Выехали с восходом солнца. Небо было безоблачным и обещало жаркий июльский день. Улицы и тротуары города были еще пустынные, только в районе автовокзала появились люди, торопящиеся на первые автобусы.
Позади – две бессонные ночи и день, полный беготни. Хотелось все предусмотреть, чтобы не забыть какую-то мелочь и не возвращаться, а также расчеты с комбинатом, метания по учреждениям и магазинам.
Быстро выскочили на загородное шоссе и помчались на юг. Помчались – громко сказано, так как шоссейное покрытие оставляло желать лучшего. Постоянные выбоины, заплатки и неровности не позволяли развить скорость выше восьмидесяти километров в час. Многочисленные придорожные деревни, сменялись засеянными полями, лесными массивами или перелесками. Минут через сорок Олег махнул рукой в сторону:
– Вон центральное село колхоза. Там сельсовет, колхозное правление, клуб со спортзалом, школа, лесопилка и прочая цивилизация. Любка в свое время десять лет в эту школу бегала.
Промелькнул информационный знак со стрелкой «Константиново» с табличкой «500 м», и съезд на когда-то асфальтированную дорогу, протянувшуюся среди полей, засеянных какими-то злаками. За полями виднелись крыши домов среди деревьев.
– Председательствует тут уже много лет Петр Прокофьевич, хозяйственный мужик, коммунист старой закалки – только за счет его активности колхоз сохранился. Даже название почти не изменилось – Товарищество чего-то там «Колхоз «Заветы Ильича», – продолжил.
Через несколько километров мой штурман опять встрепенулся:
– Вот и наш поворот!
Свернул на хорошо засыпанную песком и наезженную дорогу, которая тоже вилась среди засеянных полей к дальним холмам, заросшими деревьями, но домов не было видно, только на существующую деревню намекала черточка колокольни, возвышающаяся над кронами.
– Что-то далеко твоей Любке в школу приходилось бегать, – отметил.
– Между селами есть старая дорога, только непроходимая для транспорта. По ней ближе. Мост через овраг в советское время так и не отремонтировали, а сейчас и подавно не до него! – пояснил.
Тем временем показались строения на холме.
– Нам сразу налево, – скомандовал Олег перед поворотом в переулок.
Никогда такого не видел – посередине широкой деревенской улицы тянулась цепь прудов.
– Зачем эти пруды? – поинтересовался, проезжая по едва заметной колее вдоль левого ряда деревенских домов.
– Спросишь у местных, – отговорился.
Оказалось, что не все знает обычно всезнающий друг.
– Вон, правь к тому дому, – показал на самый красивый теремок в ряду обычных деревенских домов.
Дом был украшен умелой затейливой резьбой – резные наличнику, ставни окон, деревянная вязь под скатами крыши. Низ дома покрашен в красный цвет, стены – синим, а затейливые украшения – белой краской.
– Красиво, – покачал головой, вылезая из машины, только вблизи стало заметно, что все требует новой покраски.
– Тесть знатный столяр и плотник, – пояснил Олег и похромал к крыльцу.
– Хозяева! Гостей принимайте! – забарабанил в соседнее с крыльцом высокое окно.
– Олежка! – первым выскочил из дома невысокий мужичонка неопределенного возраста и обнял гостя.
– Ты надолго или как? – поинтересовался.
Следом на крыльце появилась дородная женщина лет шестидесяти на голову выше супруга. Теперь понял, в кого пошла Люба – жена Олега. Женщины были удивительно похожи, только с разницей лет в тридцать.
– Здравствуй, Олежка! – отстранила супруга и обняла зятя. – А внучку не привез? – выглянула из-за его плеча.
– Нет, – смутился он. – Любка обещала сама приехать в августе, если с отпуском получится, тогда и дочь привезет. Зато я вам постояльцев привез! Приютите?
