Стемнело быстро. За окном уже стоял темный вечер.
– Как же вы умудрились так неудачно засветиться?
– Мы не умудрялись, товарищ полковник. Мои люди вообще в стороне были. Но мы в точности выполняли ваш план согласно вами же утвержденному графику. Минута в минуту. Это ваши люди, которые готовили операцию, прозевали ситуацию и не узнали о наличии дополнительных скрытых камер видеонаблюдения. Все видимые камеры были нами заблаговременно блокированы. Они не могли меня заснять.
– Каким образом вы их блокировали? – недовольно морщась, спросил полковник.
Ему откровенно не нравилось, что этот майор спецназа ГРУ упорно не желает брать на себя вину. Смирения в майоре нет и уважения к старшим по званию, пусть даже офицерам совсем другого ведомства, но ведомства, которое сам полковник всегда предпочитал считать главенствующей силой среди всех силовых структур страны. В его понимании, это ведомство требовалось уважать и трепетать при одном произнесении аббревиатуры из трех всем знакомых букв, как раньше трепетали при произнесении другой аббревиатуры, которое это ведомство носило. Тогда сомнений ни у кого не возникало в могуществе организации. Сейчас какой-то майор армейской разведки пытается «перевести стрелки» на это ведомство.
– Видимые камеры беспроводные, работают посредством радиосигнала. Сканер легко определил волну для каждой отдельно взятой камеры, и мы выставили на этих волнах «глушилки» радиосигнала. Три камеры вообще являются муляжами. Или просто неработающими. Это без разницы. Их и глушить не требовалось.
– А скрытые камеры?
– Скрытые камеры, насколько я понимаю, имеют проводную систему связи с компьютером охраны, и потому мы повлиять на них можем, только повредив сам кабель связи или же полностью обесточив систему электропитания домовладения. Впрочем, последнее, скорее всего, невозможно. Вернее, возможно, но толку не будет. Обычно в таких домах стоит дизельный или бензиновый генератор с автоматом. В случае аварийного отключения сетей энергопитание с генератора подключается быстрее, чем успеет выключиться телевизор.
– Почему же эти камеры не вызвали у вас беспокойства? Я говорю про кабель связи охраны и камер. Просто сам кабель повредить, и все. Дел-то…
Полковник разговаривал брезгливо, оттопыривая нижнюю слюнявую губу.
– Во-первых, потому что мы работали не по собственному плану, товарищ полковник, а по плану, разработанному вашими сотрудниками, и с той аппаратурой, которую нам ваши сотрудники предложили. Честно говоря, я сразу возражал против того, чтобы работать по чужому плану, и даже предлагал командованию выполнить задание своими силами. Меня не поддержали благодаря вмешательству вашего руководства. И вот результат. Во-вторых, это ваши люди должны были вычислить наличие скрытых камер. У нас такой возможности не было. В-третьих, каким образом мы могли обесточить систему охраны или хотя бы камеры, не засветившись в них? Даже если бы мы знали, где установлены камеры, даже если бы мы знали, где проложен кабель, мы в любом случае сначала попали бы в поле зрения охраны. И что тогда следовало бы делать? Принимать бой? Но мы, как вы знаете, приехали даже без оружия. Я считаю, что в данном случае мне пришлось попасть в объектив скрытых камер только потому, что ваши люди поверхностно продумали задание и не обеспечили мою группу необходимой информацией.
Этот майор совершенно не испытывал смущения, и это полковнику совсем не нравилось. Полковник не любил, когда с ним общаются почти как с равным. Он не желал быть равным с армейскими офицерами, которые по сути своей только инструмент в более опытных руках разработчиков. Однако как поставить на место этого майора с забавной фамилией Плешивый, полковник ФСБ не знал. Но сделать это хотелось.
– И как будем исправлять ситуацию? Что нам теперь делать? Вы же все дело завалили.
– Извините, товарищ полковник, я снова возвращаюсь к той же теме – дело завалили не мы, а ваши сотрудники, не сумевшие до конца проработать вопрос. Не знаю, кто вам утверждал такой безграмотный план. Наверное, тоже человек, мало смыслящий в подобных операциях.
– Кто утверждал, это уже вопрос не вашей компетенции. А мои сотрудники не позволили бы себе засветиться в такой простой ситуации.
– Они и не смогли с этой ситуацией справиться и именно потому пригласили нас, – упорно стоял майор на своем. – Они самое начало просчитать не сумели. Что же было бы дальше – могу предположить. Их бездарная работа закончилась бы крупным международным скандалом…
Разговор пошел, что называется, на встречных курсах. Этот майор, кажется, слишком возомнил о себе. И явно переоценивает себя и свою группу. Такие обычно не живут долго. Особенно когда высказывают в чужой адрес обвинения.
