– Подрос он, и наскучили ему небеса. Отпросился он на землю поохотиться. Бил зверей, бил птиц. Устал и решил отдохнуть на берегу Дона. И вдруг увидел он, как из воды вышла прекрасная дочь Бога Фагимасада Дидинаг. Она до того была прекрасна, что отец Фагимасад опасался за нее и прятал глубоко на дне реки. Ей прислуживали рыбы и раки, веселили существа полулюди-полущуки. Она носилась на морских конях – волнах. И только ночью ей дозволялось выходить на сушу. РаспускалаДидинаг золотые волосы и водила хоровод со степными девушками, которые днем вновь превращались в косуль. Полюбил ее с первого взгляда Таргитай и решил овладеть. Не пустил он ее обратно в воду. Стал на пути. Плакала Дидинаг, умоляла, но Таргитай ничего не мог поделать со своим сердцем. Вскоре у них родились три сына: старший Липа-ксай, средний Арпа-ксай и младший Кала-ксай. Росли они одни, так, как Таргитая наказали боги. Приковали цепями в глубокой пещере до времени. Разве можно девушку принуждать без согласия ее отца?

– Нельзя! – единодушно заорали сколоты.

– Вот так воспитывали трех братьев волки и дикие быки. Выросли они, возмужали. Но нельзя человеку уподобляться зверю. Человек – есть человек. Человек выше зверей. Волки живут с волками, шакалы – с шакалами, олени – с оленями. Но человек приручил лошадь, коров, собак… – и над всеми властвует. Скинули с неба боги золотой плуг с ярмом, секиру и чашу. И сказали братьям боги: «Кто сможет овладеть этими предметами, тот и будет править степью». Старший решил, что он сможет поднять золотые предметы. «Я самый сильный, самый смелый. Я буду править степью. Заставлю быков пахать землю. Всех врагов порублю секирой. А чашу наполню их кровью». Попытался он взять дары, но они вспыхнули ярким пламенем и обожгли ему руки. Не правильные слова сказал Липа-ксай. Тогда средний сказал: «Я буду править степью. Возьму секиру, пойду в далекие земли и приведу рабов. Они будут пахать мою землю и наполнять чашу молоком». Хотел он взять дары, но и ему они не дались. И слова Арпа-ксая не понравились Богам. Тогда младший Кала-ксай сказал: «Степью буду править я. Тебе, Липа-ксай, я дам ярмо и плуг. Паши землю и выращивай хлеб. Тебе Арпа-ксай, я передам чашу. Будешь врачевать и говорить с богами. Себе же я оставлю секиру, и буду охранять землю нашу от врагов». Подошел Кала-ксай к дарам и поднял их. Раздал он дары небесные братьям, и на том они сошлись. От Липа-ксая пошел род авхатов, те что живут по берегам рек и занимаются земледелием. От Арпа-ксая пошли жрецы и прорицатели. А от Кала-ксая произошли сколоты, воины-кочевники.

– Ясно тебе, эллин? – ухмыльнулся вождь. – А то все – Геродот… У нас своих Геродотов хватает.

Перед бугром, где сидел вождь со своим окружением, устроили состязание в борьбе. Обнаженные по пояс борцы, кидали друг друга на землю, катались в пыли, душили, заламывали руки – в общем – было весело. Зрители сомкнулись плотным кругом, кричали, хлопали в ладоши, иногда подбадривали борцов пинками.

– Где мой будин? – забеспокоился вождь. – Ведите его сюда.

Появился высокий здоровенный силач. Рыжая копна взъерошенных волос напоминала стог сена. Такая же рыжая борода обрамляла веснушчатое скуластое лицо с тяжелым подбородком и большим мясистым носом.

– Смотри, каков! – хвастался вождь перед Спитаменом. – Знаешь, где его добыл? Ходил в набег на северные земли. Туда, где деревья растут так густо, что ни проехать, ни пройти, и снежный пух вечно валит с неба. Эллинам в Ольвии понадобились рабы. Я дошел до лесных дебрей, там наткнулся на племя будинов. Представляешь, они живут в шатрах, сложенных из бревен и носят медвежьи шкуры. Все здоровые, высокие. Вот этого еле скрутили. Он выскочил на нас с дубиной. С одного удара валил всадника вместе с конем. Мне жалко было его продавать эллинам. Хотел сначала ослепить и оставить взбивать кобылье молоко. Потом передумал. Зачем такому силачу взбивать молоко? Дай, думаю, сделаю из него живого-убитого, поставлю на плече метку богини Мары, будет быков моих пасти. Так жрец Испакай наотрез отказался клеймить его. – Вождь недовольно покосился на невозмутимого энарея. – Почему – не говорит. Тогда я стал будина выставлять на праздниках бороться. Он мне уже пять кобылиц выиграл и две коровы. Никто его одолеть не может. Хорош! Подумываю отдать ему в жены одну из своих дочерей. Пусть живет свободным, нарожает мне крепких внуков. А? Лошадь ему дам, пару коров…

– Силен, – согласился Спитамен, оценивая бугристые плечи и мощные ноги борца.

