Цитаты из книги «Говорю от имени мёртвых»

за время работы ракетного двигателя. – Что-то такое мы и ожидали, – признался Иван Иванович, – но спасибо, что указали место. Это существенно облегчило работу нашим пилотам. Теперь вы понимаете, что мы не просто так хотели лететь разными бортами? – Понимаю, но мы со Светланой всегда будем вместе! – несколько пафосно, но от души ответил я. – Кстати, если это потешит ваше самолюбие, все десять ракет были нацелены в тот вертолет, в который вы отказались садиться. Не подскажете, в чём секрет? – Не подскажу, сам не знаю, – уклонился я от прямого ответа. – Было дурное предчувствие! Сейчас его нет! Тревога пропала, на душе полегчало, кто-то или что-то, предупреждающее меня, успокоилось. Мне казалось, что я знаю, кто это был. Ведь именно они не пустили меня тогда на квартиру, где Иван Иванович устроил засаду. Пусть они не знали о целях его визита, но они тревожились обо мне, и эта тревога передалась мне тогда точно также! Не ожидал, если честно, столь трогательной заботы от тех, кого уже и на свете нет. Расчувствовавшись и едва не всплакнув от благодарности, я пропустил существенное изменение ситуации. Наш вертолет стремительно набирал скорость и высоту, уходя от двух других наших же вертолетов, пытающихся сбить его тараном. Учитывая сходные характеристики машин, у них это может получиться. Что за канитель опять, не могли же пилотов подменить прямо в полёте! – Захват! Их захватили с земли! – орал куратор, прижавшись вплотную к пилоту. – Я держу экран для нашего пилота, а ты давай к любому другому со своим напарником, как будешь готов, я подключусь! Ёшкин кот, да когда же у вас для нас сюрпризы закончатся? Ерохи-и-и-и-н! И снова в бой, снова несёмся, как угорелые, садимся на хвост одному из бортов и якоримся прямо у головы пилота. Нет, тут не до Ивана Ивановича, если он отпустит наш борт, нам всем хана. Так, строим свою защиту! Беру энергию по максимуму и вливаю её тонкой струйкой по каналу, связывающему меня с Ерохиным. Блин, как медленно-то! Всё равно, что сравнивать интернет по древнему модему с оптоволокном – мегатонны энергии пытаются протиснуться в иголочное ушко, норовя взорвать его к ядреной фене. А взрывать нам не нужно, нам этот канал жизненно важен, как блокадному Ленинграду Дорога жизни. Секунды кажутся вечностью, но шаг за шагом я отвоёвываю пространство около пилота, отжимая чьё-то мечущееся в поисках прорех чужое сознание. Врезать бы тебе сейчас, да не до этого! Есть! Вертолет резко меняет курс, уходя в сторону. Пилот ошалело смотрит на картинку перед собой, не понимая, что происходит в небе. С кем бороться, кто враг? – Скажите пилоту, что борт 373 свободен, пусть выходит с ним на связь! Так, как же нам спасти следующий борт, не могу же я разорваться! Кто-то

Мы вот здесь! Прикинув контуры лесных массивов, я достаточно быстро нашёл характерный скальный массив, возле которого свалилась машина. – Хорошо, о нём позаботятся, а мы с вами уходим на точку подскока, – сообщил он после небольшой паузы. – Придется пару километров пробежаться по тайге, но тропа есть, – успокоил он. – Почему нельзя забрать прямо отсюда? – Потому что нельзя, потому что этого объекта нет ни для кого. Мы просто люди, которых забросили в тайгу со спецзаданием. Теперь нас забирают. – Зачем столько машин? Достаточно было одного борта! – Все полетим разными бортами, для безопасности, – осторожно пояснил куратор, проверяя нашу реакцию. – Вы можете хоть пешком идти, а мы со Светланой летим одним бортом и точка, иначе я с места не сдвинусь, – наотрез отказался я. Опять игра в заложников, как же они примитивно устроены, что бандиты, что представители самой высокой власти – человеком можно управлять, если есть стимул. Лучший стимул – заложник! – Хорошо, Михаил Григорьевич, вы полетите одним бортом, но не рекомендую в дальнейшем проверять степень