– Мы гостям всегда рады! – отозвался хозяин. – Живите, скока хотите, места много, – обошел зятя и протянул мне мозолистую руку.
– Василий Дмитриевич или можете звать, как все – Митрич, – представился.
Пожал его ладонь, удивительно крупную для его роста.
– Андрей!
– А тебя как звать парень? – спросил он, протягивая ладонь Мишке, стоящему за моей спиной.
– Миша! – смущенно протянул тот свою ладошку.
– Бабка! Все дела в сторону! Накрывай на стол – у нас гости! – аккуратно пожал ладошку пацана и радостный повернулся к жене.
– Зовите меня баба Тоня, – представилась женщина и вздохнула. – Проходите в дом, нечего стоять на улице, – и первой пошла в дом, чего-то бормоча под нос.
– Да! Давайте в дом проходьте, – засуетился хозяин, – скучает по внучке, – пояснил бабкино поведение. – Ничё, отойдет, – заверил, вопросительно глядя на нас. – Чичас отметим ваш приезд! – загорелся.
– Другой бы спорил! – подхватил Олег. – Мишка! Цел наш гостинец? – обратился к мальчишке, рядом с которым на заднем сиденье всю дорогу находилась сумка с водкой, пивом и вином.
– Ты уже без костылей ходишь? – кивнул дел на палку.
– Вот, благодаря ему, – ответил друг, кивая на меня.
Олег уже несколько недель, как отложил свои костыли и до магазина ходил с палочкой, а по квартире на своих двоих.
– Доставай наши вещи, – кивнул пацану.
– Все? – уточнил Мишка, глядя на меня.
– Свои все и мою сумку.
При входе в дом, огляделся. Светло, просторно, чисто. На стене многочисленные фотографии, часы с гирьками на цепочках, на полу домотканые половики. Постель и горка подушек накрыта ажурным белым покрывалом. Вся мебель, похоже, сделана умелыми руками Митрича. Черно-белый телевизор тоже накрыт самодельной ажурной белой накидкой. Белая печь частично отгораживает кухню, откуда доносятся звуки радио. Другой проход с занавесками вел в другую комнату или комнаты.
– Можете расположиться в дочкиной светлице, – сообщила хозяйка, кивая на проход, – а хотите, можете жить в другом доме. Остался от родителей. Я там Любушку родила, – отвернулась.
– Дом далеко? – заинтересовался.
– Вон, на той стороне, – махнула рукой на окна. – Только там не прибрано, надо проветрить, просушить и постель приготовить.
– Здеся живите, там и ремонт треба, – вступил в разговор хозяин, вертя в руках бутылку водки.
Казалось, не будь нас, то он моментом вскрыл ее и приложился, утоляя жажду.
– Оставь в покое бутылку, Ирод, лучше посуду неси, завтракать будем, – повысила голос хозяйка.
– Вы чем, Андрей занимаетесь, – поинтересовалась, ловко собирая на стол.
– Служил, работал, сейчас хочу отдохнуть от городского шума, – отговорился, не вдаваясь в подробности.
– Надолго к нам?
– Как получится, а Мишка до осени, если не надоедим.
– Ой, да живите, сколько хотите! Только мальчишка пусть здеся ночует, небось, холодно будет в том доме.
– Я с дядей Андреем хочу, – буркнул пацан.
Хозяйка задержала взгляд на нем и кивнула головой своим мыслям, мазнув взглядом на давящегося смехом Олега. Его, по-видимому, веселило наше положение таинственных незнакомцев, решивших добровольно сменить город на скучную деревенскую жизнь, наше с Мишкой непонятное родство и прочие интересные вопросы для любознательной женщины. Вероятно, это вскоре будет интересовать всех жителей села. Как долго сохранится в тайне причина нашего появления в удаленной деревне?
– Ну и прально, что приехали! – воскликнул хозяин. – Че в городе делать? А тут лес, охота, рыбалка! Можно баньку седни затопить …. Вы как? – оглядел нас.