В принципе, мнение этого майора, даже если оно и будет отражено в рапорте, едва ли дойдет до верхов, и оно не сможет повредить полковнику и его команде. Хотя может и дойти, если будут серьезные разборки. И потому этого офицера следует додавить каким-то образом. Или же заставить выполнить задачу.
Но пока майор Плешивый нажиму не поддавался и всю ответственность перекладывал на команду полковника Страгника. При этом сам почти деликатно стремился самого Страгника не задевать. Хотя и без того любому понятно, что ответственность за выполнение несет не кто иной, как руководитель операции. А руководил ею именно полковник ФСБ Страгник.
– Это все бессмысленные препирательства, попытки обелить себя и свои действия. Мне же важен результат. А результата сейчас, после вашего практически провального мероприятия, добиться невозможно. Писатель сейчас настороже. Охрана наверняка стоит на ушах. И не допустят ни одного момента риска, когда вы сможете произвести ликвидацию. Потому я повторяю вопрос – что мы будем делать? Вы в состоянии предложить что-то конкретное? Вы – командир расхваленной на самых высоких уровнях группы.
– Я никогда не хвалю себя сам, товарищ полковник. Но у меня не было в картере ни одной провальной операции подобного рода. В данный момент я предлагаю полностью передать решение вопроса нам. При карт-бланше мы, возможно, и сможем выдать на-гора необходимый результат. Несмотря на все допущенные ошибки в первоначальном плане мероприятий.
– У вас есть вариант? – с сомнением спросил полковник.
– Мне нужно посоветоваться с моими людьми. Может быть, мы и сумеем сделать. Мысли, по крайней мере, у меня есть. Мы обсудим и попытаемся их воплотить. И даже ситуацию исправить. Не бывает в природе таких ситуаций, которые невозможно было бы исправить, а большинство из них можно и в свою сторону повернуть.
Страгник на несколько секунд задумался. Но он всегда умел быстро просчитывать ситуации. Просчитал и в этот раз. По большому счету, если у военной разведки что-то получится, заслуга все равно будет принадлежать ему, полковнику Страгнику. Так всегда бывает, что заслуга принадлежит тому, кто составляет отчет о проделанной работе. А если случится провал, то все можно списать на самоуправство спецназовцев, решивших действовать на свой страх и риск. Вовсе не обязательно документально отражать этот разговор в отчетных документах. Но возможность группе предоставить стоит. И даже стоит помогать по мере сил и необходимости. И отбросить личную антипатию. Полковник всю жизнь прослужил там, где необходимо уметь управлять своими эмоциями.
– Я не совсем понимаю, что вы подразумеваете, майор, под карт-бланш? – все же Страгник решил себя хоть таким образом обезопасить. – Вы имеете в виду, что будете действовать вместе со своей группой в автономном режиме, не опираясь на нашу поддержку? Или вы будете творить, что хотите, наплевав на все местные и международные законы, и тем скомпрометируете наше посольство, к которому в этой стране и без того отношение, мягко говоря, не очень хорошее.
– Ну, возможно, какая-то поддержка нам все же понадобится, – заявил майор Плешивый. – Хотя я пока не готов к тому, чтобы сказать, какая именно. Скорее всего, разговор может идти об информационном обеспечении. И о том, что вы взяли на себя сами – об оружии.
– Ладно. – Страгник скривился, словно с большим трудом заставил себя пойти на поводу у этого майора. – Оружием обеспечим. Это вопрос решенный. Я уже говорил вашей группе, что оружие плывет морем и вот-вот прибудет. Не сегодня, так завтра. А какое конкретное информационное обеспечение вас интересует? Что мы можем вам дать?
– Я бы предпочел воспользоваться вашим компьютером, выйти в Интернет и запросить свою службу. Их данным я привык доверять больше, чем вашим и вашего ведомства.
– В любое время. Только не через компьютер. Это равносильно явке с повинной. Просто заходите и пишите. Я прикажу отправить шифротелеграммой. У нас нет адреса вашего ведомства, отправим в наше, оно с вашим свяжется напрямую. Это будет быстро, без задержки, несмотря на переадресацию. Мне тоже будет интересно посмотреть, насколько ваше ведомственное информационное обеспечение отличается от нашего. И чем отличается.
– Хорошо. Я подумаю. Если можно будет без этого обойтись, обойдемся. Если возникнет необходимость, я набросаю текст и принесу.