нашей лояльности к вам, – в коротком мысленном сеансе связи он, похоже, получил разгоняй за слабое подчинение контингента. – Ещё раз подчеркну, вы лучший, но только на текущий момент, и вы не один с такими возможностями. Да пусть его хоть вовсе уволят, мне лично это совершенно безразлично. Лучший вариант для нас со Светланой – исчезнуть по пути и раствориться на просторах России, получив новые документы. Но пока это лишь мечты, грозящие стать неисполнимыми. Наверняка после этого происшествия будет усилен контроль и охрана. Слишком высокие ставки в игре, для которой мы всего лишь пешки. К тому же он обещал помочь с вопросом реинкарнации Машки. Пусть я буду сто раз чистоплюй, но иногда своя рубашка действительно ближе к телу. Тропа оказалась звериной, но это всё равно лучше, чем переть через бурелом. Хорошо хоть вещей минимум, не требуется тащить рюкзаки со снаряжением и едой на неделю, как бывало в походах. Можно сказать, пешая прогулка, если бы не постоянное ощущение опасности, возникшее, как только я увидел те вертолёты. Теперь сказано, что это наши, их можно не бояться, они наша защита, а тревога не проходит, словно есть нечто, напрямую с ними связанное, угрожающее нашей жизни. На большой поляне расположились три вертолета, четвёртый, по всей видимости, сразу ушёл на поиски «чёрного ящика». Никто не кинулся нам навстречу, как это показывают в кино. Иван Иванович махнул нам садиться в средний, но меня не пускала к нему некая странная сила – не хочу идти и всё тут! – Мы полетим на этом, – указал я на стоящий справа.

пошаривая прожекторами по контрольно-следовой полосе и баракам. Цивилизация, блин! С другой стороны зона – это дороги, связь, люди, то есть помереть не дадут, но и свободы не дождёшься. И кто знает, кому они подчиняются, в чью властную группировку входят их начальники, какой они получат приказ относительно нас? Нам сейчас дикая тайга намного безопаснее цивилизации. С медведем мы поладим, а вот с волками в чиновничьих шкурах вряд ли. У них свой интерес и не в словах, а в денежном выражении – кто платит, тот и музыку заказывает. Так, а это что такое летит? Не по нашу ли душу? Четыре военных вертолета стремительно неслись мне навстречу, направляясь в сторону точки падения машины, на которой мы спаслись от погони. Накаркал, пора срочно будить всех и снова готовиться к побегу. Правда, на этот раз в нашем распоряжении нет даже ассенизационной бочки. Никогда бы не подумал, что меня может расстроить подобный факт. * * * Растолкав ничего не понимающую Светку, отправился будить куратора. – Хорошо, что вы уже встали, – обрадовался он, – не хотел вас будить, но нам пора. Не мне одному не спится по ночам, этот тоже сидит за столом с кружкой кофе, что-то разглядывая на карте. – Там вертолеты летят в нашу сторону, они могли засечь маяк «черного ящика» упавшего вертолета, – поспешил поделиться я свежими сведениями. – Да, кстати, он упал километрах в тридцати отсюда. Топливо закончилось, скорее всего. – Чёрт, не подумал об этом, – куратор даже расстроился немного, но не надолго. – Вертолеты летят за нами, поэтому собирайтесь и уходим на точку посадки. В кают-компанию вошла заспанная зевающая Светка, щурясь от яркого света. – Поесть-то хоть успеем? – Вряд ли, – не стал обнадёживать куратор. – Быстро оправиться, умыться, нарубить бутербродов. Одевайтесь в эти комбезы и обязательно маски на лицо. Вас никто не должен видеть и тем более опознать! Через полчаса мы были готовы к отправке хоть на Луну, главное, чтобы бутербродов хватило. Говорят, что боевая обстановка мобилизует человека, делает более собранным, подтянутым, быстрым, но мне больше всего на свете хотелось забраться в ещё большую глушь и забиться в берлогу месяца на два-три, чтобы забыть напрочь про всю эту суету с переселением душ. – Где, вы говорите, находится вертолёт? – куратор пригласил меня к карте.