– В баньку, это хорошо, – кивнул Олег, – только дед, без твоего садомазохизма!
– А че я, че я! – загорячился тот. – Пар должон до костей пробрать! Иначе, какая банька? Да, Андрей? – повернулся ко мне.
Я неопределенно пожал плечами.
– Сходите, сходите, с дороги попарьтесь, – поддержала хозяйка, – после вас и мы с бабами может сходим.
– Что же вы не пьете Андрей? – заметила баба Тоня за «завтраком».
Я по привычке только чокался, делал маленький глоток и отставлял граненую стеклянную стопку на ножке.
– Он всегда так, – ответил за меня Олег, смеясь, – говорит не вкусно!
– Какой же отдых без энтого? – удивился хозяин.
– Я мало пью, – отговорился.
– Ну и правильно. Брали бы пример с нормального человека, алкаши! – с упреком посмотрела на зятя с тестем хозяйка и запретила выставлять на стол вторую бутылку.
Почему-то оба смирились и промолчали.
После обильного завтрака пошли готовить баню, расположенную на задворках за просторным огородом. Олег с Мишкой стали колоть дрова и топить печку, а мы с дедом – таскать воду и наполнять два вмурованных в печь огромных чана. Печка была хитро придумана – топилась снаружи здания, в парилке располагался дымоход, обложенный камнями, бок одного чана нагревался огнем, а второй оставался с прохладной водой. Парилка была маленькой с одним оконцем и двумя ступенями полок, а до потолка я доставал рукой.
Олег с Митричем, оказалось, предусмотрительно стащили из дома или заранее спрятали одну бутылку с куском хлеба, а с огорода захватили перья лука с огурцами, и в перерывах, отвлекаясь, по очереди выпивали из одного стакана. Даже не заметил, когда они сговорились или у них процесс тайного употребления спиртного от бдительной хозяйки, был отработан.
Митрича уже штормило, когда запасли воды и растопили печь. Решили сходить посмотреть родительский дом. Хозяина трезвого без привычки я с трудом понимал – уж слишком он торопился говорить и проглатывал часть слов. К тому же его речь изобиловала словами местного диалекта. А пьяного вообще стало не понять. Он что-то пытался рассказать, над чем-то шутил и сам смеялся, размахивая руками. При переходе по узкой глиняной насыпи между прудами поскользнулся и чуть не свалился в воду. Его успел подхватить Олег, и дальше они пошли домиком, опираясь друг на друга.
Родительский дом оказался маленькой избушкой, вросшей в землю. Пустой хлев справа и вход слева в стене из коровника сразу в жилое помещение. В хлеву на стенах висели какие-то инструменты, сбруи и непонятные конструкции.
В доме много места занимала печь. Между ней и стеной – небольшой закуток для кухни, а основное пространство занимала одна комната. В красном углу висели образа с потухшей лампадкой, посредине круглый стол, на нем консервная банка с окурками, у стены голая кровать, в углу буфет с какой-то посудой. Стулья, лавка у стены, на полу пустые бутылки. Пахло плесенью, сыростью и нежилым помещением.
– Молодежь, – пробурчал Митрич, зацепив ногой бутылку. – Ниче! Скажу бабке, завтрева приберет.
Попытался открыть окно и чуть не вывалился вместе с рамой на улицу.
– Подремонтирую, – махнул рукой Митрич, – оставь.
– Электричество подведено? – поинтересовался.
– Пробки надоть вкрутить. Где-то были …, – завертел головой хозяин.
– Проводку бы надо заменить, – отметил, пощупав старый шнур в матерчатой оплетке, осыпающуюся в руках, протянутый по стене и потолку на керамических держателях.
– Достанем скока надоть, – заверил он.
– А туалет где? – вспомнил, что не заметил необходимого заведения.
– В хлеву, – удивился хозяин.
– Что-то не видел я там ничего подобного, – заинтересовавшись, направился к двери и конечно ничего не увидел.