– А у тебя есть достойный противник моему будину? – неожиданно спросил вождь. – Давай, выставляй своих массагетов, Спитамен-ксай.

– Уважаемый вождь, – растерялся Спитамен. – У меня только всадники. Они не умеют бороться.

– Не выкручивайся, как уж, – напирал сколот. – Воины должны быть сильными. Выставляй против будина любого. Я ставлю коня, самого лучшего из моего табуна. Давай!

Фидар, сидевший неподалеку, заметил полную растерянность на лице Спитамена, поднялся.

– Дозволь мне, уважаемый посланник из Персии встать за тебя?

– Кто это? – Заратат впился в аорса колючим взглядом.

– Мой товарищ, – ответил Спитамен. – Мы вместе служили в Персии. Он слыл лучшим борцом.

– Массагет?

– Нет. Он – аорс.

– А! – протянул вождь сколотов. – Знаю аорсов. Храбрые воины и всадники отличные. Но посмотрим, как он попробует одолеть моего будина. Что ставишь?

Спитамен с надеждой взглянул на Фидара, тот чуть заметно кивнул: не переживай. Посланник тяжело выдохнул:

– Золотые монеты из Персеполя.

– Сколько?

– Сотню.

– Покажи.

Слуга Спитамена принес изящную шкатулку резного дерева, приоткрыл крышку. Во чреве сверкнуло золото.

– Ого! – глаза вождя вспыхнули, но он тут же закапризничал: – Сотню – мало!

– Как – мало? – возмутился Спитамен. – Неужели твой конь стоит больше сотни монет? Давай так: коня против пятидесяти монет.

– Ты же сказал: сотню монет ставишь! – возмущенно напомнил вождь.

– Не стоит конь сотни монет, – не соглашался Спитамен.

– Хорошо, – сдался вождь. – Ставлю сверху дойную корову, нет – двух коров. А ты тогда добавляй свою одежду. Она мне как раз подойдет, – решил он, нагло пощупав мягкую шерстяную ткань рубахи посланника, как будто одежда – уже его. – Он ткнул локтем жреца. – Мне пойдет такой цвет?

– Сначала выиграй, – безразлично ответил энарей.

– И выиграю!

Между тем все становище шумело и кричало. Воины спорили на борцов. Фидар снял рубаху, оставаясь в одних штанах, и приготовился к схватке. Будин, как медведь тяжело пошел на него, раскрывая объятия. Они сцепились. Кости затрещали. Будин старался подмять под себя противника, но Фидар стоял крепко. Улучшив момент, он резко подсел, оторвал будина от земли и, выгнувшись, перекинул через себя. Тот носом пропахал землю. Зарычал. Тяжело поднялся. Его лицо перекосилось от злости. Кровь двумя ручейками текла из разбитого носа. Рыжие усы стали красными. С бороды свисали темные капли.

– Погоди, погоди, – уверял вождь Спитамена. – Сейчас он сломает твоего аорса. Зря тот разозлил моего будина. Теперь ему не выжить.

Рыжий здоровяк кинулся на Фидара, охватил его за пояс и, перевернув в воздухе, шмякнул о землю. Фидар крякнул. Дыхание перехватило, а в глазах запрыгали искорки. Будин прыгнул сверху, пытаясь задавить всей массой. Как не больно было Фидару, но он все же успел откатиться, и противник плюхнулся на пустое место, подняв тучу пыли. Они встали на ноги и вновь сцепились, да так, что пальцы белели, а синие жилы вздувались, как реки при паводках.

– Дави его! Дави! – кричал вожди, подскакивая на месте и размахивая кулаками. Сколоты вокруг кричали так, что уши закладывало. – Сейчас он твоему аорсу хребет сломает…

Фидар и сам почувствовал: сил надолго не хватит. Собравшись, он вывернулся из объятий будина и отпрыгнул в сторону. Хоть мгновение передышки. Но противник вновь, как медведь, двинулся на него. Фидар сделал шаг назад, еще, прикидываясь, что еле держится на ногах. Будин купился на уловку и бросился добить противника. Фидар неожиданно ринулся навстречу, глубоко присел. Будин врезался животом в плечо аорса. Фидар оторвал здоровяка от земли и перекинул через спину. Прыгнул сверху, не давая противнику опомниться. Вцепился в шею будину. Принялся душить. Они долго катались по земле, но будин так и не смог сбросить со спины Фидара. Он брыкался, хрипел, извивался, но вскоре затих. Притихли и сколоты.