не связанные между собой факты и события, собранные воедино и подвергнутые препарированию опытным аналитиком, могут дать совершенно непредсказуемые выводы. Хотя, верно и обратное, сколько дурака не корми фактами, он будет тупо следовать установкам, полученным извне. – Андрей Иванович, можно вас ещё побеспокоить? – Михаил Григорьевич, вы совершенно точно не отрываете меня от работы, – тотчас отозвался Ерохин. – Полетаем? – Не могу не согласиться, – пошутил он, явно довольный сделанным предложением. По всей видимости, скука иного мира – это самый страшный ад для души, не получившей воплощения. Заняться нечем, напиться нельзя, да и перекусить от нечего делать не получится – пребывай себе в прострации, ожидая вызова иных сил. Облёт решил произвести по расширяющейся спирали, чтобы максимально охватить окрестности, не пропустив ничего важного. Хотелось определиться, где мы находимся, а для этого вполне подойдут указатели на дорогах, которые ещё нужно отыскать. Первым обнаружился вертолет, рухнувший в тайгу километров за тридцать от нашего убежища. Судя по отсутствию следов пламени, он тупо выработал запас топлива и упал отвесно вниз. Мне лично даже в голову не пришло поинтересоваться, сколько там горючки в баках, да и не смыслю я ничего в его приборах. Иван Иванович, вполне вероятно, был слишком озабочен контролем пилота, чтобы заморачиваться на такие вопросы. Мы и только мы виноваты в его гибели. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что перед этим они вполне активно старались убить нас. Так что ему просто не повезло. Другое дело, что такая техника обязательно имеет «черный ящик» с маячком, по которому его будут искать. Так что вопрос нескольких часов, когда поисковая бригада поймает сигнал, и спецы прибудут на место. Сколько-то времени им понадобится на расшифровку записей «чёрного ящика», но и ежу понятно, что после этого восстановить на карте его маршрут дело пары минут. Включая и посадку, которая точно укажет, где именно мы прячемся, как свиньи в берлоге. Тридцать километров по ночной тайге – это не прогулка по бульвару, нам не успеть погасить сигнал. Поэтому спать снова не получится, нужно будить куратора, пусть решает вопрос по своим каналам, если кто-то заинтересован в нас по-прежнему. Продолжаю раскручивать спираль, удивляясь, сколь огромной может быть безлюдная тайга в этих краях. В моих представлениях Урал – край сплошных заводов, шахт, горящих мартеновских и доменных печей, громыхающих прокатных станов, денно и нощно кующих щит Родины. А тут безбрежное море нетронутых лесов, гор, рек и озёр. Ага, первые вехи цивилизации!!! Ура! И что это? Хм, мирно спящая зона с однотипными бараками, окруженная забором и колючей проволокой. На вышках не спят охранники, изредка

пусть он останется для неё всего лишь сном, а не событием, которое она всю жизнь потом будет связывать с нами. Посмотрите на людей рядом с вами, представьте, что они были по уши в этой ароматной субстанции, захочется сразу отодвинуться подальше? Вот-вот! – Ну, как я понимаю, вы живы и здоровы, – уточнила она, отчаянно зевая. – Да, хотя всё это может быть ненадолго. – Опять в переплёт попали? – тотчас же озаботилась она. – Чем можем помочь? Если нужно, я Курбатова разбужу, нечего ему дрыхнуть тут под боком без толку! Приятно слышать, что кому-то ты мил не за свои способности, но чем они могут сейчас помочь? Разве что свечку в храме поставить за здоровье рабов божьих Михаила и Светланы. – Пусть спит, – милостиво разрешил я, – у нас сейчас всё спокойно. О нас заботится государство, – видимо, я сказал это слишком иронично. – Надеюсь, вы не тюрьме? – иногда нужно думать, когда шутишь, тем более с не проснувшейся женщиной. – Нет, но свидания нам точно запрещены, – поспешил оправдаться