– Когда скотину держали здеся, за нее и ходили, – кивнул в дальний угол. – Че, надоть строить? – скептически и подслеповато вгляделся в меня.
– Ничего деда, в кусты побегают! – развеселился Олег.
– Яму выкопаю и что-нибудь сообразим? – подмигнул Мишке, старающемуся держаться рядом со мной, и глядящему на все широко раскрытыми глазами.
– Построим, – согласился Митрич, – все будет, как у людей! – заверил.
Пошли за чистым бельем, полотенцами и мыльными принадлежностями для бани и в дверях столкнулись с компанией женщин. Поздоровались и разошлись. За спиной послышался смех. Митрич не утерпел и закричал:
– Бабоньки! Айда с нами в баню!
Подтолкнул Мишку в спину, подозревая, что сейчас посыплются неприличные шуточки. Так и произошло – следом в дом заскочил Митрич:
– Тьфу, язвы! Мать их ети …!
– Все тебе неймется, старый! – упрекнула его супруга. – Уж на седьмой десяток пошел, а все туда же …!
– В гробу лежать буду, а за ляжку кого-нить да ущипну, – самодовольно заявил дедок.
– Во-во! Только щипать и способен, кобель! – не осталась в долгу хозяйка. – Крестный сейчас подойдет – с вами пойдет, – проинформировала. – Андрей, не давай им пить в бане, а то знаю их! Вечером гости будут ….
– Мы пива привезли, охладить бы …, тогда и на водку может не потянет, – сообщил.
– Сейчас суну в холодильник, – кивнула.
– Трусы, шорты, майку с мишкой и сандалии возьми, – посоветовал Мишке.
– А носки? – напомнил он.
– Зачем к сандалиям? Все равно перед сном будешь ноги мыть! – заявил и поймал внимательный взгляд хозяйки.
Крестным оказался кряжистый мужик лет пятидесяти по имени Тимофей. В предбаннике всем раздеваться было тесно, и мы пропустили вперед аборигенов.
Первым из нас в парную сунулся Олег и тут же послышался его мат и шипение. Он скрючился на нижней полке, держась за уши:
– С-с-с! Вы оху…ли, мужики! Накидали! Яйца сварите!
Протиснувшись в низкую дверь, действительно почувствовал, как уши защипало жаром. «Явно, за сто двадцать градусов!» – предположил.
– Погрейтесь! В городской бане такого нет!
Еле примостил на раскаленную лавку задницу, привычную к раскаленной броне в Афганистане. Пекло так, что даже шевелиться было чревато. Взглянул на Мишку – паренек держался, казалось, из последних сил.
– Иди, посиди в предбаннике и не мучайся, – посоветовал.
Мишка отрицательно мотнул головой и еще больше съежился. «Не хочет самым слабым выглядеть, упрямец!» – догадался.
Первым не выдержал пытку паром Олег и с воплем:
– Ну вас на х…й, изверги…! – выскочил за дверь.
Следом за ним пыточную покинули мы с Мишкой под злорадный смех мужиков.
На столе стоял кувшин с морсом, а возле порога – четыре запотевшие бутылки с пивом.
– Как Митрич не боится париться пьяным? – удивился. – Это такой удар по сердцу!
– Привык, – отмахнулся Олег, прикладываясь к пиву. – А к смерти он давно готов, – засмеялся и на мой недоуменный взгляд пояснил: – Он уже давно себе, бабке и половине жителей деревни гробы сделал. Свои уже оббил материей – на чердаке хранятся!
– Зачем к смерти готовиться? До и примета, вроде, плохая….
– Тоже не понимаю. Может, не боятся местные предрассудков. Хорошо, что еще не спит в гробу, обживая! Ха-ха-ха!
– Митрич с бабой Тоней работают? – поинтересовался я.
