простите, я военный…. Капитал…. Вы о деньгах?

– О деньгах, мой дорогой, только не о тех, что вы имеете в виду. Не мелочь в кошельке и не стопка ассигнаций в шкатулке. Капитал – это нечто более глобальное, необъятное и неосязаемое.

– Простите…., – помотал головой Тотлебен.

– Представьте: у вас есть деньги, но деньги не в виде монет, а в виде производства. Капитал – это и есть ваше имущество, которое приносит вам доход. Заводы, мануфактуры, прииски, торговые компании, банки…..

– Ну, предположим…., – несмело согласился Тотлебен.

– Дело в том, что капитал должен постоянно развиваться и расти, иначе он погибнет. Не могу вам доступней объяснить, но такова новая система государств, зарождающихся в Европе. Так вот, развитию этой новой системе мешают империи. Да, да – старые, замшелые, патриархальные империи со своими патриархальными сводами законов и устаревшими традициями.

– Хотите сказать – Россия?

– Россия, Австрия, Турция, – вскоре все они будут перекроены, переработаны и подчинены общему порядку. Взгляните на Англию. Разве в ней правит королева? Нет. Власть давно перешла к кучке богатейших семейств, владеющих заводами и банками. Одна Ост-Индийская компания завладела половиной мира. У неё даже есть своя армия, свой боевой флот. Крупные акционеры Ост-Индийской компании сажают своих представителей в парламенты. По их наказам принимаются законы. Они заказывают войны, они решают: с кем и когда заключать мир ….

– Почему именно Россия подверглась нападению?

– Австрия слишком слаба, что с неё взять? Без того сама развалится. Турция – сами знаете, скоро ей карачун. А Россия большая, сильная и ещё способна огрызаться. Подавление польского и венгерского восстания дало понять новой Европе, что с Россией пора заканчивать. Англия давно хотела из России сделать северную Индию. Ещё в те времена, после смерти императрицы Екатерины, английские негоцианты пытались полностью взять под контроль Петербург, Архангельск, Одессу и Николаев – основные торговые порты России. Император Павел им не позволил. Мало того, он вошёл в союз с Наполеоном. В итоге – убит. Знаете, какой первый указ подписал Александр Благословенный, как только заместил на престоле убитого отца? Он отменил разведывательный поход казаков в Индию. Потеря Индии для Великобритании – почти смерть. Интересная страна эта – Индия, не правда ли? – усмехнулся князь. – Сколько её не грабь, сколько из неё не вывози, а она – живёт. Александр Павлович, царство ему Небесное, хотел дружить с Великобританией. Вроде не глупый был монарх. Как вы считаете?

Тотлебен ничего не успел сказать, а Меншиков продолжал:

– Ему открыли объятия, а потом стравили с Наполеоном, как стравливают боевых петухов. И эта безумная разорительная война велась на деньги английских олигархов. После гибели Наполеона Франция уже никогда не была самостоятельной. Вспомните, как только император Карл укрепил политический фронт и даже сунулся в Алжир, так тут же получил революцию. У власти оказался этот никчёмный Луи-Филипп, вернее, его к власти поставил Лондонский кабинет. Пока он вёл себя тихо и послушно – никому не мешал, но как только посмел сблизиться с Россией и вступить в Священный Союз, тут же был сметён очередной революцией, проведённой на деньги всё того же Лондонского кабинета. Что касается нашего царя, – Александр Павлович вовремя одумался, пока Россия совсем не попала в сети английских банкиров, и сорвался с крючка или подумал, что сорвался. Пытался укреприть Священный Союз и стал угрозой новой Европе. В итоге – его устранили.

– Хотите сказать, что Александра Павловича убили? Нет, этого не может быть!

– Я вас ни в чем не хочу убеждать. Говорю открыто, потому как, ничего не боюсь. К тому же, я знаю немного больше других. Подумайте сами: здоровый мужчина, в полном рассвете сил, никогда не болел, вдруг умирает от какой-то банальной простуды…. По плану Англии, в России должен был возникнуть хаос и безвластие. А после можно было всё прибрать к рукам. Вы не видели тех событий по малости лет, а я прекрасно помню декабрь двадцать пятого. Россия стояла в шаге от пропасти. Мало кто знает: в планы европейских дельцов входило физическое устранение всех Романовых. Да, вы не ослышались – всех, включая малолетних детей. Слава Богу, катастрофы удалось избежать, хотя и цена оказалась огромная, – Россия потеряла гвардию. Однако, медведь ещё силен. Николай Павлович, встав у власти, показал, кто хозяин в Европе. Страх олигархов, как гнойник должен был рано или поздно прорваться. Война была неизбежна. Но где она начнётся? В Польше? В Прибалтике? На наше счастье во Франции занял престол этот пройдохи и интриган – Луи Наполеон. Он хитёр. Английский кабинет хотел его заставить войти в Польшу, воссоединиться в военном союзе с Австрией, Пруссией и окончательно разгромить Россию. Но Наполеон прекрасно разбирается в азартных играх, и сразу понял у кого карты меченные. Он сам ещё тот шулер. Франции не нужна Австрия, не нужна Польша. Республике интересней захватить Северную Африку. Однако его всё же заставили выступить против России, пообещав кусок этой вожделенной Северной Африки в награду.