я. – Мы тут выбрались на федеральный уровень, поэтому проблемы выросли вместе с нами. Сидим в убежище, ждём неизвестно чего. Барин придет, барин всё разрулит, а пока сидим под землёй в каком-то бункере. – Интересное у вас повышение по службе с заглублением под землю, – усмехнулась Алиса. – Если надумаешь чего, связывайся. Ты же знаешь, я поддержу любой кипиш, если он касается тебя. Почти признание в любви, хотя, оно так и есть. Но мы же договорились – друзья и ничего больше! – Хорошо, Алиска! Спасибо за моральную поддержку! Паше передавай привет, как проснётся! Если в твою светлую голову придут умные мысли, делись – обсудим! Не знаю, как это «разорвать телепатический канал»? Трубку не положишь, кнопку отбоя не нажмешь, просто перестаешь прислушиваться что ли, как бы отвлекаешься от одного разговора и сосредотачиваешься на другом. Может быть потом, в будущем, которое, надеюсь, у нас будет, меня научат этому простому искусству, но пока я чувствовал Алису так, словно она была совсем рядом. Без слов, без эмоций, без образов – только ощущение постоянной связи. Не зря же она видела во сне то, что происходило с нами наяву. Пусть не сразу, не час в час, её канал тоже не работает на постоянную связь – уснула, ослабли внешние раздражители, поймала мою волну и начала считывать самые сильные переживания, воспринимая их, как сон. Хитрая штука – телепатия! Разговор с Алисой не принёс успокоения, только ещё больше разбередил душу. Терпеть ненавижу пассивно сидеть, не имея полной информации о ситуации. Мозг аналитика – это печка, которую топят фактами, а отдает она «тепло», то есть полезные выводы. Иногда, казалось бы, совершенно

устранить одного-двух никому неизвестных людей, никто не станет. – Долго мы тут пробудем? – спросила Светлана после сытного ужина. – Нам устраиваться основательно или утром снова в дорогу? – Пока не сообщат, что делать дальше, сидим здесь, – пожав плечами, ответил Иван Иванович. – Сообщат? – меня удивил ответ куратора. – Здесь работает телефон? Если нет, то радиостанцию легко запеленговать! Это безопасно? – Нет, телефоны в тайге не работают, во-вторых, радиосвязь всякая бывает, сейчас не прошлый век, а самое главное, что вся связь здесь, – с ироничной улыбкой он постучал пальцем по лбу. – Всё безопасно, отдыхайте, устраивайтесь, как вам удобно, счёт за гостиницу никто не выставит. Превратив стандартный отсек в подобие уютного семейного гнёздышка, мы завалились спать. Не в первый раз завидую Светлане, что бы не происходило, она моментально засыпает, если для этого есть возможность. А я лежу полный мыслей и переживаний, думаю всякие гадости и страдаю от невозможности как-то повлиять на бытие во вселенском масштабе. Размышляя о странностях ушедшего дня, я споткнулся о смысл, сказанного куратором. Интересно получается – на предыдущей базе не было никакой возможности ментальной связи, мои попытки связаться с Алисой закончились провалом. Что-то окружало поместье со всех сторон огромным куполом, препятствуя проникновению через него любых мыслей. Сейчас Иван Иванович ждёт именно ментальный приказ, значит… – Алиса, ты меня слышишь? – что было сил мысленно «заорал» я, даже не представляя, на какое расстояние хватит моей энергии. – Сдурел? Зачем так орать? Ты, вообще, знаешь, который сейчас час, идиот? – в голосе не проснувшейся Алисы не было теплоты и нежности. Хотя, честно говоря, если у вас спящего заорут дико над самым ухом, что вы сделаете с шутником? Поэтому вполне справедливое определение в мой адрес. – Уф, извини, не был уверен, что ты меня услышишь, – радуясь, как щенок появлению хозяина, ответил я. – Кстати, а сколько у вас времени? – Полночь уже, а что? – У нас тут только темнеть начало, стало быть разница часа в два-три в сторону Москвы. Где-то на Урале, скорее всего. Как вы там? Как Курбатов? Как дети? Как ты? – Блин, дай хоть глаза продрать, Миша! – взмолилась Алиска. – Такой сон снился шикарный, словно я лечу на вертолете над тайгой – красотища! И тут ты врываешься! – Алиска, это не сон, ты зацепилась за меня во сне, это мы как раз летели на вертолете и над тайгой, – пояснил я. – Так что ты почти в курсе наших приключений. Естественно, я не стал уточнять, снился ли ей сон про плавание в дерьме