– Исключено. Только в моем кабинете, только на бланке из блокнота для исходящих шифротелеграмм. Каждый бланк – строгого учета. Иначе нельзя. Вы в военной разведке должны были научиться понимать, что означает гриф секретности. Печально, если не понимаете…
– Хорошо. Я просто продумаю, а потом зайду к вам и напишу. Конечно, если у меня возникнет необходимость и я не смогу без этого обойтись.
– Действуйте. Если будет возможность, держите меня в курсе дела. С меня тоже ведь руководство может спросить, как обстоят дела. Я же должен хоть что-то отвечать?
– Отвечайте, что спецназ ГРУ работает…
Майор спецназа ГРУ Виктор Сергеевич Плешивый прибыл в эту крохотную арабскую страну тоже не с пустыми руками. Хотя, конечно, все необходимое оборудование, как и оружие, было им предоставлено командой полковника Страгника. Но, например, миниатюрный сканер – поисковик прослушивающей аппаратуры и скрытых видеокамер – он привез с собой. И привез со вполне определенной целью. Внешне сканер был ничем не отличим от обычного смартфона и исполнял тоже функции трубки, правда, только самые простейшие – с его помощью можно было позвонить, отправлять и получать sms-сообщения, использовать «записную книжку» с номерами, и все. Ни выхода в Интернет, ни каких-то других функций смартфона сканер не выполнял. И с помощью прибора майор сразу определил, что комнаты, которые были выделены в гостевом домике посольства для группы из трех спецназовцев, полностью и прослушивались, и просматривались. Но поскольку в посольстве обязательно существовала собственная служба безопасности, состоящая из опытных технических спецов, трудно было предположить, что вся эта система контроля установлена местными властями страны пребывания. Местные власти, естественно, установили бы такую систему с удовольствием, если бы не экстерриториальность дипломатической миссии. Это понятие незыблемо в международных правовых отношениях. Значит, контроль за жителями гостевого домика осуществлялся как раз собственной службой безопасности. Едва ли, конечно, систему контроля устанавливали именно для спецназовцев. Скорее всего, она была поставлена там задолго до того, как стало известно об их приезде, на всякий случай. Но, естественно, «всякого случая» ждали и от группы спецназа, и потому система безопасности считала своим долгом за ними присматривать тоже. И руководил всей системой безопасности посольства человек, о котором майора Плешивого заранее предупреждали еще перед командировкой. Виталий Борисович Страгник официально назывался третьим секретарем посольства, хотя все знали, что он к дипломатии никакого отношения не имеет и в действительности носит погоны полковника ФСБ. Человек с большими амбициями и самомнением, имеющий большую протекцию, потому что некогда, еще во времена КГБ, помогал в служебных делах отдельным лицам, которые впоследствии заняли высокие государственные посты. Но майор Плешивый не привык зацикливаться на личности того, кто им командует. Во время службы часто случалось, что спецназ ГРУ включали в качестве составной части в чью-то проводимую операцию. И командовали этими операциями всегда разные люди. Как всякий кадровый военный, Виктор Сергеевич хорошо знал, что такое дисциплина и субординация, и одинаково ровно воспринимал и толкового вдумчивого руководителя, и самодура, каких тоже в любой силовой структуре хватает, и самовлюбленного дурака с надутыми красными щеками, что тоже не редкость в современной действительности. Виктор Сергеевич привык делать свои дела и всегда старался делать их хорошо. Два офицера его группы, капитан Никодимов и старший лейтенант Щетинкин, уже два с половиной года служили вместе со своим командиром и за это время успели сработаться так, что хорошо чувствовали один другого даже тогда, когда нельзя было общаться с помощью слов. Они умели понимать друг друга по взглядам и жестам, и майор всегда мог полностью положиться на своих сослуживцев. Он и полагался, зная, что они его поддержат, когда трудно, и не постесняются сказать командиру, если тот не прав…
Просторный и ухоженный, подковой опоясывающий основное здание посольский двор имел собственный небольшой фонтан в саду и скамейки рядом с ним. Фонтан работал даже зимой, поскольку настоящей зимы здесь никогда не было. При этом один из старейших работников посольства вспоминал, что однажды на его долгой памяти даже на этом южном берегу Персидского залива выпадал снег. То есть зима и здесь была зимой, но она долго, естественно, продержаться не могла. Даже в тот снежный год у зимы не хватило выносливости, чтобы противостоять привычному климату. Выключали ли фонтан во время снегопада и, естественно, сопутствующих ему пусть небольших, но морозов, майор Плешивый не знал. Может быть, в те годы и фонтана во дворе не было. Но это и не являлось каким-то жизненно важным вопросом. Потому и узнавать, спрашивать не стоило. Тем более, предстояло решить более важные, насущные вопросы.
О проекте
О подписке