– Так, всё было рассчитано? – начал соображать Тотлебен.

– Именно! Любое развитие ситуации неизбежно должно было закончиться войной. И её необходимо было отвести подальше от жизненных центров России. Представляете, что бы произошло, если бы французский и английский десант высадился где-нибудь в Риге? Или Наполеон, как и его незабвенный дядя, попёр бы через Пруссию в Польшу? Любая война – это огромные затраты. В ту войну с Наполеоном нам помогал деньгами английский промышленный капитал. На этот раз, он поддерживает наших противников. А за нашей спиной – никого.

Я был направлен в Константинополь и успешно обвёл вокруг пальца болвана Пальмерстона. Союзники готовы были вторгнуться в Придунайские княжества, а оттуда идти вглубь России. В то же время рассчитывали ударить по Кавказу. Мощная военно-морская группировка должна была атаковать Петербург. Но в это время Нахимов, под носом у англичан сжёг турецкий флот, не потеряв ни одного корабля. А на Кавказе Бебутов показал, что Анатолийская армия ни на что не способна. Вот тут Великобритания и клюнула на приманку. Решили, что надо обязательно уничтожить нашу военно-морскую базу на Чёрном море.

– Погодите, погодите…. Севастополь – это приманка?

Меньшиков ненадолго замолчал. Не дав ответа, сказал:

– Вы, Эдуард Иванович, останетесь в памяти народной героем, как и Корнилов, Истомин, Хрулёв, Нахимов, да много ещё кто. А представьте, каково мне было принимать решения, заранее зная, что потомки будут меня проклинать, как труса и предателя?

– Однако мне не понятны ваши действия. Можно же было разгромить армию союзников при высадке. Но вы позволили им закрепиться. А после – это странное поражение на Альме. Мы могли выстоять. Осенью нам ничего не стоило разгромить базу в Балаклаве. И после бури, когда позиции противника были залиты водой, а их флот потрепало….. Много раз могли хотя бы снять осаду с Севастополя….

– Дорогой мой Эдуард Иванович. Я заманил армию союзников сюда, в Богом забытый уголок, чтобы удержать её здесь как можно дольше. Заставить зимовать, а лондонских толстосумов тратить побольше денег на эту безумную войну. Как думаете, кто устроил пожар военных складов в Варне? Недовольные болгары? Как бы ни так! Я эту операцию готовил больше месяца. Знаете, сколько Европа потратила денег на войну? Все улицы Севастополя можно выстелить ковром из золотых гиней. В Лондоне не дураки сидят. Если бы я сразу нанёс поражение противнику, денежные мешки решили бы, что воевать в Крыму невыгодно.

– И тогда?

– Тогда они обрушились бы всей силой на Кронштадт. А уж если бои начались бы под Петербургом, уверяю вас, Австрия с Пруссией тут же захотели бы урвать и себе кусок России. Фердинанд через месяц оказался бы под Витебском. Обиженная Персия сразу бы захотела вернуть потерянные земли. Кавказскую армию изолировали, и она не продержалась и месяца. Как не жаль мне Севастополь, но он стал жертвой. Героической жертвой, приняв удар на себя. Скажу вам больше: это я приказал не уничтожать магазины с хлебов в Евпатории, чтобы захватчики почувствовали себя победителями. Они были уверенны, что легко разобьют меня за две недели. Видите, я вам объяснил, в чём заключалась моя миссия: заманить лучшие армии мира на этот покинутый богом клочок земли и удерживать, пока не истощатся кошельки их хозяев.

– Но сколько продлиться война?

– Недолго. Не забывайте, что мы воюем не с монархиями, не с государствами, а с кошельками. И как только владельцы этих кошельков убедятся, что данное предприятие приносит невосполнимые убытки, а перспективы невыгодны, я вас уверяю, – войне сразу настанет конец.

– Так ли это? – усомнился Тотлебен.