Формально это как разговор – с одной стороны куратор, с другой Ерохин. Но Ивану Ивановичу нужно пройти по этой связующей ниточке, как канатоходцу над пропастью, чтобы стать нашим оружием. Обнаружить вертолет не составило труда, он летел строго по руслу реки, в поисках любых средств передвижения, на которых могут удирать беглецы. Теперь самое сложное – Иван Иванович должен применить способность внушения дистанционно, через канал связи с Ерохиным. Медленно, очень медленно пилот начал подчиняться мысленным указаниям куратора, развернув птичку в обратную сторону. Вертолет сильно качнулся из стороны в сторону, стрелок и наблюдатель вывалились за борт, но один из них повис на страховочном поясе, явно будучи более других озабоченным собственной безопасностью. Пилот зафиксировал управление, встал со своего места и обрезал ножом страховку, делая всё это с совершенно бесстрастным выражением лица. Ребята тренированные, выплывут, тем более, что вода тёплая, а течение не шибко сильное. Как-нибудь справятся, тем более, что поисковые отряды идут в их сторону. Соглашусь с Иваном Ивановичем, нам сейчас не до человеколюбия, себя бы спасти! Прибыв в место назначения, первым делом стёрли маршрут из навигатора вертолета и отправили его по извилистому маршруту перпендикулярно вектору подлёта к убежищу. Пусть потом вычисляют по расходу топлива, где он мог сбросить пассажиров – армии не хватит нас разыскать по таким расплывчатым данным. * * * В отличие от предыдущего места нашего пребывания убежище оказалось совершенно безлюдным. Обнаружить его с воздуха, если не знаешь точно координаты, практически невозможно – раскинувшаяся над ним маскировочная сеть из жесткого и прочного материала, имитировала голую сопку, поросшую редким кустарником. Мелкие зверьки даже бегали по ней, подтверждая внешнему наблюдателю естественность происхождения «сопки». Собственно убежище размещалось под землёй, имело несколько этажей, автономное электропитание, подачу воды из скважины. И огромный запас продуктов! Не знаю, на кого оно рассчитано, но несколько десятков человек тут могли вполне комфортно прожить пару лет. Не удивлюсь, если в дополнение ко всему тут есть хранилище кислорода и системы очистки воздуха, забираемого извне. Уж очень всё это походит на бункер последнего дня для лиц, особо приближённых к вершине власти. Сколько таких бункеров раскидано по стране, можно лишь гадать, на данный момент для нас важно лишь, что мы в безопасности, причём абсолютной. Потому что перекрытие выдержит прямое попадание ядерной бомбы, хотя и не устоит от специальных бомб, предназначенных как раз для проникновения в подобные убежища. Но тратить их для того, чтобы

что я бросаю любопытные взгляды в сторону машины. – Он не запомнит ни нас, ни этой поездки. Его маршрут вполне обычный, поэтому ни у кого подозрений вызвать не может. Сейчас я отправлю его дальше, и мы перейдём ко второй фазе операции спасения. Река – удивительное творение природы! Нескончаемые потоки чистой воды, бегущие тысячи километров через всю страну – это идеальные транспортные артерии, а в некоторых частях страны и единственный способ добраться из точки А в точку Б. Летом по воде, зимой по льду. Сейчас мы сплавляемся на катамаране, заботливо припрятанном именно в том месте, где