– Чего вы все у меня все выспрашиваете? Сами друг у друга спросить не можете? Бабка все пытает про тебя – что, да зачем? Теперь ты…, – возмутился. – Работают, конечно, – снизошел. – Дед столяром и плотником, а теща – на ферме какой-то начальницей, сдатчицей молока или приемщицей….
– Ох! Ни х…я себе! – удивился Митрич, подслеповато рассматривая меня, – Где это тебя так? Как и Олежку?
Кивнул молча.
– Да, досталось тебе…! Дайкось, гляну, – протянул руку к протезу.
Повертел в руках и заключил:
– Я лучше сделаю. Только ремни и резинки с этого надоть снять…. Сделать? – взглянул в глаза.
– Сделай, если не затруднит, – пожал плечами и, прихрамывая, направился в остывшую парилку.
После бани, когда распаренные и расслабленные сидели на лавочке и допивали пиво, Тимофей проявил любопытство:
– Андрей, ты чем занимаешься?
– Сейчас восстанавливаю кислотно-щелочной баланс, – пошутил, делая глоток пива, – а недавно был начальником автохозяйства на предприятии.
– Ого! С автомобилями или тракторами? – не унимался.
– С грузовыми и легковыми автомобилями, а по профессии я инженер по эксплуатации колесных и гусеничных машин.
«Как быстро сельчане наведут обо мне справки в городе?» – в очередной раз появилась мысль. Как воспримут, если поверят в то, что рядом с ними поселился убийца? Что же, придется уехать раньше!
– Хватит эту мочу сосать! Пойдемте, покажу свою мастерскую! – вскочил Митрич, заметив несколько женщин с тазиками, направляющимися к бане.
В большой пристройке к дому располагалась столярная мастерская, в которой творил Мастер. Там стояли несколько станков, верстак, в углу – буржуйка, а у стены топчан с матрасом, одеялом и подушкой под стареньким покрывалом. На стене и полках висели и лежали многочисленные инструменты, некоторые никогда раньше не виденные.
Митрич достал откуда-то стеклянную литровую или полуторалитровую бутыль с мутноватой жидкостью:
– Во, напиток для настоящих мужиков! Слеза! – с гордостью водрузил на стол и стал протирать обрывком газеты граненый стакан. – Мишка! Нарви на огороде лучка и огурчиков, пока бабы свои лохматки намывают! – распорядился. – Еще Суворов завещал: – После бани шинель продай, но выпей!
Возражать против искаженного высказывания не стал, но только от запаха этой слезы замутило и передернуло.
– Ты чего, командир? – возмутился Олег, – у Митрича знатный самогон!
Тимофей уверенно кивнул головой и повернулся ко мне:
– Мотоцикл мой не посмотришь? Что-то моща упала. Уж чего только не делал …. Советчиков полно, а толку …!
– Пригоняй завтра к вечеру, – предложил.
Выпив свою дозу, Олег не сдержал слез:
– Крепка зараза! – помотал головой, проморгался и захрустел огурцом.
К вечеру действительно появились многочисленные гости. Некоторые приходили парами и поодиночке со своим спиртным и закуской и оставались, другие поднимали стопку за знакомство и уходили. На втором десятке запутался в степени родства гостей наших хозяев и именах. Женщины бросали на меня заинтересованные взгляды и перешептывались. Отметил несколько молодых и симпатичных лиц.
Выдержал за общим столом не более двадцати минут. Замучили вопросами, обычными и нескромными – надолго ли приехали, женат ли, чем занимаюсь и прочее …. Когда предложили подыскать невесту в селе, то под предлогом перекура выскочил на улицу вслед за мужиками.
Тут уже были другие разговоры – о работе и бабах, конечно. Митрич опять быстро захмелел, на кого-то разозлился и рвался в драку. От него уворачивались, смеялись и пытались успокоить. Обидевшись на всех, он ушел спать в свою мастерскую. «Вот для чего там топчан!» – догадался.
О проекте
О подписке