– Поставьте себя на место рачительного хозяина. Подсчитайте убытки, и прикиньте прибыль. Я вам подскажу кое-какие цифры. Перевозка морем из английского порта одного солдата, предположим, в Австралию – в другой конец света, стоит порядка сорока пяти – пятидесяти фунтов стерлингов; сюда, в Крым – обходится более двадцати пяти. Но сравните путь до Сиднея и до Балаклавы: раза в три короче. Ядро отлитое в Англии доставить к Севастополю стоит в восемьдесят раз дороже, чем к Кронштадту. При каких условиях вы бы ввязались в эту авантюру? Да только в том случае, если она принесёт колоссальную прибыль. Деньги! Я повторяю вам: на войну нужны огромные средства. Но эти средства должны потом окупиться. А мы с вами сделали всё, чтобы они не окупились.

– С их кошельками понятно. А мы? У нас у самих скоро закончатся средства?

– А наш капитал – это солдаты. Другого у нас нет, – с сожалением развёл руками Меньшиков. – Наш солдат голодный, в рваной шинельке, в стоптанных сапогах. Но пока он жив – он непобедим. И стойкость его не измеришь никакой монетой.

– Сколько же нам ещё предстоит держаться? Как понять, что скоро всё закончится?

– Пока не будет взят Карс, – уверенно ответил Меньшиков. – Как только возникнет угроза удара на Константинополь со стороны Кавказа, война окончательно потеряет смысл. Не думайте, что я озвучиваю фантазии, в которые хочу верить. У меня повсюду свои люди. Даже среди высших чинов турецкой армии.

– Но почему вы не хотите дождаться конца здесь? Я прекрасно знаю князя Горчакова. Он не выдержит. Он сдаст Севастополь.

– Невозможно мне здесь остаться. Я получаю тревожные письма из Петербурга. Краббе пишет, что у меня в столице появилось много противников: Нессельроде, Киселёв, Ливен и прочие; к ним присоединился военный министр. Многие офицеры нынче приезжают в Севастополь не воевать, а побыв, получить награды – и вновь в Петербург хвастаться орденами. С такими я обхожусь жёстко и немедля отсылаю обратно. Так они прбывают в Петербург и поносят меня последними словами. Придумывают небылицы. Ден и Попов распустили сплетни по всем салонам, что я не умею обращаться с войсками. Передо мной враг замёрзший, голодный и ни на что не способный, а я не могу его взять голыми руками. Старый дурень Паскевич требует, собрать комиссию для расследования моих преступных действий. Вот так-то. Опасаюсь, чтобы эти полудурки не развязали какой-нибудь новой военной компании. Им же из Петербурга виднее. Один неверный шаг – и Россия погибла. И уверяю вас, с Горчаковым или без него, Севастополь, в любом случае, падёт.

– Но как вы можете это утверждать?

– Расскажу вам один странный случай, о котором мне написал тот же Краббе. В Инженерном училище под десятью замками, в секретном зале был сооружён подробный макет севастопольских укреплений по вашим описаниям, дорогой Тотлебен. И вдруг царю доносят, что при попустительстве коменданта замка, генерала фон Фельдмана, двое неизвестных лиц легко проникли в секретную комнату за десятью печатями и сделали зарисовки с макета. Понимаете, что это? В генеральном штабе завелись предатели. Нас с вами предали! Отечество предали! И даже сам государь не в силах их найти и наказать. Так что, никакой разницы, кто будет командовать фронтом: я или князь Горчаков. Мы уже проиграли, но проиграли малой кровью. Севастополь – это далеко не Петербург и даже не Москва. А далее всё будет завесить не от нас, а от Кавказской армии и от наших дипломатов. А моя карта уже отыграна здесь, но я нужен в другом месте.

– Спасибо за откровения, – сказал Тотлебен.

– Да, и прошу вас, Эдуард Иванович, – сказал напоследок Меньшиков. – Не распространяйтесь о том, что я вам здесь наговорил. Меньше слухов – крепче оборона.

– Ещё один вопрос, – попросил Тотлебен.

– Да, конечно, – устало произнес Меньшиков.

– Я хорошо знаю государя. И вы прекрасно его знаете. Он упрям и честолюбив. Уверен: Николай Павлович не позволит сдать Севастополь.

– Не хочу вас разочаровывать, а, тем более, пугать, Эдуард Иванович, но мир будет заключён другим государем.

– Простите, не совсем уверен, что понял вас правильно. Вернее, совсем не понял…. Каким, другим?

– Мне пора, извините! – решительно сказал князь, дав понять, что он больше не намерен продолжать беседу.

– Но погодите…..

– Додумывайте сами. Больше я вам ничего сказать не могу. Прощайте. Береги вас Бог, Эдуард Иванович.