– Вождь, ты проиграл, – с облегчением выдохнул Спитамен.

– Проиграл, – согласился Заратата и зло сплюнул.

Фидар расцепил объятия. Перевернул Будина на спину. Тот не дышал. Глаза его закатились. Из-под полуприкрытых век виднелись только покрасневшие белки. Фидар со всей силы кулаком ударил его в грудь. Поверженный противник икнул, хрипло вздохнул и застонал.

– Зачем! – закричал гневно вождь. – Зачем ты оживил эту собаку? Я двух коров проиграл. Коня проиграл… Сожгу его живьем.

– Эй! Ты хотел недавно его женить на своей дочери, – с усмешкой напомнил жрец.

– Я на шакале степном ее лучше женю! Двух коров! Коня…, – сокрушался вождь.

Фидар опустился на свое место в кругу. Воины, что ставили на него, поздравляли аорса, протягивали чаши с вином.

– Постой, постой, – встрепенулся вождь, сощурив глаза. – Что у тебя на плече? Покажи! Обман! Обман! – закричал он. – У него метка смерти. Он – живой–убитый. Он нечестно выиграл бой. Ему помогала Мара.

Все тут же шарахнулись в стороны от Фидара, как от чумного. А вождь уже набросился на Спитамена:

– Как ты смел против моего будина выставлять покойника?

– Какой же он покойник, – пожал плечами посланник. – Живой он.

– Но у него метка смерти. Я правильно говорю? – повернулся он к жрецу.

Энарей усмехнулся и спокойно ответил:

– Что ты шум поднял, как утка в камышах, когда ее лиса за хвост схватила? А если это сам Собиратель Черепов⁵⁹? Ты тоже скажешь, что он не честно поступил?

– Язык у тебя отсохнет такое говорить! Савр, защити нас! – замахал руками вождь, округлив глаза от ужаса.

– Эй, герой, – обратился жрец к аорсу. – Откуда у тебя метка Мары?

– Языги заклеймили в городе своем.

– Так это на той стороне Дона? – уточнил жрец.

– Да. Но я добыл свободу в честном бою и переплыл Дон.

– Слышал? – повернулся жрец к вождю сколотов. – Он Дон переплыл, так что эта метка не имеет силы. На том берегу он живой-убитый, а здесь – вольный ксай.

– Почему ты против меня суд ведешь? – возмутился вождь. – Ты меня должен поддерживать.

– А ты хочешь от побережья моря до Дона прослыть слугой Жадобы?⁶⁰

– Нет! – тут же согласился вождь. – Я честный и справедливый. – Кивнул Спитамену. – Выбирай коня и коров. А этого, – он презрительно ткнул пальцем в будина, – я заставлю с медведем бороться. Посмотрим, кто кому хребет переломит.

– Фидар, – позвал посланник друга. – Я отдаю тебе добычу. Ты честно ее заслужил. Теперь у тебя есть еще один конь и две коровы.

– Дозволь, – Фидар тяжело поднялся. – Дозволь благородный вождь Заратата-ксай, эту победу посвятить тебе. Я хочу выигранного коня подарить великому вождю сколотов.

Воины одобрительно загудели.

– Принимаю! – Заратата расцвел от гордости. – Ты поступаешь благородно, как настоящий ксай.

– И еще позволь попросить?

– Проси, – важно вздернул бороду вождь.

– Не согласишься ли двух коров обменять на будина. Коровы мне ни к чему. Становища у меня своего нет, а хороший оруженосец не помешал бы.

Вождь задумался, но жрец посоветовал:

– Соглашайся. Все равно, теперь замучаешь пленника до смерти. От двух коров больше выгоды.

– Забирай, – согласился вождь, – Но спрячь его куда-нибудь подальше, чтобы он на глаза мне не попался, не гневил меня!

Закуска поспела. Из пышущей жаром ямы достали бычий желудок, внутри которого томилось мясо. Слуги вывалили мясо в большой медный котел. Ручки у котла в виде скачущих коней. Угощение поднесли вождю. Он первый выбрил себе кусок пожирнее. Потом позволил посланнику из Персии угоститься. После обносили воинов.

Вдруг в становище поднялся шум. Воины вскочили с мест и поспешили на крики.

– Что там еще произошло? – недовольно спросил вождь у одного из слуг.

– Языги с того берега. Двое. Хотят тебя видеть.

– Кто такие?

– Ксаи из города Артар.

– Так чего их не пускают? Пусть идут к нашему кругу, – разрешил вождь.

Показался отряд всадников. Впереди скакали двое воинов в чешуйчатых металлических латах. На головах их коней красовались шлемы с позолоченными оленьими рогами. Следом еще человек двадцать всадников. Но те – роксоланы. Исмен, увидев их, пробрался к Фидару и шепнул: «Они!».