расстались с машиной. Благодать! Красота-то какая вокруг! Райское местечко, если не вспоминать, что сейчас по нашему следу несутся сотни обученных спецов. – К берегу! Гребём все разом, быстро-быстро, – заорал куратор, хватаясь за весло. – Вертолёт, мать иху! Совершенно выдохнувшись, мы успели загнать катамаран под свисающие с берега плакучие ивы раньше, чем вертолёт вылетел из-за излучины реки. Послышался звук, похожий на стрёкот швейной машинки, и вокруг нас вода забурлила от множества попаданий. Перестраховываются – все укромные места не посмотришь, но на всякий случай стоит обстрелять. То есть приказа «брать живыми» нет, это как-то не радует. Неприятно быть ценной игрушкой, меняющей хозяев, но ещё неприятнее, когда твоя ценность равна нулю и стоит задача уничтожить игрушку. – Честно говоря, я в затруднении, – признался куратор. – Очень надеялся, что в этом направлении они пойдут в последнюю очередь и просчитался. Рекой мы дальше передвигаться не можем, а пешком триста километров по тайге не пройдём. Хуже всего, мы не знаем, куда направлены поисковые отряды. Посмотреть не проблема, вспомнилось, как мы с Ерохиным лихо обследовали окрестности, работая в паре. Но что это нам даёт? Узнаем мы, куда они направлены, как это нам поможет преодолеть триста километров? Сапогов-скороходом у нас нет, ковра-самолёта тоже… хотя… а что это только что улетело дальше по реке? Чем не ковёр-самолёт? Если выбирать не из чего, бери первое, что под руку попало, вдруг это волшебная палочка? – Есть предложение, Иван Иванович, но я так никогда не делал. Понадобится ваша помощь. Если всё получится, будет у нас личный вертолёт, – пообещал я, очень надеясь на удачу. Что-то подсказывало, что задуманное мне вполне по силам. Нужно-то всего ничего – захватить управление вертолетом, вернуть его к нам, посадить, а потом, выбросив команду, отправиться к тому месту, где, по словам куратора, есть надежное убежище. – Андрей Иванович! – позвал я старого знакомого. – Есть работа! Зацепиться за душу Ерохина и воспарить над рекой не представило труда – сделав что-то однажды, я с легкостью повторял то же самое. Сложнее было организовать проникающее взаимодействие с Иваном Ивановичем.

Выяснять причины – терять время, если куратор считает, что нам нужно спешить, лучше так и делать, потому что жизнь важнее причин, по которым её можно потерять. Хватаем документы, деньги, оставшиеся от прошлой эскапады, на всякий случай куртку. Одеваемся как для лесного путешествия, не очень представляя, что нас ждет дальше. Очевидно, что не прогулка по реке, раз уж все двери на замок. – Можете сказать, что произошло, – спрашиваю, пока мы спешно спускаемся в подвал дома. – Интриги, политические игры, конкурентная борьба, – отрывисто поясняет куратор на ходу. – Наши успехи стали предметом борьбы между группировками. – И что, уходим через канализацию? – с сарказмом поинтересовался я. – Зачем? Это же спецобъект, со всеми удобствами – на машине, – ответил куратор, ухмыльнувшись неведомо чему. Через подвал мы попали в длинный коридор со множеством дверей, закрывающихся за нашими спинами. В конце пути нас действительно ждала машина, но со специфической надписью «Водоотведение и канализация». – Дальше придется немного потерпеть, другого пути сейчас нет. Натягивайте эти костюмы, вещи в прорезиненные мешки и прочно завязывайте, на голову шлемы. У вас автономный костюм, кислорода хватит часа на четыре, нам нужно от силы полчаса, чтобы выйти из опасной зоны. Одевайтесь, залезайте и не особенно приглядывайтесь к содержимому – именно оно сейчас спасёт наши жизни. В случае опасности погружаетесь с головой! Вот так всегда – кто-то из грязи в князи, а кому-то из князей прямиком в дерьмо, да ещё с головой. Мне бы сейчас вернуться немного назад в прошлое, дать бы самому себе по башке, чтобы выбить дурь и жить спокойно. Но история, блин, не терпит сослагательного наклонения. Короче, что в воду упало, то пропало! Дважды нашу машину останавливали, допрашивали водителя, открывали люк и даже светили фонарем, пытаясь что-то разглядеть в смрадных глубинах. Терпения хватало секунд на пятнадцать, потом люк с грохотом захлопывался и мы следовали дальше под удаляющийся мат в адрес тех, кто приказал проверять все машины без исключения. Прошло гораздо больше, чем полчаса, но наконец, машина остановилась и в открытый люк нам крикнули «Вылезай, приехали!» Мы оказались на берегу реки! Если вы с головы до ног в дерьме, тогда вам станет понятно, какое это наслаждение окунуться с головой в прозрачную чистую воду, уносящую с течением всё, что забилось в каждую складочку прорезиненного костюма. Водитель стоял возле машины, и вид его был крайне странный – словно статуя с застывшим взглядом. Он совершенно не реагировал ни на ветер, ни на солнце, тупо ожидая окончания наших водных процедур. – Водитель левый, он под внушением, – пояснил Иван Иванович, заметив

всеобщего обсуждения – враг народа, к стенке и все дела. Кому надо, поймёт, кого не касается, живёт своей счастливой жизнью. С моей точки зрения гласность пробудила монстра, который сожрал остатки свободы. Всеобщая болтливость и безнаказанность – вот, что разрушает государства и уничтожает народы. А коррупция, она же в природе человека – быть при хлебе и себе куска не оторвать? – Тогда почему бы не узаконить коррупцию? Не ввести налог на взятки? Если это не противоречит человеческой природе, так разрешите её законодательно, установите нормы, правила, ставки налогов, контролирующие органы и тому подобное. – А вы знаете, Михаил Григорьевич, такие мыслишки периодически всплывают среди наших законодателей, но пока стесняются что ли, – куратора развеселило моё предложение. – Но, согласитесь, это вне рамок решаемых нами задач! Давайте выпьем за вас, вашу гениальность и наш общий успех! И пора на боковую, а то я как-то перенервничал сегодня! * * * А я-то считаю себя венцом Творения, эдакой жемчужиной, исключительным бриллиантом на фоне обычных людей, не обладающих способностями. Горжусь собой, надуваюсь, как индюк от гордости и важности. Но может ли лабораторная крыса гордиться достижениями и способностями, если всё это следствие препаратов и экспериментов людей, бесстрастно подвергающих тысячи и тысячи подобных тебе крыс различным опасностям, чтобы убедиться в своих идеях, предположениях. Умрёт одна, сто или тысяча крыс, какая разница? Главное – получить новое, полезное для человечества знание, лекарство, способность. Можно даже сфотографироваться с самой выдающейся крысой перед тем, как отправить её в топку, где утилизируются экспериментальные образцы. Эту серию мы отработали, закажите ещё партию крыс и измените условия эксперимента! Человечество не может ждать! Всё, крыса, хватит заниматься самоедством! Пора спать! Тебя ждут великие дела и вкусная кормёжка! * * * Утром нас никто не разбудил, не побеспокоил, не вызвал срочно на работу – про нас словно забыли. Завтрак ждал на столе, чистая выглаженная одежда висела на вешалках, вычищенная до блеска обувь приглашала на прогулку. И тишина. И никого. Надеюсь, тут хоть кто-то остался? Мы перетащили тарелки и стаканы на веранду, с которой открывался великолепный вид на утренний пруд. Ветра практически не было, изредка зеркальная гладь воды подергивалась рябью. Ярко-голубое небо казалось бесконечным, а утреннее солнце безукоризненно чистым и свежим, словно те же люди, что почистили нашу одежду, заботливо протёрли и его чистой тряпочкой. Утренняя свежесть пьянила, как молодое вино. Мы пили чай и наслаждались покоем.